Нерушимо связанные 2

Ренджун чувствовал, как тяжело дышать и как давит в груди. Чувствовал высокую температуру и касания теплых и родных рук. Он будто был в себе, не спал, но в тоже время не имел сил что-то сделать, сказать или хотя бы раскрыть тяжелые веки, а окружающие его вещи и звуки слились в один сплошной шум, и только изредка он слышал Тэиля и шепот Джено или Джемина. — Давай, Джуни, тебе нужно выпить это, — противная на вкус жидкость скатывается вниз по горлу, а пара капель скользит по подбородку. — Молодец. Короткое забытье, в котором ничего не видно и не слышно, и мягкий шепот. — Ничего, котенок, скоро станет легче, — губы у виска. Мысли беспорядочно метались в голове, заставляя его задаваться вопросом: что с ним происходит и какого черта в его сне делал Джухен. А после он снова и снова возвращался к тому существу, что собиралось оставить его в той темноте навечно; а что, если оно и в следующий раз появится? Температура, кажется, снова начала подниматься, потому что Ренджун чувствовал комок с подступающей тошнотой. Он с трудом переворачивается на бок и пытается открыть глаза. Веки кажутся ему обожженными, а ресницы словно склеенными. Из горла вырывается лишь хрип, когда он пытается что-нибудь сказать. Его приподнимают, а к губам подносят стакан с водой. Ренджун глотает жадно. Вода с чем-то смешана, потому немного сладковата и прохладна, остужая жар в его теле. Кровать, до этого прогнувшаяся под чьим-то весом, выпрямляется, и он понимает, что лежит на ней один. Ему понадобилось еще минут десять, чтобы шум в ушах испарился, голова перестала быть такой тяжелой, а жар отошел. Мысли, наконец, приходят в порядок. Еле слышный выдох срывается с его губ, а ресницы с трудом разлепляются. Комната освещена теплым дневным светом, но Ренджун все равно морщится. На белом потолке светлые блики. В воздухе витает легкий морозец — открыто окно. Одеяло приходится кстати, когда Ренджун, все еще жмурясь, садится. Оно окутывает оголенные участки кожи, даря тепла и не позволяя покрыться мурашками. Он чувствует пронзительные взгляды на себе, опираясь спиной о стену и поджимая под одеялом ноги. Смотреть в ответ страшновато, но он все же раскрывает глаза, тут же опуская их вниз. У альф синяки под глазами почти такие же, как у него самого, и смотрят они устало, и так, будто готовы все вокруг разорвать и сжечь. Не его, конечно. Но то, что его съедает изнутри. Взгляд сам по себе падает на кисти рук, покрытых синяками, выглядывающих из-под одеяла, и Ренджун невольно задается вопросом, так ли ужасно он выглядит, как все эти синяки на его коже. На самом деле, на Джено и Джемина хочется смотреть, хочется прикоснуться и, наверняка, убедиться, что это они и что они живые, а потом найти малышей и не отпускать долго-долго. Вот только боль в теле говорит, что он даже подняться не сможет, а взгляды старших подсказывают, что все реально. Они оба сидят в напряженной позе. Джено, откинувшись на спинку соседнего стула, поглядывает из-под хмурых бровей на Ренджуна, а Джемин упирается локтями в бедра, перебирая что-то руками, но Ренджун не понимает что. Если в прошлый раз Ренджун раскрылся, стараясь показать им, что с ним все хорошо, сейчас он лишь плотнее кутается в одеяло, пряча удрученный взгляд, и, прокашлявшись под беспокойными глазами Джено, тихо начинает: — Я- Но Джемин качает головой, вскидывая руку, как бы говоря помолчать. — Даже не смей говорить, что ты в порядке, когда ты совсем не в порядке. Хватит, — голос Джемина заставляет съежиться. — Но я- — Твое «я в порядке» колышется от «я хорошо поспал и готов свернуть горы» до «я чуть не задохнулся этой ночью в очередном припадке», — кидает Джено. Ренджун на пару секунд замолкает и сглатывает, слишком громко для тишины царящей в комнате и во всем доме в целом. Вина медленно начинает пожирать его изнутри, и он в миллионный раз обдумывает каждый свой сделанный шаг и его верность. Что в его жизни было ошибкой, а что он просто должен был сделать? Где у него не было выхода? А не было ли? Выход есть всегда. Ренджун мысленно хмыкает над этой мыслью, ведь каждый выход имеет свои последствия. Кто знает — может, поступи он по-другому, то все было бы совсем иначе. Возможно, он бы уже давно не мучился от кошмаров или его в принципе здесь не было, а может, все случилось бы именно так, как того опасался Ренджун, и пострадали бы Джено или Джемин. Он не знает. Он просто не может этого знать. — Где малыши? — снова подает он голос. — Донхек забрал их еще ночью, — хрипло отвечает Джемин. Ренджун не может сдержаться от усмешки и пустого взгляда куда-то между стульями, кажется, это тот момент, до которого он надеялся, что они не дойдут. — У нас есть около часа прежде, чем Тэиль вернется, и нам всем придется подумать над тем, что со всем этим делать, но прежде мы хотим знать… Ренджун поднимает взгляд неуверенно, смотря на Джемина, что все еще держит в пальцах кусок белой ткани. На это замечает, грустно ухмыляется, и бросает ткань на кровать прямо перед