Рыжие листы опавшие с клёна

       Грубые пальцы зажали камень, споро затачивая им, обоюдо вострый меч. Яркие искорки высекаемого пламени вспыхивали и, не коснувшись земли, тут же гасли.       Рядом полыхал маленький огонь, заключённый в решетчатую клетку фонаря, освещая маленький закуток сырок пещерки.       В глазах мужчины отражались рыжие всполохи, придавая его лицу задумчивости. Руки всё не переставали скользить камнем о холодный металл, даже после прилёта нежданной гости.       Черноокий стриж внимательно смотрел на человека, что взобрался так высоко, где небо ласково обнимает холодными руками сопки гор. На вершине мира людям дышать было тяжело, стылый разряженный воздух плохо усваивался хрупкими телами. Но этот человек сидел совсем расслабленный, будто под ним не пять тысяч метров отвесной высоты. Птице стало любопытно, что же забыл человек во владениях крылатых.       В темноте его глаз мелькнуло что-то и тут же истаяло, он оторвался от своей монотонной работы и посмотрел на пернатую. Взгляд карих глаз был немного усталым, но открытым, не отталкивающим от себя. Загорелое, немолодое лицо, лишь слегка было тронуто морщинами, только у глаз и две складки у рта. Щёки заросли недельной щетиной, а рот был расслаблен. Крепкое тело выдавало в нём солдата с многолетним стажем. Стрижа заинтересовал необычный человек.       — Человек, что ты забыл здесь? Мужчина отвечать не торопился, сначала аккуратно обернул в прохудившуюся тряпицу наточенный меч, перевязал плотной верёвкой, получившийся свёрток, и только после этого обратил внимание на птицу.       — Я странник, где захотелось мне побывать, туда ноги и несут.       — Странники с мечами не ходят.       Мужчина усмехнулся и провёл рукой по своему орудию битв, как гладят руку любимой женщины.       — Не все люди мирные встречаются, а от яростных, охочих до брани, простым словом не отмахнёшься, всё биться желают, а если встретить таких без меча, то и будешь лежать потом в сырой земле.       Птица больше ничего не спросила, только вглядывалась внимательно, в причудливый горный отвес. Виделось ей в нём лицо человеческое, такое живое, будто мгновение и слезу пустит.       Странник заметил, куда маленькие глазки устремлены:       — Птица, а известна тебе легенда этих мест?       Чёрные пёрышки встрепенулись, а юркий взгляд с туманных образов перебежал на мужчину.       — Нет, не слышала. Много лет я летаю в этом небе, но никто ни разу не щебетал о местных легендах. Расскажи мне. Руки его коснулись почти, догоревшего фонаря, подкрутили что-то, и свет вновь полился ярким потоком сквозь стеклянные окошки.       — Ну, раз ты просишь, расскажу. Было на этих горных хребтах государство древнее, богатое, знатное да во всех концах света прославленное. Никто лучше них этих гор не знал, но все пытались их силу себе присвоить да не у кого ни получалось.       Как и в любом государстве была и здесь местная монаршая династия. Все правители были сильными, справедливыми и умными, из-за чего только богатело их государство.       Вот уже новый наследник должен был взять бразды правления в свои руки. Приехали к ним сватать своих дочерей разные рода прославленные, своих дочек замуж пытались выдать, как товар подороже продать. Лишь одна девушка смотрела на него прямо, гордо подняв голову. Это не была любовь с первого взгляда, но заинтересовала она его больше прочих. Выбрал он её себе в жёны.       Они поженились и стали вместе рука об руку государством править. Ретера, жена правителя, оказалось девушкой необыкновенной, полной изящества, теплоты, но вместе с тем жёсткого характера и острого ума. Турен, правитель того государства, тоже очаровал юную особу своей храбростью, добросердечностью и твёрдостью нрава. Они справедливо правили страной, ведя её вперёд…       — А что было дальше, что-то нехорошее да?       Странник грустно улыбнулся, вновь смотря на свой меч:       — Не забегай вперёд, птица. Так вот правили они достойно, но брак их, был построен не для любви крепкой, а для злого умысла чужого. Так забылась в своей любви, что покинули её мысли наречённые ей перед отъездом из дому.       «Минует пятая лун а, три капли в крепкое вино и вечный сон на век».       Травить его она не собиралась, одна у неё тогда мечта была из дому сбежать, а уж за любимого или нет, это не важно.       Хитрая Ретера эти капли подмешивала в питьё заговорщикам, что в замке были. Заговорщики на своего же шпиона не думали, а дворцовые в жизни бы жену правителя в таком не обвинили. Так закончился губительный настой, и сгинули все, кто хотел смерти её мужу. Но бутылёк со снадобьем тем нашли, и оказалась она меж двух огней враждебных: злыми языками и дворцовым судом. И те, и те смерти ей желали. Но Турен такого допустить не мог.       Они решились сбежать вдвоём, чтобы жизнь её сберечь. Почти убежали они, но в узком перевале встретились две силы: заговорщики и охрана дворцовая. Обе стороны выпустили по стреле прямо в сердце Ретеры направленные, но любимый не дал им коснуться её кожи. Обе стрелы он своим телом поймал. Бледная Ретера с телом погибшего мужа на руках опустилась на землю, достала меч его и безмолвно проткнуло себе сердце.       С тех пор говорят, что эти две скалы, это души их перевоплотившиеся, — вечно рядом, но никогда не прикоснуться к друг другу. По чёрным птичьим пёрышкам две слезы скатилось       — Жаль их.       — Действительно, но возможно здесь они обрели покой, больше не принадлежа к злому роду человеческому… Поднялся странник, потушил огонь и взял свёрток.       — А что это за меч?       Мужчины внимательно разглаживал складки тряпья, обернувшегося вокруг железа.       — Меч…— замолчал он, как-будто тайну какую-то поведать хотел, но передумал.— Меч, как меч.       И ушел, медленно покидая, двух вечно влюблённых в друг друга каменных сердца.