Квартира №114

      Бокуто рвано дышит, открывая дверь квартиры. Их квартиры, если быть точнее. На кухне в одних трусах стоит сонный Куроо, помешивающий в кружке, подаренной Ойкавой, кофе с молоком. С молоком, наверное, преувеличено, ведь Бокуто знает, что весь напиток друга состоит в девяносто процентах из молотых зерен. Взбодриться это уже не помогает, но Куроо упорно продолжает каждое утро разводить себе кофе. Утренний ритуал. Кстати об этом. Бокуто переглядывается с Куроо и задорно подмигивает, когда тот отставляет свою кружку и подходит. Бокуто тянется за поцелуем и резко замирает под ехидный взгляд карих глаз. Чертыхается и оправляет промокшую потом после пробежки футболку.       — Прежде чем лезть в кровать, смени ее, — Тетцуро теребит за край одежды, и отходит обратно на кухню. У него как раз есть время выпить залпом горячий напиток, пока Котаро будет переодеваться. Так он думает, но сегодня Котаро быстрее обычного сменяет футболку, и теперь уже сам с хитрым прищуром наблюдает за выпившим кофе Тетцуро.       Куроо ненавидит такого Бокуто всем сердцем. Потому что от такого Бокуто подкашиваются коленки и предательски дергается член. Эти, пронизывающие своим золотом, глаза вырывают душу и оставляют голым во всех смыслах. Хочется раздеться и самому потянуться за поцелуем, но нельзя. Таковы правила этой квартиры.       Тетцуро рвано выдыхает, одергивает себя и, приходя в чувства, гордо проходит мимо Котаро. Вся эта гордость, разумеется, слетит с парня, как только Котаро окажется между разведенных ног. Или сзади. Или еще где. Воображение и возможности Котаро нельзя недооценивать. Но это будет потом. Сейчас же Тетцуро довольствуется тем, что друг неотрывно следит за его покачивающимися бедрами, шествуя позади.       В спальне темно, и разошедшийся в своих мыслях, желаниях и эмоциях Тетцуро без сожалений раздвигает в разные стороны шторы, впуская внутрь яркий свет утра. С кровати доносится жалобный стон и копошение. Засоня пытается укрыться в одеяле от настырных лучей солнца. Вот только от настырных парней скрыться не удастся.       — Уже восемь, — с кошачьей грацией взбирается на кровать Тетцуро, залезая руками под одеяло, докасаясь до всех возможных мест.       — Еще восемь, — раздается из-под одеяла. Внезапный полувздох-полустон, потому что руки Тетцуро добрались до поджавшегося живота парня.       — Бокуто уже успел на пробежку сходить, пока ты здесь спал, — Тетцуро имеет необъяснимую страсть озвучивать очевидные факты. Будто пробежки Котаро не являются частью утреннего ритуала. Но он продолжает каждое утро говорить почти одно и то же, потому что нравится.       Котаро смотрит на эту картину со стороны, облокотившись спиной о стену, с улыбкой на лице. Не удерживается на месте, когда из-под одеяла наконец-то выглядывает макушка, а за ней сонное лицо Тоору. Недавнее полувозбуждение от «игр» с Тетцуро заменяется щемящей в груди нежностью.       Каждое утро он наблюдает за помятым после сна Тоору (милого). Каждое утро он залезает на кровать в свежей футболке, дотрагивается до полураздетого тела, подтягиваясь выше к лицу и заглядывая в медовые глаза. Каждое утро. Но ни Котаро, ни Тетцуро не могут привыкнуть к этой разливающейся в груди нежности от взгляда на их парня. Нежности, которая, кажется, своей силой может проломить ребра и надорвать органы. Почти мазохисткое удовольствие, хотя ни Тетцуро, ни Котаро таковыми не являются.       Целуют с двух сторон одновременно, мажа теплыми губами по щекам, перемещаясь к виску.       — С добрым утром, — нежный шепот в уши, и Тоору теряется в этой нежности тоже. В этом шепоте. Чьем? Не разберешь. Кажется, парни научились синхронно говорить, сливаясь в одну какофонию из звуков и поцелуев.       