Укротить и зафиксировать

Болит всё. Голова трещит особенно жутко, во рту грустная вонючая псина собирается умереть из-за недостатка воды. Веки кажутся тяжёлыми и неподъёмными. Уён зажмуривается из-за света в глаза и лениво думает, что снова проспал на учёбу. Чёрт. Надо завязывать, пока не отчислили. Это самое тяжёлое его похмелье. Слева что-то противно пищит, усиливая головную боль. Кто-то рядом зашуршал, отключая звук. — Сан, это ты? Зашторь окно пожалуйста, у меня голова болит, — хрипит Чон, мечтая о водичке. — Ничего не помню. Ну, кроме страстных поцелуев у стены и в такси. Они переспали? Это поэтому у него так сильно болит тело? Да ну. Не камазом же Сан его трахал… может он вчера выпал с окна? В ответ тишина. Раздражённо выдохнув, Уён приоткрывает один глаз, привыкая к свету. Когда перед глазами проясняется, он шокировано вскидывает голову. Это не его дом! Это вообще не дом! — Я с тобой не разговариваю, — тихо говорит Сан, который действительно находится рядом. Он сидит на стуле рядом с кроватью, на которой лежит Чон и внимательно что-то читает. В больничной палате очень светло. За ширмочкой кашляет другой пациент, а монитор, показывающий уёновский пульс, давление и сатурацию, снова пищит. Вот это они отдохнули в клубе… Уёна сбила машина? На них напали? Какого чёрта? — Какого чёрта ты себе вены перерезал? — не выдерживает и минуты молчания Сан, хотя вроде бы собирался не разговаривать. Он…что? В памяти начинают появляться обрывки вчерашнего вечера. Чон поднимает руку, на которой чувствуется тугая повязка, к глазам и задумчиво хмыкает. Ему пизда сначала от родителей, потом от хёнов. А потом он отпиздит Ёсана. Осталось придумать за что именно. — Это не смешно! — остро реагирует на хмык Уёна Сан. — Я сегодня ночью такой ад пережил! У тебя было так мало крови, что сердце… твоё сердце останавливалось. И если бы Сонхва-хён не умел делать сердечно-лёгочную реанимацию, мы бы не дождались скорой помощи! Врач сказал, что ты вообще глаза можешь никогда не открыть! Мне буквально пришлось молить саму Смерть, чтобы он не забирал твою душу и дал ещё шанс, пока в тебя вливают литры растворов. Уён переводит взгляд от повязки на Сана и, наконец, замечает, как тот плохо выглядит. У него очень сильно опухли веки и потускнел взгляд… было видно, что он много плакал. Он рыдал… Что должен сказать Уён? «Прости, что чуть не убил себя, чтобы дать тебе ещё немного времени»? Да он сам всё ещё в шоке! На трезвую голову такого бы не произошло, конечно. — Можно мне водички… — пытаясь выглядеть максимально жалобно, просит Чон вместо всех извинений. Чхве Сан смотрит на него с возмущением пару секунд, а потом сдаётся. Расслабляет спину и опускает взгляд, покорно откручивая от бутылки крышку и передавая ее Уёну. Увидев чужое поражение, Чон перестаёт чувствовать себя сволочью, более уверенно приподнимаясь на кровати. В теле чувствуется слабость… голова всё ещё взрывается болью. — Так что ты там говорил про Смерть? Ты её видел? — Его. Я видел его и говорил с ним, — Сан начинает тихо пересказывать всё, что случилось до тех пор, пока в палату не входят врач и Сонхва. Оба смотрят на болтающую парочку с недовольством. *** 10:12 Ёсан: Даров Ёсан: Я только что вспомнил одну очень важную вещь, которая не давала мне спать Ёсан: Забыл тебе сказать, что второй раз фокус с кровью проделывать нельзя Ёсан: Амулет с каждым разом будет просить всё больше и больше, начнёт внушать Сану свои потребности Ёсан: И твой пёсик станет бешеным :) Уён: И ТЫ БЛТЯЬ ГОВОРИШЬ МНЕ ОБ ЭТОМ ТОЛЬКО СЕЙЧАС? Ёсан: : ( Ёсан: А ты что Ёсан: Уже дал амулету кровь? Уён: Я в больнице с дикой анемией. Ёсан: А Ёсан: Ой… *** 10:30 Мама: Уён Мама: Малыш Мама: Мы прилетели и уже едем. Что тебе в больницу привезти? Уён: Привези мне всё что угодно, кроме оружия, которым может воспользоваться папа, чтобы убить меня. Мама: Уён. Мы сейчас оба очень злы на тебя Мама: Как представлю, что всё могло плохо закончиться… у самой сердце останавливается Мама: Папа кажется вообще поседел после того, как нам позвонил Сонхва и всё рассказал Мама: Так что веди себя как хороший ребёнок хотя бы сейчас!!! Уён: Хорошо: ( *** — Мои родители скоро приедут, — сообщает Уён друзьям, которые смело вызвались составить Чону компанию в больнице. О случившемся они предпочли не говорить, но было заметно, что Хонджун винит во всем Сана. — Будет полный разнос. Хотя в последний раз я лежал в больнице, когда споткнулся о собственную ногу и разбил лоб о стол… Сан делает несчастное, но не удивленное лицо. — Тогда мы пойдём, — Сонхва тянет своего парня за руку и вопросительно смотрит на Сана. Тот качает головой и сильнее вжимается в спинку стула: — Я понесу наказание от его родителей. Это моя вина. Уён фыркает и представляет эту картину: папа надевает на Чхве наручники и тащит в какую-нибудь специальную клетку, а призрак послушно идёт, смиренно опустив голову. — Что за нелепость… это я сделал, а не ты. Просто пьяная дурость, — Уён утешительно хлопает здоровой рукой Сана по плечу. — Иди с парнями. Потом встретимся и всё обсудим. — Нам не следовало отпускать вас одних… — Хонджун недовольно поджимает губы и тоже чувствует свою вину. Уён закатывает глаза и тихо предлагает создать клуб «анонимных виноватых». — Я останусь, — настаивает призрак и открывает рот, чтобы ещё это как-нибудь аргументировать, но его прерывает открывшаяся в палату дверь. Мистер и миссис Чон входят в помещение. Никто не успел слинять.