Искусство жить

Январь, 25 02:55 Знакомые улицы ещё никогда прежде не казались Алеку столь отталкивающими и чужими. Кутаясь в легкую куртку и содрогаясь от мимолетных порывов холодного ветра, он пробирался пешком через здания, скрывающие за собой его место назначения. Где-то поблизости проехала машина и водитель с мерзким свистом просигналил ему, но Алеку было плевать. Он блуждал глубоко в своих мыслях, стараясь сложить их обрывки в пазлы, но каждый кусочек словно был сам по себе, не имея связи с другими, и оттого единая картина никак не складывалась, как бы он ни старался. Алек прекрасно знал, на что идет. Раскрытые секреты, разрушенные отношения, мечты, ещё толком не успевшие сформироваться, но уже жестоко оборванные свалившейся на него беспринципной реальностью, и разговор с братом, которому, возможно, следовало состояться уже давным-давно, всё же заставили его отказаться от своих страхов. Глубоко внутри Алек наконец примирился с тем, что так больше не может продолжаться. В конце концов, ему и нечего было больше терять. Остановившись и глубоко вздохнув, Алек поднял глаза на расположенные на верхних этажах темные, безразличные окна. В тайне надеясь увидеть хоть слабый проблеск света, он всматривался в окна лофта Магнуса, стараясь совладать с накатывающим ощущением волнения от того, что друг от друга их отделяли каких-то несколько чертовых лестничных пролетов. Он так соскучился, господи. Путь до двери Магнуса ещё никогда не казался Алеку таким бесконечно длинным. Кончики пальцев покалывало тем сильнее, чем ближе он становился к своей точке невозврата. Трусливые мысли сдаться и повернуть назад мелькали одна за одной в его глупой голове, но отпущенные наконец с цепей демоны тут же прогоняли их как можно дальше. В который раз Алек поразился тому, какое единение с этими разжившимися внутри него монстрами он чувствовал в те моменты, когда те со страшной силой стремились к Магнусу. Он просто не мог и не смел сопротивляться этому. Заветная дверь из темного дерева показалась перед Алеком как раз в тот миг, когда его настигло понимание: он понятия не имеет, что сказать. Прости меня… Я был самым большим идиотом на свете… Я люблю тебя… Я так люблю тебя… Я тебя предал… Я не был собой с самого начала… Мне так жаль… Простипростипрости… Где-то в глубине лофта раздалась трель дверного звонка, особенно четко прозвучавшая в тягучей ночной тишине дома. Мысли всё более хаотично кружили в голове Алека, стараясь слиться в единое целое, но всё полетело в черту в тот момент, когда до него из-за двери донеслось тихое шарканье шагов. Больше не было времени придумывать, что сказать. Была только та секунда, то мгновение, когда сонная мордашка Магнуса, закутанного в темный пушистый халат, показалась из-за двери. Алек, кажется, забыл, как дышать. Всего за один короткий миг он окунулся в такой родной, привычный ему мир, в котором из квартиры ненавязчиво запахло сандалом, окутывая его с ног до головы, а его любимый человек был так волшебно красив, что его сердце предательски сжалось. — Александр? — прохрипел Магнус, от удивления подавившись чужим именем на своих губах. В его глазах читалось удивление, а ещё всепоглощающая тоска, но Алек не мог быть уверен, что та не была всего лишь отражением его собственной. — Что… Что ты здесь делаешь? Хотел бы он сказать, что единственным местом, куда он готов быть пойти пешком среди ночи, невзирая на холод и жгучую боль в грудной клетке, на ненависть к себе и своему существованию, было то место, где был Магнус. В действительности мозг Алека совершенно отключился, потерявшись в образе стоящего перед ним любимого, кажущегося таким миниатюрным и хрупким с его растрепанной укладкой, покрасневшими глазами и раскрытыми крыльями ключицы, выглядывающей из-под неряшливо запахнутого халата. — Я…, — голос дрогнул, когда взгляд Алека, очертив линию тонкой шеи и нервного движения кадыка, поднялся прямо к смотрящим на него в упор кошачьим глазам. — Я хотел тебя