Тоору ерзает и тихо смеется от коротких поцелуев по всему лицу, шее и плечам. Никакого подтекста, лишь заполняющая грудную клетку шелковая мягкость каждого прикосновения, которой хочется дышать. Которой хочется жить. Руки зарываются в шевелюры, и лишь по ощущению чужих волос на пальцах, Тоору идентифицирует — слева Тетцуро со своей катастрофой на голове, а справа Котаро, который принципиально не укладывается на пробежку по утрам (чем, разумеется, сводит с ума своих соседей). Тоору не выдерживает и тянет Котаро за волосы на себя, потому что невозможно противиться желанию использовать момент «свободных» от лака волос парня, невозможно противится этим поцелуям, покрывающим все тело и вызывающим табун мурашек, до поджавшихся пальцев на ногах.       Целует в губы и тут же отстраняется, выдыхая. Пытка наполовину закончена. Отводит вторую руку и фиксирует ее на лице парня, проходится языком по нижней губе и стонет, так и не коснувшись откровенней. Тетцуро самодовольно хмыкает где-то внизу, вновь проводит языком по щиколотке и прикусывает, отчего Тоору снова несдержанно стонет. Ноги Ойкавы — наркотик, яд и сумасшествие для Тетцуро. Он помешан на этих ногах, которые, кажется, были слеплены искусным скульптором, потому что Тетцуро еще никогда в жизни не видел таких рельефов, от одного взгляда на которые можно кончить. И это далеко не предположение. Тетцуро проводит руками по ступне парня и под новый вздох запрокидывает ногу себе на плечо. Котаро там сам разберется.       Тоору прикусывает губу, рвано дыша. Невозможно сконцентрироваться на цели в виде чужих губ, когда чертов Тетцуро берет в рот большой палец ноги, посасывая, как самый вкусный в жизне леденец. Чертов Тетцуро так член не сосет, как пальцы.       — Блять, — Тоору хрипит, дергаясь. Оказывается прижат телом Котаро, который устал ждать, когда Тоору соберется с мыслями и найдет в своем сумасшествии его губы. Сам целует, оттягивая губу и несильно кусая. Врывается в рот, глазами показывая приглашение в виде окутавшей их дымки. Проводит языком по чужому небу, специально игнорируя, нет, уходя от чужого языка. Издевается, играется, и бросает вызов лижущему внизу пальцы Тетцуро.       Тоору такое положение дел, мягко говоря, очень устраивает. Не каждый день можно позволить себе эти шалости, потому что обычно кому-то из них нужно срочно быть на тренировке, работе или отлучиться по болезни дворового кота двоюродной сестры дяди в третьем колене.       Снова дергается и стонет так, что у Котаро приятно закладывает уши.       — Если ты не перестанешь быть таким, — Котаро шепчет на ухо, прикусывает мочку и оттягивает ее под новый стон парня, — мне придется тебя трахнуть. Тетцуро стонет на пару с Тоору от одних только слов. Котаро может быть убедительным. Да, блять, Котаро может одним лишь взглядом трахнуть, а тут словами разошелся.       — А ты чего там стонешь? — у Тетцуро из груди выбивает весь воздух, когда Котаро оборачивается к нему и тянет губы в усмешке. Ебанные губы, ебанный Котаро. Хотя нет, еще не ебанный.       — Пиздец, — выдыхает Тетцуро и тянется к чужим губам. Наконец, он может это сделать. Может прикоснуться, толкнуться внутрь и почувствовать своим языком тепло другого. С Тетцуро Котаро не играет, сразу вступая в бой языками, потому что знает, что Тетцуро не любит, когда тот тянет с поцелуями. Это Тоору можно дразнить, можно играть с ним с насмешкой наблюдая, как Великий Король просит большего, потому что Тоору первый получает поцелуй. Потому что по их странному введенному правилу, Котаро и Тетцуро не могут целовать друг друга, пока Тоору не сорвет с их губ первый утренний поцелуй. Причем они сами ввели это, а Тоору оказался далеко не против.       