Рейс Лос-Анджелес - Лондон.

      Эмити просыпается через час; ей требуется несколько секунд, чтобы понять, где она и на чем спит, и она резко выпрямляется в кресле, с тихим шипением потирая затекшую шею. Луз мягко улыбается, отвлекаясь от телефона, свет которого заставляет Эмити прищуриться и отвести отвыкшие от такой яркости глаза.       — Доброе утро, — шепчет Луз. — Хорошо спалось?..       — Д-да… — кивает Эмити, пытаясь сфокусироваться. Она смутно помнит, как уснула, помнит, как ее пыталась разбудить стюардесса. — Прости, если отдавила тебе плечо. Я думала, мне снится, что я на нем сплю…       Луз демонстративно двигает плечом, будто разминая его. Ей так и не удалось заснуть, а когда Эмити наклонилась в ее сторону, расслабившись, наконец, после стресса от взлета, Луз и вовсе решила, что сон может подождать.       Как тут уснуть?..       — Не переживай. Если захочешь еще поспать — я к твоим услугам, мне не сложно и не впервой побыть подушкой.       Луз хихикает и возвращается к телефону. Теперь, когда глаза Эмити снова привыкают к его яркости, она отчетливо видит, что Луз рисует в каком-то приложении, выводя линии специальным стилусом. Эскиз приближен и видна лишь часть лица какого-то персонажа.       Замечая ее интерес, Луз изменяет масштаб картинки.       Эмити удивленно вскидывает брови, мгновенно узнавая, кто это.       — Это ведь… Азура, да?.. — аккуратно спрашивает она, на что Луз едва ли не пищит ей в ответ, успевая вовремя закусить губу.       — Ты знаешь про Азуру?! — шепчет она, и Эмити уверена, что, не лети они в самолете ночью, Луз бы спросила это во весь голос.       — Я читала все книги… И фильмы смотрела тоже, — смущенно отвечает Эмити, почесывая щеку, и ощущает, что не испытала никакого страха, рассказывая это. Обычно, признание в этом могло бы спровоцировать недовольство родителей: читать такие книги в таком возрасте, как же глупо. А ее сверстники ни одного тома даже в руках не держали! Эмити хмурится немного, понимая, что впервые в жизни говорит кому-то про Азуру вслух. Не считая, конечно, брата и сестру, которые и помогали Эмити доставать новые книги, деньги на которые родители давать отказывались.       — Я тоже, — говорит Луз, с любовью поглядывая на незаконченный рисунок. — Азура в какой-то мере помогла мне стать той, кто я есть. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, не попроси я маму купить мне первую книгу.       — Все настолько серьезно? — с ухмылкой спрашивает Эмити, и Луз потирает затылок, неловко хихикая, будто чего-то стыдясь. Эмити понимает, насколько бестактно прозвучал ее вопрос, и тут же бросается все поправить: — Я не в том смысле, что…       — Нет-нет, все нормально, — спешит уверить ее Луз, махая ладонью перед ее лицом. — Все правда настолько серьезно. Я начала рисовать, потому что очень хотела больше артов по малоизвестной тогда книге. Это настолько меня затянуло, что с годами я начала заниматься этим профессионально, и теперь рисование — это то, что меня обеспечивает и дает шанс путешествовать по миру. Больше Азуры я благодарна только маме, которая поддерживала меня в этом всем, и научила, как правильно разминать запястья, чтобы в итоге не получить травму. Меня иногда заносит, и я могу рисовать часов шесть-семь без перерыва…       Эмити чувствует слишком много за раз, и ей требуется минутка, чтобы переварить все сказанное Луз, потому что это звучит так, будто было выдрано из самой книги про Азуру. Хобби как профессия, заботливые родители, жизнь в путешествиях… Настоящее фэнтези. Она смотрит на Луз, которая возвращается к рисованию, заботливо прорисовывая каждую линию, и снова душит в себе чертову зависть. Сколько можно-то уже?..       — Пару лет назад старшая сестра подарила мне плакат с Азурой и Гекатой, — с толикой грусти в голосе произносит Эмити. — Он был нарисован под заказ, был очень классным. Не знаю, чем я думала, вешая его над кроватью. Через неделю я вернулась домой, а его уже не было. Отец его выбросил. Сказал, что в моем возрасте у меня в голове должна быть только учеба и желание заводить полезные знакомства с бизнес-партнерами моей семьи.       Луз убирает стилус от экрана.       — Не хочу показаться грубой, но твой отец кажется мне полным кретином.       — Думаю, ты права. Сестра закатила большой скандал в тот день, но ей в итоге влетело еще больше, когда родители узнали, что она отдала за рисунок деньги. Ее лишили карманных на целый месяц.       — Некоторые родители — просто кошмар.       — И не говори.       Они замолкают. Луз снова возвращается к рисунку, и Эмити не может отвести глаз: стиль рисования Луз напоминает ей о том плакате, а то, как из линий тут и там вдруг вырисовывается целая картинка кажется Эмити невероятным. Она наблюдает за движениями стилуса, пока Луз не меняет масштаб снова, желая взглянуть на результат.       Результат потрясающий.       — Неплохо для рисунка в самолете, — хвалит себя Луз, сохраняя картинку. — Чуть позже надо будет нарисовать что-нибудь еще. Есть идеи?       Идеи у Эмити есть, но озвучить она их не успевает. Самолет дергается, и загораются огни «пристегните ремни».