***
— Джин, — повторяет Санни имя парня, который сидит напротив него. — Я бы, если не возражаешь, сначала пропустил стаканчик джина здесь, а тебя уже попозже, у себя дома. Джин бледно улыбается и чуть сводит брови к переносице. Ему явно неловко, он отбивает ритм пальцами по барной стойке, то и дело бросая долгие взгляды на зал. Словно рассчитывает увидеть кого-нибудь знакомого и слиться. Санни вздыхает. — Извини, — говорит он. — У меня профессиональное выгорание. — Да, ты говорил, что зарабатываешь комедией, — кивает Джин. — Я, если честно, сначала подумал, что ты работаешь каким-нибудь клоуном на детских праздниках. — Дай угадаю. Потом ты меня прогуглил? Джин не отвечает, но по его лицу все очевидно. И, по всей видимости, прогуглил он слишком поздно. Или по дороге в бар, или пока сидел ждал здесь Санни. Не успел сбежать, осознав потенциальные последствия свидания с ним. — Я бы радовался тому, что я не клоун, — замечает Санни. — Какому нормальному взрослому мужчине придет в голову разрисовывать лицо и кривляться на детских праздниках? — Джону Уэйну Гейси, — усмехается Джин. — Вот именно, — улыбается Санни. — Много ли серийных убийц, выступающих в стенд-апе ты знаешь? — Очень надеюсь ни с одним не познакомиться. — Я тоже. Джин расслабляется. К утру у Санни в голове роится множество шуток о стереотипах на тему маленьких членов азиатов.***
— Но ведь Земля и правда плоская, — рассказывает ему Эрни. Охренеть какой красивый парень, говорящий с легким австралийским акцентом. Охренеть какой недалекий плоскоземелец. Санни очень быстро понимает, что совершил ошибку, не прогуглив его. Потому что у Эрнеста, оказывается, есть целый канал на ютубе, посвященный плоской Земле. Вау. — У меня дома есть правильная модель Солнечной системы, — говорит Эрни. Санни смотрит на него очень внимательно. В общем-то, ему не растить с ним детей и не покупать дом с белым заборчиком. — Круто, — отзывается Санни, подаваясь чуть вперед. — Поехали, покажешь? Придумывать шутки про плоскоземельцев наутро как-то даже неудобно, потому что природу все равно не перешутить.***
С Гленном и Алексом не приходится много разговаривать. Это — единственное, за что он им благодарен. Они прямо пишут ему, что не заинтересованы в беседах, им просто нужен третий для того, чтобы освежить свои отношения. Опыт тройничка оказывается неловким. Для Гленна и Алекса в первую очередь. Санни решает, что когда-нибудь обязательно повторит, но не с парнями, которые стесняются смотреть ему в глаза и друг на друга, пока хватаются за незнакомый член. До утра у них он даже не остается.***
— У меня столько материала за эту неделю набралось, — говорит Санни, потягивая свое пиво. — Я не знаю, кто круче, плоскоземелец или те двое. Финн улыбается очень натянуто. Санни прямо сейчас похуй. Он, словно в старые добрые времена, делится самыми интимными подробностями последних трех дней, которые он провел в бессмысленном блядстве. Раньше он так делал, надеясь вызвать в Финне хоть какое-то подобие ревности. Это было глупо, но любить натурала хер знает сколько лет — еще глупее. Санни никогда не оправдывает собственный недостаток мозгов. Зачем он это делает сейчас, когда для него, очевидно, все кончено, включая наивные фантазии, Санни не знает. Может, хочет вызвать раздражение. Или увидеть на его лице отвращение, которое позволит переключиться и перестать саботировать потенциально нормальные отношения. Вот Джину, например, можно было бы и перезвонить. Да даже плоскоземелец был бы не настолько плох, как эта любовь, которая ни к чему не приводит. Только отравляет сознание. Санни понимает, что устал, блять, до ужаса устал. — После этого парня выступает Рахиль, — напоминает Финн. — Расскажешь позже? Санни морщится, отворачивается к сцене, снова приникает к бутылке с пивом. — О, она обещала, что сегодня будет материал про меня, — буднично сообщает он. — Вы издеваетесь надо мной, оба? — спрашивает Финн мрачно. Отлично. Значит, она не посчитала нужным поставить Финна в известность заранее. Просчиталась? Испугалась, что попытается отговорить? Не то чтобы Финн был очень настойчивым человеком, но мало ли. А, может, она таким образом и по нему решила морально проехаться? Санни ведь сделал именно это. Кажется, Финна ждет отличная семейная жизнь в будущем. Еще один счастливый американский брак. Санни на его месте заранее создал бы отдельный счет для накоплений на оплату адвоката по бракоразводным процессам. — Да ладно, может, будет весело, — усмехается Санни беззлобно. Удивительно, но он еще никого не бесил