ним. — Выкладывай. А Ренджун молчит, пока холодок пробирается по спине, а внутренности сдавливаются. Платок. Его окровавленный платок, который завалился за кровать, когда в один день Джено влетел в комнату слишком неожиданно, почти поймав его с поличным. — Хватит лжи. Ренджун, я думал, — Джемин кусает губы, смотря на тот же платок, и Ренджун может видеть, как он морщится и почти тянется к груди рукой. Это все еще странно, они буквально могут чувствовать боль друг друга, а Ренджун чувствует. Чувствует как в легких жжет, как в тот день, — я думал, ты молчишь только о снах, но это… Хватит лгать нам. Ренджун не может сдержаться от нервного смешка. Джено смотрит на него, прищурившись, в попытке понять, что такого смешного было в сказанных словах. — Что ж, — выдает он, прижимая колени к груди сильнее и морщась от того, как жмет локтем на один из синяков. И На и Ли это замечают, и последнее, чего они хотят, это того, чтобы Ренджун боялся их, пусть даже неосознанно, — тогда, полагаю, мы здесь надолго, потому что вы оба тоже мне врете. Как смешно получается, не правда ли? — он видит, как сжимает зубы Джемин и как сильнее щурится Джено, двигаясь ближе к кровати и сцепляя руки в замок. — Думаете, я не знаю? Не знаю, что сейчас везде, кроме поселений, разруха и разбои? Что участились нападения на поселения? Что восточные и южные заходят за границу? И это моя вина, потому что разруха началась после того, как этот чертов камень уничтожил кучу людей, — он понимает, что камень уничтожал только действительно повинных в чем-то ужасающем, но слова все равно срываются с его губ. — К чему это? Ты не виноват, а мы скажем тебе все, что ты захочешь, но прекрати переводить тему. Ты расскажешь, — Джено не договаривает, перебитый Ренджуном. — Но я не- Стул Джено жалко скрипит, когда он подскакивает и смотрит на него так, будто еще слово о том, что он в порядке или что-то подобное, может привести к одному огромному взрыву. — Хватит! Прекрати! — он рыкает, делая пару шагов в сторону от кровати. — Ты расскажешь все, ясно? Никто из нас не выйдет отсюда, пока мы не разберемся в этом. Так что, пожалуйста, Ренджун, давай не будем ругаться. — Я рассказывал, — бросает Ренджун в свою защиту. — Я рассказывал и что? Джемин вздыхает и поднимается со своего места, присаживаясь на корточки перед самой кроватью, и протягивает руку, пробираясь под одеяло. Ренджун слегка дергается, когда ладонь касается его лодыжки, а потом пробирается к бедру, осторожно оглаживая. — Ты сказал, что тебе страшно, что ты чувствуешь себя виноватым, что молчал, что хотел, чтобы мы были с тобой. Вот они мы, мы поможем, Ренджун, — Джемин старается говорить тише и мягче, видя, как насторожен Ренджун и как сжимается, будто боится. Правда, Джемин не понимает, боится ли он их или же это последствия кошмара. Ренджун жмурится и почти безысходно выдыхает: — Как? Как вы поможете мне там? Я один там, понимаете? — он смотрит на них, снова жмурясь и встряхивая головой, выкидывая из головы картинки. — И даже если вы там есть, как бы сильно я вас ни звал, ни просил остаться, вы уходите, а я тону или смотрю, как вы умираете, — шипит Ренджун, взмахивая руками. — Но это не мы, — Джено качает головой, тоже подходя к кровати. — Именно, потому что настоящие вы только здесь, а там настоящий я и мои кошмары, так как вы поможете мне там? Джемин щурится, снова стискивая зубы и поднимаясь. Ренджун, даже для самого себя, незаметно опускает пальцы к тому месту, где лежала ладонь На. — Ты, похоже, забыл, что мы не шестнадцатилетние легкомысленные мальчишки и тоже кое-что знаем и умеем. Ренджун молчит, подтягивая одеяло выше и зарываясь в него носом. Собирается с мыслями и пытается успокоиться, и не реагировать так на каждое движение и слово. — Ту неделю, — тихо начинает он, — я бродил в темноте. Для меня все длилось куда дольше. Мне помогли и направили на верный путь, но идти по нему мне нужно было одному. Я не спал или что-то еще в этом роде, я просто шел, изредка валясь на пол, которого даже видно не было, потому что уставал морально. Я видел какие-то руки, что пытались меня утащить, слышал голоса, но не видел выхода, а потом я очнулся, — он поднимает взгляд на Джено и Джемина, которые перестали метаться по комнате и умостились обратно на край кровати. Мягкая улыбка появляется на его губах, — и мне было так хорошо, потому что я был дома. Живой и с вами, потому что несмотря на то, что я сделал, я хотел жить. Я хотел быть с вами и с малышами. И все было хорошо, — кивает Ренджун, — все было отлично, и мне снилась только темнота. Просто темнота. Ничего. Только вот я видел, что нужно наводить порядок везде, видел, что вы нужны стае, а вы постоянно были рядом, и как бы я не любил это, вы нужны были и другим. Ренджун ерзает на месте, поджимает губы и смотрит на старших, что слушают внимательно и смотрят пронзительно. Чувствует, как они бродят по его мыслям, и по лицам понимает, что они тоже видят эти картинки, всплывающие в его голове, и ощущают то, что было с