увидеть. Манерность закатанных глаз Магнуса после этих слов не могло описать ничто на свете. Всё его существо стало насквозь пропитано раздражением, так резко сменившим потерянность и непонимание. — Зачем? — бросил Магнус, теперь намеренно избегая новой встречи глаза в глаза. — Хотел посмотреть, достаточно ли разбитым я выгляжу после твоей дерьмовой выходки? Что ж, вот он я, — он демонстративно выбросил раскрытые ладони перед собой, очевидно, стараясь быть отважным и дерзким, но движение вышло таким нервным и отрывистым, что выдало Магнуса с головой. — Удовлетворен? — Нет, — прошептал Алек, тяжело сглатывая подступающую к горлу тошноту. Магнус казался ему таким же прекрасным, как и всегда, но Лайтвуд не был слепым, чтобы не заметить, каким опустошенным и болезненным тот выглядел на самом деле. Красивые вещи и бравада никогда не могли скрыть его истинную сущность, в которую Алек был так беззаветно влюблен. Даже когда она была разбита вдребезги. На долю секунды Магнус приоткрыл рот, собираясь что-то сказать. Его выражение лица переполнилось возмущением, так что Алек уже был готов к той лавине чувств, что Бейн собирался вывалить, но ничего так и не произошло. Магнус просто обессилено облокотился на дверной проем, медленно выдыхая переполненный злостью и обидой воздух из легких, и устало закрыл глаза. — Зачем ты пришел, Александр? — Мне нужно поговорить с тобой, — нашел наконец слова Алек, — Пожалуйста, Магнус… Честно слово, он не был ублюдком. Больше всего на свете Алек ненавидел причинять боль людям, которых любил. А видеть, как тяжело опускаются плечи Магнуса, каким измученным и уставшим он стал за эти несколько дней их разлуки, оказалось даже более невыносимо, чем ненавидеть себя в четырех стенах собственной спальни. Он должен был хоть что-то сделать, чтобы исправить то, что натворил. — Разве нам есть о чем говорить? — нервно усмехнулся Магнус. — Мне казалось, ты сказал всё, что хотел, ещё в прошлый раз. — То, что я сказал, было ложью и бредом, — твердо отрицал Лайтвуд, подгоняемый внутри собственными демонами. — Я никогда не… Прости меня, я полный кретин, и я не должен был так поступать. Только не с тобой. Крошечный шаг навстречу Магнусу был встречен распахнутым взглядом янтарных глаз, снова наполненных непониманием и отголосками страха. Но Магнус позволил Алеку приблизиться, и Лайтвуд тут же посчитал это своей первой маленькой победой. — Тогда зачем тебе это было нужно? — снова начал нападать Магнус. — Что произошло в твоей бестолковой голове, что ты решил, что должен лгать, прятаться, сбегать от меня, оставляя меня одного со всем этим дерьмом?! Что?! — Я… Я тебя предал, — выпалил Алек, не в силах сдерживать свои глубоко запрятанные эмоции от этого давления. — Предал с самого начала, всё испортил и, боже, мне так жаль, я… Магнус выставил руку к его губам, заставляя замолчать. — Что же ты сделал? — его тон был холоден и пуст. — Трахнул кого-то? — Что? Нет, Магнус, я никогда… — Тогда в чем дело?! — Бейн был в шаге от того, чтобы сорваться на крик. Секунды проходили вместе с осознанием того, что этот момент был самым важным для Алека. Он должен был сделать все правильно: рассказать Магнусу правду и позволить ему самому отказаться от всего. Это ведь всегда должен был быть выбор Магнуса, не так ли? А Лайтвуд был самонадеян и глуп, думая, что если он причинит Магнусу меньшую боль, то в последствии это станет для того спасением. — Я лгал тебе о себе. Вот оно. — Я никогда не был честен с тобой в том, кто я есть. Слова давались трудно, чертовы демоны вгрызались в вены, а цепкий взгляд Магнуса будто пронизывал Алека насквозь. Бейн слушал так внимательно, так чутко, что от этого Алеку становилось ещё сложнее. — И когда же ты собирался рассказать мне? — холодно спросил Магнус, продолжая сверлить Алека взглядом кошачьих глаз, в которых уже блестели слезы. — Никогда. Магнус разочарованно усмехнулся, вставая прямо. Алек ожидал чего угодно, более того, он надеялся, что Магнус выйдет