Юморист

— Я говорю тебе совершенно серьезно, — рассказывает Хавьер, идущий рядом с Санни. — Перед прыжком они записывают твой вес у тебя на руке. Я не мог три дня оттереть их перманентный маркер. — Хорошо, я тебя понял, — отвечает Санни. — Никакого скайдайвинга, он оставляет серьезные психологические травмы. Три дня смотреть на свой вес, это бесчеловечно. — О, тебе смешно, да? Я в школе был самым толстым ребенком. — Тогда тебе нужно увидеть мои детские фотки, — усмехается Санни, а затем надувает щеки, чтобы изобразить, насколько пухлым он был в школьные годы. На самом деле, только щеки у него тогда и были пухлыми. В остальном Санни был вполне обычным и даже спортивным ребенком. Но какая разница, если на фото в школьном альбоме все равно видно только лицо? — Но ты хотя бы смешной, — говорит Хавьер. — Ты ведь был школьным клоуном, верно? — О-оо, нет, — качает головой Санни. — Не до выпускного. Я был самым обычным чуваком. На встрече выпускников обо мне бы и не вспомнили, наверное. Они доходят до палатки с хот-догами. Останавливаются, чтобы сделать заказ. Санни косится на Хавьера, думая о том, что до его дома, вообще-то, буквально пара кварталов. Можно пригласить парня к себе, неплохо провести время. Правда, у него есть только гуакамоле и чипсы. Ему нечего будет предложить даже выпить. Отличное свидание. С хот-догами и гуакамоле. Санни, очевидно, не готовился. Хавьер позвонил ему сам. Предложил встретиться и просто погулять. Пообщаться без напряга, вроде как убить время. По словам Хавьера, у него обломался кастинг, и оказалось нечем заняться. И Санни согласился, не задумываясь. Конечно, рядом с домом у него есть магазинчик, где можно взять выпивку. Да только Санни больше не пьет. И просто гулять с кем-то без алкоголя очень странно. Но в то же время здорово. — Сосиска раскаленная, — отмечает Хавьер, когда они с хот-догами отходят от палатки. — Кажется, я уже не чувствую своего рта. — Так надо, — говорит Санни. — Иначе ты поймешь, что в ней нет мяса. — Кажется, я уже жую салфетку. — Это самое полезное в хот-доге. Пара кварталов до его дома проходит незаметно. Санни нравится непринужденность прогулки. В последнее время он вообще не чувствовал себя легко. Хавьер ему нравится все больше. Он простой. Он расслабляет. — Поднимешься ко мне? — спрашивает Санни, когда они приближаются к его дому. — У меня есть гуакамоле и чипсы. Хавьер закусывает губу, улыбаясь. Затем мотает головой. — Неа, — отвечает он. — Я, все-таки, хочу, чтобы ты мне позвонил. Он шагает к Санни, одной рукой подцепляет лацкан его кожаной куртки. — Думаешь, я не позвоню? — Если я сейчас поднимусь к тебе — нет. Давай не будем спешить. Санни знает, что это справедливое суждение. Не для него. Просто в целом. Он думает, что Хавьеру-то перезвонил бы в любом случае. Но если тот не хочет форсировать события, Санни не станет ни настаивать, ни возражать. Потому что, наверное, это тоже неплохо. Возможен интересный опыт. — Я позвоню, — обещает Санни, прежде чем быстро на прощание коснуться губами губ Хавьера. И, когда тот удаляется в сторону метро, он еще какое-то время смотрит ему в спину. Не спешить так не спешить. Санни не против.

