Страницы бремени

На четвертом этаже, по которому сейчас шла девушка, кроме неё и редких мигающих фонарей никого не было. Да и на шестом и пятом, которые ей пришлось миновать, тоже не встретилось ни души на дороге. И это казалось таким диким, неправильным, что она одна бродит по опустевшему замку, словно заблудшая душа. Думать об этом совершенно не хотелось, и потрепанные ни одним веком дубовые двери возникли перед носом очень вовремя. Переступив высокий порог, Анна очутилась в плену уже знакомого запаха пергамента и пыли. Сделав от силы пару шажков вглубь, она была остановлена слишком громким писклявым голосом: — Библиотека скоро закрывается, — мадам Пинс сидела за своим столом, как всегда заваленным горой книг, и занималась обыденной писаниной, опустив голову. — Добрый вечер, — гриффиндорка заранее спрятала дневник под мешковатую черную толстовку и повернулась лицом к библиотекарше. Похоже та узнала вошедшую ученицу по голосу, поэтому взглянула на неё, безэмоционально подняв уголок бордовых губ. — О, это Вы, мисс Анна. — Да. Я ненадолго и успею покинуть библиотеку до закрытия. — В последнее время Вы зачастили в мою скромную обитель. — Много домашних заданий, требующих дополнительной информации, — Анна слегка пожала плечами, — вот и всё. Пинс молчала всего несколько секунд, а потом кивнула. Кажется, Паверсон была в списке «Прилежных и ответственных учеников», которые ещё не успели провиниться перед хозяйкой святыни знаний. — Что ж, у Вас в запасе есть час до закрытия. Этого хватит? — Более чем, спасибо, — ох, как бы ей хотелось, чтобы этого действительно хватило. Насколько она поняла, между реальным и не очень реальным миром существовал явственный временной промежуток. Натянутая улыбка никак не смахивала на благодарную, поэтому ученица развернулась, собираясь побыстрее убраться из виду. — Мисс Анна, дорогая, — её вдруг окликнула библиотекарша. Ну сколько можно? — Надеюсь, с томом расширенного курса Зельеварения, который Вы недавно брали, всё в порядке? — она сощурила свои глаза-бусины, от чего стала похожей на стервятника, готового наброситься на примеченную жертву в любую секунду и разорвать на кусочки. Будто безумная мамаша, защищающая своего первенца — несчастную книжонку! — от кровожадных лап учеников. Вот комедия! — Не волнуйтесь, мадам Пинс, верну в целости и сохранности, — и наконец скрылась в лабиринте книжных стеллажей. Библиотека пустовала. Никто из школьников не собирался проводить выходные в затхлом помещении. Как раз-таки это и на руку Анне — оставаться в спальне было бы слишком рискованно, ведь в любую минуту могли вернуться девочки. Один раз она уже чуть было не попалась. Конечно, даже не догадывалась, что с ней может случиться подобное, но всё же. Гриффиндорка решила не садиться за столики, расположенные в открытых залах, и направилась к ограде из дальних высоких стеллажей. Только идя к ним можно было запросто потеряться, и не один раз. Девушка достала дневник из своего псевдотайника, открыла его на первой попавшейся пустой странице и села на пол, скрестив ноги по-турецки. Опираться спиной на твердую конструкцию — то ещё удовольствие. — Да что ж такое, — Паверсон только сейчас поняла, что не взяла с собой перо или хотя бы магловскую ручку (у неё даже был свой мини-арсенал: от обычной шариковой — до разноцветных гелевых). Довольно странные вещицы, но привыкнуть к ним можно. За каким-нибудь письменным столом обязательно должно найтись хоть одно перо, но Анна забрела в такой дальний угол, что желания возвращаться не возникало. Поддавшись неуловимому порыву, она с некой опаской протянула руку, коснулась шероховатого пергамента, и кончики пальцев скрылись в недрах дневника, утонули, будто столкнулись с водной гладью и не нашли преград. Не моргая, девушка подалась вперед, и её рука уже до локтя погрязла в многолетних страницах, которые даже не чувствовались на ощупь. Нырок в невесомость — вот, что испытала Анна в тот момент, когда прошлое дневника схватило её за хрупкие плечи и утащило вглубь. Мгновение — и она стоит на мягком покрове, а стены Хогвартса