Обладай правдой, когда пьешь вино. Хулы не будет.
Наступила долгожданная ночь. Как и договорились, Риша не отходила от детей ни на шаг. Те, впрочем, не возражали. Все внутри дрожало от волнения и привкуса страха. Риша нервно сжимала кулаки до белизны костяшек, руки тряслись, пальцы постоянно что-то вертели, щупали и гладили. Хотелось от страха забиться в угол и заплакать со смелой надеждой на то, что умные и сильные взрослые справятся со всем этим без ее участия. Это позорное стремление приходилось грубо заталкивать куда подальше. Оно от стыдливой боязни перетекало в неукротимую мечту напиться. Вина бы... Хотя бы бутылку... Перри как неусыпный страж стоял около лестничной развилки и взирал со своей высоты второго этажа на первый. Он совершенно не двигался, но исходящее от него напряжение чувствовалось чуть ли не всем существом. Скрестив руки на груди, Перри наблюдал за каждым человеком в его поле зрения и придумывал план действий. Он понимал, что битва не должна быть затяжной. Конечно, такие, как он, и упыри могут добрый час бодаться, но у Перри не было ни малейшего желания возиться с подобным бесчеловечным мусором. Он осторожно потер самыми кончиками пальцев кожу на щеке и с неудовольствием заметил, как она отходит. Линька подобралась так невовремя. Наверное, от стресса. Сопротивляясь навязчивому зуду, призывавшему отодрать старую кожу и задышать новой, ярче и прочнее предыдущей, Перри склонился над перилами. Внизу белела макушка Анны. Единственное, что не мог предугадать Перри, — это начало. Он понятия не имеет, каким образом все завертится. Одно ясно точно: Хаарман будет вынужден напасть первым, он от голода так люто смотрит на всех, что кровь стынет. Перри вдохнул глубоко воздух, прогоняя все запахи через себя. Он засунул руку в карман и нащупал собранные листья Фейд, которые она разбрасывала по Лесу тут и там. Хотелось надеяться, что они не пригодятся. И все же Перри легонько потер их, будто перебирая пальцами монеты, высвобождая и окутывая себя шлейфом чего-то сладкого и пряного, похожим на смесь ароматов обычной свежескошенной травы и имбирного рождественского печенья. — Хандрите, господин дворецкий? — насмешливый скрежет Хаармана выдернул Перри из легкого задумчивого транса. Тот посмотрел на будущего противника. Только на губах Хаармана блуждало что-то похожее на ухмылку, но в глазах — звериная дикость, какая бывает у бешеных собак. Да, мрачно подумал Перри, больных бешенством надо только отстреливать. — Есть такое, — сдержанно ответил Перри. — Все мы люди, верно? Ему понравился этот вопрос. Вот уж кто-кто, но они вдвоем — не люди. Хаарман странно вдохнул, будто невидимая рука схватила его за горло. Как Перри давно подозревал Хаармана в его нечеловеческой натуре, так и в ответ подозревали его. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Не то, чтобы Перри боялся раскрываться в ответ, просто... как-то не хотелось этого, что ли? Будто бы это открытие было каким-то слишком откровенным, слишком интимным для всех. — Это да, — заулыбался Хаарман, обнажая вместе с зубами розовато-красные десны, отчего его лицо стало совсем некрасивым, и эту жуткую маску на вроде как человеческом лице Перри видел впервые. Плохой знак. — И что же, господин дворецкий, у вас больше нет никаких дел? — с наигранным интересом поинтересовался Хаарман, продолжая сжигать Перри ненавидящим взглядом. Оставалось только с такой же ответной наигранностью вздохнуть. Вот же ж, прилип как... Как там люди говорят? “Разрешите докопаться”? Перри вспомнил одну из историй Фейд, которую он слушал пару веков назад. Содержание уже стерлось из памяти, но только одна деталь оставалась четкой, будто услышанной только вчера: был — а может, существует и ныне — город, где существовал запрет на копание ям. Перри очень хотелось бы однажды посетить этот город. Никаких сомнений не было: жители города помнят заветы Круга, хотя, может, и не осознают это. Земля — тело Круга... и в его глубинах дремлет Гниль. Или Тень. Или как там еще его — или ее? — зовут... — Увы, — печально улыбнулся Перри, стойко перенося излучаемую чужую агрессию, — делать совсем нечего. Все без меня чудесно обходятся. А что же вы, господин доктор? Вы за своим здоровьем, надеюсь, успеваете следить? — Не бойтесь, — утробно промурлыкал Хаарман таким тоном, будто съел что-то невероятно вкусное, — я примерно каждую неделю провожу профилактику. Перри еле слышно хмыкнул. Да, он знает, что это за “профилактика”... Ничего, все скоро закончится, скоро небо станет совсем темным, скоро все встанет на свои места. Только один вопрос до сих пор мучил Перри: как Хаарман напал на миссис Джостар? Упырям несвойственно охотиться при свете дня. Хотя черт разберет этих тварей... Да и никто, кроме самого Хаармана разве что, ответ на этот вопрос уже не даст. А если и даст, то от него ничего не изменится. Перри тихо порадовался, что упыри — это явление очень редкое. Конечно, когда-то их было больше, как рассказывали старшие братья и сестры, которые и проредили их сорняковые ряды. — А со сном у вас нет проблем? — неожиданно спросил Хаарман. Перри ответил не сразу, все еще не понимая, к чему этот вопрос. Чисто вежливая попытка поддержать беседу? Или Хаарман тоже что-то планирует? Тем временем Хаарман с непонятным наслаждением ждал ответ, словно ощущая себя королем ситуации. Нет, точно что-то задумал. — Никаких проблем. — А то я уж подумал, — рассмеялся Хаарман, фамильярно похлопав Перри по спине, — что у вас бессонница. Тоже бич нашего времени! Или даже всех времен. Просто чего это я заговорил... порой я слышал, как вы гуляли ночью по коридорам... а то и вовсе уходили куда-то в лес. — И вы забеспокоились? — Немного. Вы уверены, что хорошо спите? Полностью восстанавливаете силы? Быстро засыпаете? — Хаарман так настырно пытался смотреть ровно в глаза Перри, что тот, не сдержавшись, отшатнулся и сделал пару шагов назад. Хотелось по-кошачьи отряхнуться и сбросить то тошнотворное касание со спины. Хаарман на секунду обнажил самое презрительное выражение лица, на какое он был способен, и тут же вернул прежний дружелюбный оскал. — Никаких проблем, — с нажимом повторил Перри. Хаарман только что попытался его загипнотизировать, сомнений не было. Они какое-то время сверлили друг друга взглядом, будто проверяя на прочность, а потом одновременно отвернулись. Руки чесались то ли от линьки, то ли от нетерпения, то ли от желания врезать Хаарману. Ну и ну... Дети Круга считаются крайне мирными детьми. А я, кажется, от всех лет жизни бок о бок с людьми утратил весь свой пацифизм. Как говорится, с кем поведешься... Первые годы своего рождения и жизни Перри практически не помнил. Он просто знал, что появился из земли. Так все рождаются, кроме людей и животных. Зато абсолютно все туда уходят. Поэтому он и все дети Круга никогда не говорят “умер” и никогда не боятся смерти. Смерти нет. Есть только дорога домой — дорога обратно в землю, обратно в семь корней Земных, обратно к ушедшим, обратно в поток жизни... чтобы вернуться обратно не в землю, а родиться из нее, вылезти на поверхность в другой форме. Некоторые человеческие верования фиксируют этот оборот словами “реинкарнация”, “перерождение”. Что ж, раз им так удобно... — Ну вы все же погуляйте на свежем воздухе, — миролюбиво промолвил Хаарман. — Вот прямо сейчас, пока не поздно. — Благодарю за совет, — ровно отозвался Перри, подавляя в себе укол раздражения. Вот же ж, сбил с мысли... — Идите же! — а вот Хаарман раздражение даже и не думал прятать. — Прислушаться к совету не всегда есть его исполнение, — тем же спокойным тоном ответил Перри. За этим последовал очень резкий выдох. Хаарман какое-то время пристально глядел на Перри, после чего оставил собеседника в одиночестве и спустился вниз. Перри воспротивился желанию вновь посмотреть на Анну. А ведь именно к ней направился Хаарман — это стало окончательно ясно, когда тот завязал с ней очередной непринужденный разговор. Тревога появилась, когда Хаарман куда-то увел ее. Перри, закусив губу, с силой сжал перила. Следовать за ними нельзя — слежка будет очевидна. Немного поразмыслив, Перри снял жесткие туфли с ног и потер кожу. Что-то в костях и мышцах заныло. Поморщившись, Перри активнее начал тереть щиколотку, пока кожа с легким хлопком не надорвалась. Всякое движение стопой разрывало сухую кожу как ветхую бумагу. Он весь облиняет, пока будет драться с Хаарманом... Либо все само слезет, либо упырь снимет. Перри потер глаза, позволяя старой коже слегка отделится от век. Остается затаиться и скрыться из поля зрения всех. Спустя какое-то время, показавшееся непозволительно долгим, Анна вернулась в одиночестве. Она ничего не говорила и не делала, просто стояла как часовой, смотря