***

«Мы выбрали дату», — присылает сообщение Финн. — «6 февраля». Санни смотрит в это сообщение с откровенным недоумением. Ему-то теперь какая нахуй разница? Он не может добавить эту дату в календарь, чтобы не забыть, потому что присутствовать ему все равно не придется. Не нужно выбирать подарок, определяться со смокингом и речами. Тем более отпала необходимость в том, чтобы взваливать на себя заботы о мальчишнике. Его там не ждут. Ему эта информация нахуй не упала. Сообщение Санни оставляет без ответа. Он просто не представляет, как должен реагировать в такой ситуации. Это, блять, какое-то форменное издевательство над ним. Ощущение того, что жизнь — дерьмо, возвращается. Ебучая тоска накрывает с новой силой. А он ведь только начал пытаться хоть как-то себя реабилитировать. Нет же, надо снова его размазать, проехавшись катком ненужной информации. Санни спускается в винный магазин. Желание нажраться оказывается сильнее здравого смысла. Да, Финн никогда не отличался особенной чувствительностью. Пока не ткнешь его носом, он ничего не заметит, ни о чем не подумает. Не потому что он такой мудак эгоистичный. Просто на многое у него закрыты глаза. Ебаный маменькин сынок. Санни проходится между рядами с алкоголем. Ему нужно что-то покрепче. Никакого вина, никаких ликеров. Просто быстро напиться и отрубиться. Неплохо было бы еще и отравиться алкоголем. Ведь лучше, когда ты чувствуешь очевидную физическую паршивость, а не то, как на кусочки рассыпается душа. Протягивая руку к бутылке с текилой, Санни ощущает внутреннее напряжение. Нет, серьезно, он так просто плюнет на свой прогресс? Пусть небольшой, но все-таки. Если каждый раз думать о том, что несколько дней легко набрать заново с нуля, по итогу ни хрена не получится. Санни опускает руку, так и не взяв бутылку с полки. Он может обойтись содовой. Но ему нужно на что-то отвлечься, не оставаясь в одиночестве. Санни набирает номер Хавьера. И предлагает ему встретиться. Пожалуй, за последние полтора года это самые продолжительные его отношения. Продолжительность в два свидания — заявка на успех.