из себя, ударит его или накричит, скажет ему убираться и никогда не появляться в его жизни снова. За одно мгновение в голове Алека пронесся миллион сценариев, в которых Магнус вышвыривает его прочь, и он был готов к любому из них. Он считал, что заслуживает гнева и ненависти, и он жаждал их больше всего на свете. Но не получил. Вместо этого Магнус просто развернулся и, оставляя дверь в лофт распахнутой настежь, он прошел по прихожей прямо в гостиную, не говоря ни слова и даже не взглянув на Алека. Застыв у двери, Лайтвуд не имел понятия, что делать дальше. Да, Магнус просто ушел, не желая видеть его и говорить с ним, но он также оставил дверь открытой и это было… приглашение? Было бы сущим безумием войти в квартиру и в полной темноте двинуться в сторону дивана, на который Магнус забрался с ногами. Но ещё большим безумием было бы уйти. Поэтому, тихо прикрыв за собой дверь, Алек разулся в прихожей, снимая куртку и шарф, одолженный у Магнуса, и по обыкновению аккуратно развесил их в шкафу. Время тянулось так медленно, так тягуче, и Алек чувствовал, что находится на пороге в пекло, но ему было всё равно. Он смотрел на Магнуса, прячущего свое красивое лицо в ладонях с длинными пальцами, которые Алек так сильно любил целовать, и последние стены его самообладания постепенно рушились. Не найдя для себя более правильного места, Алек осторожно примостился на полу у дивана, утыкаясь лицом Магнусу в колени. Он медленно вдыхал любимый запах сандала, пропитавший пушистый махровый халат, прикрыв глаза и отсчитывая секунды до своего последнего шага в пропасть. Свободной рукой Алек осторожно прикоснулся к открытой голой щиколотке сидящего перед ним Магнуса, нежно проводя шероховатыми пальцами по бархатной коже. Магнус от его движений всхлипнул, вытирая лицо руками и обращая снова свой взгляд на склонившегося перед ним Александра. Их освещали только просачивающиеся сквозь широкие окна огни ночного города, но даже это не могло скрыть всю ту печаль и боль в глазах Магнуса, которая отражалась в стекающих по его лицу слезах. Он вытянул вперед руку, с бесконечной нежностью проводя пальцами по волосам Алека, касаясь его скул, медленно проводя по шее и снова зарываясь в густых волосах. И когда их взгляды наконец встретились, Алек почувствовал, что горит. — Это началось в старшей школе, — тихо начал он. — Мой маленький брат тогда заболел и… Мы думали, что он просто устает из-за кружков и занятий, которыми родители его пичкали, как и нас с Иззи в детстве. Но со временем становилось только хуже, он много спал, почти ничего не ел, — от тяжелых воспоминаний, к которым Лайтвуд не возвращался годами, его замутило. — Потом у него начались обмороки, и мама в первый раз отвезла его ко врачу. Пальцы мелко подрагивали, поглаживая ногу Магнуса. Алек смотрел на то, как медленно и плавно движется его рука, чтобы не поднимать взгляд и не видеть, с каким выражением лица на него смотрит Магнус. — Они обнаружили рак, но уже очень поздно, — голос снова сорвался на шепот, а Магнус издал тихий вздох, не прекращая зарываться пальцами в темные волосы. — Мои родители думали, что чем больше денег они потратят на лечение, тем быстрее Макс поправится, поэтому они всё время работали, заставляли нас ходить в школу, и в целом вели себя так, будто он просто заболел гриппом или что-то вроде того. В сознании Алека один за другим мелькали образы отца и матери, плачущей у него в объятиях Изабель, Джейса, который как только мог старался держать всю их семью в тонусе. Но хуже всего было постоянно видеть перед собой маленькое худое личико Макса, который даже тогда был слишком умным, чтобы не понимать, что происходит. — Я никак не мог ни на чем сосредоточиться, плохо спал и у меня всё время болела голова, — смиренно продолжал Алек, стараясь сфокусироваться на движении теплых пальцев на своей шее. — Так что когда один парень в школе предложил мне какие-то таблетки, чтобы успокоить нервы, я не задумываясь начал их принимать… Тяжело