таятся за её спиной. Гриффиндорка поворачивается, но не замечает ни одного ученика. Территория замка опустела. Зато осенний ветерок ласково кружит вокруг, слегка обдавая кожу привкусом скорой зимы. Где-то там, на заднем фоне, пестрит последними красками Каледонский лес, неприязненно шерудит ветвями Гремучая Ива, а прямо перед глазами виднеется зеркальная поверхность Чёрного озера, которое так и манит распростертыми нитями к себе. И Анна зашагала вперед по невидимой тропе, ожидая их вторую встречу. Почему она была так уверена, что найдет его именно там? Девушка и сама не знала. Просто в тот момент, когда она переносилась сквозь дневник, дурацкий шепот ментальной связи, умолкающий в её мире, пробуждался ото сна и обязательно давал о себе знать. Что-то смутно похожее на раздвоение личности, одна часть которой брыкалась, клялась выбросить дневник куда подальше, а другая — пускала слюни от предвкушения и жаждала узнать, чем всё это закончится. Пока лидировала вторая. Паверсон и не заметила, как подошла к небольшой поляне, которая резко переходила в обрыв, а на самом краю, свесив ноги вниз, сидел широкоплечий парень. Не сложно догадаться, каково было его имя. Сейчас на нём сверху не было школьной мантии и жилетки — только белоснежная рубашка, обтягивающая красивую напряженную спину, и галстук ненавистного змеиного цвета. Мерлин, незаконно совмещать несовместимое! — Признаться, я уж подумал, ты струсила и не придешь. Бам! Как ведро ледяной воды на голову, первая же фраза вытащила Анну из странного оцепенения, подталкивая покрутить мозговыми шестеренками. — Я не говорила, что вернусь. — И всё же ты здесь, — Том не посчитал нужным повернуться и продолжал увлекательный разговор с окрестным пейзажем. Гриффиндорка так и не осилила ни одного шага, прилипнув к одной точке. — Мне нужны ответы, — не церемонясь, твердо заявила она. Слизеринец повернул голову к ней и окинул беглым взглядом. Видимо, кое-что позабавило его, ведь уголки бледных, мягких губ рванули вверх. Ты и на это успела обратить внимание! — Похоже, с годами в Хогвартсе правила насчет школьной формы несколько ослабили. Анна непонимающе нахмурила брови, а потом посмотрела на свою одежду. Ну конечно! Она так быстро покинула пределы спальни, что вовсе забыла переодеться. Поэтому теперь приходилось зардеть, как спелое яблоко, и неуютно топтаться на месте в бирюзовых пижамных шортах и растянутой толстовке. — Вообще-то, сегодня выходной, и я была у себя в комнате, и… Он выжидающе поднял бровь, явно упиваясь развернувшейся сценкой. — … и с чего это вдруг я должна оправдываться?! — Это и есть один из вопросов, на который ты хочешь узнать ответ? Анна замолчала и, кажется, только сейчас осознала в какое нелепое русло свернул разговор, да и ещё из-за неё. — Совсем нет. — Тогда можешь начинать, — брюнет неторопливо поднялся, но не подошел к девушке, держа приемлемую для двоих дистанцию. — Я слушаю. И пока он выжидает и готовится к предстоящим расспросам, девушка странствует взором по лицу парня. Жадно, неторопливо, возможно, неосознанно минует острые уголки темных бровей, точёный нос, напряжённые скулы, задерживаясь дольше дозволенного в районе губ. Будто впервые видит. И должна презирать, кривиться от одного вида слизеринца, но не получается. — По дороге сюда я никого не увидела. — Мне казалось, что в прошлый раз те люди, — Том немного запнулся, подбирая подходящее слово, — смутили тебя. Ну, если полнейший хаос в голове, перерастающий в паническую атаку, можно назвать подобным образом, то да. Опять Анна почувствовала себя под прицелом липкого, изучающего взгляда, и никакой многочасовой душ не сможет его смыть. — Давай напрямую, Том, — терпкое послевкусие его имени непривычно грело язык. — Что тебе от меня нужно? Шаг. Наступление в её сторону. И вновь она добровольно принимает роль загнанного зверька, хотя спина не подпирает каменную стену. Этого и не нужно, чтобы нервы сжались в один плотный комок, а кислород надавил на лёгкие. — Скажем так, — начало ей уже не понравилось, — небольшая помощь. Ничего особенного или запредельного. — А