***

— Мне кажется, я сломан, — вместо приветствия сообщает Финн, когда Санни открывает перед ним дверь своей квартиры. Он неловко улыбается и поднимает над собой упаковку с пивом. Санни задумчиво закусывает щеку изнутри, глядя на него через порог. — Я не пью, — говорит он. — Я помню, — отвечает Финн. — Это безалкогольное. Санни тяжело вздыхает. Затем отшагивает в сторону, чтобы пропустить Финна внутрь. Безалкогольное пиво обычно пьют те, кому просто нравится хмельной вкус. Санни пил не по этой причине. Ему нужно было именно ощущение опьянения, которого от безалкогольного пива не получить. Если бы Финну пришло в голову предварительно позвонить и спросить, что захватить, Санни обязательно прояснил бы этот момент. Но он впирается без предупреждения. Конечно, если бы Финн позвонил, Санни нашел бы причину, по которой ему никак нельзя приезжать. Хоть с пивом, хоть без него. Санни не уверен в том, что посиделки один на один в его квартире не усугубят и без того патовую ситуацию. Финн наверняка будет думать о том, что Санни к нему испытывает. А Санни в свою очередь — о том, что Финн об этом думает. Да, конечно, никакого напряжения. Все как обычно. Просто двое лучших, блять, друзей собрались попить пивка. — Ты мог позвонить, — все-таки замечает Санни. — А ты бы ответил? Санни смотрит на него укоризненно. Этот мудак слишком хорошо его знает. В такие моменты Санни невольно представляет, насколько кошмарной была бы их совместная жизнь, если бы в какой-нибудь параллельной вселенной они сошлись. Санни каждый день бы ворчал о том, что они совершают самую большую ошибку в своих жизнях. И был бы, блять, счастлив. — Располагайся, раз приперся, — бросает Санни. И идет в кухонную зону за стаканами для пива. Безалкогольное, серьезно. Самое большое наебалово. — Я мог быть не один, — говорит Санни, возвращаясь, и занимая дальний угол дивана. Он держит максимальную дистанцию. — В упаковке шесть банок, — отзывается Финн. — На троих бы хватило. Подожди. Ты ведь один, да? — Сейчас или в целом? — Санни усмехается. Финн же, наоборот, мрачнеет, открывая первую банку. На неловкость это не особенно похоже. Хотя, как он может судить? В его компании Финну раньше никогда не было неловко. Может, она и есть. Сидит себе, поди, думает о том, что, оу, черт, теперь шутливые заигрывания звучат немного мерзко. «Ноу хомо, бро» больше не сработает. — Ты мог бы признаться в любви человеку, и сразу с кем-то замутить в целом? — спрашивает Финн слишком серьезно. — Иисусе, я не первый день это чувствую, — закатывает глаза Санни. Сказать «я люблю тебя» снова не получается. — Да, я сейчас вижусь с одним парнем. Санни не видит смысла скрывать. Они с Хавьером уже близки к тому, чтобы заливать совместные сториз в Инстаграм. Не полноценные посты, конечно, это-то уже серьезное заявление. А вот сториз — да. Финну наоборот стоит радоваться. Может, Хавьер станет для Санни тем самым, кто поможет справиться с этим дерьмом. Может, все снова будет в порядке. И через несколько лет они все еще посмеются над тем, как Санни с подросткового возраста до разрыва нервов страдал по лучшему другу. Однако, вместо того, чтобы поздравить Санни, Финн откидывается на спинку дивана с каким-то совершенно измученным выражением лица. — Здорово тебе, да? — зло спрашивает Финн. — Сломал меня, и теперь движешься дальше. — Не понял, — отвечает Санни. — Я не уверен, что хочу жениться, — признается Финн. — Я... Я был в гей-клубе. И я просто не знаю. Санни думает, что сбрасывать такую информацию на него — это, блять, жестоко. Он забивает на принесенные стаканы. Отпивает несчастное безалкогольное пиво из банки. Лучше бы оно было нормальным. Санни, сука, снова готов сорваться. Нельзя так делать. — Я думаю о тебе, — добавляет Финн тише. — Не надо, — просит Санни. Форменное издевательство. Санни не подозревал, что Финн может быть таким садистом. Каким бы козлом не был он сам, есть вещи, которым не может быть никакого оправдания. Это — одна из них. Потому что Санни знает — как бы сейчас не затрепетало его сердце, происходящее не более чем мираж. Финн оставляет стакан с пивом на столешнице. Придвигается на диване ближе к Санни. Упирается одной рукой в спинку, кладет вторую на основание его шеи. Наклоняется, отчаянно находит губами губы. Санни не железный. Он поддается, отчаянно целует Финна в ответ. Закрывает глаза, позволяет себе задержаться на его губах подольше. Поддается сиюминутной слабости, абсолютно точно зная, что должен сделать в следующий момент. И, еще не успев оторваться от губ Финна, он уже по ним скучает. Санни отстраняет его от себя. — Боже, я уже жалею о том, что сейчас скажу, — бормочет Санни. А затем поднимается с дивана, чтобы не чувствовать тепла тела Финна рядом с собой. — Ты заблуждаешься. У тебя просто мандраж перед свадьбой. Он у всех бывает. Санни отходит к окну. Прямо на Финна он не смотрит. — Я, конечно, мудак, — продолжает он. — Мне не нужно было... Короче, я не стану тем человеком, который испоганит тебе жизнь. Я так не могу. Он не может позволить Финну совершить ошибку. Да, сейчас друг в том самом состоянии, когда от него можно получить то, о чем Санни так часто мечтал. Как нехуй делать. Финн, запутавшийся и растерянный, сам отдастся. А потом потонет в сожалениях. Больше не сможет посмотреть ему в глаза. Больше никогда не припрется вот так, без предупреждения, с упаковкой пива, хоть какого. Санни слишком его любит, чтобы сделать это. Он должен быть сильнее, потому что выбор сейчас — только его привилегия. — Ты не можешь этого знать, — отзывается Финн. — Я мог ошибаться все это время. — Да, блять, мандраж именно так и работает, — огрызается Санни. — Мне отец рассказывал, как чуть не поехал в Вегас, чтобы просаживать деньги на свадьбу. А Дональд, помнишь Дональда? Говорил, как перед свадьбой решил, что на самом деле любит парня, с которым был знаком только в интернете. Он собирался поехать к нему во Флориду и убеждать, что тому нужно бросить девушку, ведь они созданы друг для друга. Но у него встали мозги на место. И у тебя тоже встанут. Финн ошибается сейчас, как бы Санни не хотелось поверить в обратное. — Я не могу взять на себя такую ответственность, — добавляет он. Он не может стать человеком, которого в противном случае Финн никогда не простит.