куда-то в сторону. Когда мимо проходили прочие случайные служанки с робким приветствием, Анна даже не реагировала, будто не слыша и не видя их. Она словно не выспалась. Ровным счетом, она ничего значимого не делала, изредка только мяла подол грязно-серой юбки, что-то искала в карманах фартука и поправляла его узел за спиной. Куда делся Хаарман — непонятно. Наверное, пошел разведать обстановку. Или подобрать место для засады. Шаги. Идущие старались идти максимально тихо, словно боялись навлечь на себя гнев стен, портретов и горшков с цветами. Риша держала мальчиков за руки и постоянно оглядывалась, а Дио и Джонатан, будто чуя ее страх сквозь дрожащие ладони, следовали ее примеру. Никто ни с кем не заговаривал. Все старались держать собственные мысли при себе. Это правило стало каким-то негласным, словно все единым образом решили, что существует некто способный читать мысли и озвучивать их. — Где Перри? — осмелился нарушить тишину Джонатан. Так странно задавать этот вопрос с подобной боязнью... Обычно это говорилось дежурным тоном, как если бы спрашивали предположительный прогноз погоды на завтра или что приготовить на ужин. Изредка, если Перри и правда был нужен, это говорилось с раздражением. Сейчас Перри был нужен, но уже потому, что с ним не страшно. — Где-то рядом, — с фальшивой уверенностью проговорила Риша, спускаясь с детьми по лестнице и встречаясь взглядом с Анной. Завидев их, служанка наконец “проснулась” и с пытливым интересом уставилась на них, особенно не сводя глаз с Риши. Та даже не смотрела в ее сторону, все продолжая вертеть головой туда-сюда и норовя найти врага. Дио отпустил ее руку и встал перед статуей богини, сложив руки у груди в молитвенном жесте. Он не был верующим, но сейчас ему хотелось воззвать к некой высшей силе, чтобы она защитила его и остальных. Дио все еще не проникся Кругом Земным, для него это все оставалось лихорадочной сказкой или сном. Он не готов ничего отдавать Кругу. Справедливо будет считать, что Круг ничего не собирается давать взамен. Впрочем, если имя Дио буквально означает “бог”... будет ли плохо верить в самого себя? — Что-то нервничаю, — призналась Риша, обратив внимание на присутствие Анны. Девушки встали рядом друг с другом. — Мистер Джостар все еще спит, — невпопад ответила ей Анна, наблюдая за действиями Дио с некоторой озадаченностью. — Ты успела его проверить? Перри говорил далеко туда-сюда не ходить. Мы не знаем, когда Хаарман решит действовать. — Успела, — Анна еще немного помолчала и продолжила. — Его не видно. Совсем. — Возможно, он воспользовался моментом, когда ты ушла, — осторожно предположила Риша, но Анна мотнула головой. — Нет. Перри тут был. Он ничего не видел. Эта новость успокоила Ришу. Чтобы окончательно развеяться, она начала играть в какую-то непонятную ей самой игру. Правила просты: ступай на белые плитки и избегай черных, а также постарайся не скользить по свежевымытому полу. Когда мысли оказались окончательно во власти белых квадратиков, страх, кажется, отошел на второй план. За окном хрипло прокричала какая-то птица, и Риша испуганно встрепенулась. Ощущение, до этого момента бывшее незаметным, ясно очертилось и передалось остальным, также взволнованно вскинувшим головы и затихшим. Кто-то за ними наблюдает. — Хаарман, — одними губами произнес Дио, не смея даже шептать. Страх наваливался с такой силой и духотой, что хотелось плакать. Он где-то здесь, где-то рядом. И где же Перри?.. Настала мертвая тишина. Быстрые вдохи и выдохи сливались со стуком крови в голове. Риша пожалела, что не догадалась взять с собой хоть что-то острое для самозащиты и защиты детей. В рукопашную, может быть, она бы что-то и могла сделать... если бы только Хаарман был человеком. — Не бойся, — Дио встал рядом с ней и посмотрел куда-то в ту же точку, куда слепо уставилась Риша. — Я рядом. Я защищу. Конечно, у него же есть хамон. Хотя Риша не до конца понимала суть и природу этой силы, но если она защитит Дио — то пусть. Анна сверлила взглядом ей затылок. Удивительно, как она — она! Анна, подобная дрожащей осинке девушка! — единственная сохраняла хладнокровие. Наверное, она черпает свою решимость из светлого будущего, которое наконец настанет, когда с Хаарманом будет покончено. Завидно... Послышался хлопок, легкий свист, похожий на тонкую струйку ветра, и где-то расцвела черным букетом мгла. — Неужели Хаарман настолько быстрый? — в горле у ДжоДжо все пересохло. — Видимо, да, — сглотнул Дио, стараясь не пробуждать хамон раньше времени. — Он же упырь. Видимо... видимо они вот такие. — Зато он один, — Риша резко обернулась на второй хлопок и вторую партию задутых свечей. Еще хлопок, еще, еще... пока по всем стенам, полу и окнам не разлился полупрозрачный матовый сумрак. Над головой, освещая далекий потолок желтым маревом, поблескивал хрусталь огромной развесистой люстры — уже единственного источника света. Слышались шорохи, скрежеты там и тут, а из угла в угол, чернее черного, стремглав носились тени. Риша все пыталась понять местоположение Хаармана и одновременно старалась не выпустить детей из поля зрения. Позади послышалось шарканье вялых заплетающихся ног. Внизу спины, ближе к боку, сначала на мгновение коснулось что-то похожее на ледяную иглу, а потом эта игла взорвалась разлитым огнем и невероятной болью. Риша не сразу поняла, что кричит именно она, а не кто-то другой с похожим голосом, что земля уходит именно из-под ее ног, что эта игла была на самом деле то ли скальпелем, то ли ножом, стащенным с кухни, и что он вонзался все глубже и глубже. Дио, не до конца веря в увиденное, только с каким-то растерянным удивлением смотрел на растекающуюся под Ришей темную лужу с резким запахом. Чудовищная сила схватила его за шиворот и швырнула куда-то в сторону вместе с ДжоДжо. Когда Дио открыл глаза и быстро пришел в себя после жестокого приземления, рядом с ним высокое существо, которое явно когда-то было носителем человеческого лица, осторожно укладывало ослабшую Ришу. Но она была жива, это уже не могло не радовать! — Сидите тут, — прошипело существо с черным лицом, яркими оранжевыми глазами и висящими кое-где лоскутами разорванной старой кожи. — Лечи. Смысл инструкций дошел до Дио не сразу: он как завороженный смотрел на то, во что превратился Перри — это был именно он, сомнений не было! — сражалось с Хаарманом, от человеческого облика которого остались только смутные очертания лица. И кто из них был более ужасающ? Перри... нет, Квитравн, который напоминал огромную гуманоидную ящерицу, двигающуюся с невероятной ловкостью и скоростью? Или Хаарман, который ревел подобно медведю и по сравнению с Квитравном пускай и казался сонной мухой, но все же оставался невероятно отвратительным существом? Упырь все время пытался оттолкнуть Квитравна в сторону и ринуться к Рише, ящер бил его по лицу, по шее, особенно метя в глаза. — Дио, лечи ее! — воскликнул ДжоДжо, встряхнув его за плечи, окончательно приводя в чувство. — Я задержу Анну! — Нет... — Риша, оказывается, тоже не до конца потеряла сознание и даже попыталась приподняться, но руки Дио без трудностей уложили ее обратно на влажный красно-бело-черный пол. — Я не... настолько еще беспомощна. В голосе так и слышался жалобный плач. А еще гнев. Разумеется, им был охвачен каждый, когда Анна напала на Ришу. Прямое воплощение слов: удар в спину. Дио пытался перевернуть ее, пачкая руки чужой кровью и с брезгливостью, похожей на липкий пот, слушая, как хлюпает промокшая насквозь плотная ткань блузы. Вдобавок Риша, то ли не слушая просьбы не двигаться, то ли не слыша их, пыталась сама приподняться на руках, но те беспомощно скользили по плитке, и девушка без сил падала обратно, едва не теряя сознание. Паника хватала за горло. Дио забыл, как дышать и как создавать хамон. Словно пытаясь попросить о помощи, он поднял глаза на ДжоДжо, храбро пытавшегося драться с Анной, вооруженной чем-то острым и окровавленным. — Я... я должен быть сильным... — прошептал Дио, в отчаянии смотря на бесстрастное и равнодушное лицо статуи, возвышающейся над всем хаосом. Будто бы эта богиня должна была внезапно ожить, сойти со своего пьедестала и, подняв как Фемида меч над головой, покарать всех грешников и одарить милостью страждущих. Однако такого смелого чуда не произошло. Единственное чудо теплилось где-то в крови, в груди, в руках и пыталось разгореться священным костром инквизиции, но безрассудный страх тут же сводил все усилия на нет. Дио не готов. Он никогда не был готов сталкиваться с таким. Атаки Хаармана становились невероятно яростными и быстрыми, следить за ними невооруженным глазом было все труднее и труднее, и каждое движение смазывалось в бесформенное пятно. Кровь, больше похожая на чернила с вишневым