поконкретнее? — О, тогда это будет не так интересно. Реддл возвышался над хрупкой девушкой и выжидал. Чего — не известно. Анна всё ждала, что он точно, как змея, ринется к ней, прокусит бьющуюся венку на шее и впрыснет слизеринский яд. Но разве может угроза в виде смерти таиться в облике молодого парня, темные бездны которого жадно впитывают эмоции напротив, мелькающие на самой поверхности девичьих глаз? — И всё? Я должна согласиться почти что вслепую? — Паверсон насмешливо фыркнула. — Хватит ли гриффиндорской храбрости, чтобы рискнуть? — Это не храбрость, а безрассудство. — Такая ли уж пропасть между этими двумя понятиями? — вкрадчивый голос перешел в бархатистый шепот и прозвучал ближе. А она и не знает, что ответить. Обескуражена до кончиков пальцев. И не только из-за острой речи, но и сокращенного расстояния. — Допустим, — слишком тихо и неуверенно, — лишь допустим, что я соглашусь. Что тогда получу взамен? — Боялся, ты не задашь этот вопрос, — а парень шире ухмыляется. Пытаясь искоренить крепко-въевшуюся нервозность, Анна еле-еле вздымает подбородок, так и не смея отвести взгляд. Ждёт ответа. — Ты получишь мою компанию. Вот так просто и непринужденно, что гриффиндорку пробирает на смешок. — Да ты издеваешься. Думаешь, я сплю и гре́жу о твоей драгоценной компании? — Брось, от тебя за километр веет одиночеством. Таким мрачным, — на какое-то мгновение глаза слизеринца затмевает поволока торжествующего блеска, нездорового, — липким, — на губах же — плотоядная, сытая улыбка, — давящим, — девушка пятится спиной назад, добровольно принимая роль жертвы. — Не утверждай об обратном. А она и не собирается. Ей страшно, до жути и по-настоящему страшно. Паверсон намерена поскорее убраться с этой чертовой поляны. Желательно в другую вселенную, не свою, ибо чувствует, что даже там отныне не найдет спокойствия. И она обязательно уберётся, как только скажет последнее: — А если я не согласна? Если не хочу помогать тебе? Её отступление было прервано одним касанием крепкой руки к тонкому запястью. Притянув снова непозволительно близко ошарашенную девушку к себе, Том ласково молвил: — Я в этом сильно сомневаюсь, Анна. Ты хочешь, просто не можешь признать. А она сверлила мутными глазами участок Чёрного озера, особо приятно-поблёскивающий в закатных лучах, нарочно избегая зрительного контакта. — Подумай хорошенько, пока у тебя есть выбор. Смысл сказанного не успел дойти до девушки, как её голова больно откинулась на деревянный стеллаж, а недовольное шипение заполнило небольшой уголок библиотеки. Ровная водная гладь испарилась, на замену ей пришла совсем не живописная картинка пыльных корешков книг. Но такой резкой смене обстановки Анна искренне радовалась, ведь лишь сейчас могла выдохнуть тяжелую порцию воздуха, успевшего материализоваться, окаменеть, надавить, осев на дне лёгких. Паверсон поднялась на ноги, осмотрелась и досадно поняла, что снова её путешествие заняло куда больше времени, чем хотелось. Школьное помещение тонуло в заглатывающей темноте, и свечения ясного ночного неба, которое втекало сквозь окна, критически не хватало для нормального освещения. — Люмос. Путь к выходу сопровождался мерцанием небольшого огонька света на конце волшебной палочки. Когда финишная точка была достигнута, Анна топнула ногой. Массивные двери украшал ржавый железный замок что с внутренней стороны, что с наружной. И золотым ключиком его явно не отомкнуть. Чего она ожидала? Что в ночной час библиотека будет настежь открыта для посетителей? — Алохомора. И ничего. Наверняка на замок наложили специальные защитные чары, чтобы школьники не смогли пробраться ночью. Вот только ей нужно выбраться! Перспектива проторчать здесь до самого утра не пришлась по нраву Анне. Что ж, она не хотела этого, но… — Бомбарда! — мощный взрыв, от которого замок разлетелся на мелкие частицы. Казалось, двери тоже сорвутся с петеь, но, благо, этого не случилось. Рванув вперед, многократная нарушительница школьных правил скрылась в темноте коридоров, зная, что где-то неподалёку активировалось заострённое чутьё Филча.