ним тогда. Плотина, которая так долго строилась им самим, готова прорваться, и Ренджун не уверен, что точно готов к этому. — А потом был первый раз, когда мне приснился кошмар, — Ренджун морщится, — интересно, что они не снились мне, когда вы были рядом. Он был слишком реалистичный, я буквально чувствовал кровь на своих руках, присутствие Джухена рядом с собой, и видел вас, лежащих в этой самой крови, а рядом с вами малышей, — губы жжет от покусываний, — я рассказывал вам о нем, — и смотрит на Джемина. — Потом они снились мне снова и снова, просто разные варианты того, как мог закончиться тот день, — коротко дополняет Ренджун, но в голове вспоминает каждый, чтобы и Джено и Джемин могли увидеть и прочувствовать, — все они заканчивались плохо. — Ты рассказывал только о паре, — мурашки проходятся по коже Джено и, в данный момент, он хочет вернуться назад и сжать Ренджуна в объятиях. Решить этот вопрос еще тогда. — Да, но они тогда и снились мне не часто, — поджимает губы Ренджун, — темнота, кстати говоря, тоже начала преподносить определенные подарки, вроде зыбкой черной жижи, которая меня поглощала или тех же костяных рук, которые пытались меня куда-то утащить. — Ренджун- — Мы все были убеждены, что это все просто последствия того дня и раны, и думали, что это пройдет, но не прошло, и я просто начал привыкать. Потом у меня сбился сон, и я все чаще и чаще начал видеть кошмары, а чье-то присутствие не спасало. Джено утыкается в ладони и вздыхает. — Я звал вас, — шепчет Ренджун и чувствует, как свербит в носу, — я звал, — снова повторяет он, опуская голову и скрываясь в складках одеяла. — Я так хотел, чтобы это оказались вы. Чтобы вытащили меня из этого. Я всегда боялся темноты, а теперь это... Мне было страшно и все, чего я хотел, это чтобы вы, которых я там видел, оказались настоящими, даже если бы не смогли помочь, я бы знал — я не один. Но каждый раз я кричал в пустоту, — и шмыгает носом, когда пальцы Джено пробираются под одеяло, находя его ладошку и сжимая ее. — Потом мне впервые приснилась та неделя, — Ренджун смотрит на них, глаза слезятся, как когда он режет лук, Джемин подсаживается ближе и прижимается щекой к его коленкам, скрытым под одеялом. — Я все гадал, мое ли это воображение или что еще — обычно сны снились или полностью выдуманные, или основанные на том, что я видел, а видеть-то я никак не мог. Я видел вас и Ченлэ, и я... — Ренджун выдыхает, вытирая влажную дорожку с щеки, — Джено? — зовет он, в надежде, что он посмотрит на него и ответит на последующий вопрос, потому что готов поспорить, они оба уже увидели эту сцену, что сейчас разыгралась в его голове. — Это правда? — Джено поднимает голову, но не взгляд, — посмотри на меня, — и он слушает, только сразу же жмурится и трет переносицу, — значит, правда. Не знаю, как, но, похоже, наша связь позволила мне видеть ваши воспоминания, — подводит он итог и откидывает голову, всхлипывая, — если бы вы знали, как мне жаль… — Не надо, — просит Джемин, — не извиняйся, пожалуйста. Если бы на твоем месте были я или Джено, ты бы хотел слышать извинения? Ренджун качает головой и прикладывает ладонь к губам, сдавленно всхлипывая и жмурясь. Ему в любом случае будет жаль, что он заставил их переживать так в ту неделю. — Я, — жмурится, обрываясь на этом жалком «я», боясь произнести вслух то, о чем думал долгое время. — Продолжай, — обе руки Джемина оказываются под одеялом, оглаживая ноги и поднимая взгляд. — Продолжай, Джуни. — Все хорошо, — Джено прижимается губами к ладони и синякам на ней, — ты можешь рассказать. — Я думал, — все-таки начинает Ренджун, но слезящиеся глаза отводит к потолку, — я думал, о том, к чему все эти сны, и я не хотел… но мысль о том, что я должен был умереть и все это знак, — Джено сжимает его ладонь, а Джемин вздрагивает, — не отпускала меня. — Ренджун- — Я хочу жить, — перебивает Ренджун, не давая им и секунды, чтобы ложная мысль о том, что он согласен с теми своими страхами о смерти — правда, — я хочу, но не важно, как сильно я хочу, почему-то я вижу эти сны, и это как вариант. Может, меня просто призывают туда, где я должен быть. — Нет, — Джено качает головой, — твое место здесь, понимаешь? То, что ты оказался в том месте — вот ошибка. Ренджун старательно кивает, делая выдох. — Потом я видел Донхека, — но то, что тот ему говорил, Ренджун оставляет в тайне. Это только для него, — а потом Джисона и Тэена, а потом я тонул, — шепчет Ренджун, и вытягивает вторую руку из-под одеяла вместе с платком в пальцах, — и задыхался. Я задыхался той грязной и мутной водой. Давился ею и думал, что в той воде и останусь, задохнусь и утону, но проснулся, кашляя так, будто болен самой страшной болезнью, и только откашлявшись, заметил на пальцах кровь, — откидывает платок на кровать, — ты почти поймал меня на этом. — Почему ты не сказал тогда? Ренджун, мы оба чувствовали это жжение в груди, — Джено ловит его за подбородок, заставляя посмотреть на себя, но Ренджун отворачивается. — Я же говорю — я привык к