Я доведу тебя до Прованса

8 -Мой дед родом из Франции,- начал Юнги по-корейски и внутренние органы Чимина замерли от осознания того, что голос говорившего стал глубже, - он кореец, который никогда не интересовался корнями, не ходил в общины и вообще не знал даже кого-то той же национальности. Я удивлен, что с его азиатофобией он влюбился в мою бабушку японку. Чимин лучезарно улыбается партнеру в вальсе. Профессор Мин очень тепло рассказывал о своем дедушке. -Так что заранее извини за все то, что он может тебе ляпнуть. -Ничего страшного, думаю, меня такое вряд ли обидит, - отозвался Пак и залюбовавшись на ответную улыбку, наступил партнеру на ногу, - Ой, прости! Неловко получилось. Ведь он именно тот, кто учит, а не оттаптывает ноги. Если после этого инцидента Юнги посчитает его неуклюжим дурачком, то, в принципе, это не будет далеко от правды. Но, кажется, самого профессора это не слишком обеспокоило и он просто мотает головой, будто говоря, что это такой пустяк, что даже не стоит слов. -Так ты, Хён, вырос во Франции? - Чимин пытается разбавить молчание. -На самом деле нет. Я родился и вырос в Корее, - Юнги очаровательно тупит взгляд, будто стесняется говорить о себе. - Мои родители познакомились в начале девяностых, когда стало модно возвращаться к истокам. Они закончили образование и поехали преподавателями в Сеульский университет. Глаза Чимина округляются. Теперь его собственная история не кажется такой уж странной. -То есть, получается, ты вернулся, как евреи возвращаются на историческую родину в Иерусалим? Юнги смеётся. Смех его беззвучный, он обнажает десны и показывает мелкие, похожие на кошачьи, зубы. Очаровательно. Чимин молится, лишь бы, залюбовавшись, на отдавить в танце тому обе ноги. -Видимо, так и есть. - насмеявшись, говорит Мин, - А ты местный, да? Чимин тушуется, но все же рассказывает про свое захолустье и дружбу со старушками. Юнги это совсем не смущает и они некоторое время перебрасываются различными моментами из детства (оказывается, профессор бывал в Париже на каникулах и дед учил его французскому), смеются и вспоминают все те шоу, что смотрели во времена юности. Неожиданно, фитнес-трекер на руке Чимина начинает мигать и Пак понимает, что как бы он не хотел остаться так ещё на часа два, но время сегодняшних танцев подошло к концу. Стараясь не показывать своей досады, Чимин останавливается. -Что ж, - начинает Юнги, зарываясь мизинцем в свое волосы на затылке. Пак уже видел этот жесть у Тэхена на кухне, - Спасибо, что научил меня танцевать. -Это только вальс, - отмахивается Пак, чувствуя, как его щеки начинают алеть, - Приходи ещё, может быть, в следующий раз тут будем танцевать твист. -Приду, - слишком поспешно и как-то очень взволнованно выпаливает профессор, поднимая взгляд на своего сегодняшнего учителя. Чимин чувствует настоящий взрыв счастья у себя под ребрами. Если бы он не был таким трусом, он бы сейчас ...А что он может? Как он должен показывать симпатию? Обнять? Поцеловать? На глазах у пенсионеров? Он хочет что-то сделать, но так и не решается. -Можешь приходить и без дедушки, Хён, - тихо мямлит он и желает, чтобы именно сейчас какие-нибудь протестующие работники авиалиний ворвались в сад и построили между ним и Юнги огромные баррикады (так хотя бы его визави не увидит этого лица цвета спелого томата). ‌Л..ладно, - запинаясь, отвечает Мин. Только сейчас Чимин замечает, что виновник его нестерпимого жара шепелявит. Нежность переполняет его. ‌-Ты заходи к Тэхену, - добавляет Юнги. - буду рад тебя видеть. Заварю тебе ещё какао. ‌ Чимин больше не может. Если это не зарождающаяся влюбленность, то он точно ничего не понимает в этой жизни.