Так вот, когда придешь - разворачивайся и уходи

      В Юньмэн Вэй Усянь добирался две недели, что довольно долго для заклинателя его уровня. И время, затраченное на путь, на самом деле никак не было связано с расстоянием, больше с похмельем и его приключениями, которые всегда найдут нужную задницу в самый неподходящий момент. __________       На третий день своей дороги Вэй Усянь остановился в прибрежном городке Тсянь: поужинать и переночевать, но его не впустили ни в одно заведение из-за его неприлично пьяного состояния.       «Как вы!.. да как вы смеете не впускать Великого Старейшину Илин в свои помойные спальни?!» — такие мысли пьяному Вэй Усяню казались приемлемыми и даже больше — логичными.       Тёмный заклинатель бранил каждого бродягу, орал на всех и вся, носился по городу в поисках еды и ночлега… И никто не мог узнать в нём того самого «Старейшину Илин — мужа Ханьгуан-Цзюня», все видели в нём очередного сумасшедшего, вставшего на кривую дорожку.       В порыве злости Вэй Усянь наелся каких-то ягод, от чего его потом вывернуло в реку, — он разозлился, поэтому в попытке выпустить пар начал бить руками по земле, но вскоре выдохся и прекратил. Он ещё какое-то время бродил по городу, прежде чем зашел в лес, там он и вырубился.       Когда Вэй Усянь протрезвел, он, конечно, осознал, что ягоды были не ягодами, а гнилой едой в мусорнике за таверной, земля была каменной дорожкой в городе, а река, в которую его вырвало — подолом женской одежды.       Но было уже поздно что-то исправлять. Да и не особо хотелось Усяню бегать по городу и искать женщину, чтобы извиниться за испорченную одежду.       Сейчас он мог лишь досадовать, что проснулся в одном исподнем, без денег и вещей, где-то в глуши. Руки его были сбиты в кровь, а нижний халат чёрный, как смоль.       Но, к счастью, меч его остался не тронут! Замечательно, что ему не придётся голыми руками убивать человека, ограбившего его.       Для начала Вэй Усянь решил умыться — хорошо начинать день чистым, даже если день начался в лесу. Он решил сделать это поскорее — небо подрагивало от туч, а ему не хотелось встретить ливень в лесу. Поэтому, найдя менее узкую дорожку, Вэй Усянь направился к ручью, ориентируясь по шуму воды.       Среди чудесной лесной симфонии его помутнённому от алкоголя сознанию время от времени мерещились различные инородные звуки, чем-то напоминающие рёв дикого зверя. Вэй Усянь не акцентировал на этом внимания, посчитав, что в такой глуши более вероятно наткнуться на мертвеца, нежели на какую-нибудь черепаху.       Дойдя до реки, Вэй Усянь множество раз омыл свои руки, а после и лицо, прежде чем…       — Что за хрень я делаю? — недоумённо спросил он вслух.       Вэй Усянь не мог понять: то ли от выпитого прошлым днём алкоголя, то ли от грусти, но его вело. Он сам не понимал, что творил. Можно сказать, что он делал всё по инерции. В какой-то прострации.       Он то ли вспомнил, то ли осознал, что никто его и не грабил, его вещи у него в руках. Он сам раздел себя пока был пьян, сам разбросал свои вещи по лесу. Сам решил, что его ограбили, при этом сам же взял свои вещи, разбросанные у места сна, и пошёл к ручью. Он даже не обратил внимания на то, как по пути к водоёму успел надеть на себя обувь и рубашку, перевязать хвост и закинуть в рот какой-то гриб.       — Чёрт, — прошипел Вэй Усянь.       Это место…       Весь этот лес ни с того ни с сего показался ему до ужаса ненормальным. Тут тихо, а ему почему-то слышалось пение птиц и стридуляция. Ручей застоялый, но он точно слышал звук журчания. И сейчас слышит.       