отблеском, залила ему лоб и половину лица. Он сталкивался с Квитравном раз за разом, окончательно, кажется, позабыв про Ришу, Анну и детей. Ящер встречал всякую атаку с достойным сопротивлением, но посреди темной переливающейся чешуи трудно было заметить следы ранений, если таковые были. Однако он уже начал показывать первые признаки усталости. Явно чаще и громче дыша, Квитравн высовывал длинный раздвоенный язык, осторожно пробовал им воздух и тут же прятал его обратно. Тонкий хвост, похожий на крокодилий, описывал дуги на полу. — Анна, что ты там возишься, бестолочь?! — рявкнул Хаарман, свирепо сверкнув огненно-алыми глазами. — Прикончи их! — Ты — полное разочарование для всех нас, упырь, — выдохнул Квитравн, приседая на четвереньки, как лягушка перед прыжком. Упырь клацнул челюстями и вытер текущую изо рта слюну. Ящер взмыл в воздух, замахнувшись руками. Хаарман быстро отпрянул назад, после чего схватил его за шею. Чешуя на ней была гораздо мельче и тоньше, кожа напоминала грубую наждачную бумагу. Такую когти упыря смогут проткнуть, пусть и не без усилий. Квитравн, запоздало смекнув замысел Хаармана, попытался отклониться назад, но руки твари уже крепко держали его, не отпуская. — Вот же ж... — прохрипела Риша, без интереса наблюдая за ходом битвы. — Так эти ассоциации... что Перри похож на ящерицу... они не пустыми были... — Молчи, Риша, — Дио предпринял новую попытку перевернуть ее на живот, уже более удачную. — Дай мне уже затянуть тебе рану. И не шевелись, ладно? А то ты грязи развела, ужас... — Да куда уж я денусь... — она даже попыталась улыбнуться. Дио быстро подышал, как делают люди перед погружением, сделал глубокий медленный вдох и закрыл глаза. Воздух вокруг потеплел. По луже крови пронесся ток хамона, пробираясь прямо вовнутрь колотой раны. Риша очень тихо застонала, почти беззвучно на фоне царящей вакханалии. — Помоги ДжоДжо... — прохрипела она, предпринимая очередную и уже более успешную попытку привстать. — Я... я постараюсь не подохнуть... — Но тебе все еще плохо! — Пошел, я сказала! — рыкнула Риша, рывком принимая сидячее положение и едва не заваливаясь набок. Одну руку она все еще прижимала к пояснице. Вся юбка пропиталась темными разводами. Тяжело дыша через рот и запрокинув голову, Риша изо всех сил старалась не отключиться от боли. Все крики и завывания доносились как через плотную подушку, приставленную к ушам и лицу. Послышался оглушительный треск то ли камня, то ли прилетевшего и врезавшегося в камень тяжелого тела, которое тут же упало прямо на Ришу. Весь воздух вышибли из легких. На пару секунд сознание аж прояснилось, а потом обратно помутнело. Чья-то шершавая рука легко вытерла ей лоб, вытирая чужую кровь. Риша совсем ничего не понимала. Спина все еще ныла, разлитая кипятком боль грызла поясницу. От хамона облегчение было совсем незначительным. Запоздалое осознание подсказало: Хаарман швырнул Перри прямо в нее. Возможно, чтобы под чужим весом и силой удара ей переломало шею, ребра или еще что-нибудь. Вдобавок, упырь все же смог ранить Перри, что подсказала пролитая ей на лицо его кровь. Риша, уже не торопясь вставать, лежа наблюдала за ними двумя. Ящер держался за горло, хвост почти не двигался. Его всего трясло. Еще немного — и упадет замертво. Хаарман, осознавая это, с наслаждением и превосходством слизывал кровь с рук как вкусный соус с ножа. На мгновение повисла тишина, подобная остановке времени. — ДжоДжо, осторожно! — с криком Дио время продолжило свой бег. Джонатан, сгибаясь и пытаясь хотя бы закрыться руками от занесенного над ним ножа в руке Анны, поскользнулся и упал на пол. Дио встал между ними и схватил Анну за руки. На лице — только гнев. Ни сожаления, ни отчаяние, ни даже следов утомления, которые уж точно должны были быть у такой хрупкой девицы. — Только не говори... — шипел Дио, не желая сдаваться просто так, — что ты под гипнозом... Брось уже этот нож! Ты бы никогда такого не сделала! Очнись! Рука Анны выскользнула из его хватки и с силой ударила его в скулу. Следом выскользнула и вторая рука, готовясь нанести фатальный удар. Дио зажмурился. Риша, что-то заметив, держала ДжоДжо на месте, не давая ему встать между Анной и... Прогремел оглушительный выстрел. Все повернули головы в сторону стрелявшего, кроме Риши, которая заметила человека раньше всех, и Анны, для которой этот выстрел и предназначался. Застреленная, глотая ртом воздух, выронила нож, сделала несколько шагов назад и, встретившись прояснившимся взглядом с Дио, рухнула замертво. — Папа! — радостно воскликнул Джонатан. — Ты проснулся! — Невозможно... — прохрипел Хаарман. — Ты должен был сдохнуть! — Уж не знаю, чем тебе так насолил мистер Джостар, — спокойно возразил ему Перри, несмотря на острую боль в горле и невыносимую хрипоту собственного голоса, — но я уберег его от тебя. — Черная сила... — вяло улыбнулся Хаарман. — То, что есть у Лорна... и то, чего нет у вас. И никогда не будет! Вы, мистер Джостар, должны быть мне благодарны, что я чуть не устроил вам встречу с прелестной женой... Этот проклятый полукровка мне помешал сожрать ее, так что я решил сначала позабыть про это... Ушел кусок мяса и ушел, мне-то что... — упырь визгливо засмеялся, его пылающие от безумия глаза были готовы вывалиться из орбит, он то и дело скалился и облизывал зубы. — Но я увидел ее снова! Снова! Эту девку, уже успевшую родить! Ничего, мне не было жалко, я больше по девичьему мясу... Я так сильно хотел ее, что сделал это днем... Дуреха вышла одна, без никого... Эй, ДжоДжо... Ты знаешь, какая у твоей мамы была нежная белая кожа? Какое сочное, красное мясо? С великолепным соленым вкусом... Ее почки, ее печень... то, что я отрезал скальпелем... я был готов язык порезать об него! Это был так вкусно! Ничего не оставил, кроме кожи и костей... Я насытился сполна... Я так думал... — Заткнись... — ДжоДжо всего затрясло от столь омерзительного, тошнотворного, почти что развратного описания смерти собственной матери. — Заткнись! Закрой рот! — А сегодня я хотел полакомиться замечательной женой и матерью, сучкой с таким пылким характером, что я не мог не устоять и не начать новую охоту... — Хаарман всхрапнул и уставился на Ришу. — И как браво вы ее защищаете! Восхитительно! — Это уже слишком, — мистер Джостар каким-то чудом сохранял истинное джентельменское самообладание. — Перри, нашему гостю пора возвращаться домой. — ...я вас понял, — тихо пробормотал дворецкий. — Упыря я как раз потрепал. — Что? — осадили Хаармана. — Я прекрасно знаю, что просто так упыря не убить, — Перри, тяжело дыша, сел на землю, продолжая истекать кровью. — Дио... остальное на тебя... если ты не справишься с упырем... боюсь, ты не справишься ни с чем... — Понял! — боевой дух проснулся в нем. Перри прав: если Дио не сможет справиться с каким-то упырем даже с помощью остальных, то уж от Лорна и прочего отребья он тем более не защитит. Это его долг! Дио сжал руки в кулаки и выровнял дыхание. Хаарман презрительно фыркнул, сверху-вниз глядя на него, будто на таракана. Риша прошептала что-то одними губами, лежа в луже крови, в которой смешалось уже все подряд. — Я заметил, ты обладаешь какой-то силой... Мальчишка, не думай, что это тебе поможет. Или ты хочешь, чтобы твоя дорогая мамаша видела твою смерть? Ты жесток... и жалок одновременно. Нет, Хаарман его не выведет на эмоции. Чувства, в том числе гнев, — удел низших созданий, подобных животным и их инстинктов. Хамон не терпит присутствия чувств. Хамон — это как солнце, зарождающееся изнутри. Это рассвет, это пробуждение, это очищение, это восход над лесом, это полет птицы и мысли, это идея, это торжество разума, это сияние человечности. И всего этого у Хаармана нет и никогда не было. И встретившись с этой великой силой, он сгорит дотла, пожираемый пламенем собственной обреченности и ненужности среди всего живого. И это Дио обязательно донесет ему кулаком, заряженным хамоном! Как сказал бы дядя, он ударит от души! Уж ударит так ударит! Так, самохвальство тоже надо бы приуменьшить, а то Хаарман ему всю спесь собьет. Дио вдохнул. Воздух опять нагрелся и заструился вокруг рук. Тепло, превращаясь в жар, разливалось то в груди, то растекаясь по костям, то на выдохе вылетая роем светлячков, то золочась аурой святого вокруг. Никогда Дио еще не чувствовал себя настолько сильным и настолько уверенным в себе, и при этом не окрыленный злобой и чувством мести. Напротив, это было что-то похожее на умиротворение вперемешку с решительностью, и эта решительность напоминала ту, с какой боги определяют наказание для грешного народа. — Получай! — светящийся кулак тут же врезался в противопоставленную окровавленную по локоть руку Хаармана. Они столкнулись практически лицом к лицу. Дио