ним, и, к тому же, надеялся, что справлюсь сам, а еще моя ложь зашла настолько далеко, что я боялся, что вы узнаете даже о каком-то пустяке. — Что было потом? — Джемин откладывает платок куда-то в сторону, чтобы к нему не цеплялся взгляд. — Я кашлял снова и снова, но потом это стихло и, — Ренджун кусает губы и, вырвав ладонь из руки Джено, обхватывает себя руками, — я оказался в лесу, в своем теле. Когда мы в первый раз разговаривали, ты спросил, почему я не сбежал, но ты ведь и сам понял, ты ведь чувствовал этот огонь, — Ренджун кидает взгляд на Джемина, который кивает, поджав губы, — я пытался сбежать, оказался в своем теле в тот день, но я не мог ничего сделать, зато чувствовал все. — Он оставил тогда эти синяки, — резюмирует Джено и слегка раскрывает одеяло, несмотря на то, как морщится Ренджун, даже смотреть на это не желая, но кивает. Джемин закрывает глаза от гулких фантомных ударов и, не сдержавшись, прижимается губами к огромному фиолетовому синяку на ключице. — И клеймо, — кивает Ренджун, и прежде, чем он сам успевает накрыть все еще красный шрам ладонью, это делает Джено. Ренджун жмурится, вспоминая слова отца, — он твердил, что я должен понять, для чего я был рожден, и что в следующий раз это будет равняться предательству, — голова начинает побаливать от того усердия, с которым он пытается вспомнить все его слова, — говорил, что стая не прощает такого, и я в любом случае буду наказан, — Ренджун хмыкает, — может, это и есть мое наказание, — но продолжает уже без усмешки. — Потом я хотел рассказать, но даже понятия не имел с чего начинать, а потом я напугал малышей, и это было крайне точкой. Дальше были насекомые — я мог чувствовать их, задыхался ими, пока они ползали по моему телу, в ушах и даже в глотке. Потом появились синяки, и я, хотите верьте, хотите нет, не знаю, почему они появляются на моей коже. В предпоследний раз я видел вас и малышей. — А последний? Вчерашний, — Джено выпрямляется, — что там было? — Ничего необычного, сначала темнота, — Ренджун жмет плечами, — а потом я слышал чей-то голос, и он казался мне знакомым — я думал, это кто-то из вас или Донхек, а может Тэен; этот голос звал меня, и потом я понял, почему. Там было существо — огромное и страшное, и оно хотело меня утащить, а может добить, не знаю, но я бежал на тот голос и в итоге оказался в одном светлом месте, — Джено хмурится, когда в голове Ренджуна вырисовывается картинка с существом, — когда Джухен меня ранил, и я, — Ренджун запинается, не зная, как точнее описать свое состояние. — Мы поняли, ты можешь продолжить, — Джемин кивает, мимолетом коснувшись кончиками пальцев бледной щеки. — Так вот я попал в какое-то место, и там был папа, — продолжает Ренджун, — я умирал, и он был там, чтобы не дать мне зайти дальше. И я снова оказался в этом месте. Я думал, это сон, но мне не снилось это прежде, — он снова замолкает, сжимая пальцами одеяло и кусая внутреннюю сторону щеки. — Джухен встретил меня. Молчание. Ренджун поднимает голову, сглатывая, и смотрит сначала на Джено, что вытаскивает руку из-под одеяло и медленно поднимается с кровати. По нему нельзя сказать, о чем он думает, но Ренджун видит, как сжимаются его кулаки. Джемин же смотрит куда-то вниз, хмурясь и сжимая пальцами кусочек одеяла. — И?.. Джемин вскидывает брови, очевидно ожидая продолжения. — Он просил меня успокоиться, не говорил чего-то сверх важного, только повторял, что мне нужно успокоиться, а я испугался, что снова оказался в том месте, еще и рядом с ним, — Ренджун кусает губы, — уже давно понятно, что это не просто сны, но тогда я подумал, что снова умираю и я... — судорожный вздох срывается с губ, когда глаза снова слезятся, — я точно помнил, что вы были дома, и я знал, что вы бы не позволили чему-то случиться или, по крайней мере, не оставили бы меня так что я… я подумал… — Подумал, что и с нами что-то случилось. — А значит, и с малышами, — кивает Ренджун, всхлипывая, ладони сами прижимаются к щекам, — и раз Джухен был там, я подумал, что он связан с этим, так что я пытался найти выход, а потом что-то случилось, и я не знаю, — головой трясет нервно, ощущает металлический привкус на языке и в первые за два года не чувствует той плотины, которая тяжким грузом висела на нем, — я не знаю, что он там делал, и не знаю, что со мной происходит. Я не знаю. Не знаю. Я не зн- — Ш-ш, — Джено тянет его на себя, раскачиваясь вместе с ним на кровати. — Мне жаль, — хрипит Ренджун, размазывая слезы по лицу, — мне жаль. Джемин молчит некоторое время, перекидываясь взглядами с Джено. Появление Джухена не говорит ни о чем хорошем, да и все сны, но в данную секунду их волнует другое. — Ренджун, — придвигается ближе, находя бледное лицо в одеяле. Отнимает ладони и заставляет смотреть на себя, — мы не злимся, хорошо? Надо бы, но мы не злимся, потому что понимаем, но ты должен послушать меня внимательно и запомнить хорошенько то, что я скажу, — Ренджун кивает, прижимаясь щекой к ладони и хватаясь за руки Джено, — мы семья, в