ID работы: 9969803

Падай

Джен
G
В процессе
102
автор
Размер:
планируется Мини, написано 24 страницы, 4 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено с указанием автора и ссылки на оригинал
Поделиться:
Награды от читателей:
102 Нравится 21 Отзывы 17 В сборник Скачать

Паутина

Настройки текста
Сложно сказать, кто больше всего радовался долгожданному отпуску Итачи: сам Итачи или же Саске. С одной стороны, младший Учиха счастливо отсчитывал дни до этого момента, а по его наступлении светился, как бриллиант, а с другой — Итачи, которому до самого отпуска дела не было, был крайне рад видеть настолько счастливого братишку. Чтобы получить от Саске море любви и положительных эмоций, много усилий прикладывать не надо: ему достаточно взгляда, слова, прогулки, дешёвого красивого трюка с кунаями, и вот тебя возносят на небеса почёта и обожания. Особого, искреннего почёта и обожания, совсем не такого, какое Итачи порой получал от других людей. Почему-то любовь Саске ему нравилась, а до «любви» других, вроде Изуми, ему особого дела не было, и природу этого явления он объяснить не мог, потому что даже об этом не думал. За пару-тройку дней Итачи вместе с Саске успели потренироваться, сходить в библиотеку, устроить спарринг, в котором для более-менее равного боя Итачи пришлось стоять на одной ноге и бороться без рук, но всё равно он выиграл; сходить в кафе, выбраться из дома тайком на ночную прогулку и потом вместе поспать в комнате Итачи… В общем, дни выдались крайне продуктивные, поэтому на очередном собрании Учих следующим дежурным по уборке клана решили выбрать именно Итачи: «Ну, а что, всё равно дел у него нет, туда-сюда с мелким слоняется!». Итачи в силу того, что уже пребывал на стадии начала бунтарского подросткового периода, конечно же, не удержался от протестующих фраз о том, что он вообще-то тренируется и ему дела нет до этого синтоистского храма, он великий воин, а не куноичи, и полы подметать не намерен, но косые взгляды сотни Шаринганов слегка поумерили его пыл, в результате чего подросток с приторно-давящим смирением, а-ля «вы меня заставили, а я просто воспитанный», согласился. Следующим ранним утром он уже направлялся из дома в храм на уборку, и, конечно же, в сподручные к нему затесался неизменный маленький помощник. В кладовой они взяли всё необходимое: фартуки, мётлы, тряпки, вёдра и даже косынки, чтобы волосы не лезли — всё под тщательным руководством Итачи, заключающимся в словах «ну, раз оно тут всё лежит, значит всё это надо использовать». Как-никак, больше никого в храме не было, и Итачи пришлось использовать свои примерные представления об уборке. Откровенно говоря, в итоге Итачи даже не жалел о том, что его заставили драить этот храм, ведь ранним утром он выглядел великолепно — не то, что ночью. Снаружи солнечные лучи красиво играли на зелёных листьях деревьев и на алтаре, птицы пели соло, цикады подпевали хором, свежий воздух, приятный ветерок, в общем, замечательное утреннее удовольствие, которое стоит раннего пробуждения. Подметай каменную кладку вокруг и подметай. Впрочем, шестилетний Саске пусть и разделял наслаждение природой, не мог удержаться от вопроса, зачем они вообще вдруг пришли убираться в храм. — В этом святилище почитаются души предков нашего клана, — начал свою лекцию Итачи, неторопливо двигая метлой по мостовой. — Поэтому каждый должен вносить свой вклад. Вообще, вся наша страна Огня почитает предков, но Учихи особенно щепетильны в этом вопросе. Когда ты немного подрастёшь, будешь участвовать в собраниях, которые здесь проводятся. Так странно. Перед братом Итачи всегда хвалил их клан: и полицейский долг, и Шаринган, и долгую историю… Итачи действительно гордился. Но с соклановцами у него день ото дня бесконечные конфликты. И с этим, кажется, уже ничего не поделать. — А в других храмах тоже почитаются чьи-то души? — спросил Саске, подметая одно и то же место десятый раз. — Нет, — покрутил головой старший брат. — Чаще всего в них почитаются какие-нибудь боги. Вроде Аматерасу, Сусаноо, Цукуёми, Изанаги, Изанами… и