сглотнув, Алек снова уткнулся лбом в колени Магнуса, гадая, когда терпение Бейна и его способность спокойно воспринимать эту историю достигнут своего апогея. Алеку снова и снова хотелось остановить время, задержаться в этом мгновении, в их маленьком мирке, где он мог прижиматься к Магнусу, чувствовать исходящие от него тепло и ласку. Где он еще не был самим собой, а Магнус всё ещё был способен его любить. — Я сам не заметил, как… быстро я на них подсел, — теперь он говорил с прикрытыми глазами, вслушиваясь в шуршащий шепот демонов, податливо склонивших головы под властью прикосновений Магнуса. — Эти таблетки помогали мне чувствовать себя беззаботно, чувствовать себя живым, несмотря на все то дерьмо, которое происходило с нашей семьей. Какое-то время прятаться было несложно, но потом я подсел так сильно, что… Алек сделал глубокий вдох, зажмурившись. — Родители начали что-то подозревать. Контролировали, звонили по сто раз на дню, копались в моих вещах. Раньше им никогда не было дела до меня, но тогда…, — медленный выдох. — Я не замечал, что со мной происходит что-то странное, но родители слетели с катушек и мы всё время ссорились. А я… Боже, я всё время чувствовал себя так легко, моя голова была совершенно ватной, и я…, — осознанное дыхание не помогало, и Алек начал задыхаться. Придвинувшись ближе, одной рукой Магнус крепко сжал его плечо, другой зарываясь ему в волосы. Он молчал, внимательно слушая и стараясь оказать поддержку так, как умел. И Алеку этого было достаточно, ведь иначе он уже давно зашелся бы в истерике. — Не знаю, как это вышло, но я тогда наплевал на всё и сказал отцу, что я гей, — усмехнулся про себя Алек. — Наши с ним отношения уже трещали по швам из-за таблеток, но после того, как он узнал ещё и об этом, всё покатилось к черту окончательно. И он… Он выкинул меня, Магс, — имя потонуло в жалобном всхлипе. Алек никогда прежде не думал, что разорванные на кусочки отношения с отцом причинили ему так много боли, сколько он чувствовал в эту минуту. Теперь ему казалось, что вся его жизнь пошла наперекосяк именно в тот момент, когда он смотрел в полные презрения глаза Роберта и думал о том, что ему никогда не хотелось быть настолько ужасным, каким считал его собственный отец. — Он сказал, что не хочет иметь отношение к тому, что я становлюсь конченым наркоманом и собираюсь сдохнуть от спида в каком-нибудь сраном притоне, — продолжал Алек, как можно сильнее стараясь не заплакать. — И что я ему больше не сын. — А мама? — шепотом спросил Магнус, впервые за вечер подавая голос. Он звучал устало и как-то обреченно, словно бы видел всё это своими глазами. — Что она сказала? — Ничего, — замотал головой Алек, чувствуя, как по щеке покатилась непрошенная слеза. Все его старания держать себя в руках в тот же момент пошли прахом. — Она просто стояла и смотрела… — Мне очень жаль, — также тихо сказал Магнус, присаживаясь так, чтобы быть ещё ближе к Алеку. — Когда я ушел, я порвал все связи с Джейсом и Иззи, а в больницу к Максу меня больше не пускали. Этот ублюдок нанял охрану и сообщил в больнице, что я наркоман, так что я даже не мог войти туда… Понимаешь, я не мог ничего, — его душили соленые слезы, пока слова потоком сами слетали с губ. Алек повержено смотрел на горящие вдалеке огни Нью-Йорка, абсолютно волшебно расплывающиеся под его замутненным взглядом, понимая, что после всего уже никогда не сможет собрать себя обратно. — Мне нужно было где-то жить, и я пошел к тому парню, что дал мне таблетки еще в начале. Он снимал комнату вместе с друзьями, и я остался с ними. Пришлось искать работу, но мне все время было плохо из-за того, что таблеток уже не хватало, так что я быстро перестал контролировать, что я принимаю и в каких количествах. Руки начали трястись от нахлынувших воспоминаний. Алек будто бы наяву видел перед собой маленькую, заваленную шмотками и всяким дерьмом комнату, где он жил с парнями, о которых не знал ровным счетом ничего, кроме того, что