Тоору дышит глубоко, пытаясь привести себя в порядок, когда его тело наконец оставлено в покое. Но о каком порядке может идти речь, когда перед ним так извращенно целуются его парни. Блять, это невыносимо. Рука сама тянется к торсу Котаро, ныряя под футболку. Котаро стонет в поцелуй, когда Тоору проводит ногтями по спине. К обжигающим ладоням Тоору присоединяются пальцы Тетцуро, сталкиваясь на общей территории в виде тела Котаро. Тоору ловит чужие пальцы своими и проводит по ним рваными движениями вниз-вверх. У Тетцуро едет крыша, когда он лишь на секунду задумывается о замене своих пальцев кое-чем другим в этом кольце ощущений. Тоору вновь проводит по всей длине пальца и тянет руку к своему рту, облизывая каждый палец по очереди. Тоору больше не спит и не выглядит «мило». Тоору по праву считается одним из трех правителей преисподней. Двое остальных стонут под ласками друг друга и его собственными.       Тетцуро не выдерживает, закусывает плечо Котаро, и нетерпеливо толкается стоящим по стойке смирно членом в ягодицы парня. Котаро гортанно рычит и ловит голову Тоору, когда тот собирается встать сзади Тетцуро. Вновь притягивает за поцелуем. Врывается в рот, и на этот раз не играет, сразу проходясь по языку своим. Тетцуро нервно сглатывает, и пробующе толкается своим языком в сплетение чужих ртов. Вылизывает свободное пространство губ и стонет, когда руки, зашедшего все-таки сзади Тоору, ложатся на член.       — Ебать, — тянет Тетцуро запрокидывая голову на плечо сзади. Глаза закатываются, а чужие ловкие пальцы ведут по всей длине.       — Подожди немного, — отрывается от губ Тоору Котаро и похабно улыбается, прикусывая открытую ключицу Тетцуро.       Тоору убирает руки от члена Тетцуро под разочарованный стон, и тянет футболку наверх, обнажая себя. Котаро снимает свою сам, чтобы не терять время. Проводит языком по впадинке между ключицами, а потом резко толкается в нее, буквально трахая языком.       Пальцы Тоору тоже на своем месте, проводят по длине сквозь домашние шорты, и тут же юркают под них, обхватывая полностью член. Тоору ухмыляется, и в этой улыбке слышится «без трусов, Тетцу-чан». Тетцуро притягивает свободной рукой того за голову и мстительно целует. Другая рука во всю гуляет по стволу Котаро, который предусмотрительно снял всю одежду следом за футболкой.       Взгляд то и дело отпускается вниз на сочащийся смазкой толстый член. Хочется провести по нему языком, взять в рот головку, крутя своей головой вокруг, чтобы искры летели из глаз у него, у себя и у наблюдающего за этим Тоору. Блядский Куроо Тетцуро получил бы черный пояс по минету, если бы за такие умения их раздавали. Но сейчас член Котаро все еще слишком далеко, поэтому вместо него он начинает сосать язык Тоору. С таким усердием он сосал бы их члены, клянется.       Тоору оставляет всю работу одной руке, вторая снимает с себя пижамные штаны и, наконец, толкаясь почуявшим свободу от ткани между бедер Тетцуро членом. Тетцуро не выдерживает и со всхлипом кончает на живот и член Котаро, с обхватившей его рукой Тетцуро. Чужая сперма на собственном члене выглядит просто замечательно, поэтому ему хватает пару толчков в руку брюнета, чтобы кончить следом.       Тетцуро сгибается, хватается за плечи Котаро, и дышит. Вернее пытается, потому что от всех заполнивших чувств, эти знания испаряются. А все еще стоящий член Тоору, что толкается между ног, забивает последний гвоздь в крышку гроба.       