видел алые глаза, белые зубы и какую-то уродливую гримасу гаргульи, а в нос бил удушливый смрад. Упырь странно засмеялся, будто подавился собственными органами. Изо рта у него потек новый ручеек слюны. Какая гадость... Хамон загудел еще громче и активнее. Тонюсенькие ниточки из света, похожие на паучьи лапки, покарабкались по руке Хаармана, перебираясь с одной влажной капли на другую. Наконец, одна рваная рана на предплечье изнутри наполнилась светом, и упырь дурным голосом завыл. Дио испуганно отскочил, с плохо скрытым ужасом и отвращением смотря на стенающего Хаармана. Он выл и едва не плакал от боли, бездумно ковырял рукой светящуюся рану, куда попали крупицы хамона, и пыталась вытащить оттуда пляшущие языки солнечного огня. Ни облегчения, ни спасения это не принесло. Вместо этого хамон перебросился на раны второй руки, пробираясь под кожу, и вой Хаармана стал совершенно невыносим. Люди так не умеют кричать. Даром что Хаарман не был человеком. — Прикончи его! — воскликнул ДжоДжо, пытаясь перекричать вопль упыря. Дважды просить не пришлось — Дио снова вдохнул, потер руки и приготовился коснуться ими лица Хаармана. Прозвучит жестоко и кровожадно, но как же ему хотелось увидеть сползающую с упыря кожу! Пусть огонь лезет прямо его в глаза, в рот, в нос! Пусть солнце озаряет череп, сверлит зубы, высушивает язык! Пусть Хаарман знает, что нельзя вставать на пути Дио и Джостаров! И пусть Лорн тоже это знает, послав к ним такое отродье! Хаарман попытался отскочить назад, но двигался он настолько медленно, что Дио не составило труда тут же настигнуть его и в прыжке ударить в глаз. Упырь хрипло заверещал, уже теряя голос. Руки превратились в обугленные по локоть лоскуты кожи и костей. Лицо будто расплавилось, очертив линии черепа, волосы стали похожи на черные сухие нитки. Наконец поверженный упырь рухнул на землю. Из тела потянулся золотой дымок, сформировавшийся в душу. Хаарман, еще не до конца понимая случившееся, недоуменно смотрел на свои руки и свое распростертое под ногами тело. Повеяло морозным холодком, и неведомая сила резко утащила душу куда-то вверх. Хамон еще пульсировал в руках. Дио не знал, как угомонить эту силовую бурю, живущую на одном честном слове и адреналине. — Мертв... — выдохнул он, чувствуя невероятную слабость и жар. Дио обернулся к ДжоДжо, устало, но невероятно довольно и гордо улыбаясь. Рядом с ним уже был мистер Джостар. Услышав это, он тоже улыбнулся и кивнул, после чего подошел к лежащему на земле скорчившемуся ящеру. — Перри, Перри... — покачал мистер Джостар головой, приседая рядом с ним. — И стоило это того? — Не обижайте, мистер Джостар... — на одном выдохе прошептал он, будто грозясь вот-вот навсегда закрыть глаза. — Я... я защищал род годами... и ничего... — Перри! — встрепенулся Дио, подбегая к нему и быстро прикладывая ладони к шее дворецкого. Хамон тут же заструился по ней, залечивая рану. — Благодарю... — Пап, так ты знал? — ахнул ДжоДжо, во все глаза смотря на отца и совсем позабыв, что про это еще несколько часов сказал сам Перри. Дио неуверенно посмотрел в сторону Риши, не в силах отпустить еще не до конца затянувшееся ранение на шее Перри, но его рука тут же толчком погнала прочь. Намек понят — мальчик тут же подбежал к ней. — Мистер Джостар, разрешите остаток ночи провести в Лесу... — негромко заговорил Перри, все еще держась за горло. — Конечно, глупо спрашивать такое, — быстро кивнул мистер Джостар, помогая ему сесть. — Это меньшее, что я могу сделать за твою помощь, — отец перевел взгляд на Джонатана. — Да, мой дорогой. Перри служил нашему роду веками. Точно не знаю как давно, но он нянчил еще моего прадеда. Я всегда знал, кто такой Перри на самом деле, поэтому доверял ему как себе. И знал, что однажды ты, ДжоДжо, тоже узнаешь правду. Только жаль... — он посмотрел на тело Анны, — что все так вышло... Что же произошло? Я будто во сне был. — Риша без сознания... живая, но без сознания... — выдохнул Дио с толикой облегчения. — Мистер Джостар, вы и правда спали. Хаарман хотел вас убить зачем-то. Наверняка это были очередные козни Черной гильдии. Перри едва встал на ноги — или лапы? Что у ящериц: ноги или лапы? — и молча поплелся к выходу, жестом отказавшись от сопровождения. Мистер Джостар уныло и почти что с ужасом смотрел на поле боля. Оно больше напоминало место резни. И ему было невыносимо жаль, что дети оказались впутаны в этот ад. Не должны дети так страдать, не должны они так рано сталкиваться с вещами из взрослого мира... Мужчина поднял взор к спокойному и величественному лицу статуи богини. На мгновение он увидел в ней черты лица ненаглядной Мэри, и на глазах выступили слезы. — Пап, надо помочь Рише, — робко обратился к нему Джонатан. Мистер Джостар вздрогнул и кивнул. — Да, ты прав, мой мальчик. Надо бы... — И еще надо похоронить Анну, — начал загибать пальцы Дио, — и избавиться от останков Хаармана, и объяснить всем произошедшее, и убраться в конце концов... Кажется, все закончилось.***
Перри вернулся на рассвете. Он снова покрылся человеческой кожей, такой же морщинистой и тонкой, какой и была. Шляпа тоже слегка изменила цвет и ширину полей. Единственное, что напоминало о событии, — перебинтованная шея. Мистер Джостар шел на поправку прямо на глазах. Дио еще порывался поработать хамоном и помочь всем с восстановлением, но его самодеятельность приходилось пресекать. Однако один раз все же пришлось попросить его помочь. Перри знал, что хамон тоже может оказывать гипнотическое воздействие, так что Дио был вынужден здесь и сейчас осваивать незнакомую доселе технику. Кое-как он это сделал. Хотя, как потом Дио признавался ДжоДжо, он не понял теоретическую суть гипнохамона и не уверен, что у него получится подобное проделать в следующий раз без должного учителя. Но какая разница? Все уже ведут себя так, будто ничего не произошло, будто никакого Хаармана и не было. А про Анну Перри сказал, мол, вернулась домой. Вот так все и стало на свои места. Прошла неделя после инцидента с Хаарманом. Оказалось, мистер Джостар послал весточку Спидвагону, и тот, узнав о случившемся, немедля приехал к ним. Услышав из уст Перри обо всех событиях, Роберт был готов в бессильной злобе пробить кулаком стену. Что в итоге? С детьми все хорошо — не может не радовать. Риша ранена и лечится — а вот это плохо. Анна и Мэри погибли — вообще отвратительно. Но что может быть ужаснее осознания, что поместье Джостаров, в безопасность которого Роберт верил больше, чем в Бога, превратилось в рассадник опасностей еще страшнее? — Вы надолго, мистер Спидвагон? — поинтересовался мистер Джостар. — Посмотрим. За столом сидели четверо: Роберт, Джордж, Агнес и Перри. Агнес все время с угрюмым неодобрением смотрела на Роберта, тот старался ее игнорировать. Но трудно было не замечать вычурные и откровенно безвкусные броши с огромными перьями, каменьями и металлическими узорами! Агнес морщила крючковатый большой нос, придирчиво принюхивалась к содержимому раздутого бокала и с самым чопорным видом отпивала из него. — Джордж, позволь мне сказать тебе одну вещь, — невыносимо назидательным тоном заговорила Агнес. — Я пообещала твоему отцу, как своему брату, что позабочусь о тебе и твоих отпрысках, если возникнет необходимость. И я, как благородная леди, держу свое обещание. — За что я, разумеется, благодарен, — кивнул мистер Джостар, и женщина резко махнула морщинистой рукой. — Не перебивай меня! Ты не маленький уже мальчик, поэтому заботиться я буду о тебе, как о взрослом мужчине. Ты всегда отличался чересчур добрым сердцем. И просто невероятными связями! Это не совсем комплимент, если что, — Агнес поставила бокал на стол и гордо приосанилась, выпячивая грудь. — Я всегда была против твоего стиля жизни. Знал бы ты, как на тебя смотрят остальные! О твоем семействе судачит весь город! — Я все прекрасно понимаю... — Не перебивай! Толки усилились со смертью твоей жены. Прими снова мои соболезнования. Я тебя прекрасно знаю, Джордж. Ты не женишься снова, как того требует общество, — она внезапно начала протирать линзы пенсне, и на мгновение показалось, что у нее заблестели глаза. — Я это не одобряю, повторюсь. Но я уважаю твой выбор. В конце концов, я тоже отказалась выходить замуж, когда мой дорогой Генри умер. Но мне-то что, я уже старая, свое отжила... — Тетушка, вы еще благоухаете молодостью, что вы на себя наговариваете? — осторожно улыбнулся мистер Джостар, чувствуя себя мальчишкой по сравнению с ней. Агнес строго взглянула на него. — Я надеюсь, с денежными средствами проблем не наблюдается? Я знаю, ты умеешь обеспечивать семью, как ее глава, но ты также умеешь и тратить. — Извините, что встреваю, — мрачно хмыкнул Роберт, до этого не смевший влезать в диалог двух столь светских особ, — но тут я соглашусь. До сих пор ума не приложу, как вы, мистер Джостар, однажды осмелились подарить моему... кхм, непутевому братцу свой перстень? Неужели вы думали, что он всерьез забросит свою дурную привычку прикладываться к бутылке? — Я не только добр, но и наивен, признаю, — развел руками мистер Джостар. — Чего нельзя было сказать о Мэри. — Да Риша такая же, — усмехнулся Роберт. — Вроде добрая, но палец ей в рот не клади. Неудивительно, что привлекла внимание... — Как раз хотела заговорить и о ней, — откашлялась Агнес, еще активнее протирая пенсне. — Я была готова к любым твоим выходкам, Джордж, но не к этой. Взять под крышу своего дома эту дикарку! Ты меня поражаешь! Но вынуждена признать, нянька из нее вышла бы неплохая. Но гувернантка? Я надеюсь, свои обязанности она выполняет? Иначе я буду настаивать на настоящей гувернантке с соответствующим образованием. Детей должен обучать не абы кто! — Полагаю, у нее талант, о котором никто не знал, — вновь постарался увильнуть от щекотливой темы мистер Джостар. Роберт засмеялся: — Да ну? А Дио мне рассказал, что Риша всерьез считала, что сова и филин — это разные птицы! — ...