тысячи других. — Ого, — удивлённо протянул Саске, подметая то же место уже в двадцатый раз. — Может, ты всё-таки начнёшь подметать и другие камушки? — отметил брат очевидное, после чего младший Учиха переполошился и стал мести по другой части мостовой. — Изанаги и Изанами — брат с сестрой, которые породили остальных богов, — продолжил свою лекцию Итачи. — Аматерасу, Сусаноо и Цукуёми — их дети. Можешь когда-нибудь почитать легенды о них, Саске, они довольно интересные. — Угу. — Вот когда пойдём снова в библиотеку, посмотрим тебе с фуриганой что-нибудь, — уже решил для себя, а точнее для Саске, Итачи. — И ещё тактику боя, анатомию… Да-а, столько ещё не прочитано, а отпуск короткий. Скорее надо здесь закончить. — Саске только молчаливо кивал, поглядывая на задумчивого брата большими чёрными глазами. — А на обратном пути заглянем в оружейный, — довольно улыбнулся Итачи. — Прикуплю себе что-нибудь. — Ура! — радостно воскликнул Саске, сияя от радости. От оружейных магазинов он был просто без ума. Он мечтал скорее вырасти и использовать всё: и фуума-сюрикены, и катаны, и лески, и взрывные печати! Дайте ему кучу денег, и он бы скупал эти магазины целыми улицами. Итачи серьёзно опасался за бюджет младшего брата, когда тот наконец-то начнёт зарабатывать. — И что ты купишь? Что?! — Обычных сюрикенов и кунаев, — пожал плечами Итачи с усмешкой. — Знаешь, говорят, что мастер с галькой в руке одолеет дилетанта с сюрикеном. Я с этим утверждением согласен. Мне с моим мастерством хватит обычного снаряжения, без каких-либо свистелок и перделок. — Ну во-о-от, — расстроено надулся Саске. Как будто бы покупки брата напрямую касались его самого. — Впрочем… знаешь, если научиться использовать различное снаряжение действительно умело, то от этого определенно будет толк. — Вот-вот! — закивал Саске. — Например, — задумался Итачи, — есть такой фуума-сюрикен-ловушка на леске, который разлетается на несколько частей. Если использовать его с техникой теневого сюрикена, то он может сработать даже против моего Шарингана. Саске обомлел и чуть не выронил метлу из рук. — Но он стоит очень, ОЧЕНЬ дорого, — усмехнулся Итачи, — и изготавливается только на заказ. Лучше начинай копить уже сейчас в свои шесть лет, — окончательно засмеялся старший брат, пускай и тихо, после чего всё же подавил свой смех и постарался закончить на серьёзной ноте: — Имеет смысл покупать такие перед каким-то особенно важным боем. Саске отчего-то ушёл в себя и залип в одну точку. Видимо, представил себе, как сносит этим прекрасным орудием голову брата и становится любимым сыном Фугаку. — Папа бы наконец-то обратил на меня внимание, если бы я это смог, — тихо пробубнил себе под нос Саске. — Что? — переспросил Итачи, хотя на самом деле прекрасно всё слышал. Он сделал это для того, чтобы младший брат раскрыл тему лучше. Однако Саске лишь покачал головой: — Ничего. Итачи надолго задержал на нём взгляд, после чего вернулся к уборке. — Ладно, Саске, ты пока продолжай подметать здесь, а я войду в главное помещение и помою полы. Там ничего интересного нет, просто пустой зал, но считается, что души предков покоятся именно там. Так что мы можем потревожить и прогневать их, если будем вдвоём там весело болтать. Через пару часов братья наконец-то закончили уборку, и в их распоряжении осталось ещё полдня, который они с удовольствием потратили на свои планы. Будто бы кто-то разлил гранатовый сок по оранжевому небу — так выглядел живописный закат, когда они возвращались домой. — А какие планы на завтра? — Не знаю, — пожал плечами Итачи. — Разве что-то может быть лучше тренировки? — Я даже не знаю, что ты любишь больше: библиотеку с древними свитками или тренировки… — с ухмылкой пробубнил младший Учиха. — Эй! — засмеялся Итачи. — Одно другому не мешает. Знаешь, сколько там полезных для боя вещей? В конце концов сильнейший ниндзя — тот, кто пользуется головой. Наконец-то они дошли до родного квартала, дома их ждал вкусный ужин и сердитые мамины вопросы о том, где они пропадали весь день. Ничто не предвещало беды.