первую очередь, мы те, кто должны поддерживать друг друга во всем, и у нас есть те, за кого мы несем ответственность, те, кому нужны мы. Все трое. Мы не должны больше врать друг другу. Ты прав — мы тоже кое-что утаивали в надежде уберечь тебя, что делал и ты, но давай пообещаем друг другу, что теперь мы не будем умалчивать о таких важных вещах. Обещаем? Ренджун кивает и тихо шепчет: — Обещаю. Джено шепчет то же самое, прежде чем прижаться к виску Ренджуна губами. — Хорошо, — Джемин гладит его щеки и качает головой, будто стараясь таким движением показать, что все будет нормально, — и ты не должен извиняться за это. Не извиняйся. Все в порядке. Все будет в порядке. Теперь мы с этим разберемся, вместе. Мы найдем, что делает это с тобой или кто, и избавимся от этого, знаешь, почему? — ренджуновы губы кривятся, и брови изгибаются. Он мычит отрицательно, сдерживая рвущиеся из груди всхлипы, — потому что мы семья. — Мы семья Джуни, — шепчет Джено, покрывая его щеку поцелуями, пока тот опускает голову, все-таки не сдержавшись, и опустив руки к коленкам, сжимая их до белых пальцев. — Мы любим друг друга и твое место здесь. Здесь в этом мире, с нами и с нашими маленькими черничками, а не где-то еще. И никто, никто не посмеет забрать тебя. Ренджун плачет надрывно, но тихо, стирая слезы с щек, а потом снова и снова хватается за сползающее с плеч одеяло, и кивает без остановки. Джено тихо раскачивается с ним в руках, ожидая, пока Джемин не присоединяется к ним, зарываясь пальцами в светлые волосы. — Мы справимся с этим, котенок. Стук в дверь раздается резко и Ренджун хватается за Джено, когда тот поднимается. Смотрит на него взглядом, явно просящим не уходить никуда. — Это Тэиль пришел, — объясняет Джено. — Есть еще кое-что, — говорит Ренджун, все еще держа его за руку, и Джемин удивленно его оглядывает. — Что может быть важнее твоего здоровья? — недоумевает Джено, но ловит его ладошку и сжимает ее. — Это важно для меня, пожалуйста, пожалуйста, Джено, мне нужно- Джено мешкает, смотрит на Джемина, а стук снова раздается. — Хорошо, — соглашается Джено, — хорошо, но я попрошу Тэиля дать нам немного времени. Ренджун хмурится, но смиренно отпускает альфу, и утыкается Джемину в грудь, цепляясь за него и шумно дыша после короткой истерики. Джемин гладит его спину и коротко целует в макушку. Мычание тонет в рубашке Джемина, когда он проходится по талии, также укрытой синяками. — Больно? — Ренджун хочет мотнуть головой, но Джемин говорит: — ты обещал. — Больно. Джемин делает себе мысленную пометку о мазях которые стоит попросить у Тэиля или сделать самим. Через минуту дверь спальни закрывается, а Джено оказывается перед ним. — Что ты хотел сказать? — Сейчас это последнее, о чем стоит думать, но вы спрашивали и я сам много об этом думал. — О чем? — О ребенке? — отвечает Ренджун. Джено вдруг вздыхает и резко качает головой, а Джемин вдруг вымученно мычит. — Джуни- — Да, да, я знаю, это не так важно, все может подождать, но просто послушайте, — просит Ренджун, — я правда хочу ребенка, но- — Но это никогда не было разговором только о детях, — шепчет Джено. — Верно? Ренджун кивает. — Это кошмары? Из-за них? — Джемин наклоняется и наклоняет голову, заглядывая в глаза Ренджуну. — Отчасти, — соглашается Ренджун, — мне часто снились малыши и он. В последний раз несколько дней назад и он звал меня, я не могу точно знать его голос, но это был он. А еще спрашивал почему я не спас его и почему я не с ним, — Джено порывается что-то сказать, но Ренджун спокойно продолжает, — и я просто много думал и, я не смог его защитить, и я не могу позаботиться о самом себе сейчас, так как я могу позаботиться о еще одном ребенке? — Это не твоя вина. — Но это не мешает мне думать об этом. Комната снова впадает в тишину. Ренджун поджимает губы, водя взглядом по их переплетенным конечностям. — Это не твоя вина, — снова повторяет уже Джемин. — Мы все хотим этого, но не сейчас, потому что у нас есть проблема поважнее. Но когда мы справимся с ней, мы справимся и с этим. И ты не один, чтобы справляться с этим. — Черт возьми, — Тэиль откидывается на спинку стула, ероша волосы. — Есть предположения? — Джено вопросительно смотрит на Тэиля, сжимая ладонь Ренджуна. — Мы с Джено думали о том, что это может быть что-то вроде проклятия, — Джемин бродит по комнате, периодически поглядывая на Ренджуна. Тэиль вздыхает, еще раз прогоняет в голове все сказанное до этого Джено и Джемином, и с сочувствием смотрит на Ренджуна. Тот, казалось, и не слышит их, завернувшись в одеяло и прижавшись к плечу Джено, подрагивая от того, что морозит. Сейчас Тэиль не понимает, как не замечал таких явных отклонений, и что именно он упустил из виду. Потому что Ренджун болен, и очень сильно, и они дошли до той стадии, на которой промедление может обойтись им очень горько. — Это может быть все что угодно, — Тэиль качает головой, — проклятье, обычная болезнь, камень, — последнее Мун вышептывает, — или пусть даже кинжал Джухена мог быть чем-то