чтоб меня, — ожил Перри, услышав такую нелепицу. Роберт загоготал, за что был награжден укором от Агнес. Конечно же, он остался не замечен. Женщина немного помолчала, разглядывая блики на линзах, а потом водрузила пенсне обратно на нос. Бокал она отставила в сторону. — Господа, вы хотите услышать мнение старухи? — и не дожидаясь ответа, Агнес продолжила заметно смягчившимся и притихшим тоном. — Нет места этой дурной девице среди людей подобных нам. Я настаиваю, Джордж, чтобы она покинула это место, когда закончит обучение молодежи. А она покинет! Объясню почему, — она подняла указательный палец, не давая возражениям перебить ее в очередной раз. — Я умею читать людей. Не то что ты, Джордж, или твой отец! Уж поверьте, но здесь она несчастна. Ей хорошо только потому, что к ней милостивы. Но это только вы! Представьте каково ей будет, когда столкнется с другим миром, требующий от нее по-настоящему светских манер. Настоящие женщины не курят и не пьют! Джордж, почему я, приезжающая сюда раз в сто лет, вижу больше, чем ты? — Женщины? Не пьют? — хмыкнул Роберт, уставившись на ее бокал. Агнес со смущением прокашлялась. — Я имею в виду, не пьют в таких больших количествах. Счастливые люди этим не занимаются. И вы, мистер Спидвагон, — она негромко, но авторитетно хлопнула ладонью по столу, — прекрасно это понимаете! Если вы так о ней печетесь, то сделайте с этим что-нибудь! После своей речи, Агнес приказала подать ей карету в обратный путь. Перри немедленно бросился выполнять поручение с заметным облегчением. Ему приятно было вернуться к своим обязанностям, на время позабыв о том, что он не человек. Те же хлопоты, те же обязанности дворецкого... Прежде чем покинуть комнату, Агнес остановилась у самих дверей и очень тихо, словно стесняясь, пробормотала: — Передайте гувернантке мои пожелания скорейшего выздоровления. Роберт и мистер Джостар остались одни. Молчание было неловким. Хотелось о чем-то заговорить, но все темы были уже исчерпаны. Несколько раз мистер Джостар пытался завести разговор, то отмечая невероятно хорошую погоду для охоты или конной прогулки, то вспоминая последние свершения в сфере инженерии, то расспрашивая про жизнь и бизнес в Америке. Роберт старался отвечать искренне, выдавливая из себя заинтересованность, но ответы все равно выходили суховатыми и скупыми. В конце концов, снова повисло молчание. — Могу я навестить Ришу? — не выдержал Роберт. — Разумеется. Правда с ней сейчас доктор Пендлтон. — Его освободили? — Несколько дней назад. Его оправдали, — усы с проседью слегка изогнулись в улыбке. — Хотя настоящего убийцу уже никто не найдет, но что есть, то есть. — Кстати об убийце... — лицо у Роберта потемнело. — Вы говорите, он был из Черной гильдии? В наших рядах было очень мало немцев и прочих иностранцев из Европы, все в основном британцы. Под “очень мало” можете смело понимать число не более двадцати. Совершенно ничтожное количество. Я это к чему веду: я ни разу не слышал о Фрице Хаармане. А чтобы отправить кого-то убивать вас, этот человек должен был быть приближен к Лорну и быть достаточно доверенным лицом. — Хотите сказать...? — Что это было не его настоящее имя? Да, я в этом уверен. Не думаю, конечно, что это имеет уже какое-то значение, — Роберт почесал затылок. — Помер — и хрен с ним. Всем легче только станет. Хотя если кто-то еще решит объявиться, то не факт, что он снова не попытается придумать себе новое имя и легенду. Скомкано попрощавшись с мистером Джостаром, Роберт покинул его. Стоило только подумать о том, что Хаарман был не тем, за кого себя выдавал, так сразу интерес начал грызть мозг подобно червю в яблоке. Ну все, прощай, здоровый сон. Привет, бессонные ночи. Но ведь правда интересно: как звали Хаармана на самом деле? Если Анна была его сестрой, то может через эту лазейку можно докопаться до правды? Хотя если так хорошенько подумать, то никто и в самом деле ничего не знал о прошлом Анны. Просто прибилась к дверям чумазая и трясущаяся девчушка, которую сердобольно приняли под крыло в качестве служанки. Порой поместье напоминало приют для всех брошенок. Впрочем, как считал Роберт, это не было плохо. Иногда. Неясно зачем набравшись смелости, Роберт пару раз деликатно постучался и отворил дверь. Риша лежала на животе, положив голову на согнутые руки. Полуседой мужчина в очках-половинках уже захлопывал свой чемоданчик с медицинским набором. Встретившись взглядом с замершим в нерешительности Робертом, мужчина светло улыбнулся и протянул жилистую руку. — Ага, вы мистер Спидвагон? Наслышан о вас и вашей компании. Развиваетесь семимильными шагами? — Так и есть, — сдержанно ответил Роберт. — Я могу...? — Да, конечно! — мистер Пендлтон отошел слегка в сторону. — Я как раз закончил осматривать ранение и сменил повязку. Невероятное везение! Еще бы чуть-чуть — и задело бы почку или кишечник, а внутренние кровотечения — это опасно. Это смерть на пороге! Не нужно быть доктором, чтобы понимать это. Браво господину дворецкому за его золотые руки! Но следует признать, — он лукаво подмигнул Роберту, — что только доктор может должным образом проводить подобные лечебные мероприятия. Ну, я вас оставлю! Окрыленный радостью мистер Пендлтон скрылся за дверью. Еще какое-то время доносились его бодрые приветствия каждого встречного. Роберт не сдержал добрый смешок: вот что значит по-настоящему счастливый и свободный человек, вернувшийся к семье и делу своей жизни. Завидно немного... — Роб... — еле слышно и как-то жалобно позвала его Риша, протягивая руку. Роберт бросился к ней, прижимая слабую прохладную ладонь к губам. — Я здесь. Теперь все будет хорошо. — Ты что, постарел? — хихикнула Риша, освобождая ладонь и мягко гладя его по щеке. Кожа все такая же грубоватая от постоянных солнечных ожогов (именно поэтому Спидвагон никогда не расстается со шляпой на улице), все такая же теплая, все такая же, какую ее помнила Риша. Но теперь Роберт пропах американскими источниками нефти, пылью и прогретым техасским воздухом. Ничего английского в нем не осталось, кроме благородства. — Возможно, — Роберт был готов пустить слезу от тупости ситуации: вот она, маленькая и хрупкая Риша, когда-то гроза чужих кошельков и карманов, когда-то мастер по ножеметанию и иглоукалыванию, беспомощно лежит перед ним. Эту рану она бы не получила в настоящем бою, от которых уже отвыкла. И получила она ее не потому, что забыла, как и куда бить. Это все люди. От людей нельзя уберечь человека: если дерево не вырастит вокруг себя лес, то в него однажды ударит молния. — Почему ты ничего мне не сказала? — Роберт задал ей вопрос, который мучил все это время. — Я не хотела тебя беспокоить, — ответила она так, будто репетировала ответ. Конечно, Риша знала, что он это спросит. Это был самый логичный вопрос. Она знала, что он в любом случае забеспокоится. Это же Роберт! — Но я мог это все предотвратить! Ты должны была мне это все рассказать! Еще когда этот Хаарман появился! Нет, даже еще раньше. Еще когда началась цепочка смертей! Если бы я был рядом, ничего бы этого не случилось! — ему хотелось все восклицания заложить ей прямо в голову, чтобы она все поняла. Риша смотрела на него отсутствующим взглядом. Только пелена из слез, которые она все никак не хочет выплакать, и удушливое чувство вины. Роберт ведь прав. Риша постоянно же крутила в голове мысль, что ей надо было сообщить... Но все время от нее отмахивалась и как маленькая девочка, возомнившая о своей взрослости, твердила сама себе: я сама, я смогу. Риша сказала это Роберту, случайно выведя его на