Психиатр

      Дни тянутся медленно, как патока, и Ифань начинает замечать, что сил всё меньше.       Ему нужно всё больше времени, которого нет, на передышку и отдых. Он чувствует сонливость и усталость даже не физическую, а моральную.       Он говорит сам себе, что это пройдет, нужно лишь раскрыть дело, и можно будет даже взять отпуск. Чанель видит, что с ним происходит, он помогает и поддерживает, но едва ли по-настоящему понимает, в чем причина этого состояния и, что он может сделать в такой ситуации.       Остаётся только Цзытао.       Маяк во тьме, спустившийся в человеческий мир небожитель, мудрый и наставляющий.       Он заставляет Ифаня есть, следит за его здоровьем, лечит его искалеченное сознание и просто находится р я д о м. Эта забота неоценима — офицер уже и не помнит, когда в последний раз о нём кто-то так переживал, и не хочет снова забывать об этом.       Они все ещё доктор и пациент, но это лишь там, в том кабинете, за его пределами они почти коллеги, работающие над одним делом, даже друзья, что всегда готовы подставить своё плечо.       Тао находит подход к каждому в участке и одним своим существованием поднимает дух всех работников, даже вечно хмурого Кенсу.       Чанель называет его ведьмой, Ифань считает, что у него никогда, если не брать в расчет Пака, не было таких близких людей.       Тао распутывает нить дела гораздо быстрее, чем все остальные, и никто не понимает, как ему это удаётся, но они близки к разгадке, как никогда.       Чем больше деталей выуживает Хуан, тем больше департамент узнает о преступнике, тем больше шанс надеть на него наручники.       Многие понемногу выдыхают и называют внештатного врача чуть ли не богом, смущая его излишним вниманием к собственной персоне.       Всё идёт гладко. Слишком гладко, если подумать, но Ифань скидывает свои подозрения на излишнюю мнительность и идёт на очередной приём, пытаясь собрать в кучу собственные мысли.       Его лечение проходит успешно, вспышек гнева уже почти нет, и он чувствует облегчение от того, что больше не срывается на своих людей и самого себя. Благодарит Цзытао и едет домой — отдыхать положенное по чужому наставлению.       И в этой спокойной рутинной жизни напрягает лишь одно — никаких отголосков новых убийств.       Ву должен радоваться этому, но не может, потому что такое отсутствие активности смахивает на затишье перед бурей, но точно не на окончание серии.       Нужно ждать, и Ифань ждёт, ждёт слишком нетерпеливо, загоняя самого себя в отчаяние и почти истерики, не зная, как справляться со своими эмоциями.       Он боится самого себя, боится не справиться и показать слабину — особенно показать слабину — ведь он защитник и лидер, обязанный вести за собой своих людей.       Он доверяет лишь своему врачу, потому что знает, что врачебная тайна и, он надеется, уважение к своему пациенту не дадут ему рассказать о состоянии офицера Ву кому-нибудь ещё, даже его лучшему другу.       Доктор не обманывает ожиданий. Назначает ещё одно лечение и уже даже не пытается высказать свое мнение в отношении чужого образа жизни. Знает, что его не послушают, и пытается своими силами удержать разум Ифаня на тонкой грани стабильности и сознательности.       Ву благодарен и пытается отвечать тем же — беспокоится о безопасности и здоровье, подвозит на работу и домой, когда позволяет ситуация, и благодарит за всё, что получает. Все тревоги уходят на второй план, когда рядом оказывается Цзытао.       Ифань осознаёт, как сильно он зависим, но уже не способен что-то сделать — слишком поздно, он в капкане, истекает кровью и чувствует затылком дыхание смерти.       Но смерть то блаженная, расползающаяся по телу, как противоядие, вырывая из агонии тщетности бытия, и заставляющая сердце судорожно сжиматься.       Ифань понимает, что любит.