отравлен, учитывая, что они умудрились устроить с туманом. — Камень? — в конечном итоге переспрашивает Ренджун, хрипя. — Да, остатки или что-то типа того, — объясняет Тэиль, — как и яд на кинжале это может попросту отравлять твой организм. Ренджун выдыхает и прикрывает глаза, прячась в плече Джено. — И что нам делать? — Джено хмурится, смотря на Муна. — Сначала понять что это, потом постараться избавиться от этого как можно скорее, — отвечает Тэиль, а потом еще немного подумав снова смотрит на Ренджуна, — на сколько реальны твои сны? — М-м? — Джемин непонятливо мычит, остановившись посреди комнаты, и вопрос ему кажется немного глупым, потому что синяки на теле сами говорят за себя. Но Ренджун, видимо, понимает Муна и, оторвавшись от Ли, он несколько раз быстро моргает: — Я бы сказал, что лишь некоторые из них. Джухен в том сне казался осознанным, не выдуманным моим воображением, и тот монстр тоже… — К чему это? — Джено оборачивается к Ренджуну с вопросом в глазах, но тот, уже снова прикрыв глаза, устраивается на его плече. — Если это обычная болезнь или отравление, то это просто борьба организма, а кошмары — последствие с очень необычными выражениями себя, — и кивает на синяки. — А если нет? — Если нет, — Тэиль бросает взгляд на Джемина, подошедшего к кровати и присевшего у коленей Хуана, — если нет, то все куда хуже и делалось это с целью добить Ренджуна окончательно, и тогда кошмары это или орудие или защита организма. — Потусторонний мир? — с недоверием посмотрев на Тэиля переспрашивает Джено, но потом взгляд падает обратно к Ренджуну и он вздыхает. — Что-то вроде, — Тэиль кивает, — даже тот же камень кажется враньем, но он хранил в себе столько душ, которые приходили к нам с каждым туманом и сводили с ума своими разговорами и взываниями. Так что все возможно. Джемин вздыхает и опускает голову на чужие колени. В голове каша, а внутренности сжимает беспокойство, но они хотя бы начали в этом разбираться. — Я поищу что-нибудь обо всем этом. — Сколько? — Дайте мне день, — отвечает Тэиль. — А кошмары? — Джено смотрит на него в надежде, что тот хоть что-то предложит, но Тэиль качает головой. — Один день, и я постараюсь найти хоть что-то, — Тэиль поднимается и подходит ближе к Ренджуну, обходя Джемина, и обхватывает его щеки, осторожно оглаживая, — а ты постарайся отдохнуть и особо не двигаться. Ренджун кивает и вымученно улыбнувшись, шепчет: — Спасибо, хен. Джемин подрывается, чтобы проводить Муна, но тот качает головой, показывая, что сам справится. Джемин коротко кивает и начинает мельтешить по комнате. Ренджун открывает глаза, следя за ним и продолжая жаться к Джено. В комнате кажется действительно холодно, когда на самом деле во всех комнатах прогрето, а в печи, как и в камине, трескают новые дрова. — Джемин-и? — Сейчас, — шепчет Джемин в ответ и выбегает из комнаты. Ренджун непонимающе смотрит на Джено и тот лишь качает головой, чмокает младшего в лоб, и приподнимается. — Давай уложим тебя, — Джено двигается к стене и помогает Ренджуну, что вдруг нежно улыбается и тычется ему в ключицу, как только они ложатся. — Что? — Я бы и сам мог, — Джено на это хмыкает и наблюдает за тем, как он жмурится, протягивая ладонь к волосам. — Знаю. С губ срывается дрожащий стон, как только он поворачивается, задевая локтем синяк. Ренджун замирает, сжав в пальцах дженову рубашку, и несколько раз всхлипывает. — Я здесь, — Джемин возвращается в комнату, устраиваясь на кровати позади Ренджуна. Ренджун оборачивается, смотря на большую миску в руках и такие же большие листья, и тихий смешок срывается с губ, когда воспоминания нахлынув, окатывают приятной волной. — Старые добрые листочки, — тянет Ренджун, переворачиваясь на спину. — Зато действенные, — хмыкает Джено. — Надеюсь, на этот раз ты позволишь? — Джемин откладывает листы на рядом стоящую тумбочку. Ренджун мычит согласно и позволяет скинуть одеяло, показывая бледную кожу. Джемин сглатывает и осторожно прикасается к фиолетовым пятнам измазанными в прохладной смеси пальцами. Ренджун шикает и хмурит губы. — Больно? — Холодно, — и нервный смешок разносится по комнате. Джемин шепчет извинения, когда продолжает наносить смесь, закрепляя все это листами, под недоумевающие вздохи Ренджуна о том, почему нельзя все это перевязать какой-нибудь тряпочкой. — Потому что, во-первых, у этих листов тоже есть лечебные свойства, а во-вторых, твоя тряпочка все впитает в себя, а нам надо, чтобы это впиталось в тебя, — объясняет Джено, помогая Джемину закрепить листья на спине. Ренджун снова вздыхает, но ничего не говорит, до тех пор пока они не заканчивают, заворачивая его в одеяло. — Я теперь гусеничка, — сонно шепчет Ренджун. — Гусеничка? — Ага, в коконе, — и ерзает, удобнее устраиваясь на руке Джемина. — Разбудите меня, если начну засыпать, — шепчет он, проваливаясь в дрему. — Обязательно.