еще более бурное проявление эмоций. — Да как же ты можешь быть виновата, Риша?! — он был готов схватиться за голову. — Да, ты бы не справилась, но это не повод винить себя! — Сам же сказал: был бы ты тут, ничего бы не случилось, — о боги, как жалко звучат ее оправдания... — Да... это я и сказал, — быстро успокоился Роберт, и речь его замедлилась. — Я тоже виноват, что бросил вас тут. Надо было с собой забрать... — он немного помолчал, вновь прижав пальцы ее руки к губам, а потом продолжил. — Но почему ты думала, что справишься одна? — Слушай, я же тебя на лопатки уложила, — ободряюще улыбнулась Риша. — Ну, я всерьез подумывала грохнуть Хаармана где-нибудь за углом. Хотя я не знала, что он вообще такое... Но я же могла бы ему дать достойный отпор, разве нет? Роберт с болью посмотрел на нее. Он медленно покачал головой, а сам думал: ну и на кой ляд он все годы пичкал ее ложью о чудесной победе в рукопашном бою? Как вообще Риша повелась на такое? Дрались бы они серьезно, Роберт давно бы убил ее в первые же минуты боя. Он не знает, откуда у него такая нечеловеческая сила и живучесть, а если пробуждается невероятная зверская жажда, то он обязательно утоляет ее кровью. Об этом он никогда никому не рассказывал. Даже Тату, даже Кемпо, даже Рише. Ведь это все черты бесчеловечного монстра. Игрой в молчанку он окружил себя ореолом тайн и баек, а также непоколебимой репутацией, позволившей стать во главе собственной банды. Риша, Риша, Риша... если Роберт не знает, кто он такой на самом деле, то откуда знать ей? — Я поддался тогда, — признался Роберт, опустив глаза. — Я знал, что могу случайно убить тебя, а Лукас мне бы за это спасибо не сказал. — Что? — Риша почувствовала, как сердце ухнуло и разучилось биться. — Ну... не ты меня тогда победила, — черт, слова слишком тяжело даются. — Вернее, ты, но... не совсем своими силами. Потому что я посмотрел на тебя, Дюймовочку в кепке, и сразу понял, что если прибью — то потом прибьют меня. Да и какая честь, если бы я тебя победил? — А в противном случае, значит, честь есть? — ему не понравился этот иней и лед в ее голосе. Роберт мог поклясться шрамом, что еще ни разу за все годы их знакомства и дружбы не слышал от нее подобный тон в свою сторону. Слишком дурной знак. Все же стоило молчать и дальше... Но все уже, поздняк, придется говорить все как есть. Риша, конечно, позлится — в этом Спидвагон не сомневался, назревающая тема очень болезненна для нее — но потом успокоится. Хотя, честно говоря, Роберт думал, что она уже давно переросла подобные переживания. Ну, не только мистеру Джостару быть наивным... — Есть, — просто ответил Роберт, боясь сказать что-нибудь лишнее. — То есть, ты соврал, что тебе все равно: девка я или нет? — голос хрустел как снежные хлопья после трещащего мороза. — Вовсе нет! — запальчиво воскликнул Роберт. — Я ценю тебя вне зависимости от того, кто ты! И всегда ценил! Просто... просто ты должна трезво оценивать свои возможности, понимаешь? Я хочу тебя защитить. Готов хоть пулю принять! Но я не смогу это сделать, если ты... ну... не будешь беречь себя, понимаешь? Я знаю, как ты любишь делать все сама. И это замечательно, правда! Ты лучшая женщина из всех, кого я знаю. Я бы даже предложил тебе махнуть со мной в Америку! Знаешь, как там хорошо? Все равны между собой! Ну, почти равны... но там нет такой дряни, какая плодится в Европе! А Дио как было бы там хорошо! Он всегда хотел посмотреть на море, помнишь? — Дио не захочет оставлять ДжоДжо и Эрину в этом мракобесии, — вздохнула Риша. — Да и что я буду там делать, в Америке? Женщина есть женщина, Роб. Где-то более бестолковая, где-то менее. — Там климат здоровее! — продолжал Роберт с горящими глазами. — Риша, а знаешь, чем ты пахнешь? Белладонной. Это ею мудреные красотой дамы натираются и закапываются вусмерть. А ты уже красивая! Тебе не надо ничем таким закидываться! — Ты чего комплиментами раскидываться начал? — с подозрением спросила Риша, слегка приподнявшись на локтях. У нее аж поясница перестала ныть. Роберт поперхнулся воздухом. — Да я... да это... да ничего... настроение тебе поднимаю. Я знаю, тебе сейчас очень нелегко... а хорошее настроение — гарант скорейшего выздоровления. Тебе, кстати, тетка Агнес передала пожелания этого, да... — он испытал приступ невыносимо-сильного желания поправить шляпу. Если он ее не поправит, то вся жизнь пойдет под откос, поэтому ее надо поправить именно сейчас. — Я скучаю по Анне. Эти слова громыхнули чересчур сильно. Тут Роберт не знал, какими словами оперировать. В его глазах это все выглядело предательством. И вообще, из-за того, что она ничего не сказала, все и произошло! Могла хотя бы ему, Роберту, сказать, мол, так-то и так-то, у меня есть дурной брат по имени Фриц Хаарман. И он тот еще ублюдок, и вообще имя у него левое, почти как у самого Спидвагона, “укравшего” чью-то фамилию. Но сказать об этом он не решился — Риша уж точно Анну не считала какой-то злодейкой. Скорее, жертвой обстоятельств. Может, так оно и есть. Может, Роберт просто в свое время что-то не разнюхал до конца. Может, Анна начала отдавать гнильцой слишком поздно, чтобы Роберт успел что-либо почуять. А если бы он был рядом... — Интересно так, — невесело улыбнулся Роберт, заботливо поправляя одеяло. — Дети ведь тоже что-то знали, да? И пытались разведать? — Ага... Дио все рассказал, — тоже безрадостно хмыкнула Риша, укладывая голову на подушку. — Главный информатор — дед Эрины, представляешь? Он же тоже медик, к тому же со связями. Так многое позволяет Эрине... это здорово. Неудивительно, что она планирует стать медсестрой. — ...дед Эрины, говоришь? — эта идея заставила что-то ожить в Роберте. Если он доктор, знающий многих... может ли он что-то знать о Хаармане? Или по крайней мере знать тех, кто знал его? Захотелось тряхнуть стариной и тоже поиграть в сыщика. Уж кого-кого, а информацию он добывать умеет даже из самых грязных недр. Что ему поспрашивать какого-то старика? Может даже он воспользуется помощью и обаянием маленькой Эрины... Окончательно вдохновившись этой мыслью, Роберт резво выпрямился. Цепкая рука Риши тут же схватила его за рукав. — Эй, не оставляй меня! — ее возглас прозвучал слишком жалобно. Но Роберт не может оставаться здесь, он уже напал на след правды, которую он так хочет найти! Он быстро поцеловал Ришу в висок и протараторил: — Я хочу кое-что проверить. Ну, не боись, я не насовсем! Туда и обратно! Честно! В Америку махну... не знаю... через месяц? Я подумаю! — То есть, ты еще останешься? — с надеждой спросила Риша, не веря своему счастью. — Ну да! Клянусь шрамом, если я соберусь обратно, то ты узнаешь самая первая! Лечись, братишка. “Братишка”... Риша усмехнулась и, обняв подушку, засунула руки под нее. Все никак не отвыкнет от этого обращения. Впервые ей начало казаться, что это слово ей больше не подходит. Она уже скорее, ну, “сестричка” или... Щеки тут же запылали румянцем, и Риша, не желая продолжать мысль, с тихим воем уткнулась лицом в подушку. Недолго думая, она тут же оторвалась, перевернула ее холодной стороной вверх и уткнулась обратно. Вот, так-то лучше. На секунду ей показалось, что Анна заботливо, с робкой улыбкой гладит ее по голове, и Риша непроизвольно дернулась вверх. Спина тут же заныла. Я не знаю, что теперь буду делать без Анны...***
Перри, конечно, хороший человек и хороший дворецкий, но даже ему свойственна наглость. Этот вывод сделал Роберт, когда Перри на просьбу отправиться с ним и детьми к Пендлтонам просто приподнял шляпу и деликатно быстрым шагом удалился восвояси. Слинял, одним словом. Вообще, Роберт хотел сходить один, но тут навязался Дио, а с ним появился и Джонатан. В общем, не отдохнуть ему от детского общества сегодня. Дурацкое солнце палило нещадно. Недовольно ворча, Роберт надвигал шляпу на глаза, которые страдали от переизбытка света. Везет же девицам с парасолями: раскрыли и идут себе как ажурные грибочки. И почему никто не придумал мужские парасоли? Мужчинам же тоже надо сохранять аристократическую бледность! Роберт задумчиво почесал переносицу: впрочем, где он и где аристократия? Но бледности у него хоть отбавляй. Пока что. Чуть что — солнце эту бледность превратит в красноту, которую придется полоскать в ледяной воде. Ну что за болезнь у него такая, а? Какого черта он обгорает на солнце до слезающей кожи меньше чем за час? А потом еще удивляются, что он постоянно в шляпе как Перри... Так пусть попробуют с его кожей походить без головного убора хотя бы полчаса! — Дядя, так ты надолго или нет? — не унимался Дио, держа его за руку. ДжоДжо держал Роберта за другую. Умилительное и трогательное зрелище для мимо проходящих викторианских фей в корсетах: громила-джентльмен выгуливает двух