у них всегда есть что принять. Вспоминал, как приходилось учиться, сдавать экзамены под их постоянный треп и тусовки, как он держался в стороне некоторое время и надеялся, что всё ещё будет хорошо, пока не узнал о том, что случилось с Максом. — Макс умер через пару месяцев, — прошептал Алек, чувствуя вновь и вновь подступающую к горлу тошноту. — Ох, Алек…, — Магнус прижал его к себе крепче, укладывая темную макушку к себе на колени. И Лайтвуд позволил себе обнять его ноги, чтобы занять чем-то предательски дрожащие ладони. — Я даже не видел его, понимаешь? Я был его старшим братом, я должен был заботиться о нем! Но меня там не было, когда это случилось, потому что…, — давился слезами Алек. — Потому что в этот момент я был совершенно обдолбан в каком-то клубе! И когда я узнал, то всё как будто бы потеряло смысл, понимаешь?! Я… — Тише, тише, — успокаивающе шептал Магнус, стараясь хоть немного сбавить обороты истерики, что накрывала Лайтвуда, сидящего у его ног. — Ты всё равно бы его не спас. — Но я должен был быть с ним…, — прокричал Алек, но крик потонул в коленях Магнуса, прикрытых халатом. Он почувствовал, как крепко его руки вцепились в ткань, как через край лились эмоции и как хотелось бешено кричать. Никогда прежде Алек не говорил вслух то, что говорил теперь Магнусу, и боль, так долго дремавшая в нем, вырвалась теперь наружу с такой неистовой силой, что Алек боялся, что его сердце вот-вот разорвется. — Я уверен, что он не держал на тебя зла, слышишь? — повторял Магнус, стараясь привести его в чувства. Кошачьи глаза блестели, но Магнус был растворен в Алеке и его боли настолько, что даже не замечал своих собственных слез. — Ты хороший человек, ты просто оступился… — Нет, — перебил Алек, жестко вытирая с лица набежавшие слезы. — Нет, это не так. Я был в полном дерьме, Магнус. После того, как я выпустился из школы, я не подал документы в университет. Я вообще ничего не сделал, только…, — снова всхлип. — Только начал ещё больше проваливаться во всё это… Смотреть на Магнуса теперь казалось невыносимым, и Алек с нетерпением ждал того момента, когда Магнус скажет, что с него хватит. Момента, когда всё закончится для них навсегда. — Поэтому ты пропустил год в университете? — прямо спросил Магнус, уже зная ответ, но Алек всё равно кивнул, подтверждая. — Если честно, тот год был худшим в моей жизни, — продолжал Алек. — Я почти ничего из него не помню, кроме ежедневных тусовок, алкоголя, наркотиков и кучи беспорядочного секса. Я все время был не в себе, слишком пьян и слишком обдолбан даже для того, чтобы понимать, с кем я трахался и предохранялись ли мы… Магнус отвернулся, больше не находя в себе сил смотреть Алеку в глаза. — И на что ты жил? — всё же спросил он. Его голос не был разочарованным, но нотки холодности в нем угадывались кристально ясно. — Я не мог устроиться на работу в таком состоянии, — признался Алек. Ненависть к отцу и злость на себя теперь постепенно уступали в нем место смирению перед собственными непоправимыми ошибками и разрушенной жизнью. — Я просто продавал наркотики тем, с кем спал. Так было проще всего заработать. — Понятно. — Мне… Мне прекратить? — в собственном голосе Алек вдруг различил испуг. — Нет, — твердо ответил Магнус, вновь возвращая ему свой взгляд кошачьих глаз. — Я хочу знать всё. Решимость Магнуса одновременно пугала и восхищала. Алека разрывало на части между желанием бросить всё, сбежав прочь, и рассказать свою историю до конца, чтобы освободиться, наконец, от этого немыслимого груза вины. — Несколько месяцев спустя меня нашел Джейс, — продолжил Алек. — Он пришел в клуб, в котором мы развлекались, и хотел со мной поговорить, но… Он появился так неожиданно, господи, я был… Нет, невозможно. Язык словно прирос к небу и Алек не мог выдавить из себя ни слова. Это было так низко и мерзко, и он не хотел, чтобы Магнус знал о нем такие вещи, но что ещё ему оставалось делать? — Я был в туалете с тремя парнями, мы…, — Алек тяжело вздохнул. — Я