Услышь меня.

Гарри Поттер был поистине счастливым человеком. У него был верный и любящий муж; и, не смотря на всю невозможность ситуации, дочурка — личное маленькое счастье брюнета. Но помимо этих бытовых вещей Гарри был счастлив ещё благодаря своему таланту. На плите стояла небольшая кастрюлька, наполненная на дне водой, поверх которой в стальной миске варилась смесь, что вскоре превратится в нежнейший крем. Он медленно помешивал содержимое и внутренне наслаждался процессом готовки. У него всегда был талант к ней. Это знали абсолютно все, и если бы не огромное желание стать аврором, наверняка бы, он стал первоклассным поваром в каком-нибудь известном магловском ресторане. Почему магловском? Поттер всегда готовил своими руками, без единой искры магии, иначе, в чём смысл блюд, если они не приготовлены с душой и любовью — это было тем самым единственно необходимым волшебством. Консистенция постепенно густела в посуде, окружаемой легким паром от нагрева. Гриффиндорец любил готовить. Даже собственная тётушка Петунья не догадывалась о том, что заставляя готовить море блюд к очередному приёму в их доме каких-нибудь важных шишек, она возбуждала в нём океан радости и снопы яркого счастья. Поэтому можно было считать его способности и результаты фантастическими, выпестовали упорством. Гарри, как и Алиса, радовался запаху свежей собственного приготовления выпечки, бифштекса, только что прожаренного и украшенного соусом. Мерлин, брюнет обожал радовать своими шедеврами окружающих. Он просто внутренне визжал, когда Драко или его девочка пробовали и от невозможно прекрасного вкуса восхищались и восклицали. Но, пожалуй, самой изюминкой в этом всём было то, что он мог интуитивно добавлять нужные ингредиенты, даже не заглядывая в рецепт, мог экспериментировать, словно опытный зельевар, меняя состав и, соответственно, свойства эссенций. Приподняв ложку, он перевернул её, проверяя густоту смеси и наслаждаясь каким-то чудесным чувством от вида. Получение удовольствия посредством самого приготовления, а не поглощения пищи, делала жизнь гораздо ценнее, проще и слаще. При плохом настроении достаточно было заглянуть в холодильник, наткнуться на нужный продукт и вуаля — никакой хандры и пессимизма, одна чистая радость. Драко часто говорил, что он когда-нибудь он его откормит, поэтому приходилось думать о жирности блюд и следить за питанием. Но Поттеру это было вовсе не в тягость, скорее ещё одна задача — соблюдать баланс полезной и некалорийной еды и её разнообразие. За эту его «женскую» черту, он часто слышал обращение как к жене, но ему скорее нравилось это. — И так, сегодня ты явно забыл про правило здоровой и полезной пищи. И какое дело у тебя оправдание на сей раз? — Малфой произнёс это тихо и неожиданно, что гриффиндорец вздрогнул. Блондин редко вставал рано, во всяком случае за всё время, так называемого, отпуска он не видел того бодрствующим в шесть часов утра. Оперевшись о косяк, слизеринец пристально вглядывался в очертания мужа в свете пробившихся через окно лучей встающего солнца. — И тебе доброе утро, — в ответ скептически отозвался Гарри. — Ну, вообще, у нас сегодня довольно трудный день: если ты не забыл, нам сегодня вместе с Роном и Гермионой надо кое-куда переместиться. Германия. Страна, где многие болезни вылечивались лишь по щелчку пальцев хорошо обученного специалиста. Последняя надежда на большую продолжительность жизни. Драко устало застонал: — Может, к черту, твоих друзей? Сами отдохнём, отправим Алису к её законной бабушке и повеселимся, как прошлой ночью? — он развратно улыбнулся, подходят ближе к мужу и обнимая его со спины. — Знаешь, я так скучал по этой нашей страсти, — с придыханием шёпотом проговорил он в самое ухо Поттеру, прижимаясь к невольно выпрямившейся спине. — Малфой, ты, вроде, обещал мне, — зеленоглазый, хотя и покраснел, как невинная девица, но одновременно оставался непоколебим. Недовольно взглянул на аристократа, он прибавил: — Или задумал слиться? — Да, конечно, мечтай, — Гарри знал, что задел самолюбие своего мужа, взяв того на «слабо», но иного выхода у него не было. Если бы он сейчас не поехал бы туда под предлогом посещения с Гермионой курсов по готовке, которая сначала его чуть ли не в каждой ситуации, то повторный шанс вряд ли бы представился. — Хорошо, тогда я скоро закончу, можешь пока что умыть Алису, — он старался как можно обыденнее произнести слова, но ощущение вины ударяло в виски и било набатом где-то в районе груди.