***

Сычен вообще-то, не был тем, кто будет беспокоить, если только на них не будет надвигаться апокалипсис, но сейчас он не может удержаться, постоянно ерзая и заглядываясь на Юту, проверяя не проснулся ли он. В конечном итоге он просто подкатывается к нему, подлезая под руку. Накамото с ночного дежурства, пришел уже утром и не стал будить его, просто завалившись спать рядышком. Сычен же проснулся еще пару часов назад, приготовил поесть и вернулся в постель. Сейчас по его подсчетам время к ужину, особенно если учитывать, что Сяо и Хендери стихли, а перед этим он определенно слышал Лукаса. Будить не решается, но и сдержаться не может. Нависает над альфой, приникая к шее и еле касаясь, проходится по коже губами. Из груди вырываются практически мурчания, когда большие ладони опускаются на бедра, задевая края ночной рубашки и приподнимая ее. — Привет, — раздается сверху и Сычен что-то мычит в ответ, продолжая целовать шею, но чуть ощутимее. — Который час? — Скоро ужин, я приготовил поесть, — отвечает Дун. Он приподнимается, чтобы опуститься на локти по бокам от головы альфы. — Как дежурство? — Подозрительно спокойно, — Юта приоткрывает один глаз, заглядывая Сычену в глаза. — Как вечер? — Ничего необычного, — также жмет плечами, — правда, есть кое-что, — шепчет Сычен заговорщически и кусает губу. На что Юта уже смотрит на него заинтересованно, раскрыв оба глаза. Лиса в Сычене выдает многое: ярко красные волосы, веснушки на щеках и носу, хитрый прищур и такая же усмешка, но для него он в любое время дня и ночи выглядит как светлое божество, особенно в закатных лучах, пробивающихся через стекло. — Я ходил к Тэилю. — Что? — Юта резко садится и тут же извиняется, когда Сычен ойкает от резкой смены положения. — И?.. — Что? Юта вздыхает, готовясь покусать омегу. — Сычен- — У нас получилось, — перебивает Дун и улыбается ярко-ярко. — Ты, — Юта сглатывает, чуть сильнее сжимая пальцы на чужих бедрах, — ты серьезно? — Нет, пошутил, на самом деле там разрастается косточка от арбуза, глядишь летом и попробуем, — фыркает Сычен и в следующую секунду вскрикивает от резкого приземления на кровать. Юта целует быстро, но нежно. Опускается к шее и, задрав рубашку к груди, прижимается к животу. Сычен хмыкает по-доброму и зарывается пальцами в белые как снег волосы. — Не говори, что не знал, — смеясь от щекотки, выдает Дун. Юта еще раз проходится губами где-то под пупком. — Одно дело предположения основанные на чувствах, а другое — обоснованные факты, — деловито отвечает альфа. Сычен на это лишь закатывает глаза и улыбается, быстро выскальзывая из-под рук альфы, и оказываясь на полу. Юта щурится и, протянув ладонь, пытается ухватиться за него, но тот отбегает в сторону и натягивает штаны. — Идем, надо поесть. Юта вздыхает шепча себе под нос, что Сычен не дает насладиться прекрасным моментом, и, потягиваясь, идет за ним. На кухне действительно вкусно пахнет рисом с мясом, отчего желудок решает пожаловаться на то, что голоден. Юта хлопает себя поверх футболки, как бы успокаивая и подходит к Дуну. Тот тихонько хрустит морковкой, раскладывая закуски по тарелкам и откидывает голову к Юте на плечо, как только он подходит, поглядывая в окно. Щурится при виде бледного Ренджуна, Джено, Джемина и малышей идущих в сторону дома, и хмыкает, когда видит уронившего, очевидно важную, судя по выражению лица Тэна, коробку. — Может еще немного полежим? — Весь день лежали. Я хочу прогуляться и, — Сычен сбивается, выпрямляясь в спине и вглядываясь в окно сильнее, — это- — и выдохнув спешит за накидкой, впрочем как и Юта. — Ренджун, ты что здесь делаешь, — Джено, кажется, готов очень сильно ругаться, подбегая к младшему. — Сижу, — вытянув губы трубочкой, отвечает он. На самом деле, слабость в его теле все еще дает о себе знать, но чудодейственные отвары Тэиля, повязки Джемина и Джено и продолжительная дрема, позволили ему передвигаться без особых страданий. — Нет, — качает головой Джемин, — что ты делаешь на улице? — Я хотел подышать воздухом и соскучился по малышам, — кутаясь в накидку, объясняет Ренджун. — Почему не подождал нас? — Джемин садится рядом, притягивая его к боку. — Потому что я не калека, Джемин-и, я все еще могу передвигаться сам и мне лучше, — Джено смотрит на него скептически и готовится выдать очень длинную речь, но Ренджун его останавливает, вскинув ладошку, — я правда чувствую себя получше. А еще я правда соскучился по малышам, — и улыбается, когда утягивая за собой Донхека, к ним бегут Чан и Лухан, — а вот и мои солнышки, — и протягивает к ним руки. — Папочка, — кричат они в один голос. Чан сам забирается к нему на колени, тут же цепляясь за шею и целуя в щеки. Ренджун жмурится, сжимая его в объятиях и наклоняется к Лухану, которого подхватил на руки Джемин. — Они хорошо поужинали, — Донхек стоит рядышком, поглаживая выглядывающий из-под накидки животик, — правда спали беспокойно, но днем наверстали. — Хорошо, — Ренджун благодарно улыбается. — Мы можем побыть с ними еще немного, — Донхек осматривает Ренджуна, невольно хмурясь над бледностью и выглядывающих синяков, — им и Сончану, кажется, весело вместе. — Спасибо, — кивает Ренджун, — но