***

Утром Итачи проснулся не от внутреннего будильника, а от криков множества взрослых в его комнате и в коридоре: — Итачи! Давай, поднимайся! — Вставай, чертов сопляк! По началу он даже не понял, что происходит: шум и гам окатили его будто ледяной водой. Но уже скоро подросток вскочил с футона в одних футболке и семейниках, торопливо натягивая штаны и со всей серьезностью на лице спрашивая, что происходит. — Не притворяйся, что ничего не знаешь! Думал, тебе это сойдёт с рук?! — Что сойдёт с рук? — Чертова кража! Кража из ХРАМА! Давно было видно по тебе, что ты наш клан ни во что не ставишь, но чтобы ты дошел до ТАКОГО?! Как только ты посмел?! Тебе что, мало платят в Анбу?! Вы там получаете сотни тысяч рё! Итачи в шоке расширил глаза. Казалось, что его бледное лицо стало ещё белее обычного. — И не притворяйся, что это не ты! Вчера только ты был в храме! За раскрасневшимся морщинистым соклановцем Итачи разглядел безмолвную мать и угрюмого отца, но взглядом искал он вовсе не их. Из-за раскрытой двери выглядывала взъерошенная черная макушка. Два дрожащих блестящих зрачка впивались в Итачи в панике, а маленькие пальцы судорожно шкрябали косяк. Как много страха и боли было в этих глазах — казалось, будто младший братишка ждёт, как ему вот-вот отсекут голову. Эх, Саске-Саске… — Пф, — выдавил Итачи усмешку. Получилось очень даже умело. Как-никак, в артистизм Итачи здорово мог. — Эти копейки из ящика для подаяний? — Что ты сказал?! — рявкнул мужчина. — Я думал, это моя зарплата, — гадко проговорил Итачи. — Как-никак, я полдня драил этот храм. — Щенок! — воскликнул другой взрослый. — Фугаку, он же в отпуске?! Значит, не под командованием Хокаге! Мы обязаны наказать его по всей строгости! — Связать его и повесить на дерево на весь день! — предложила какая-то старуха, толкающая остальных в коридоре. — Пусть духи предков на него полюбуются! — А потом — в сырую темницу! — поддакнул кто-то ей. Лицо Фугаку становилось мрачнее тучи. — Инаби, — процедил он, не открывая глаз. Руки, скрещенные на его груди, не шевельнулись. Учиха Инаби в ядовитом предвкушении перевёл на начальника взгляд. — Выполнять. — Да, капитан!

***

Итачи не сопротивлялся, когда его выволокли во двор, а затем на площадь квартала Учиха перед храмом. Какой-то дед обвязывал его канатом под деревом, приговаривая: — На моей памяти так всяких оболтусов наказывали, когда мне было ещё лет двадцать… Видать, зря время смягчилось, раз получился такой щенок, как ты! Но тебе ещё повезло: раньше под палящим солнцем до самой смерти оставляли… а тебя всего-то на день. Дадут предки тебе ума — образумишься, да только в то, что они снизойдут до тебя, верится с трудом. Взгляд Итачи выражал суровое равнодушие, а-ля: «Вы все примитивные олени, но я вынужден подыгрывать в этом спектакле». Когда несколько слоев верёвки были обвязаны вокруг него в районе пояса, плотно прижимая руки вдоль тела, несколько мужчин стали тянуть перекинутый через высокую ветвь сосны край каната, поднимая Итачи всё выше и выше. — А погодка-то сегодня какая ясная, — жирно причмокивая, проговорил один из них, когда работа была закончена, и Итачи висел у всего квартала на обозрение. — Солнышко печёт. Мужики засмеялись, представляя, как Итачи помрёт от солнечного удара. Вдалеке, прижимая руку к груди, ни жива ни мертва, стояла мать. Однако, как обычно, она не сказала ни слова в защиту старшего сына. Так было всегда, так что Итачи ничего и не ждал. Из-под нависшей чёрной чёлки взгляд его вновь выискал Саске. На этой жаре казалось, что воздух вокруг него дрожит. Он не смеет подойти, не смеет и отвести взгляда. Всё правильно, Саске, ничего не говори. Не говори, что это ты украл эти никому не нужные пожертвования. Конечно, Саске бы не наругали. Его бы не подвесили на дереве — даже, наверное, не всыпали бы ему ремня. Но уровень унижения, которое бы он испытал, было бы даже не сопоставимо с болью от наказания. Как мог он