Хроники дракона из пентхауса. Книга вторая. Король

      — Ты на полном серьёзе полагал, что я это добровольно пожелаю надеть, да? – возмущённо рассматривая белое трико из тонкой, странно-чешуйчатой ткани, вопрошала Татьяна.       То платье дарят с декольте по самое не могу, то, теперь, вот это обтягивающее безобразие. Ещё слишком свежо в памяти Танюши было коллективное «фи!» по поводу костюма женщины-кошки, да и то: там, хоть, цвет был чёрным, и плотная ткань фигуру поддерживала, а в обтягивающем белом, да ещё таком подозрительно тонком она со своим подкожным жирком на кого похожа будет? Да-да, на колбасу-вязанку!       Тритон Ариэл лишь обезоруживающе улыбался.       — Конечно, ты можешь остаться в своём платье. Вот, только, боюсь, оно вот-вот развалится, – тут русал красноречиво махнул рукой в сторону и так висящей на честном слове порванной бочине и плотоядно «облапал» глазами выглядывающее из импровизированного глубокого разреза бедро чародейки. – Но если ты, дева, пожелаешь провести день нагая, я противиться не стану.       — Ну, костюм – так костюм! – кротко заметила Таня, направляясь в дом, чтобы переодеться.       «В принципе, не так всё и плохо! – решила Муха десять минут спустя, крутясь перед импровизированным зеркалом. – Не Николь Кидман в «Аквамене», конечно, но терпимо!»       Тонкая ткань переливалась в солнечных лучах, делая тело похожим на покрытую чешуёй экзотическую рыбку. Лишние килограммы, конечно, никуда не делись, и ткань не скрывала абсолютно ничего, раздевая больше, чем одевая. Но насколько же проще было двигаться, когда тебя не ограничивают слишком туго затянутая талия и длиннющий подол!       Ариэл присвистнул, когда Муха бочком выползла из дома.       — На балу мне все братья обзавидуются! – совершенно искренне восхитился русал, мечтательно улыбаясь Тане, но чародейка, пропустившая комплимент мимо ушей, уцепилась лишь за слово «бал».       — Какой ещё бал? – от неожиданности она даже забыла прикрываться от липких взглядов тритона.       Ой, не складывалось у Мухи с балами! То костюм не оценят, то на драконье-ведьмину помолвку неожиданно позовут, то замуж за гнома выдать пожелают… Так и стоит ли ждать добра от очередного мероприятия – ещё и рыбного?       Таня открыла рот, собираясь напомнить Ариэлу его обещание о том, что чародейке в этот день не придётся делать ничего, чего бы она сама не пожелала, а никаких балов она точно не хочет. Но высказаться так и не успела – проворно вытянув из-за спины огромную раковину (Татьяна Сергеевна видела такие только в кино, в них обычно жили бесценные розовые жемчужины), тритон распахнул её, демонстрируя содержимое. В перламутровой поверхности, как на экране смартфона, виднелась такая родная видавшая виды пятиэтажка, несмотря на ноябрьскую слякотную серость казавшаяся сейчас самым прекрасным, и уж точно самым лучшим местом на свете.       — Так что? Желает ли госпожа чародейка сопроводить меня на бал? – захлопывая ракушку и прерывая межпортальную связь, язвительно поинтересовался Ариэл.       Горестно вздохнув и начиная понимать, что за мелкий шрифт подразумевался в этом договоре, Таня подала хитрому русалу руку.       — Желает, чего уж!       Довольный тем, что чародейка, наконец, поняла и приняла правила его игры, улыбчивый тритон Ариэл подхватил вздохнувшую от неожиданности девушку на руки и крепко прижал к своей груди. Смирившись, чародейка терпела молча. Да и, в принципе, чего б и не потерпеть, коли писанные красавцы берегут твои нежные пяточки и не заставляют ходить босиком по тропинкам?       Так молча дошли-доехали до пляжа.       У самой кромки воды русал притормозил, потом бережно поставил чародейку на ноги в набежавшие воды, но объятий не разжал. Деловито потянулся губами к губам Татьяны Сергеевны – за что и получил звонкую оплеуху по физиономии.       — Я домой хочу, но такого уговора не было! – попыталась выкрутиться из железной хватки Муха – мало ли что уязвлённому рыбочеловеку в голову стрельнёт? Со злости и утопить может! Выкрутиться не получилось – держали крепко. В глубине лазурных глаз тритона рыбкой плеснуло что-то тёмное-недоброе – да уж, не зря же говорят, что в омутах черти водятся! Танюша ойкнула, приготовилась драться и бежать, или просто бежать – драчуны из женщин известные… Но Ариэл лишь благодушно пожал плечами, возвращая лицу прежнее расслабленно-добренькое выражение.       — Желаешь задохнуться под водой? – о, видимо, её весь день этими «желаниями» тюкать будут! – Поцелуй тритона позволит дышать, как дышат морские жители.       Таня помотала головой – нет, не «желаю», и русал тут же впился ей в губы нетерпеливым поцелуем, который уже и вовсе не походил на ту трепетную нежную ласку, разбудившую её с утра.       Поцелуй-укус длился лишь краткое мгновение. Но дышать после него стало совершенно нечем – горло обожгло горячим и солёным, глаза заслезились… Видимо, именно так чувствует себя рыба, вытащенная на берег!       Но вкусить всех прелестей страданий Ариэл чародейке, забившейся в конвульсиях, не дал – сдавил в железной хватке, удерживая, и потянул на глубину, заставляя нырнуть.       Пора бы уже попривыкнуть, что Затридевятьземелье готовило ей всё новые и новые сюрпризы – именно такие мысли скользили по кромке сознания Татьяны Сергеевны, которую, крепко ухватив за талию, тянул за собой русал, вновь по сказочному велению или собственному хотению обрётший свой роскошный чешуйчатый хвост.       Первым инстинктивным желанием было, конечно, вырваться и, изо всех сил работая руками и ногами, подняться вверх, к пробивающемуся сквозь синюю толщу морских вод солнечному свету, глотнуть спасительного воздуха и, вообще: ощутить под ногами земную твердь. Но Ариэл держал её цепкими руками – на мучительно долгое мгновение Татьяне Сергеевне, в приступе вполне объяснимой паники, молотящей по голому торсу тритона руками и совершенно бесполезно лягающаяся пятками куда-то в район отсутствующего у рыбомужа паха, показалось, что всё, конец. Этот маньяк решил утопить её, а, значит, нужно из последних сил удерживать внутри, в горящих огнём лёгких, остатки стремительно заканчивающегося кислорода – и медленно погружаться в темноту беспамятства.       — Выдыхай! Выдыхай же! – расслышала она сквозь накатывающую дурноту, теряя последние силы и безвольной тряпичной куклой обвисая в руках тритона.       И Муха послушно выдохнула, решив сдаться, разом покончить с этой агонией, разрывающей тело.       Вода хлынула в рот и нос, наполняя её изнутри холодной солёной массой. И, уже прощаясь с белым светом, чародейка задышала – задышала водой, которая несла и вовсе не смерть, а жизнь, жизнь, жизнь!       Поразительное это ощущение: дышать там, где дышать просто нечем. Татьяна, замершая, пока ещё отказывающаяся верить в то, что умирать не время, глубоко вдохнула, разжала плотно стиснутые зубы – раз, другой. Вода входила и выходила из тела, во рту отчётливо ощущался солёный привкус – но не едкий, как у водорослей, а лёгкий и даже, в некоторой степени, приятный. Наверное, так ощущается соль в морском воздухе на берегу, и нет в этом вкусе ничего страшного – только приятное ощущение лета и отпуска.       Ариэл, отпустивший девушку, был рядом – улыбался, следя за удивлением, читающимся на её лице, и в этой улыбке сквозила и вовсе не агрессия, а гордость: словно с чародейкой, как неофитом, только что поделились сокровенным знанием, а она, глупая, этих самых знаний, вроде как, и не просила.       Первый шок прошёл. Выданный русалом белый костюм льнул к телу, как вторая кожа: холод воды не ощущался вовсе, каждый взмах руки и ноги давался легко, словно и вправду она по волшебству обратилась в морского жителя.       Стало как-то совестно перед зависшим в воде рядом с ней тритоном. Накормил, приодел. А она – что? Ударила его «за всё хорошее». Ладно, хоть, пятками вреда не нанесла – не по чему.       Муха виновато улыбнулась тритону. Вот же: день открытий чудных! Открыла рот – интересно, а каково это, говорить под водой?              — Спасибо! И прости, пожалуйста!       Ариэл, расплывшись в довольной улыбке, кивнул, благородно прощая глупому сухопутному жителю давешнюю истерику.       — Я покажу тебе наше королевство!       И, взявшись за руки, они поплыли вперёд, туда, где уходила на глубину песчаная гряда.