Рыжие листы опавшие с клёна

А ангелы летят под небесами, Зовя с собою поиграть. А я, смеясь, беседую с ветрами «Летать мне с ними или не летать?..»       Тучи тяжело плыли над острыми шпилями продрогшего города. Ленивые и монотонные они с грохотом сбрасывали со своих тел воду. Дождь заливал узкие каменные улочки, сливаясь в один поток серых ручейков. Люди перепрыгивали через лужи, прячась под однотонно-чёрными зонтами. Все серой массой сливались в один живой, вечно неспящий муравьиный рой. В этом не прекращающемся шуме, город ронял тихие слёзы.       Редкие лучи терялись в серости нижнего мира, погибая, до того как успевали спуститься на землю. Солнечные улыбки, брошенные сквозь тучевые просветы, смотрелись как издёвки самой природы.       Капли разбивались о крыши, даря его ушам самый любимый звук. Хлёсткий шум дождя наполнял его пустую душу . Он сидел на старой, прохудившейся черепицы, с удовольствием подставляя воде своё лицо. Это его успокаивало, даря внутренний мир.       Два белых крыла насквозь пропитались влагой, став тяжёлыми неповорьливыми. Но ему и неважно он не хочет сейчас куда-то лететь. Его устраивает в этот миг абсолютно всё.       «Вот бы продлить эти секунды».       Гром грозно пророкотал из недр тёмных туч. Мокрые ресницы распахнулись, глядя вниз. Тяжело жить безкрылым, навечно привязанным к земле, погружённым в свои проблемы как в муторную вязь. Нет и шанса раскрыть окно и, не сказав ни слова, взлететь в небы.       Как печально так жить. Их жаль.       Он поднялся, с удовольствием расправил плечи, раскрыл белоснежные крылья и оттолкнулся от чужой кровли. Сильный поток ветра поднял его ввысь, отрывая от суетного нижнего мира.       С каждым взмахом он подлетал вверх всё выше и выше. Пикирую над куполом, чувствую, как ветер задувает в лицо, он действительно ощущал себя свободным. Для него это чувство незаменимо как понятие дышать. Если он не свободен, то он не дышит и не живёт вовсе.       Двигаясь в небе, плавно спускаясь и быстро взлетая вновь, ощущать, как порыв воздух путается в мокрых волосах, осязает его поцелуи на своей нагой коже — разве не это значит жить?       Когда он был высоко в небе, почти коснувшись облаков, он камнем начал падать вниз, не принимая и попытки замедлить падение. Свист в ушах адреналин, бьющийся в жилах и безумная улыбка на губах. Он счастлив, он неимоверно счастлив.       Кажется, послышался чей-то крик, но, наверное, лишь показалось. Меньше трёх метров до земли он не успеет.       Чужие пальцы тонкими жгутами надёжно оплели его предплечье.       Метр и он бы разлетелся на части. Дикий смех.       —Ты снова меня спасла, как и всегда.       Ни теплоты, ни нежности в голосе, лишь холодное разочарование и уставшие глаза смотрели на неё.