мальчишек. Умилительное ровно до того момента, пока не увидят хмурую бандитскую рожу у этого громилы. — Не знаю, — честно ответил Роберт. — Сегодня все у меня это спрашивают, эх! Так соскучились? — А то! — закивал ДжоДжо. — Мистер Спидвагон, а вы знаете, что Перри не человек? — Знаю. — Да ладно! — хором воскликнули они. Дио возмущенно дернул дядю за рукав: — И ты молчал! — Да кто ж знал, что вы сами все так рано разузнаете, — беззлобно проворчал Роберт. — Самое главное то, что Перри сам спалился. Случайно. Иду, значит, вместе с мистером Джостаром. Мы тогда с ним познакомились впервые. Ну, не совсем впервые, но уже по-человечески могли поговорить друг с другом. Он-то меня с Перри и познакомил, да! Идем, и тут мы доходим до лесной опушки. Думаю, что все, догулялись, сейчас заблудимся. А хорошо я ориентируюсь в городах только! Если в лес пойду, то заблужусь в трех соснах! А мистер Джостар остается спокойным, будто всю жизнь по этому лесу гулял. Ну, может так оно и было, черт разберет этих аристократов... — И что потом? — затаив дыхание спросил Дио. ДжоДжо просто слушал его, раскрыв рот. — И тут я вижу огромную темную ящерицу! А потом оказалось, что это человек, но как ящерица! Или наоборот? Да, наоборот: ящерица, но как человек. Признаться, я струхнул тогда! Наверное, в тот день поверил во все сказки, легенды и страшилки! Ведь если существует человекоящерица, то почему не могут существовать привидения, вампиры и оборотни? А мистер Джостар просто поприветствовал его и говорит мне, мол, это наш дворецкий Перри. — А сам Перри что на это сказал? — Отругал мистера Джостара за такое неподходящее время для знакомства, — просто ответил Роберт, не сдержав ухмылку. — Отругал как маленького ребенка. Мне даже его жалко стало немного. Ну, я погостил тогда у Джостаров дня три. За это время Перри, э-э... ну, в общем, сделал себе каким-то образом человеческое обличие и представился нормально. — Интересно, — пробормотал ДжоДжо, пиная попавший под ногу камушек, — а мама знала? — Наверняка знала, — уверенно заявил Дио. Роберт просто пожал плечами. Судя по всему, все остальное население поместья, включающее в себя прислугу разного рода, как раз-таки и не знало о нечеловеческой сущности Перри. Могла ли знать Мэри? Могла. А может, и не могла. Все-таки она дама светская, культурная, пускай и не травящая себя червями и белладонными каплями, но душившая себя корсетами и мышьяковыми парами. Ее лишний раз сильно волновать не стоило. Хотя... Мэри была сильнее, чем кажется на первый взгляд. Вроде легкомысленная и воздушная, такая же ветреная глупышка, как и все, но на деле работала тем самым фильтром от плохих людей, которых тянуло к Джостарам как мух на варенье. Сейчас Мэри нет. Мистер Джостар, скорее всего, следуя нынешней моде и самой искренней и чистейшей любви к супруге, которой может похвастаться не каждая пара, будет держать траур несколько месяцев. Эрину они заметили прогуливающейся по лугу в сопровождении своей старой гувернантки. Вместо потрепанной куклы — лукошко с собранными травами и цветами. Миссис Фанни что-то вещала ей, а Эрина безрадостно кивала и отвечала короткими фразами. Роберт потыкал в ДжоДжо, призывая его обратить внимание на верную подругу, и мальчик негромко охнул. Позабыв обо всем на свете, ДжоДжо побежал к Эрине, размахивая руками. — Эрина! — заголосил он. — Эрина, привет! Строго-свирепый взор миссис Фанни, сжигавший не хуже полуденного солнцепека, заставил ДжоДжо затормозить и трусливо вжать голову в плечи. Шершни, Хаарман — это все мелочи на фоне миссис Фанни. — Здравствуйте... э-э... мисс Пендлтон, — пролепетал ДжоДжо, стараясь не смотреть в сторону гувернантки. Эрина, в последний момент успев поджать кулак ко рту, чтобы предательски не захихикать, выпрямилась, приосанилась и сделала легкий реверанс, подав ему ладонь для приветственного поцелуя. — Здравствуйте, мистер Джостар, — чинно поздоровалась она, а потом не удержалась и расплылась в глупой улыбке. Ну кто так друзей приветствует?! Видимо, только миссис Фанни и прочие скучные люди. Гувернантка одобрительно хмыкнула. Эрина заглянула за спину ДжоДжо и, заметив подходящих Дио и Роберта, окончательно посветлела и взорвалась звонким смехом. А вот миссис Фанни насупилась, особенно завидев кривое и рассеченное шрамом лицо мистера Спидвагона. — Доброго вам денька, — доброжелательно поприветствовал он Эрину и миссис Фанни, приподняв шляпу. — Эри... то есть, мисс Пендлтон, можно вас на пару слов? — Мистер Спидвагон! — ахнула Эрина, борясь с желанием обнять его. — Какой неожиданный визит! — Не мог не прибыть в свете последних событий, — Роберт сверлил боковым зрением миссис Фанни, которая только еще больше начала креститься при виде этого, как ей показалось, неотесанного дикаря в форме добропорядочного англичанина. Эрина тут же посерьезнела и закивала, а потом неуверенно обернулась на гувернантку. — Миссис Фанни, можно? — Исключено, — вздернула голову гувернантка, не хватало ей только заквохтать. — Леди не пристало общаться со всякими дрянными мальчиками! — Не зовите семью Джостаров дрянной. Леди, вроде вас, пристало молчать и не отсвечивать, — ледяным тоном процедил Дио, смело глядя ей в глаза. Миссис Фанни побледнела и рассерженно втянула ноздрями воздух. Роберт мягко отодвинул Дио и миролюбиво прокашлялся. — Пожалуйста, позвольте мисс Пендлтон провести с нами сегодня весь день. Что такого с ней может случиться? Ведь юные джентльмены как раз воспитаны в целях защиты столь хрупких особ! Да и я могу за ними приглядеть, уж меня-то мистер Пендлтон знает давно. Миссис Фанни опешила. Сначала она будто долго-долго переваривала услышанное, а потом так же долго-долго принимала решение. Наконец, гувернантка нехотя выдала вердикт: — Так уж и быть. Только вы, лично вы, сопроводите ее обратно. Ей еще заниматься музыкой! — Несомненно! Вы только положитесь на нас! Когда Роберт отвел детей подальше от миссис Фанни, еще провожавшей их хмурым взглядом, ДжоДжо восторженно воскликнул: — Как вы это сделали, мистер Спидвагон? Никто никогда не мог ни в чем убедить миссис Фанни! — Я бандитов строил в ряд одним лишь чихом, — гордо заулыбался Роберт, поправив шляпу. — Что мне стоит убедить сварливую тетку сделать что-то безобидное? Эх, Эрина, как же ты живешь с такой? — Живу как-то, — скромно ответила та, потупив глаза. — Иногда у нее даже бывает хорошее настроение. Но все же, Дио, это плохо, что ты так грубо ей ответил! — она с укором посмотрела на Дио. Тот фыркнул. — Я не ДжоДжо, чтобы молчать и терпеть подобные слова в свою сторону. Я себе цену знаю. — Это да, — протянул Роберт, ведя всех к раскидистой одинокой яблоне на берегу плещущейся речушки. — Но было бы и правда плохо, если бы меня рядом не было. Если есть вариант не ругаться, то лучше не ругаться. — А если я хочу ругаться? — Долго не проживешь. Они сели маленьким кружком под тенью дерева. С реки доносился теплый и неприятный запах гнильцы, смешивавшийся с речной прохладой. Ветер приятно трепал волосы. ДжоДжо не мог оторвать глаз от Эрины, подставившей лицо навстречу едва теплым потокам ветра и с самой довольной мордашкой вдыхавшей запахи лета. Дио смотрел на руки, будто там вот-вот мог непроизвольно вспыхнуть хамон, и думал: а надо ли рассказывать дяде? Судя по всему, Перри рассказал ему все в очень общих деталях: Хаарман не человек, он напал, Анна напала, Риша покапала кровью, Хаармана сожгли, все счастливы. Никто до сих пор не мог поверить, что все и правда закончилось. Теперь начнется мирная рутина. — Так, о чем вы хотели поговорить, мистер Спидвагон? — спросила Эрина, поворачиваясь к нему. Тот оперся спиной об яблоневый ствол, с наслаждением прикрыв глаза. Помолчав и обдумав все, что надумал, он заговорил: — Думается мне, имя Хаармана — ненастоящее. По ряду причин. Он же врач, помните? Вот я и хотел спросить у тебя, Эрина, мог ли знать твой дед кого-то похожего? — Хороший вопрос... — Эрина начала накручивать прядь волос на палец. — А чего сидеть и думать? Давайте сходим и спросим! Дедушка с утра до ночи работает, мы его найдем в любом случае. Еще у папы можно поспрашивать. Но вы правы, лучше у дедушки спрашивать, но всех-всех врачей знает и со всеми дружит. — Возможно, дело потому, что он старый сплетник? — хмыкнул Дио. ДжоДжо пихнул его локтем в бок. — Вовсе нет! — Эрина достала из лукошка один цветочек и кинула его в Дио, заставив того расхохотаться. Он взял его и торжественно вручил Джонатану. — Дорогая, вот тебе цветочек. — Убери, дурак! — отпихнул его ДжоДжо, не сдерживая смех. Роберт покачал головой. — Ну вы разбойники... Эрина, где твой дед работает? Повезло, что старик Пендлтон жил и работал в пригороде. Однако все равно пришлось воспользоваться услугами столь удачно