Тоору наваливается на оттопырившего зад Тетцуро и толкается между бедер. Котаро ловит чужое лицо в руки и целует Тоору, нет, блять, Котаро не целует, в такие моменты он просто не умеет этого делать. Он трахает рот Тоору своим языком и внезапно охает от горячего дыхания на собственном члене. Тетцуро нашел свой второй любимый «леденец». Ему плевать, что член уже не стоит, как минуту назад. Плевать, потому что это дело поправимое. От ощущения кислоты головки во рту и члена между бедер, свой собственный вновь готов к веселью.       Тоору кончает не то от стимуляции члена, не то от трахающего его рот языка Котаро. Так же, как и Тетцуро две минуты назад, цепляется за плечи Котаро и мелко трясется. «Пиздец, с добрым утром»       Тоору улыбается, заглядывая в глаза Котаро, и охает от смены выражения на лице напротив. Тетцуро, мать его, взял в рот.       — Блять, — Котаро несдержанно толкается, но тут же замирает. Нет, нельзя. Тетцуро знает сам, как сделать так, чтобы приятно было обоюдно, своей несдержанностью Котаро все испортит.       Тоору кладет руки на поясницу Тетцуро и вновь толкается. Это сумасшествие с раз за разом накатывающим возбуждением. Их секс невозможен, потому что пока ты отходишь от своего оргазма, возбуждаешься наблюдая за чужим. Рука проходится по ягодице и несильно шлепает ее. Тетцуро дергается и стонет прямо в член Котаро. Ведет всех втроем. Хочется скончаться на месте во всех смыслах, потому что возбуждение тянет не по-детски.       — Ты, кажется, обещал меня трахнуть, — выдыхает Тоору в губы Котаро, в руках сжимая зад Тетцуро, — членом, — уточняет, потому что языком его сегодня отымели сполна. Котаро резко выдыхает и поднимает Тетцуро за плечи, впиваясь в губы. Вкус собственной спермы и смазки сносит башню окончательно, хотя куда еще. Котаро сминает губы Тетцуро, а сам неотрывно наблюдает за Тоору, который слишком медлит, заворожено наблюдая за чужим поцелуем. Он знает, что Котаро сейчас таким способом нагло переложил на него всю ответственность. «Наглый совень». Но ради члена этого совеня, можно потерпеть неудобства в виде колом стоящего члена, пока достаешь презервативы из пачки и смазку.       Тоору мстительно кидает презерватив прямо в лицо, отчего Котаро дергается, разрывая слюнявый поцелуй и смешно корчит морду.       Тетцуро выгибает бровь и смотрит на Тоору сзади, что надевает свою защиту, высунув язык. Видимо, сегодня он снизу, понимает Тетцуро, но ему честно плевать. Потому что они меняются ролями, как перчатками, в зависимости от настроения и заданного темпа. К тому же, позиции не отличаются от вчерашнего, а это значит, что подготовка будет не долгой. И действительно, Тоору добавляет второй палец почти сразу, в отличии от Котаро, который не церемонится, и сразу начинает растягивать Тоору с двух.       — Блять, — Тоору нервно хватает собственный член у основания, когда Котаро так безошибочно давит по простате. Не хватало еще кончить сейчас. Тетцуро переворачивается в руках Тоору и с нескрываемым вызовом в глазах смотрит. Тетцуро обожает при такой расстановке видеть. Смотреть, как член Тоору входит в него, пока сзади парня трахает с неебическим темпом Котаро. О, да, блять.       — Блять, — кажется, все известные слова покидают голову Тетцуро, когда Тоору оказывается внутри. Испытывающе медленно двигается и замирает в ожидании. Странная привычка Тоору не начинать, пока в него самого не войдут. Раздражающая, блять, привычка. Потому что, когда Котаро замыкает, то это всегда растягивается. Потому что блядский Котаро обожает изводить их. Глупец глупцом, но все их тайны и слабые места знает лучше таблицы умножения.       — Если ты, блять, сейчас не начнешь, я кончу самостоятельно, — Тетцуро не знает к кому именно обращается, кажется, к тому, кто первый внимет его словам. Но Тоору, ебанный нахуй, не начинает, а Котаро язвительно смотрит из-за чужого плеча, прикусывая шею, отчего Тоору стонет. И, наконец, входит под тихий вскрик Тоору, который входит в Тетцуро следом.       