плохо помню, но кажется они все трахали меня, когда Джейс пришел туда и увидел всё это. Мне было так стыдно, но я вообще не отвечал за себя… Разбитое выражение лица Джейса стояло перед глазами так, словно он всё ещё видел ту картину наяву. И вряд ли настанет день, когда Алек не сможет вспомнить его с той же ясностью, с которой видел прямо сейчас под закрытыми веками. — Я тогда его прогнал. Мы ужасно поссорились, и я сказал ему, чтобы он больше меня никогда не искал, — на этот раз горькая ухмылка отразилась на лице Алека. — Но потом стало ещё хуже. Чем больше я думал о том, в какое дерьмо я превратился, тем дальше всё заходило… Хотя в конечном итоге, если бы не Джейс, я бы, наверное, умер. — Что он сделал? — спросил Магнус, стирая маленькую одинокую слезинку со щеки. Лайтвуду хотелось продолжить её путь губами, навсегда запечатывая всю боль Магнуса внутри себя, чтобы не позволить ему страдать. Боже, если бы только он пережил эту ночь, он потратил бы каждую секунду своей жизни на то, чтобы сделать Магнуса счастливым. Если бы только… — Была зима и на улице был просто нестерпимый холод. У меня был клиент, и, чтобы не мерзнуть, мы пошли в его машину, чтобы… ну, закинуться, — замялся Алек. — Ту ночь я почти не помню. Помню, что тот мужчина отвез меня куда-то, мы трахались в его машине и он постоянно подливал мне в рот всё больше виски, так что я был совершенно не в себе и ничего не соображал, — в отчаянии от собственных эмоций Алек сжал в ладонях руку Магнуса. Собственные пальцы казались ледяными в сравнении с теплой кожей Бейна. — Он… что-то со мной делал. Я не помню, что именно, но помню, что было очень больно… Магнус тяжело выдохнул, но руки не отнял. Наоборот, только сильнее сжал пальцами ладони Алека. Такое простое движение, всего лишь капля поддержки, а Лайтвуд почувствовал, как его накрыло новой волной безумных эмоций. Слезы полились с новой силой, дышать стало тяжелее и его начало подтрясывать. — Тшшш, — шептал Магнус, стараясь его успокоить, хотя сам с трудом контролировал собственные эмоции. — Тише. — В ту ночь меня нашел Джейс, — вновь заговорил Алек, стараясь прийти в себя. — Я валялся на какой-то заброшенной парковке, абсолютно весь был в крови и блевотине, в одной курке. Я чертовски замерз и меня накрывало так сильно, что, клянусь, я думал, что умираю. Не представляю, что чувствовал в тот момент Джейс…, — снова непрошенные слезы текут из глаз, а голос дрожит так, как будто Алек переживает всё это снова. — Он отвез меня в больницу и… там мне помогли. Врачи сказали, что в ту ночь я должен был сдохнуть от передоза и что мне просто повезло. А я тогда ничего не хотел больше, чем умереть. Прекрасные глаза Магнуса закрылись, и он спрятал лицо с бегущими по щекам слезами в свободной ладони. Должно быть, думал Алек, сейчас ему было противно, как никогда в жизни. — Джейс на тот момент работал барменом, так что все свои деньги он потратил мне на лечение и на то, чтобы снять комнату, — Алек вновь вернулся к рассказу. — Следующие полгода они с Иззи не отходили от меня ни на шаг. Было охуительно трудно, но меня тошнило от самого себя и от всего, что я делал… Поэтому я поклялся, что все изменится. Что я буду в порядке… — И ты справился? — с глубокой надеждой спросил его Магнус, всё также пряча глаза. — Нет, — честно признался ему Алек. — Я всё ещё чертовски плохо сплю, у меня всегда дрожат руки, и я абсолютно мертв внутри, но… Я всё ещё здесь. — Но ты больше не употребляешь? — Магнус наконец посмотрел Алеку прямо в глаза. В их встретившихся взглядах было столько сомнений и страхов, столько боли, надежды и веры, что, казалось, ни один человек просто не способен испытывать столько чувств сразу. Но только не эти двое в этот самый момент. — Уже два с половиной года, — кивнул Лайтвуд. — Вообще ничего, я чист, клянусь. Долгий прямой взгляд Магнуса, кажется, прожег в Алеке дыру. Повисло тяжелое молчание, которое Алек ощущал как приговор. После всего, что он рассказал о