сегодня мы сами. Ты и так часто помогаешь нам. — Мне это не в тягость, — отмахивается Донхек и показывает язык, вздохнувшему Джено. — Вы сами-то ужинали? — Вообще-то еще нет, — отвечает Джено и топчется на тонком слое упавшего снега, — но все готово. Ренджун? — Думаю, хватит на сегодня прогулок, — и поднимается с снова прижавшимся Чаном к его щеке в руках. Джено, спохватившись, забирает его из рук Ренджуна. Чан недовольно дует губки и смотрит на Джено большими глазками, и Ли повторяет его выражение лица, чем смешит его. Лухан, внимательно следящий за братом и отцом, поворачивается к Джемину, ожидая, когда тот рассмешит и его, под сдавленные смешки Ренджуна, ухватившегося за Джено и прищур Джемина, но получает легкий укус в пухлую щечку. Лухан недовольно сопит, закрывая ладошками щеки. — Ну, папочка, — и хмурится, надув губы. — Папа просто показывает так свою любовь, солнышко, — объясняет Ренджун, махнув перед этим Донхеку, пока они не спеша продвигаются к домику. — Любов? — тянет Лухан и делает задумчивый вид. — Зачем ты ему сказал? — Джемин смеется, щелкая Чана по носу, когда тот свешивается в бок в руках Джено. — Папочка, кушать, — Чан тянет руки к Ренджуну. — У моего солнышки хороший аппетит? — Ренджун улыбается, огладив его щеку и слегка спотыкается, но Джемин вовремя хватает его за руку, тут же удивленно ойкая, потому что Лухан своими маленькими зубками вцепляется в его подбородок. Ренджун смеется. — Получай любовь в ответ, — Джено кивает Лухану, как бы одобряя, и слегка подкидывает Чана, тут же поймав, слыша его звонкий смех. — А мне кажется прекрасное выражение любви, — хихикает Ренджун, вздыхая. Оказывается, передвигаться все-таки трудновато и даже пол дороги от беседки до дома его вымотали. — Тоже хочешь быть покусанным? — Джемин говорит это без какого-то подтекста, да еще и в придачу с показывающим зубки Луханом, но Джено вдруг хмыкает, наклоняя к нему голову. — Мы-то с удовольствием, — и пока Чан что-то увлеченно пытается рассмотреть в лесу, наклоняется к шее Ренджуна, слегка задевая клыками метку. Ренджун жмурится, шумно вздыхая и покрываясь мурашками, и больно щипает обоих альф в отместку, но стоит ему раскрыть глаза, как он удивленно вскидывает брови. Из леса выходят Крис и Чонгук и если второй идет не так спешно, то первый буквально подбегает к ним. На самом деле, он совсем не удивлен, потому что когда Кенсу вместе с Чанелем и Бэкхеном отправились домой около недели назад или больше, а Тао остался, Ренджун ожидал, что Крис придет сам, но так быстро… — Крис, Чонгук, — Джено тоже удивленно вскидывает брови, покрепче перехватывая ерзающего Чана. — Что вы- — Я тоже очень рад вас видеть, но давайте позже, пожалуйста, — просит Крис, — где он? Ренджун сомневается, потому что альфа спокойным совсем не выглядит, но он видит в его глазах, в его движениях, что-то такое, что заставляет его показать пальцем на нужный домик. Чонгук доходит до них как раз в тот момент, когда Крис срывается с места, и Ренджун лишь скомкано здоровается, внимательно следя за Крисом. Он быстро поднимается по лестнице, тянется за ручкой и собирается раскрыть ее, но не успевает. Тао уже стоит в проходе и Ренджун не может видеть его лица, но следующее что он видит, это как Крис резко притягивает его к себе, сжимая в объятиях, а Тао тянет их в дом, хлопая дверью. — Вы бы видели его лицо, когда Чанель, Бэкхен и Кенсу вернулись, а Тао нет, — хмыкает Чонгук, пожимая руку Джемину. — Тао переживал — хорошо, что вы пришли, — Ренджун улыбается и негромко охает, прикладывая ладошку к рукам, когда в Чонгука врезается Сычен. — Винвин-и, — слышит Ренджун, а следом Чонгук осторожно приобнимает Дуна под недовольный вздох Юты. — Папочка, кушать, — канючит Чан. — Да, солнышко, сейчас пойдем, — Джено похлопывает его по спинке. — Ты мог бы остаться с Куном, — предлагает Джемин Чонгуку, на что он согласно кивает, выпуская из своих рук Сычена, которого тут же к себе притягивает Юта, фыркая слишком уж недовольно. — Пойдем, поужинаем с нами. Кун все равно сейчас на дежурстве, — предлагает Сычен. — Я с удовольствием, — соглашается Чонгук. Ренджун хмурится, дергая Джено за рукав и указывая в сторону леса. Кун оборачивается на ходу, с горящими беспокойством глазами и явно чем-то важным. — Я- — он почти задыхается, от того как быстро бежал, — на поселение Джинена напали. — Что? — Ренджун чувствует, как Джемин вздрагивает после этого и как напрягается Джено. — Когда? — Юта крепче обнимает Сычена. — Сегодня ночью, — качает головой Кун, — много пострадавших и нападавшие скрылись. Я не понимаю, как они прошли через нас. Ренджуна слегка потряхивает. Нападения. Нападения. Он прогоняет это несколько раз в голове и надеется, что все не так плохо, как ему подсказывает это его чутье и внутреннее беспокойство, но потом из леса показывается еще двое. Один из них рычащий Минхен, скалящийся и подгоняющий второго в поселение. Ренджун почти падает. Джин-Хо смотрит прямо на него, подняв руки. Не может быть столько совпадений.