проезжавшего мимо дилижанса. Известный в городе профессор Пендлтон славился как обширными познаниями в медицине, так и своей эксцентричностью. Поговаривали даже именно из-за этого от него сбежала половина прислуги. Конечно, это все были только слухи, как заявлял сам профессор. Несмотря на свой почетный статус в научном мире, Пендлтон обходился одним небольшим бюро, куда водил немногочисленных студентов, решившихся на практическое занятие именно от него, и показывал чудеса вскрытия. Вдобавок он сотрудничал с полицией. В общем, именитая фигура, горячо влюбленная в свое дело. Хотя иногда казалось, что до собственной семьи ему не было никакого дела. — Дедушка! — Эрину ни капли не смутила и не сбила с ног противная трупная вонь вперемешку с формалином, она с самым хозяйским видом распахнула дверь и зашла вовнутрь, деловито осматриваясь по сторонам. Роберта, как обладателя крайне чуткого нюха, чуть не вырвало. — Эрина! — из рабочего помещения, откуда вонь сочилась сильнее всего несмотря на наличие плотной грязной занавески, выбежал старик с белыми растрепанными космами вместо приличной прически. В одной руке — скальпель, причем уже в чем-то измазанный, а в другой — расширитель, похожий на огромные щипцы. Пенсне на носу сидели криво, скорее всего из-за самой кривизны носа. — Ой, а ты с гостями! — профессор во все глаза уставился на пришедших. — Извините, сейчас я руки вымою. Эрина, что же ты не предупредила меня! — А мы по срочному делу, — спокойно ответила Эрина. — Мистер Спидвагон хочет тебя кое о ком спросить. — Да... — Роберт не отнимал руку ото рта, боясь, что желудок его предаст. — Так и есть... Черт, он уже отвык от английского смрада из разных источников. То трупы, то стоки, то люди... Из рабочего помещения, где видимо Пендлтон сейчас проводил вскрытие очередного мертвеца, слышался звон металла и плеск воды. Занавеска вновь колыхнулась. Профессор, вытирая руки об старый серо-бордовый пиджак, вышел к ним. — Профессор Оскар Эндрю Пендлтон! — он очень энергично пожал руку каждому. — Рад знакомству! Эрина мне очень многое о всех вас рассказывала и исключительно хорошее! Пожалуйста, пройдите сюда, нечего нам тут стоять. Чай? Или вы кофе пьете? Или воды плеснуть? Человеку важно пить много чистой воды! Хотя нынче с этим беда. Из нее миазмы так и несутся! А потом все болеют и попадают ко мне. — Э, нет, спасибо, — сдержанно ответил Роберт, несколько опешив от суетливости Пендлтона. — Мы и правда ненадолго. — Как хотите, — профессор достал из шкафчика стакан и плеснул воды из чайника. — Ну, а я выпью водички... Чем могу быть вам полезен? Уж не касается ли это того самого манчестерского маньяка? Нынче ничего про него больше не слышно. Полиция руками разводит. Эрина, умничка моя, так живо интересовалась всем! Какой медсестрой станет! А как ее мужу повезет! — Д-да, не спорю, — мертвечина пропитала каждый угол этого подобия гостиной, каждую оборку и каждую щелочку в деревянном полу. Роберт туговато соображал во всем этом тухлом вареве. В горле тут же пересохло. Но водичку он просить не станет. Роберт не был уверен, что в этом месте вода может быть нормальной. Пришлось опять откашляться, сглотнуть желчь и заговорить заново. — Вы ведь варитесь во всем научном, да? И вы помните своих студентов? — Ой, у меня разные кадры были! — беззаботно махнул Пендлтон рукой и снова отхлебнул воды. — Кто-то конкретный интересует? — Может быть, был какой-то... м-м... очень необычный студент? — Роберт не знал, как рассказать ему в общих чертах про Хаармана. — Немец? — Немец, немец... необычный студент... пу-бу-бу... — он задумчиво постучал себя по кончику носа. — Ну, необычных немцев лично у меня не было. Но мой коллега, профессор Тилль, рассказывал про один скандальный случай. Вообще, это большая тайна, но алкоголь всем язык развязывает, э? — Пендлтон подмигнул ему. — Был, значит, юноша. Родом, вроде как, из Германии, но про прошлое особо не распространялся. Знали только то, что у него сестра была. В фамилию вслушаешься — ну вроде аристократ должен быть, воспитанный и вежливый! Но наглее человека я не видел! Хотя одаренный был, да-а... редкий талант! Но против дисциплины не попрешь ведь. Исключили его. — А за что? — спросил ДжоДжо. — Поговаривают, он настолько был одержим вскрытиями и изучением внутренних органов, что намеренно убивал людей, — Пендлтон преспокойно отпил воды. — А другие поговаривают, что он на кладбище выкапывал мертвецов и их нелегально вскрывал. — Что значит “поговаривают”? — нахмурился Дио. — То и значит, мой мальчик. Никто точно не знает, какие страшные вещи делал Адриан, но, чтобы не рисковать репутацией, его пришлось исключить. — Адриан? — встрепенулся Роберт. Имя отдавало чем-то знакомым. Профессор кивнул. — Да, так его звали. Адриан фон Циглер. А сестру звали Анна. Анна фон Циглер. Такое прекрасное звучание имен и такой конец даже не начавшейся карьеры! Жизнь бывает несправедлива, увы. Кто знает, может быть, Адриан ничего и не делал, — он скорбно развел руками. — В конце концов, у него было много врагов, а друзей и вовсе не было. Если кто-то хотел испортить ему жизнь, у него это получилось. — И что было потом, дедушка? — Эрина сидела в кресле и болтала ногами. — Он что, бесследно исчез? — Мелькал какое-то время в Лондоне, а потом исчез. О! — Пендлтон резво встал, хрустнув спиной, и снова наполнил стакан водой. — А хотите расскажу про студента, который однажды препарировал корову и надел себе на голову ее вымя? Звали его, если память не изменяет, Уилл Стестсон. — Э-э, нет, спасибо, — поспешил распрощаться Роберт, понимая, что он долго не протянет в этом месте. — Мы узнали все, что нужно. Спасибо за рассказ, мистер Пендлтон. Извините за беспокойство. — Пустяки, пустяки! — замахал руками профессор, будто отгоняя мух. — Приятно познакомиться с новыми людьми, с молодежью... Все равно я вас всех увижу потом! — он весело рассмеялся, оценив собственную черную шутку. Остальные, не до конца поняв ее, неуверенно переглянулись и вежливо заулыбались. На свежем воздухе голова прояснилась. Сначала они просто стояли, дыша через рот и пытаясь выдохнуть весь скопившийся внутри легких мертвецкий дух. Дио, особо не заботясь о чистоте одежды, устало сполз по стене на пол, ДжоДжо сел рядом с ним. Только Эрина выглядела спокойной и довольной визитом к дедушке. Роберт понюхал рукав пиджака и закашлялся. Ну черт его подери, он весь пропитался этой вонизмой! Теперь на него точно буду смотреть как на убийцу, избивающего и поедающего младенцев! — Дядя, что думаешь? — окликнул его Дио, тоже придя в себя. — Рассказ деда имеет смысл? — Имеет, — кивнул Роберт. — Я припоминаю какого-то Адриана. Слышал, если быть точным. А фамилию особо не запоминал. Но все остальное, кажется, сходится. Думается мне, озлобленный на весь мир студент ушел в подпольную резню, где его и подхватили в гильдию. Ну и жалкая же у него судьба выходит! — Неудивительно, что Анна молчала, — хмыкнул Дио. — Будь у меня такой братец, я бы тоже молчал о его существовании. Хорошо, что это ДжоДжо! — А я бы послушала тот рассказ про студента с выменем... — задумчиво протянула Эрина. Роберт протестующе замахал руками. — Ну нет! Я туда не пойду! И вообще, твой дедушка очень занят, не надо ему мешать, — он собрал детей в толковую кучу и повел их подальше от того злачного места. Теперь Роберт может немного успокоиться. То, что Лорн начинает запускать пальцы в Манчестер и прощупывать там почву, — это плохо. Хотя, зная Лорна, Роберт мог смело предположить, что Хаарман — или фон Циглер, не суть важно — был кем-то вроде приближенного к нему. Потеряв такого бойца, Лорн может затихнуть на какое-то время. Безо всяких сомнений он скоро узнает о смерти Хаармана. Роберт закусил губу, чуть не прокусывая ее до крови. Если бы он только мог забрать Дио и Ришу с собой в Америку... — Дио, ты в порядке? — тихо спросил Джонатан, заметив, как Дио остановился, вглядевшись в глубь темного замызганного переулка. — Я... да, все в порядке, — не сразу ответил он, догоняя Эрину и дядю. — Ты видел тень? — понимающе шепнул ДжоДжо. Дио молча кивнул. Давненько он ее не видел. За все время она совсем не изменилась. Все такой же пустырь, кажущийся черным, но это была не черная дыра в форме то человека, то животного. Разве у пустоты может быть цвет? То черное, то серое, то белое, то все сразу, то мешанина из всех-всех цветов. Дио знал, что тень наблюдает за ним. Кажется, ее обозвали Гнилью? Хорошее имя. Но Дио оно почему-то не нравилось. Ему казалось, что тень недостойна имени вообще. И словно ненавидя в ответ, она смотрела с презрением. Я приняла решение: я не буду мешать. Тебе все равно от меня не избавиться, а человеческая форма ничтожна передо мной. Не мни себя богом.