***

— Мистер Малфой-Поттер… — Прошу, зовите меня просто по имени, — непривычно было слышать теперь двойную фамилию. Это одновременно разливало в нем терпкое чувство, но и как-то резало слух. — Хорошо, Гарри. Вы же знаете про понятие в медицине, как «врачебная тайна»? — мужчина средних лет с небольшой проседью в волосах вертел между пальцев белое потрёпанное перо. — Само собой, именно из-за неё я здесь, мистер Перрис, — врач со вздохом взглянул на своего пациента. — Понимаете, я не хочу, чтобы кто-то знал о моём… недомогании, — брюнет слегка замялся, теребя большим пальцем край своего тёплого пальто. — Гарри, послушайте. В вашем праве запретить мне распространение вашего заболевания, но мистер Малфой, вам стоит с ним поговорить. У вас семья, которая в любой момент может остаться без вас. Что если что-то произойдёт и никто не сможет вам помочь? — Я предпочитаю об этом не думать, — в кабинете кружилась запах свежего кофе и хлорки, не самое приятное сочетание, но во всяком случае оно не вызывало ощущение рвоты. — И не собираюсь этого делать, потому что вылечусь. По крайней мере, это ваша цель, как человека, работающего по своей специальности, плюс вы — явный профессионал. — Гарри, ну, нельзя же слепо надеяться на удачу и в мои силы. Даже у таких «специалистов», как я, бывают «неудачные случаи». — Знаете, это уже не ваше дело — как я буду располагать информацией о своём здоровье… — Отнюдь. Я — ваш лечащий врач, не забывайтесь. И не позволю вам покалечиться, — возразил было он. — Ваше дело исключительно состоит в том, чтобы меня лечить, а не указывать, кому я должен рассказывать о своём здоровье, мистер Перрис, — Гарри терпеливо смотрел на него, но внутри всё пылало от накипающей ярости и упрямство мужчины. — Гарри, как вы понять не можете, хождение по лезвию — уже для вас опасно. Если раньше вам было подвластно победить Тёмного волшебника всех времён, то сейчас ваше тело постепенно гниёт. — Дайте мне направление, я уеду туда, куда вы меня отправите, но, ради Мерлина, избавьте от дальнейших нравоучений, от них мне лучше не будет, — мужчина в белом халате безнадёжно опустил взгляд, закрыв лицо руками. Он сдался. Больше ничего сделать не мог, победить упрямство Гарри Поттера всегда было тяжело. Если раньше ещё как-то можно было достучаться, то теперь, когда одной ногой он уже лежал в гробу, было поздно. — Хорошо, Гарри, но это место — последняя ваша надежда, больше я ничем вам помочь не смогу. — Я понял, спасибо, — Поттер резко поднялся с кожаного чёрного стула, от чего тот неприятно скрипнул, и вышел прочь из помещения, не видя с каким сожалением, провожал его спину взгляд Перриса.

***

— Это лечится, мистер Поттер, если знать, откуда взялась болезнь. — Откуда? Гарри горько ухмыльнулся, вглядываясь в исписанный рекомендациями лист весьма непонятным подчерком. Впрочем, за последние несколько месяцев он научился его читать чуть ли не во сне. Бумага в пальцах была хрупкая, поэтому, стараясь не помять, положил её в папку, кинув поверх вещей в чемодане. В их семье всегда царило доверие и верность, но всё тайное когда-либо становится явным. Это мужчина осознавал по собственному опыту. Перед ним стояла невесёлая перспектива: либо умереть случайно, ничего не рассказывая, или же обезопасить себя и окружающих. Туберкулёз, проявившийся относительно недавно. Возможность заразить всю семью и стать причиной их смерти. Гарри бы никогда себе этого не простил. И вроде такая невозможная болезнь, которая может проникнуть в тело волшебника с чуть ли несуществующей вероятностью, рушила всё то, что они построили с огромным трудом. Драко вряд ли это замечал, но, в первое время, его мужу стоило больших трудов сдерживать приступы кашля, как можно реже дышать рядом с ним, говорить. А потом мистер Перрис открыл ему небольшой секрет: заклинание закрытого пространства, при котором любая болезнь якобы остается в ограниченной области, не распространяясь на окружающих, еду и прочие бытовые вещи. Но самым тяжёлым были поцелуи. Стараясь максимально сжать губы, быстро чмокал только в щёки, губы для него теперь стали лишь недосягаемой мечтой. Даже кровотечение по сравнению с этими касаниями казалось пустым и неважным. Но он не имел право жаловаться, его поступки возвращались бумерангом из прошлого, а под коркой сознания чувство самовины разъедало так, что он просыпался порой ночью в горячке от сна, в котором убил своих любимых. Поттер более чем понимал, что возможность умереть отнюдь не лучший фактор в его жизни. Заслышав твердые шаги за дверью, он быстро зарыл папку под мятую футболку и штаны. — Ты долго? — осведомился вошедший. — Нет, сейчас спущусь, — тот показательно повертел головой.