себе, Магнус имел полное право послать его к черту. Но… — Хорошо, — прошептал Бейн, улыбаясь маленькой улыбкой. — Я тебе верю. От этих слов Алека накрыло такое облегчение, что единственное, что он смог сделать, – это прижаться лицом к бедру Магнуса, мечтая потеряться в нем. И он улыбнулся, как последний идиот, хотя сам не понимал, почему. Пролежав вот так лицом в ногах у Магнуса, Алек и не заметил, как повисшее молчание закончилось и Магнус снова начал задавать вопросы. — Что было потом? — Я пытался начать жизнь заново, — Алек пожал плечами. — Поступил в университет, зарабатывал на домашках для студентов, постоянно ходил ко врачу. Джейс послал Роберта к черту из-за того, что тот отказался принять меня обратно, хотя я этого и не просил. Но зато мы стали жить вместе. Моя жизнь даже стала походить на нормальную, и я вроде как даже встретил кое-кого. — О, об этом я кое-что знаю, — одобрительно кивнул Магнус, но его глаза оставались серьезными. — Да, я… Рассказывал тебе кое-что о нем. Мы с Джейсом долго планировали, что уедем в Нью-Йорк, когда Иззи закончит старшую школу, но я не особенно верил в эту идею, а с Эриком было… нормально, — пожал плечами Алек. — В любом случае, я и не заслуживал большего. Поэтому я смирился и просто… Учился жить. — И почему же ты все-таки уехал, если не верил в идею о Нью-Йорке? — Кое-что заставило меня понять, что я никогда не смогу жить дальше в Индиане после всего, что я натворил, — признался Алек, грустно улыбаясь. Было больно, чертовски больно произносить все эти вещи вслух, но то, что Магнус всё ещё позволял ему быть у его ног и даже держать себя за руку, вселяло крошечную надежду с разбитое сердце Алека – может, это наконец его освободит? — Мы с Эриком зависали у него дома, когда ему вдруг позвонил отец и сказал, что скоро приедет, — Лайтвуд сглотнул неожиданно образовавшийся в горле ком. — Я хотел уйти, но Эрик уговорил меня остаться и познакомиться с ним, так что я остался, но потом я увидел его… — И? — Это был он, Магнус, — выдохнул Алек, расставаясь наконец со своим последним секретом. — Тот мужчина, который чуть не убил меня в своей тачке, который трахал меня, пока я сходил с ума от почти передоза, и который бросил меня подыхать на парковке. Это был отец моего на тот момент почти-парня. — О боже мой…, — фигуру Магнуса, казалось, охватил настоящий ужас. — Я понял, что он узнал меня. Он был в шоке, как и я, но я сбежал оттуда так быстро, как только смог. Я вернулся домой, рассказал об этом Джейсу и Иззи, а на следующее утро мы садились в поезд до Нью-Йорка. Алеку казалось, что он прожил всю свою жизнь заново за эти несколько часов, что они с Магнусом провели вот так: Магнус, сжавшийся в комочек, на диване, а сам Алек у его ног. И ему было странно произносить все эти слова, рассказывать о тех событиях, которые перевернули его жизнь, ведь когда-то он клялся навсегда похоронить в себе эти секреты вместе с воспоминаниями о них. Вот только жизнь его оказалась настоящей сукой, не оставив ему ни шанса на чистый белый лист, который он когда-то хотел исписать вместе с Магнусом. — Прости меня, — разнесся по гостиной голос Алека, пока его губы снова и снова исследовали длинные изящные пальцы Магнуса. — Прости меня за всё. Я знаю, что не заслуживаю этого, но, клянусь, я не хотел причинять тебе столько боли… Своими губами Алек то и дело ловил соленые слезы, текущие по рукам Магнуса, не сразу понимая, что те принадлежали ему самому. Он чувствовал себя таким разбитым, таким виноватым за всё, что натворил в прошлом, а ещё за то, каким добрым и терпеливым был человек, которому он решился открыть душу в настоящем. Магнус молчал, совершенно не двигался, так что Алек понятия не имел, чего ждать. Но едкие мысли так давили, сжирали его изнутри: никто не сможет полюбить его вот таким. Сломленным, израненным, стоящим на коленях в немой мольбе, перемешанной с горькими слезами и беспорядочными поцелуями. — Прости меня, прости, я так люблю тебя, — продолжал