разочаровать отца? Пускай об этом знает только Итачи. Итачи не разочаруется. Особенно из-за этой нелепой кражи. В конце концов, кто в детстве не воровал? Да они с Шисуи однажды на спор стащили из кафе кучу сладостей за один день. Кстати, повезло, что Шисуи сейчас на долгой миссии и не видит всего этого цирка, а то хохотал бы над Итачи до потери сознания. Тьфу. Итачи смотрел уходящей вместе с Саске матери вслед, и, несмотря на правильность всего происходящего, в голове было пусто. Так хотелось чего-то… Так хотелось, чтобы Саске своими бездонными черными глазами смотрел, восхищался, трепетал — чтобы так было всегда… Чтобы снова и снова бежал за ним вслед, всегда. Даже если не будет любить. Что такое любовь, Итачи не знал, такому его не научили. Поэтому любовь ему была не нужна. С ранних лет его учили дисциплине, послушанию, долгу шиноби, долгу наследника — учили выполнять приказы. И несмотря на то, что по итогу Итачи только и делал, что притворялся и ужом увиливал, манипулируя над вышестоящими вместо искреннего послушания, именно этого он от Саске хотел: искреннего послушания. И при этом сам Итачи не слушал никого. Наверное то, что Саске сейчас промолчал, можно посчитать вовсе не трусостью, а искренним послушанием. «Раз Нии-сан взял на себя вину, я обязан промолчать». Хорошо звучит, но вряд ли это так. Как бы то ни было, это не имеет значения. Если бы Саске опозорился перед отцом так сильно, он мог бы просто сломаться и перестать бегать за Итачи в тщетной попытке его догнать. Тогда и самому Итачи бежать по дороге жизни было бы не за чем. Итачи просто защищает свой смысл, только и всего. Для истинного шиноби нет ничего страшного в том, чтобы повисеть денёк на дереве. Трудности Итачи научился преодолевать и не замечать давным-давно. Освободившееся время он решил провести с пользой: продумывать стратегию и тактику, разрабатывать в голове новую технику, размышлять о бытие… Так прошло несколько часов. — Нии-сан. Удивительно. Его мозг на жаре настолько спёкся, что он даже не заметил приближение брата. — Йо, Саске, — поздоровался Итачи совершенно беспечным голосом. Саске стоял у ствола сосны и кусал нижнюю губу, болезненно хмуря брови. — Ты в порядке? — Да, — ответил старший брат. Наступило долгое молчание. Малыш просто сел на траву, опираясь спиной на дерево. — Ты не хочешь есть? — тихо спросил он. — Нет. Наконец, солнце ослабло и скрылось за облаками, после чего подул освежающий ветерок. — Зачем… Нии-сан… — тихо прошептал Саске, скрывая лицо в согнутых коленях. Итачи усмехнулся, не удержавшись от провокации: — Что «зачем»? Саске вздрогнул и подскочил на месте: — Зачем ты взял вину на себя?! Старший Учиха почувствовал, как затекла шея, и повёл головой влево и вправо, пытаясь её размять, после чего ответил: — По приколу. — По приколу?! — зло повторил младший брат. — Что это значит?! — Это значит, что мне было забавно. Было интересно, как они отреагируют, вот и всё. — Нии-сан, ты дурак! Ты идиот! — закричал Саске, краснея, как помидор, больше не в силах сдерживать слёзы. — Я тебя действительно ненавижу! — добавил он и побежал прочь. — Саске… — тщетно обратился Итачи, глядя убегающему братишке вслед. После чего не смог сдержать улыбку. В хорошем настроении он сам не заметил, как завечерело, и пришло время снимать его с дерева. Вокруг сосны собралось несколько взрослых во главе с Фугаку, и они связали ему руки позади и отвели Итачи в темницу. — Этот узел на твоих руках не развязать никакой техникой. Посидишь тут до утра для закрепления, — бросил кто-то, закрывая решётку на замок. Вокруг было несколько пустых камер, одинокое маленькое окошко и горящие лампочки с голым цоколем на проводе. Компанию Итачи составил плетущий паутину очаровательный паучок. То, как он старательно, тщательно, но при этом торопливо облагораживал своё жилище, чем-то забавило его и напоминало ему Саске, который нетерпеливо пыхтел над техниками, которые ему не