Юморист

— Вы что, лесбиянки, чтобы съезжаться после двух недель отношений? — спрашивает Санни у Хавьера. Он выглядит грозно. Финн невольно засматривается. Обычно-то он не напускает на себя столько суровой серьезности. Это даже, черт побери, горячо. — Где ты услышал про «съезжаться»? — спрашивает Хавьер. — Мы просто проведем неделю в доме моих родителей, пока они в путешествии. Надо за бабушкой присматривать. — А один ты со старушкой не справишься? — В отличие от вас с Финном она глухая, — встревает в разговор Ленни. Он сидит за кухонной стойкой и флегматично разламывает пополам кремовые пирожные, которые Хавьер же и притащил в знак примирения. Не ест, просто ломает. Одну за одной. Финн понимает, что для него происходящее — совсем не какой-то цирк. Ленни очевидно взволнован. Финн забирает одно из уцелевших пирожных. — Да и мы не спрашиваем разрешения, — добавляет Ленни, не глядя на Санни. — А ставим вас перед фактом. Я бы сказал «спасибо» на вашем месте. — Да? — разозленный Санни оборачивается к брату. — Ко мне домой в таком случае можешь вообще не воз... — Санни, — резко обрывает его Финн. — Это всего лишь Куинс, а не Анахайм. И Ленни все еще дееспособный совершеннолетний молодой человек, которому просто не повезло родиться в гиперопекающей семье. По-человечески Финну его жалко. В двадцать четыре постоянно быть под чьим-то надзором, несмотря на то, что большую часть времени нормально функционируешь — это какая-то лажа. Но, если быть совсем честным, сам Финн предпочел бы не иметь с Ленни дела постоянно. То, что он собирается еще на неделю где-то пропасть с Хавьером, только радует. Если он будет пропадать чаще, а то и вернется в Вашингтон под крыло к своему близнецу, Финну и вовсе сыграет на руку. Во-первых, он все еще никак не может привыкнуть спать с Санни в одной постели. Да и тот занимает слишком много места, разваливаясь. Можно купить кровать больше, но это будет серьезным вложением в будущее. Финн предпочел бы отдельную комнату. Во-вторых, стены тут действительно тонкие. И если ему плевать, что услышат соседи из других квартир, то с Ленни он завтракает в одном помещении. В-третьих, без младшего брата и самому Санни жилось спокойнее. Подводя итог: Ленни просто тот человек, которого лучше воспринимать на расстоянии. Как и Хавьер. Которого Финн бы предпочел не воспринимать вообще. Хотя бы до начала съемок сэдкома. Ленни ломает последнее пирожное и поднимается из-за кухонной стойки. — Мы поедем сейчас, чтобы не встрять в пробках, — говорит он, тем самым ставя точку в этом разговоре. Финн чувствует облегчение, когда Ленни и Хавьер покидают квартиру. Но сказать об этом разозленному Санни он не может.

***

— То есть, приглашения на свадьбу не ждать? — уточняет дядя Мерфи, уже нацелившийся на то, что сможет примазаться к кому-то с подарком и унести с собой домой добрую часть закусок. — Нет, — покачивает головой Финн с легкой улыбкой. — А жаль, жаль, — сокрушается дядя Мерфи, который Рахиль не видел в жизни. — Она же еврейка была? Я слыхал, они плодовитые... — Это оскорбительное заявление, — замечает Санни, с лица которого за все это время так и не сходит каменного выражения. Финн быстро хлопает его по колену под столом. Все это ведь было неизбежно. Родственникам свойственно заваливать массой неудобных вопросов. Это просто нужно перетерпеть. Поэтому они не планируют оставаться здесь дольше положенного, после ужина почти сразу собираются уехать. Надо как-то подгадать время, чтобы дорога из Джерси заняла привычные полтора часа, а не два или больше из-за пробок. Отец режет индейку. Мать подливает соус. Дядя Мерфи пытается ввязаться в спор с Санни по поводу оскорбительности национальных особенностей. — Не на одной мне здесь проклятие безбрачия, — скорбно и громко говорит тетя Кэти. — Ох, Финни, держись. Ты справишься. — Но это я с ней расстался, — беспомощно напоминает Финн. — У него уже есть новая девушка, — встревает мать. — Наш мальчик не пропадет. Финн ловит на себе вопросительный взгляд Санни. Ну а что он еще мог сказать родителям? А уточнять что-то сейчас не время. День Благодарения — и так сложный праздник для любой семьи, насчитывающей двоих и более человек. Рано делать камин-аут. Санни поднимается из-за стола. — Прошу меня простить, — говорит он. — Отлучусь ненадолго. Финн поднимается следом. — Ему может понадобиться помощь, — бросает он первое, что приходит в голову, чтобы последовать за Санни. Не в уборную и не в соседнюю комнату, а на общий балкон квартирного дома. Первое, что видит Финн — это то, как Санни делает несколько быстрых глотков из небольшой плоской фляжки. Черт, вообще-то он сам уже тоже пил за столом. — Нам еще ехать домой, — напоминает Финн. — Ты обещал быть за рулем. — Два глотка мне ничего не сделают, — отзывается Санни. — Это тебя развозит быстро, не меня. — А если нас остановят? — С чего бы, Иисусе, — Санни закатывает глаза и отворачивается от Финна. — Я сказал маме про новую девушку, чтобы было меньше вопросов, — говорит он. И шагает к Санни ближе. Тот как раз достает из пачки сигарету и хмуро зажимает ее губами. Финн кладет руки ему на пояс. — Я понимаю, — отвечает Санни. Однако, выражение лица у него все равно хмурое. Финн быстро обнимает его, устраивает подбородок на плече. — Не все сразу, ладно? — произносит он. Санни смыкает руки на его спине, словно безмолвно соглашаясь.