***

Ровных двадцать минут она петляла по спящему замку, путаясь в знакомых коридорах. Перед глазами назойливо мелькали салатная поляна, крутой обрыв у озера, чередуясь с пугающе-довольным лицом слизеринца. Откровенно говоря, Анна почти даже смирилась с фактом, что ей не добраться до своей мягкой, такой любимой кровати, вместо этого ночуя на каком-нибудь выступающем каменном подоконнике, свернувшись клубочком, словно бездомный котёнок. Механизм лестниц жил своей жизнью, не унимаясь даже в ночной час, вот и доставил девушку на энный этаж. Бездумное брожение с крохотным сгустком света успело надоесть. А ещё её организм выплеснул все силы, успевшие накопиться за неделю, поэтому сейчас призывал к жизненно необходимому сну. Веки то и дело прикрывались, рука с зажатой палочкой опускалась. Где-то справа послышался звук, а в следующую секунду нечто чуть ли не повалилось на Паверсон из темноты. Она только успела повернуть в сторону шума голову, с ужасом отскочить назад, споткнувшись о собственные ноги. — При-и-ветики! — двухголосье. И повалилась на пол, смачно выругавшись. Палочка покатилась в противоположную от неё сторону. — Во дела, — приближающиеся звуки шагов, а затем яркое свечение «Люмос максима», от которого девушка моментально жмурит глаза, прикрываясь рукой. — Не хило мы её, да? — и смутно-знакомые проказные нотки образуют цельный пазл в её голове с изображением лиц. — Уизли? — открыв глаза, Анна убеждается в своих предположениях, когда видит две улыбчивые рыжие физиономии. Близнецы галантно протянули руки, и гриффиндорка поднялась, не забыв отблагодарить: — Какие же вы засранцы! — а они шутовски делают поклон, будто слышат самые почтительные слова в жизни. — Ты нам льстишь, дорогуша, — снова синхронные отрепетированные фразы, которые не могут не вызвать хоть малейшую улыбку. Девушка тем временем всё же находит упавшую палочку и снова оборачивается к близнецам, сложившим руки на груди и лукаво наблюдающими за ней. — А вы что здесь делаете? Следили за мной? — Пришли на помощь. Анна в недоумении подняла бровь. — Твой взрыв, — начал Фред. — Прошу заметить, отменный взрыв! — подхватил Джордж и потянул руку к карману брюк, откуда торчал какой-то пожелтевший кусок пергамента. Развернув его, братья вдвоём немного нагнулись и около десяти секунд сосредоточенно всматривались. Затем Фред подытожил: — И кое-кто уже мчит сюда. Паверсон так и приросла к полу, пригвоздив взгляд к пожелтевшей бумаге, на которой красовался простенький рисунок Хогвартса и витиеватые буквы. — Погодите, это… это что, карта Мародёров?! — то ли восхищённо, то ли изумлённо вскрикнула девушка. Близнецы заговорчески переглянулись, встали по обе стороны от Анны и, взяв её под руки, потащили вперёд. — С ума сойти! Многие из наших говорили, что она у вас, но никто до последнего не верил! — Дамочка, следуйте за нами и желательно молча. Но девичьи речи не прекращались даже спустя пять минут. Она напрочь забыла о сонливости и недавней встряске из-за дневника, пока ночную тишину не прорезал возглас, полный ужаса. Правда, прекратился он так же внезапно, как и раздался. Гриффиндорцы направились в сторону крика, который прозвучал не так далеко, чтобы резко остановиться и ахнуть от увиденного: пол еле освещённого коридора был залит водой, неизвестно откуда вытекающей, а светловолосая пуффендуйка стояла в оцепенении, не выдавая признаков жизни. Эхо шагов по воде отскакивало от стен, врезаясь волнами тревоги в тела. Подойдя ближе, Анна поднесла светящуюся палочку к девушке, и её рука невольно задрожала. Лицо пуффендуйки отражало гамму эмоций, начиная от самого что ни на есть безобидного оттенка страха —до критического. Её грудная клетка слабо, но вздымалась. — Она дышит! — гриффиндорка обернулась к ни менее поражённым близнецам. Правда, те не растерялись в ситуации: услышав приближающееся мяуканье миссис Норрис и ворчание завхоза, они тут же схватили Паверсон и потащили прочь. Все трое вовремя скрылись в темноте, следуя спасительному маршруту.