по зубам. Скоро в другом углу он заметил ещё одну затенённую паутину. На ней неподвижно сидел большой и черный паук. Зная склонность пауков к каннибализму, в его неподвижности читалось что-то мрачное: казалось, что в этой пустой темнице ему не оставалось ничего, кроме как смотреть голодными глазами на плетущего паутину очаровашку и думать: сожрать или не сожрать? Но если съесть его, то он останется совсем один. — Нии-сан. В этот раз Итачи услышал Саске ещё с улицы заранее, просто не стал обращать внимание, будучи увлеченным своими размышлениями. Теперь же младший брат стоял в коридоре тюрьмы — по ту сторону решётки. Руки его трепетно сжимали платок, в который была обернута коробочка с бенто. — Это последний раз, когда я украл, — шёпотом, пронизанным горечью стыда, проговорил Саске. — Мама рано легла спать, так что я утащил остатки еды с ужина. Мама действительно рано легла спать. На часах всего полдевятого. — Почему последний? — улыбнулся Итачи. — Ты же шиноби. Иногда это наша работа. Да и вообще, всякое бывает. Не стоит давать таких обещаний. — Угу, — тихо кивнул младший брат. Затем он начал разворачивать платок и открывать коробочку с бенто. В ней Итачи разглядел его любимые онигири с конбу*. — Странно, что мама приготовила онигири на обед, — пробурчал он себе под нос. Саске кивнул: — Она сегодня сама не своя… Старший брат подошёл вплотную к прутьям. — Мои руки связаны особым узлом полицейских Конохи. Ни один шиноби не может его развязать. — Я слышал от взрослых, — кивнул Саске вновь. — Я тебя накормлю. — О-о-о, — не удержался от звука умиления растроганный старший Учиха. — Замолчи, — зло процедил младший. — Ешь давай, — смущенно добавил он, отводя взгляд. — Спасибо, — ласково поблагодарил Итачи, стараясь аккуратно откусить поданное онигири. Так он и продолжал молча есть сначала одно, потом второе, пока не прервался, услышав тяжёлый вздох Саске. — М? Что такое? — Я не знаю, что мне теперь делать с деньгами, — спрятав глаза, проговорил Саске. — Вернуть их назад? — Ни в коем случае, — без особых раздумий сразу же ответил брат, дожёвывая еду. После чего проглотил её и продолжил: — Ты уже взял у наших предков деньги и должен потратить их достойно. Так, чтобы не разочаровать их. Пускай однажды эти средства принесут тебе славную победу. Пообещай предкам это, когда в следующий раз пойдёшь в храм. Саске потерялся в смущении. — Да! Когда Итачи доел онигири (особенно неловко было для Саске подносить остатки риса прямо к губам брата, поэтому делал он это быстро), настала пора прощаться. Однако прежде Саске пришлось ещё и с недовольным видом убирать с лица Итачи белые липкие зёрнышки. Вскоре Саске, изо всех сил стараясь быть незамеченным, скорее побежал домой. У порога он как можно тише снял обувь и начал красться к своей комнате, как вдруг услышал удаляющиеся торопливые шаги и звук закрывающейся двери — кажется, это была дверь в родительскую спальню. Саске опасливо сглотнул и, поняв, что стало тихо, начал двигаться по тёмному дому дальше. Проходя мимо кухни, освещаемой светом луны, он с замирающим сердцем заметил, что на столе и тумбе, откуда он брал остатки еды, больше нет никакой посуды. После чего постоял немного, глядя в одну точку, а затем горько улыбнулся и пошёл спать в свою комнату. В это время Итачи пытался прикорнуть на прогнившей соломе в темнице. Очень даже ничего — иной раз во время миссии приходилось спать и на дереве во время дождя. В какой-то момент он, кажется, вдохнул пылинку. Ну хоть бы раз здесь кто-то прибрался! Пылинка была настолько назойливая, что ни усиленным выдохом, ни чихом её было не убрать. Раздраженно вздохнув, Итачи просто провёл по ноздре пальцем. Потом за одно размялся, собрал получше сено под собой и, устроив себе уютное воронье гнездо, завалился в него с твёрдым намереньем уснуть, после чего с досадой отметил: — Теперь заново завязывать…
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.