Срываются на бешенный ритм сразу. Выбивая из легких воздух, и сами легкие из грудины.       — Сука.       Тетцуро обожает и ненавидит, когда Котаро замыкающий, потому что бешенный ритм, который он задает, однажды сведет их всех в могилу, потому что это просто невыносимо. Нечеловечно. Но Котаро и не человек вовсе, он один из трех правителей преисподней, вместе с Тетцуро и Тоору. Так что вероятней всего, от этого дикого темпа все же не умрут.       Тетцуро кончает первым, пачкая все что можно своей спермой, закатывая глаза и заламывая собственные пальцы на шее Тоору. Разумеется первый, потому что вы, блять, когда-нибудь наблюдали, как член вашего любовника входит в вас, пока в этого самого любовника входит другой. Нет? Ну, что сказать, Тетцуро сочувствует и совсем не хочет хвастаться. Ну, может, совсем чуть чуть.       Хочется притянуть кого-нибудь за поцелуем, но сил не осталось. Тетцуро выжат до последней капли, стекающей по собственному члену, пока Тоору все еще двигается внутри. Тоору красивый до сжимающихся яиц. Особенно красив, когда стонет на всю квартиру, закатывая глаза, когда член Котаро задевает простату. А ебанный Котаро (сегодня пока еще нет), Тетцуро знает, задевает ее в девяти из десяти случаев.       Тоору сжимается и Котаро прикусывает загривок, зажимая чужой член у основания.       — Рано, — рычит, вновь целует и так истерзанную ногтями Тетцуро спину Тоору. У Котаро существует идея фикс, кончить всем вместе, и сейчас, о да, Тетцуро знает этот взгляд, и знает, как Котаро ненавидит, когда Тетцуро именно на этой позиции, потому что кончает вперед планеты всей, Котаро злится, потому что вновь его цель упорхнула вместе с выстрелившим спермой членом Тетцуро.       — Ну, прости, — шепчет Тетцуро, смотря прямо в глаза Котаро и ехидно улыбаясь. Сжимает с силой простыни выстанывая чье-то имя или же смесь из двух имен, когда Тоору толкается особенно сильно.       Котаро наклоняет Тоору ниже, перехватывая за загривок, трахает с сумасшедшей скоростью, несдержанно шлепая по ягодице свободной рукой.       Тоору в экстазе тянется к губам Тетцуро, не дотягивается, и в принципе не может четко обозначить в голове цель, поэтому прикусывает чужой сосок и срывающееся хрипит, потому что голос, кажется, посадил, когда Котаро бьет по заднице чуть сильнее. Кончают с секундной задержкой.       Котаро заваливается на парней, и Тетцуро, который сохранил или же вернул горсть разума, бьет по щеке трясущегося Котаро и шипит.       — Слезь, придурок, бля, раздавишь, — Котаро лишь прикусывает затылок Тоору и все же выходит из него, и заваливается на бок. Как бы не хотелось не двигаться, придавить любимых парней совершенно не хочется.       Тоору подозрительно молчалив. Тетцуро на секунду пугается этому.       — Ойкава, ты жив? — трясет его в начинающейся панике и выдыхает весь воздух, когда Тоору поднимает заплаканное лицо. Слишком много, слишком ярко и слишком сильно. Тетцуро очень хорошо понимает. Проводит нежно по скуле и разрешает остаться на нем. Тоору легче Котаро и не придавит. А задница и так уже настрадалась, еще каких-то пять минут «потерпит» член Тоору внутри.       Парень стукается лбом о грудь Тетцуро и старается дышать. Хоть как-то, не говоря уже о ровном дыхании. Тетцуро прекрасно понимает и переводит взгляд на Котаро, который молча наблюдает за ними.       В заднице член Тоору, а на лице нежный взгляд Котаро. Тетцуро не знает, что такого в прошлой жизни он совершил, раз в этой ему так повезло, особенно учитывая тот факт, что, вроде как, был родом из самой преисподней.       — Люблю вас, — тихий шепот и нервное дерганье в себе. — Ой, да, бля, лежи, не дергайся.