***

— Нам стоило вызвать такси, — замечает Финн, проверяя, насколько крепко он пристегнут. — И потом тащиться в Джерси за моей машиной? — спрашивает Санни с очевидным раздражением. — Нет, спасибо. — Я мог бы съездить, — говорит Финн. — Блять, а что ж ты тут тогда сидишь, а не едешь домой на такси, если тебе так страшно? Тут все очевидно. Финн не хотел устраивать некрасивую сцену перед родителями и родственниками. Поэтому без вопросов сел в машину Санни, который не ограничился двумя глотками выпивки из своей фляжки. Где два глотка, там и бокальчик бурбона с отцом Финна, например. Он уверен, что в крови Санни сейчас обнаруживается свыше допустимой нормы алкоголя. Пусть тот и не выглядит как пьяный человек для кого угодно, Финн знает разницу. Нынешнее состояние Санни за пределами пары пива и условной добродушности. — Не хотел оставлять тебя подыхать одного, — огрызается Финн, — когда ты впишешься в какую-нибудь фуру. — Как благородно, — усмехается Санни. Финн не представляет, как с ним сейчас разговаривать. Ситуация накалялась, кажется, каждые десять минут. Кузен Ирвин, конечно, начал предъявлять Санни за какие-то его шутки. Тетя Кэти стала требовать показать фотографии новой девушки Финна. К ней присоединилась и его мать. Затем выяснилось, что Ленни все-таки не приедет и не перетянет все неодобрение чужих родственников на себя. Потом отец Финна всучил Санни этот несчастный бокал бурбона, заявив, что он все равно не определится на устройстве у полицейских. На протяжении последнего часа в доме родителей Финна они оба были на взводе. — Если ты не доверяешь мне, мы можем поменяться, — предлагает Санни. Вообще-то ведет он достаточно уверенно, с этим не поспорить. — Себе я не доверяю больше, — отзывается Финн, почти вжимаясь в пассажирское кресло. Родственники — стихия, способная стать катастрофой для любой пары. Финн это знал. Но не думал, что их с Санни это может коснуться. Все-таки, он и так практически семья. И морально подготовлен ко всему. — Это я заметил, — бросает Санни. — Только не начинай снова, — Финн закатывает глаза. Кажется, сейчас начнется новый круг ссоры на пустом, мать его, месте. — Ты мог бы просто ничего не говорить, — сообщает Санни. — Вместо того, чтобы выдумывать себе девушку. Что дальше? Заведешь ее для убедительности? — Иисусе, — Финн отворачивается к окну. — Нахрена это было? Просто скажи мне. Давай, давай. Предпочел бы на моем месте кого-то другого, да? — Нет, — просто отвечает Финн. И он уверен — Санни сам это прекрасно знает. Но провоцирует Финна. В таком состоянии он всегда пытается разжечь скандал с первым попавшимся под руку человеком. Санни не умеет держать раздражение в себе, но ему недостаточно его просто выплеснуть. Оно и понятно. Никто не хочет быть единственной скотиной, способной сорваться в несправедливые обвинения. — Это все сложно, — произносит Финн. — Сложно, — повторяет за ним Санни. — Иногда я, блять, жалею, что признался тебе. И это — первые его слова за всю ссору, которые действительно достигают цели. Финн замирает, поворачивая голову к лобовому стеклу, но не в силах взглянуть на самого Санни. Жалеет? О том, что перевернул его жизнь, черт побери, с ног на голову? Интересное, мать его, замечание. Финну хочется наорать на Санни, но у него не находится нужных слов. В первый момент — от замешательства. В следующий — от того, что Санни не затормаживает на переходе вовремя. И капот его машины сталкивается с багажником той, что останавливается перед ними. Автомобиль встряхивает, инерция заставляет податься вперед. Финн не вписывается в лобовое стекло только благодаря ремню безопасности, который неприятно врезается в плечо. Перед Санни же выскакивает подушка безопасности. Они поворачиваются друг к другу практически синхронно, оба ошарашенные и не до конца понимающие, что сейчас произошло. — Ох, блять, — выдыхает Санни, когда подушка перед ним сдувается. Он суетится, отцепляя свой ремень безопасности. А все, о чем может сейчас думать Финн, это то, что от него все-таки исходит запах алкоголя. Или это только ему так кажется? Черт. У него будут проблемы. У него совершенно точно будут проблемы. Финн перехватывает запястье Санни, очевидно собирающегося покинуть машину. — Может, уедем? — спрашивает он. — Перестроишься в другой ряд и... — А потом по камерам наблюдения и номеру машины меня все равно найдут, — отвечает Санни, глядя на Финна как на слабоумного. Вообще-то, идея и правда идиотская. Но выпустить запястье Санни он тоже не может. Словно пока он держит его, они находятся в пузыре безопасности, внутрь которого ничто не пробьется. А стоит разжать пальцы, как на них снова обрушится реальность. Санни выпутывает руку сам. — Потом нотации почитаешь, ладно? — говорит он. Финн думает, что не собирается. Блять, иногда Санни его совершенно не понимает, несмотря на всю их душевную близость и долгие годы дружбы. Финн быстро подается к нему, отцепляя свой ремень безопасности. Смазанно касается губами губ. — Не усугубляй только, — просит Финн. — Хорошо? Санни ведь может. — Хорошо, — согласно кивает он. И впервые за вечер улыбается искренне, а не наигранно натянуто.