Рейс Лос-Анджелес - Лондон.

      Луз перехватывает ремешок рюкзака поудобнее, перемещая вес таким образом, чтобы спина не сильно болела, и бодро шагает к стойкам регистрации, не забывая поглядывать назад, дабы убедиться, что Эмити все еще следует за ней и не потерялась в толпе. Эмити катит за собой небольшой ярко-зеленый чемодан. Настолько яркий, что его видно было бы с другой части аэропорта, и Луз находит это очень полезным: так меньше шансов его потерять, а это очень важно для путешествий, чтобы не дай боги никто не утащил твои пожитки. Именно поэтому Луз никогда практически не снимает рюкзак в аэропортах - потом почти нет шансов вернуть утерянное, а если шансы и есть, то какая разница, самолет уже к тому времени улетит, и все планы нужно будет строить совершенно по-другому.       А ее в Лондоне ждут.       Они проходят регистрацию довольно быстро. Луз выбирает место у окна, и Эмити этому только рада. Ряды в самолете идут по два сидения, и сидеть в проходе кажется Эмити куда удобнее, чем быть прижатой к иллюминатору.       Эмити не любит самолеты и честно себе в этом признается. В самолетах скучно, несмотря на просмотр фильмов в бизнес классе, в самолетах тесно и опасно. Эмити хотела бы, чтобы ее брат и сестра оказались рядом, но сидеть с ними вместе в самолетах всегда было настоящим испытанием: близнецы не могли держать рот на замке и постоянно подкалывали ее из-за ее нервозности и боязни летать. Для них полет не был чем-то особенным, в то время как Эмити всеми силами старалась не показывать, насколько ей страшно.       Она смотрит на увешанный значками рюкзак Луз: потертый временем туристический рюкзак, явно повидавший многие путешествия. Интересно, боится ли Луз летать?..       — Ты по работе летишь? — спрашивает Луз, когда они садятся в комнате ожидания, проходя мимо бесполезного для них Duty Free.       У Эмити нет на него денег.       У Луз, в общем-то, тоже.       Эмити поднимает глаза к потолку.       — Можно назвать это пожизненной командировкой, — отвечает она с грустной ухмылкой, и Луз понимает, что этот вопрос она задала зря.       Несколько лет назад, будучи подростком, она завалила бы ее вопросами, пытаясь вызнать историю ее «тайного и загадочного прошлого», но спустя года, проведенные в путешествиях и встречах с людьми, она научилась уважать чужие тайны.       Поэтому она только кивает, и тоже смотрит в потолок. Ей нравятся аэропорты, и аэропорт Лос-Анджелис не исключение: он огромный, красивый и интересный, и она жалеет, что приехала всего за час до регистрации, без шансов осмотреть каждый уголок, найти каждую кофейню и магазинчик сувениров. У нее полный рюкзак сувениров, их едва ли не больше, чем одежды, и каждый брелок или магнитик подобран с душой для определенного человека.       Эмити не хочется разговаривать. Делиться тайнами вслух — не для нее, и ей не терпится приехать на новое место, достать дневник и потратить несколько часов на записывание всего, что произошло за последние дни, потому что до этого не было времени и сил. Она бы достала его в самолете, но почти уверена, что отключат свет, ведь они летят в ночь. Может быть ей и правда удастся поспать.       Слава богам, рейс не задерживают.       Они проходят в самолет едва ли не самыми первыми, и Луз ловко заталкивает свой рюкзак в угол верхней полки, в то время как Эмити тратит несколько секунд, чтобы сложить ручку чемодана и попытаться поднять его двумя руками. Чемодан маленький, но в нем достаточно тяжелые вещи, и Эмити с ужасом понимает, что ни за что не запихнет его сама, а люди за ней уже начали сбиваться в очередь и вот-вот начнут возмущаться, что она всех задерживает.       — Давай, — произносит Луз и подхватывает ее чемодан, с поразительной аккуратностью укладывая его рядом со своим рюкзаком, а затем так же ловко и быстро юркает на свое сидение возле окна.       Луз немного выше ее, но ничего в ней не выдает спортивного телосложения, и Эмити ловит себя на мысли, что там, под закатанными рукавами, должно быть скрываются неплохие мышцы.       — Проходить будете? — недовольно спрашивает мужчина позади нее, и Эмити отрывает взгляд от плеч Луз (которые тоже немного шире, чем у нее самой) и с тихим писком, едва напоминающим «извините», садится на свое место.       Луз посылает ей одобрительную улыбку, а Эмити чувствует, как краснеют кончики ее ушей.       — Спасибо за помощь, — выдавливает она из себя, делая вид, что ей очень интересна инструкция по поведению в самолете, что торчит из сидения спереди.       — Рада была помочь, — отзывается Луз, застегивая ремень безопасности и опуская между ними подлокотник. В орехово-карих глазах плещется предвкушение долгого путешествия, и невероятное желание скорее прибыть на место; Эмити завидует.       Наверняка кто-то будет ждать Луз в аэропорту, наверняка это будут друзья, что бросятся ей на шею, как только увидят.       Эмити надеется, что встречающий ее человек хотя бы напишет ее имя на табличке, чтобы она его заметила. Она проверяет телефон один последний раз: тишина. 0 новых сообщений.       Эмити: я в самолете, скоро вылет. Эмира, жду информации. напишу, когда прилечу. надеюсь, вы в порядке.       Бортпроводники делают инструктаж о безопасности, пилот объявляет о готовности полета, а Эмити до последнего смотрит в телефон, ожидая чуда, смотрит, ощущая себя будто под водой, не слыша ничьих слов и не видя перед собой ничего, кроме открытого приложения мессенджера. Она сжимает телефон в пальцах, пытаясь понять, как же так, как же так получилось, что она улетает черт знает куда, и никто, совершенно никто не написал ей ничего ободряющего.       Потому что никто об этом и не знает, мерзко шепчет ей на ухо внутренний голос.       Потому что тебе некому было написать.       Потому что…       — Эмити? — Луз легонько хлопает ее по плечу, и Эмити переводит на нее рассеянный взгляд золотых глаз. — Телефон… Лучше убрать.       Эмити кивает и переводит телефон в режим «самолет», пряча его в карман джинс.       Лучше бы Эм действительно сбросить ей всю информацию вовремя. У нее есть целых десять с половиной часов.       У Эмити есть десять с половиной часов, чтобы подготовиться к жизни в одиночестве, и примерно пять минут, чтобы приготовиться к самому длинному перелету в своей жизни.       Луз прячет свой телефон с довольным выражением лица, будто уже договорилась с друзьями или семьей, куда они поедут после аэропорта, и Эмити пытается придушить в себе это гложущее чувство зависти. Луз уже дважды на сегодня помогла ей, и не дай бог сорвать на нее всю свою тоску и злость на мир.       Когда самолет начинает движение, свет в салоне выключается, и Эмити мертвой хваткой вцепляется в подлокотники, закрывая глаза. Взлет и посадка — самые страшные моменты, и ей очень хотелось бы сейчас вцепиться в любимую мягкую игрушку, но старый плюшевый кролик Отабин остался в чемодане, заботливо укутанный в шарф. Раньше нужно было думать, да и сидеть в обнимку с кроликом как-то… Не по-взрослому, что ли?       Самолет взлетает, а Луз рядом с ней завороженно смотрит в иллюминатор, где в ночной темноте горят вдалеке огни Лос-Анджелиса.       — Надеюсь, я когда-нибудь еще вернусь сюда, — говорит Луз то ли сама себе, то ли Эмити, а Эмити еще крепче зажмуривается.       Надеюсь, я не вернусь никогда. И что самолет не будет трясти в полете.