***

Внутри всё сжималось до колик от ожидания и томления. Впервые он ощущал столь сильное безудержное чувство, сдержать которое было совсем не возможно. Сейчас обдуваемый лёгким летним ветерком, стоя под дубом, чьи ветки раскинулись, отбрасывая тени, Драко с улыбкой глядел ему в глаза. — Знаешь, я тебя люблю, — прозвучало так, будто он произнёс что-то столь обыденное, так пришедшееся просто к слову. А внутри у Гарри всё задышало, наполнились светом миллиардов лучей самого ярко в мире солнца, дыхание исчезло, словно он до этого даже не знал, как это делается. — Поттер… ты плачешь. — Конечно, я плачу, придурок, — чуть всхлипывая и надрываясь, ответил брюнет и резко посмотрел ему прямо в глаза. Таких, как у него, ни у кого не было: серые, с белыми в крапинками. Ртутный цвет заполонил радужку, позволяя утопать и отправляться в ней каждый день, час, минуту и секунду. Только в них плескалось столько нежности, заботы; только в них он ощущал незначительность окружающего. Вытянув руку перед собой, коснулся подушечками пальцев мягкой кожи щеки, почувствовав теплоту.

***

Здесь, наверное, было живописнее всего, чем в других переулках. Брюнет шел, не спеша по каменному тротуару. Таки отделавшись от компании друзей и собственного мужа, заявив, что ему жизненно необходимо самому в полном спокойствии насладиться здешними десертами, он разглядывал вывески и принюхивался к всевозможным запахам из помещений. Но истинная цель заключалась в совершенно ином посещении. Пройдя мимо незамысловатых магазинчиков с кондитерскими изделиями и инструментами в витринах, внезапно свернул в узкий проход. Пройдя приличное расстояние между двумя высокими кирпичными домами, вышел на главную улицу, которая открывала вид на чуть ли не светящееся в солнечных лучах здание. Оно даже напоминало театр или музей своими белыми колоннами и огромными ступенями. Не хватало только красной ковровой дорожки, и хоть показ мод устраивай. Перед ним находилась больница Святой Марии, пожалуй, самое ведущее медицинское учреждение во всей стране, а может и в мире. Нервно оглядываясь, он как можно быстрее вошёл в двери столь помпезного здания. Обстановка внутри была довольно оживленной, врачи сновали по коридорам что-то говорят на повышенных тонах с жестокостью в голосе. Медсёстры при помощи магии переносили кипы документов и коробок. — Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — весьма молодая девушка, сидящая за ресепшеном, мило улыбнулась и смотрела каким-то загадочным взглядом на Гарри. Мужчина ещё перед входом наложил заклинания моментального перевода чужого и своего языка на нужный для понимания. — Здравствуйте, меня направил Генри Перрис — мой лечащий врач, сюда, — он подал небольшой лист с направлением. — О, это не мне, вам надо к определенному врачу, — своими словами она разочаровала Поттера, от чего тот моментально покраснел. — Фтизиатр находить на третьем этаже в триста пятнадцатом кабинете. Врача зовут Сабина Фишер. Вам к ней, — кивнула в сторону правого коридора. Зеленоглазый немного удивился, но быстро пришёл в себя: ему не говорили, что лечить его будет женщина. Не то, чтобы у него были предрассудки по поводу половой принадлежности врачей, но это было действительно неожиданностью узнать, что один из профессионалов носит платья и украшения и каждый день убирает волосы в прически, чтобы не мешали. — О, мистер Малфой-Поттер. А я всё ждала, когда к нам заявится Герой Британии, — сидящая в чёрном кресле, мисс Фишер выглядела чересчур самоуверенно и вызывающе, хотя форма врача на ней была вполне обычной. Закинув ногу на ногу, она откинулась на спинку сиденья и с интернетом разглядывала мужчину, только что вошедшего в её кабинет. — Ну, что же вы, как неродной. Садитесь, — взмахнула рукой, указав на свободный стул. — Будем выяснять, что же вас беспокоит, — она говорила как-то странно с огромным предвкушением, будто собиралась вскрыть какую-то коробку, в которой скрыт чуть ли не вселенский секрет. — Подозреваю, что нас ждёт длинный разговор, будете чаю? Он лишь повертел головой в знак отрицания. — Хорошо, тогда приступим.