настолько, чтобы о нем упоминали в монологе. На него ругались в твиттере и других социальных сетях, но это — новый уровень. И вслух Санни никогда не признает, что ему это нравится. Вау, в его жизни что-то происходит. Рахиль выходит на сцену. Зрители встречают ее положительно. Санни знает, что ее любят завсегдатаи. Гораздо больше, чем его. Это как раз совсем не удивительно. Но у него есть люди, готовые не только приходить в бар и слушать комиков, которые просто обкатывают материал. За его выступления люди платят. Она же еще не выбралась из песочницы, но уже на что-то там рассчитывает. Начинает она отвлеченно. По мнению Санни даже скучно. А по опыту — почти провально. Так публику не разогревают. Но, опять же, по опыту — у женщин порог вхождения шутки иной. Санни сложно проецировать в этом случае. — Лучший друг моего жениха — гей, — говорит Рахиль. И Санни наконец-то подбирается, чтобы слушать внимательнее. — Да, я знаю, что это звучит как «хей, детка, а ты уверена, что твой жених не тайный поклонник мюзиклов и Шер?» Все-таки, лучший-друг-гей — это фишка девочек, да? Да ладно, нам всем нужен человек, который скажет: «Ты — королева, но этот цвет не твой», и не будет при этом нашей подругой. Санни ставит бутылку с пивом на стол. Это — не стэнд-ап. Это — начало враждебной речи. — Геи, они ведь злые, — продолжает Рахиль. — Славные ребята, но злые. Я сейчас не хочу никого обидеть, это просто наблюдение. Чаще всего я слышу какую-то критику именно от знакомых геев. Они не боятся говорить то, что думают, потому что к ним прислушиваются и оправдывают, какую бы чепуху они не несли. Это — рак современного общества. Мы ставим мнение угнетаемых меньшинств выше собственного. Мы смотрим только на ярлык, а не на личность человека. Извините, я могу об этом говорить, я из еврейской семьи, у меня иммунитет. Санни покачивает головой. Ясно. Понятно. Рахиль читает лекцию об обществе. Рано или поздно любого комика прорывает, Санни не думал, правда, что окажется причиной для подобного выступления. — Так вот, этот друг-гей, привет, Санни, я знаю, где ты сидишь, — Рахиль машет рукой. — Не так давно устроил мне прожарку. На этой же сцене. Я не была к этому готова, но почти не оскорбилась. Почему? По инерции. Конечно, меня раздуло как рыбу-шар от злости. А потом я сдулась, ведь даже культура отмены в его случае не сработает. Вообще-то, Рахиль говорит толковые вещи. Объективно, Санни с ней согласен. Но это все — не то, что надо выносить на открытый микрофон. В зале никто не смеется. Лекция не скрывает под собой ни одного панча. Но самое обидное в том, что это даже не обидно. Санни приходил в надежде получить порцию хоть какой-то злости. Ощутить желание продолжить дурацкую борьбу. Но нет. Рахиль права, что тут спорить? Ее выступление не о нем. И это, блять, показательно. Потому что вся ее жизнь, в том числе будущая, тоже никак не касается Санни. Они — чужие люди, объединенные только одним славным дурачком, которого пытаются перетянуть каждый на свою сторону. Им не обязательно ненавидеть друг друга и пытаться уколоть. На пустом месте разжигались многие войны, но это — не та ситуация. — Он влюблен в моего жениха, но проблема у него оказалась со мной, женщиной, — добавляет Рахиль. — Классика, да? Санни тычут носом, как котенка, который нассал не в лоток. Ему это не нравится. Он быстро допивает свое пиво. Затем поворачивается к Финну, который смотрит выступление Рахиль с каменным лицом. Санни только сейчас понимает, где и как облажался. — Она права, — говорит он Финну. — Я люблю тебя. У него было два верных варианта. Во-первых, признаться. Без выебонов, просто признаться. И смиренно принять любое решение Финна. Во-вторых, молчать. Унести свои чувства с собой на тот свет, прожив всю жизнь с камнем на сердце, но не потеряв друга. Но нет. Он нашел третий вариант, хитровыебанный. Санни перегибается через небольшой столик. Быстро прижимается губами к губам, чтобы подтвердить свои слова действием. Не дать Финну повернуть ситуацию в что-то типа «да, братан, я тебя тоже люблю, давай еще по пиву». Не дать самому себе шанса отшутиться. И это сложно назвать поцелуем. Финн не подается к нему, не приоткрывает губ в ответ. Санни просто клюет его, словно школьник, который еще не умеет целоваться, но бутылочное горлышко в игре указало на него. В этом целомудрия, блять, больше, чем в поцелуе в лоб от матери. Санни стоило поступить так с самого начала. И ничего не усложнять. Он отстраняется, грустно улыбается и поднимается из-за столика. Здесь и сейчас ему делать больше нечего.