Вэй Усянь протёр глаза, силясь разглядеть своё окружение получше, но у него не получалось. Всё начало казаться нереальным, так же, как и во сне, голову сдавливало, кровь стучала в ушах. Впервые у него наблюдалось такое сильное похмелье.       Мерзкий запах, что он чувствовал с момента пробуждения в лесу, усилился.       «Труп?» — предположил Вэй Усянь. Он по-прежнему слышал это «журчание», доносившееся откуда-то из-за кустов, и если бы он сконцентрировался, то понял бы, в чём дело, но у него не было желания иметь дело с нежитью. Когда угодно, но только не сейчас.       Он быстро надел на себя оставшуюся одежду и вскочил на меч. У него не было ни малейшего желания находиться в этом лесу. __________       Вэй Усянь только поднялся в воздух, огибая деревья, как его посетила неожиданная мысль. Он не мог так уйти. Не из леса — туда он не вернётся, а из Облачных Глубин. «Я ушел некрасиво», — подумал Вэй Усянь. Он пролетел над лесом ещё пару миль и резко спикировал с неба, направляясь к опушке. Несколько неаккуратно он приземлился на землю, едва не споткнувшись, но сумел сохранить равновесие.       — Что со мной не так? — у самого себя спросил Вэй Усянь.       Он не мог понять своего состояния. Его то трясло от боли и страха, то он набирался уверенности, и порывался сделать что-нибудь глупое. А его физическое состояние было и того хуже. Тело совсем не слушалось и болело, а сознание было неясным, с краткими проблесками полной осознанности.       Вэй Усянь привык анализировать свои действия не так, как это делают другие, привык на другом акцентировать внимание. Его логика и действия часто были следствием его эмоций, как бы он этого ни отрицал. Вот и сейчас он поступал также. Его не сильно интересовал трупный запах в лесу или собственное состояние, но вот вопрос чести встал комом в горле.       «Не так должны расставаться два сильнейших заклинателя, — подумал Вэй Усянь. — Неправильно всё получилось».       Уродливо.       Как в какой-то порнографической книжке его отымел любимый человек, а Вэй Усянь ушел, не сказав ни слова.       «Почему я сейчас бегу к Цзян Чэну вместо того, чтобы решать свои проблемы самостоятельно?»       «Почему я вообще бегу? От кого? От Лань Ванцзи? Я ведь его не боюсь… Зачем я сбегаю?»       «Почему после себя ничего не оставил? Почему я, как минимум, не разнёс Стену Послушания? Не врезал Лань Циженю, как всегда мечтал, не поблагодарил Цзэу-Цзюня как следует, не подарил Лань Цзинъи свой винный погреб, не попрощался нормально с А-Юанем…»       Вэй Усяню нужно вернуться. Вернуться и сделать всё, что он должен сделать… …и сделать всё, чего он сделать не мог долгое время, но хотел. __________       Облачные Глубины спустя несколько дней его отсутствия всё такие же безмятежные, такие же красивые, но скучные и мрачные, недосягаемые и сковывающие, но терпимые, как всегда.       Без пропускного жетона не то чтобы трудно пройти барьер — невозможно — для обычных заклинателей, естественно. Вэй Усянь к таковым себя не относил, он-то с легкостью пройдёт через барьер, и никто об этом не узнает. Но в целях безопасности и спокойствия он решил, что будет разумным не заходить в главную дверь с ноги, поэтому подлез к барьеру со стороны леса на склоне горы.       Кинжал, как родной, лёг в руку, и в голове Вэй Усяня зазвучал звонкий голос Цзинъи:       — «А можно как-нибудь без членовредительства обойтись»?       — Можно, — ответил бы Вэй Усянь, — «можно и без тёмной магии — не сказал бы он, — но с кровью быстрее и менее энергозатратно».       Пару печатей кровью, и Вэй Усянь с лёгкостью прошёл через барьер. Он, не тратя времени, направился к их с Лань Ванцзи хижине — сейчас день, и Второго Нефрита просто не могло быть там. Лань Ванцзи в это время обычно проводил занятия у юных студентов, либо тренировался, но точно не сидел дома, он же не Вэй Усянь.       