Рейс Лос-Анджелес - Лондон.

      Эмити отцепляет пальцы от подлокотников и с тихим шипением разминает их, чувствуя, как они болят и хрустят. Она просидела, не шевелясь, несколько минут, закрыв глаза и надеясь, что все будет хорошо; самолет набрал высоту, пилот еще раз пожелал всем хорошего полета, а свет остался выключенным, за исключением тускло горящих полосок на полу, указывающих к аварийным выходам. Эмити вздыхает, расслабляясь в кресле. Что теперь?       — Ты боишься летать, да? — спрашивает Луз тихо, почти шепотом, и Эмити вздрагивает.       Неужели это так очевидно?       Луз смотрит на нее с волнением в глазах, немного нахмурив брови, пытаясь найти на ее лице какие-то признаки паники или слез. Эмити выдавливает слабую и неубедительную улыбку.       — Немного, — признается она, нервно дергая уголком губ. — В основном только взлетать и садиться. В остальном терпимо.       Луз хмурится еще сильнее, но вскоре черты ее лица расслабляются, будто она что-то поняла. Орехово-карие глаза поблескивают в полумраке; Эмити ловит себя на том, что они смотрят друг на друга слишком долго. Непростительно долго для двух людей, что знают друг друга примерно час.       — Бояться летать нормально, — произносит Луз полушепотом, первой отводя взгляд. — Я летала много раз, но все равно иногда нервничаю. В такие моменты хорошо, когда есть, с кем поделиться. Обычно я летаю одна. Но в этот раз мне повезло.       Она искренне улыбается, заставляя Эмити порадоваться, что в полумраке Луз не заметит ее смущения и покрасневших щек. Она всегда была проблемой для родителей и любых других родственников, с которыми летала в другие города: ребенком она много плакала в самолетах, а будучи подростком старалась весь полет просто молчать, чем провоцировала брата и сестру ее «расшевелить». Перелеты превращались в целые испытания для всей семьи, и тяжелый, недовольный взгляд матери каждый раз заставлял Эмити пожалеть, что они вообще взяли ее с собой.       Эмити решилась на десятичасовой перелет только потому, что так она действительно окажется от них далеко-далеко.       А сейчас Луз говорит, что ей повезло иметь Эмити как попутчицу.       — Не думаю, что смогу развлекать тебя весь полет, — усмехается Эмити, пожимая плечами. — Я думала, что смогу поспать.       — Меня не нужно развлекать, — почти обиженно говорит Луз, но глаза ее все еще выражают искреннюю радость. Она потягивается в кресле, доставая ладонями до полок сверху, и достает из кармана старенький плеер, замотанный наушниками. Эмити готова поклясться, что такие плееры уже давным-давно не производят. — Попробуй поспать, если хочешь. Я разбужу тебя, когда будут предлагать попить.       Эмити закрывает глаза. Самолет полон шумов: кто-то разговаривает в полный голос на сидениях спереди, кто-то уже что-то жует, где-то сзади хнычет ребенок. Сам самолет гудит, мешая до конца расслабиться. Как тут уснуть, когда выпил кружку крепкого кофе за пять часов до взлета? Это было настолько глупой идеей, что Эмити уже несколько раз пожалела о потраченных деньгах. Она уверена, что за цену этого не самого приличного американо она могла бы купить два пряных латте в обычном Старбаксе.        Хотя, теперь даже Старбакс — это дороговато.       Сон не приходит, и она с тихим «угх» открывает глаза и поворачивает голову к Луз.       Луз протягивает ей наушник.       — Не обещаю, что наши музыкальные вкусы совпадут, но, может быть, тебе понравится.       Песни в ее плеере такие же старые, как и сам плеер, а некоторые старше ее самой в несколько раз: бессмертные хиты Элвиса, Beatles, Queen и многие другие звучат из хрипловатого наушника. Эмити не замечает, как постепенно перестает слышать другие звуки, полностью сосредотачиваясь на строчках песен, подпевая им одними губами. Луз молчит, устремив взгляд в иллюминатор; внизу сверкают огни засыпающих штатов.       Эмити не замечает, как засыпает сама, скрестив руки на груди и наклонив голову.       Луз радуется, что накануне закинула на плеер что-то кроме любимых аниме-опеннингов.       Эмити тихо сопит, и Луз тоже закрывает глаза, надеясь, что сможет отключиться.       ***       Стюардесса, проходя мимо с тележкой напитков, аккуратно хлопает Эмити по плечу, предлагая чай или кофе, и Эмити сонно отказывается, отмечая про себя, что спать в самолете не так уж и неудобно.       Осознание, что она спит на чужом плече приходит слишком поздно, когда она засыпает снова, и ей кажется, что все это — просто сон. Хороший сон.