шептать он в ладонь Магнуса, пока не почувствовал, что другой рукой Магнус пытается заставить его поднять голову вверх, встретившись взглядами. Магнус долго рассматривал его, вглядываясь в его черты, покрасневшие глаза и сжатую челюсть, и Алек вновь успел представить себе тысячу слов, которые должен был услышать, кроме тех, что услышал на самом деле. — Спасибо, — тонкие губы Магнуса растянулись в почти нежной, усталой улыбке, хотя лицо его оставалось серьезным. — За твое доверие ко мне и за смелость. Сегодня ты доказал мне, что ты больше, чем кто-либо, заслуживаешь всех тех всепоглощающих чувств, что я испытываю к тебе. У Алека из легких выбило весь воздух. — Но…, — начал он и понятия не имел, что сказать. Могло всё это быть сном? Или может быть Магнус просто решил поиграть с ним, причинить ему такую же боль, которую испытывал теперь сам? — Ты должен ненавидеть меня, Магнус. За все, что я сделал, за то, что я не рассказал тебе, за то… — Тшш, — одним движением пальца Бейн остановил весь этот неконтролируемый поток слов. — Я не могу тебя ненавидеть. Может и стоило бы, ведь ты настоящий подонок и лжец, но я не могу, потому что даже сейчас, когда я смотрю на тебя, я могу думать только о том, что, пойми я всё раньше, тебе не пришлось бы так долго прятаться, скрываться и выносить это все в одиночку, — Магнус усмехнулся самому себе, приникая ладонью к щеке Алека и мягко поглаживая кожу. — Я не могу тебя ненавидеть, потому что я безумно тебя люблю. — Нет, Магнус, нет, — Лайтвуд не мог поверить в происходящее с ним. Гребаные демоны вцеплялись ему в глотку, заставляя заткнуться, но он боролся с собой. Он хотел дать понять Магнусу, что не заслуживает принятия. — Ты даже не представляешь, каким человеком я был тогда. Ты бы никогда не полюбил меня, если бы знал. — Это решать не тебе, — твердо одернул его Магнус. — Я знал много людей: и хороших, и плохих. Но я никогда не встречал никого такого, как ты. И я люблю тебя не потому, что я не нашел кого-нибудь получше. А потому что для меня лучше тебя и нет. — Я не…, — слезы полились из глаз Алека с новой силой, кажется, даже сильнее чем прежде. Он так хотел верить, что это правда, но так боялся снова расшибиться, что готов был поверить во что угодно, кроме слов, что говорил ему Магнус. — Тише, тише, мой ангел, — Магнус придвинулся к нему, спуская босые ноги на пол и обхватывая коленями тело Алека. Его руки мягко опустились на широкие плечи, обтянутые тканью футболки, а пальцы зарылись в уже и без того растрёпанные волосы на затылке. — Мне страшно представить, как тяжело тебе было всё это время. Как ты проживал каждый свой день в одиночестве, в бегстве от самого себя, от отчаяния и от пустоты. Ты жил с мыслью, что можешь полагаться только на себя и в лучшем случае на Джейса. Но теперь это больше не так и никогда уже не будет, — Магнус тепло улыбнулся, стирая несколько таящих слезинок с раскрасневшихся от близости щек Александра. — Я здесь, ты столько значишь для меня, и я счастлив только от того, ты рядом со мной. Слова Магнуса звучали так просто, но стоило Алеку вдуматься в них, как всё внутри него взрывалось тысячей фейерверков. Никогда прежде он не думал, что услышать всё это было для него так бесконечно важно. Каждое слово, каждый взгляд и каждое мимолетное прикосновение Магнуса поднимали настоящую бурю внутри него, снося собой всё, что до этого он так долго возводил. Ему так сильно хотелось ответить что-нибудь, но он не мог отыскать нужных слов, чтобы сказать то, что действительно следовало. Поэтому Алек нашел свои смыслы в поступках: всё также не поднимаясь с колен, он придвинулся к Магнусу как можно ближе, так, чтобы их лбы соприкасались, и закрыл глаза, окончательно и бесповоротно отдаваясь на волю нежных прикосновений носа к носу, щеки к щеке и губ к губам. — Обещаю, мы с тобой вместе пройдем через всё, — прошептал Магнус ему прямо в губы, прежде чем утянул Алека в самый трепетный поцелуй, который у них когда-либо был.