Ветер играл с волосами тёмного заклинателя, а туман приятно холодил кожу; когда Вэй Усянь шёл в гору, он пару раз натыкался на Ланей, но с лёгкостью обходил их. От небольшой прогулки его настроение даже улучшилось. Живописные пейзажи, и ветви, постоянно бьющиеся об лицо, действовали на Вэй Усяня расслабляюще. Мокрая от дождя дорога и затянутое тучами небо — не такую погоду любил Вэй Усянь, но в Облачных Глубинах постоянно приходилось мириться с этим. А также с тысячами правил и пресной едой. Но сейчас об этом не приходилось беспокоиться. Теперь Вэй Усяню не придётся тайком протаскивать алкоголь и рано вставать, теперь он будет счастлив.       Хоть Вэй Ин и не думал, что Лань Ванцзи может оказаться в хижине, но он всё равно стоял под дверью, прислушиваясь к каждому звуку. Было тихо, как в гробу, и он решил войти. Дыхание его отчего-то сбилось. Забирая вещи в прошлый раз, он управился очень быстро, так как находился под пристальным взглядом бывшего мужа, и по сути просто скинул самые необходимые вещи в сумку и убежал. Но сейчас Вэй Усянь намеревался забрать все свои вещи, и он сильно надеялся, что Лань Ванцзи их ещё не выкинул. __________       Дверь с тихим скрипом отворилась, и Вэй Усянь вошёл внутрь. Дом встретил его угнетающей тишиной и запахом знакомых благовоний. Свет мягко проникал сквозь бамбуковые жалюзи, но на улице было пасмурно, оттого и в хижине было довольно темно.       Вэй Усянь сначала не замечал ничего странного, он прошёлся по хижине, подмечая лишь то, что даже для Лань Ванцзи в доме было слишком чисто. Все выглядело искусственно, как будто Лань расставлял каждую вещь, используя линейку. Маленький бамбуковый ковёр на входе лежал ровно — Вэй Усянь сдвинул его в сторону; на полках с книгами не было ни пылинки и Вэй Усянь прошёлся окровавленной рукой по томам с правилами; фарфоровая ваза на столе была чистой, не было на ней тех мелких знакомых капелек, что оставались от воды — Вэй Усянь сбросил её со стола; кровать Лань Ванцзи успел убрать, её заменил жёсткий пол — с этим Вэй Усянь ничего поделать не мог. Он успокоился. Глубоко вздохнул и впечатал кулак в картину, висевшую на стене — та жалобно пошатнулась и свалилась на пол. Упавшая картина открыла вид на изуродованную стену, ещё несколько недель назад Ханьгуан-Цзюнь разбил ему нос, приложив его об неё. И стена это запомнила: она впитала в себя каждую каплю крови, каждый стон боли, и теперь высокомерно созерцала злость тёмного заклинателя. В глазах Вэй Усяня мерзавка была едва ли не соучастником той экзекуции.       Вэй Усянь тяжело дышал, когда в очередной раз швырял одну из вещей Ханьгуан-Цзюня — вещей самого Вэй Усяня в хижине не оказалось, даже вина под половицами не было. Запах благовоний больше не казался приятным, он был тошнотворным, слишком приторным, удушающим, как трупный яд.       — Какого чёрта! — воскликнул Усянь, перерыв очередной ящик с вещами бывшего мужа. — Как он мог избавиться от моих чертежей! Не нравлюсь я — хорошо, но зачем выкидывать мои печати?       Он пнул разбитую вазу, и крупные осколки со звоном влетели в противоположную стену, нарушая повисшую тишину.       — Чопорный мудак, — шептал Вэй Усянь, разрывая очередной трактат по благочестию.       Вся вина и грусть исчезли — стоило узнать, как поступил Лань Ванцзи с его вещами. В былые времена да с другим человеком Вэй Усянь отрубил бы руку наглецу, выкинувшему его черновые работы, а сейчас он лишь метался по хижине раскидывая вещи.       Жалкое зрелище — так бы сказал Вэй Усянь, позже придя в себя, но сейчас он бы и не подумал, как глупы его метания от самобичевания до злости.