Пусть летят искры

      Светло. Светло настолько, что едва не выжигало глаза. Пока зрение пыталось привыкнуть к внезапно сменившемуся освещению, мозг судорожно и будто в панике перебирал всевозможные варианты. Где он оказался? Это улица? Бред — сейчас ночь, на улице темнота, хоть глаз выколи. Лаборатория? Нет — там никогда не было настолько мягких и тёплых поверхностей. Но вскоре глаза привыкли, и… ничего не изменилось? Сверху по-прежнему было лишь бесконечное, светящееся изнутри белое полотно.  — Что за херня? — голос гулким эхом разнёсся и был будто поглощён далёкими белыми стенами. Учёный резко сел, осматриваясь. Такого ведь не может быть. Всё выглядит, как очередной правительственный эксперимент, но какова его цель?.. Он отметал одну теорию за другой — ни одна из них в полной мере не могла объяснить происходящее. Всё окружающее было так ужасающе неправильно, что внутри всё переворачивалось. Свет, тепло, запах, который ДОК был бы не в силах описать. Такой знакомый и приятный… «Может, стоит осмотреться?» — вопрос, заданный подсознанием, прозвучал как-то робко и неуверенно. Но, действительно, какие ещё варианты? ДОК поднялся с пола, держась за голову. Перед глазами снова всё поплыло, и он бы упал, если бы в последний момент его не подхватили сзади. Небольшие ладони, тонкие руки, и такая сила… Что вообще происходит, чёрт возьми? Учёный резко обернулся, едва не сбивая с ног человека, стоящего перед ним и улыбающегося. Парень лет четырнадцати с чёрными волосами и до боли знакомыми чертами лица…  — Ник? — ДОК моментально замер на месте, не в силах оторвать взгляда от парня. Это точно был он, именно такой, каким его запомнил учёный. Изменилась разве что одежда — теперь на нём была золотая жилетка, белоснежная рубашка и брюки — но какое это имело значение? Парень в ответ на это лишь ласково улыбнулся, беря в руку ладонь брата.  — У тебя по-прежнему вечно холодные руки, — произнёс Ник, глядя на учёного с таким детским озорством в глазах, что все сомнения рассеялись сами собой. Да, это был его Ник. ДОК ничего не ответил, лишь как-то инстинктивно, почти не по своей воле притянул брата к себе и обнял. Всё вокруг на миг потеряло своё значение — что бы ни происходило, тут был его Ник, а значит всё не так плохо.  — Я скучал, — едва слышно произнёс учёный, зарываясь пальцами в волосы парня и судорожно выдыхая. Почему-то голос дрожал. Все мысли куда-то испарились, и оттого внезапное осознание стало ещё более страшным. В голове возникли последние события — разговор с Рэем, неожиданно появившаяся Урсула, выстрел, резкая, всепоглощающая боль и… голос его Эмбер. Она плакала.  — Подожди, — учёный отстранился, внимательно смотря на Ника, — получается… я умер? Парень моментально изменился в лице, стал серьёзным и даже грустным:  — Быстро ты догадался… Мы с мамой долго не могли привыкнуть, — Ник взял брата за руку, а тот словно остолбенел, не в силах сдвинуться с места. Нет-нет-нет, подождите. Всё слишком быстро и слишком… невовремя. А как же всё то, что он не успел закончить? Как же исследования? Как же Эмбер…? Упоминание о матери в очередной раз больно резануло по сердцу, оставляя глубокую кровоточащую рану. По крайней мере, теперь он увидится с ней…  — И где мы? — ДОКу кое-как удалось собраться и спросить об этом, — Это что-то вроде… лимба? Ник улыбнулся, по-прежнему ласково, но теперь в его улыбке едва заметно читалась боль. Кажется, он понимал, насколько непросто будет принять это.  — Не совсем, но можешь называть это так, — парень кивнул куда-то в сторону и сделал шаг, словно предлагая учёному следовать за ним, — Ты попал сюда, потому что я попросил дать тебе выбор.  — Выбор? — ДОК послушно последовал за братом, но по-прежнему мало что понимал, — Ты попросил? У кого?  — У тебя слишком много вопросов, ДОК, — в его голосе не было укора, напротив — на его лице была снисходительная улыбка, — Я знал, что ты захочешь вернуться. У тебя ещё есть много незаконченных дел, да и судьба у тебя была другая… Теперь учёный и вовсе решительно перестал понимать что-либо. Какая судьба, что за выбор и какого чёрта он сейчас стоит и разговаривает со своим давно погибшим братом? Логичное объяснение появилось в голове само собой и было тут же перехвачено Ником:  — Возможно, это просто галлюцинация твоего умирающего мозга. А возможно и нет, — парень улыбнулся, — Решать только тебе. ДОК резко отпрянул, потряс головой, зажмурившись. В подсознании снова возникло лицо Эмбер. Слёзы, катящиеся по её щекам, заставляли чёрствое сердце учёного сжиматься от боли. Но самым страшным было осознание того, что где-то там, далеко внизу, девушка плачет над его собственным бездыханным телом, а он стоит здесь, не в силах помочь.  — Ты сказал, что я могу вернуться, — ДОК резко открыл глаза, стараясь избавиться от мыслей о том, что сейчас происходит в реальном мире. Лучше об этом не думать. Ник вздохнул, беря брата за руку и подходя ближе. От его прикосновения внутри распространилось такое иррациональное в этой ситуации, но приятное и успокаивающее тепло. С каждой минутой учёный всё яснее осознавал, что Ник контролирует всё, что находится в этом месте. Включая самого ДОКа.  — Можешь, — парень на секунду замолчал, — Но, прошу, не торопись. Ты можешь многое потерять…  — Что я потеряю? — слишком уж резко спросил учёный, — Куда дальше? На седьмой круг ада? Мне только там и место. Ник невольно усмехнулся, замечая ещё большее недоумение брата:  — Тебе предстоит узнать ещё очень многое. На самом деле, всё несколько иначе…  — Скажешь, что рая и ада не существует? — ДОК перебил парня, стараясь предугадать его следующую фразу. Ему было невыносимо осознавать, что он совершенно ничего не знает о том месте, где оказался. А значит и о всём мире в целом. Чёрт, он же вообще всегда был атеистом. Ник лишь снисходительно улыбнулся, кладя ладонь на плечо учёного:  — Мировоззрению свойственно меняться, — и снова он будто прочитал мысли ДОКа. Учёного передёрнуло — это жутко и неприятно, словно кто-то копается в твоей голове. А ведь он и сам проворачивал подобное с Эмбер. Наверное, не стоило…  — И что? Я ведь даже не понимаю…— тут голос учёного дрогнул, — не понимаю, во что теперь верить.  — Не забывай, что всё, что происходит, может быть лишь твоей галлюцинацией. Не думаю, что ДОКу, которого я видел все эти десятки лет, нужно верить во что-то, кроме себя, — Ник взял учёного за руку, — Если ты останешься, тебя ждёт другая судьба. Ты бы смог достичь высот здесь.  — О чём ты? — теперь в его голосе звучала едва скрываемая паника. Он решительно не понимал, что происходит и о чём говорит Ник. Всё это напоминало какой-то совершенно новый эксперимент с неизвестным исходом. Но даже тогда ДОК примерно представлял, что может произойти, а сейчас…  — Некоторые люди умирают и попадают в рай или в ад. А некоторым, как тебе, мне или маме предначертана другая судьба, — и тут Ник расправил плечи. За его спиной вмиг раскрылись огромные золотые крылья, словно у ангелов со средневековых фресок, но вживую это выглядело намного более впечатляюще. Его крылья словно источали тёплое сияние откуда-то изнутри.  — Ого…— ДОК отшатнулся, едва не падая. Разве это всё может быть реальным? Ник осторожно подошёл к нему, протягивая крыло:  — Потрогай, если хочешь. Конечно, учёный хотел, но почему-то боялся. Такой волнующий и сковывающий страх обычно возникает, когда заплываешь на глубину в океане. Ты не знаешь, что тебя ждёт где-то глубоко под толщей воды. ДОК никогда не боялся глубины, высоты, смерти — он никогда не боялся.  — Не бойся и сейчас, — Ник улыбнулся, подставляя крыло. От него веяло таким приятным теплом, что учёный решился. Его пальцы коснулись мягких перьев, осторожно зарылись в них, поглаживая. ДОК только сейчас обнаружил, что на нём не было перчаток, но это не заставляло его нервничать, как раньше. Эти крылья были прекрасны, хоть и казались такими нереальными…  — Я даже не представляю, что тебе пришлось сделать, чтобы заслужить крылья…— голос учёного звучал тихо и удивлённо. Он всё ещё, будто завороженный, водил ладонью по мягким золотым перьям.  — Да уж, пришлось постараться, — улыбнулся Ник, тут же добавляя, — Но их цвет лишь показывает мой статус. Обычно у ангелов белые крылья, а у демонов…  — Чёрные? — закончил за брата ДОК, нервно хмыкая, — Как всё просто. Ему всё ещё не верилось в то, что это происходит с ним. Оказывается, смерть это не так страшно. По крайней мере, для него… ДОКу снова вспомнилась Эмбер, эти золотые локоны, спадающие на лоб, звонкий смех… сможет ли она смеяться так же, если учёного не станет окончательно? Вряд ли. А значит, он обязан вернуться хотя бы ради его искорки.  — Ты же понимаешь, что я не заслужил крылья? — голос ДОКа прозвучал гулким эхом, и тот сам вздрогнул от этого. Жутко. Не столько от голоса, сколько от осознания собственных слов. Ник на это лишь устало выдохнул, с какой-то совсем уж несвойственной ему злостью проводя ладонью перед глазами учёного. ДОК не понял, что произошло, но перед ним через мгновение появился… он сам. Точнее — просто изображение, как в зеркале, но тогда о таких мелочах совершенно не думалось. Да, это определённо был он. Но сейчас без перчаток, без привычного халата и без зелёных очков. И, если пропажу первых двух вещей ДОК воспринял спокойно, то без очков почему-то стало ужасно неуютно. Словно у него забрали всю одежду и оставили совершенно голым. Стоило Нику прикоснуться к руке учёного, как тот ощутил непривычную тяжесть за плечами и что-то ещё. Ему показалось, что у него появилось ещё две конечности, которыми он был в силах управлять, и это окончательно поставило его в тупик.  — У тебя уже есть крылья, ДОК, — Ник улыбнулся брату, прикасаясь к только что обретённым крыльям и заставляя учёного дёрнуться, — И они белые. Ощущать прикосновения к той части своего тела, которой пару секунд назад ещё не было, оказалось довольно… необычно. Должно быть, так ощущал себя Омниус после очередной модификации корабля. ДОК постарался шевельнуть крыльями, раскрыть их, чтобы осмотреть. Получилось не с первого раза, но вскоре учёный понял механизм их работы и… расправил плечи. За спиной тут же раскрылись два ослепительно-белых крыла, не таких больших, как у Ника, но безумно красивых.  — Удивительно, — улыбнулся Ник, проводя кончиками пальцев по изящному изгибу крыла, — Я никогда раньше не видел настолько белоснежных крыльев. Брат явно любовался новыми крыльями учёного, возможно, гордился им, но ДОК чувствовал что-то иное. Что-то абсолютно иное. Он снова окинул себя взглядом и поморщился — крылья прекрасны, в отличие от него самого. Болезненно-бледная кожа на белом фоне теперь казалась серой, все старые шрамы будто заново проступили на коже, чёрные волосы небрежно спадали на плечи. Но больше всего его удивило собственное лицо — без очков карие глаза казались жутко-безумными, губы были изогнуты в привычной саркастично-издевательской улыбке. Какого чёрта? У него ведь сейчас даже нет причин улыбаться.  — Отвратительно, — заключил ДОК, торопливо отводя взгляд. Он впервые был действительно противен сам себе. Ник на это лишь грустно улыбнулся, проводя ладонью по руке учёного и сжимая его пальцы в своих:  — Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, сколько плохого ты совершил, и что ты до сих пор не можешь смириться с этим. Просто послушай…— парень повёл рукой и отражение учёного вмиг растворилось в воздухе, — Главное, что в глубине твоей души есть свет, и ты нашёл того, кто поможет ему раскрыться. ДОК непонимающе взглянул на Ника, а тот, заметив это, тут же продолжил:  — Милая девушка с золотыми волосами. Эмбер, кажется, — парень улыбнулся, наблюдая за тем, как от одного только её имени у брата появилась тёплая улыбка на губах, — Ты искренне любишь её. Только истинно светлая душа способна любить так сильно. Учёный ничего не отвечал. Он лишь смотрел на Ника, задумчиво прикусив губу. Сразу вспомнилась его Эмбер… ДОК никогда не простит себе, если сейчас не будет рядом с ней.  — Я должен вернуться, — голос прозвучал слишком уж решительно. Ник выдохнул, и в этом слышалось какое-то едва уловимое раздражение. Так выдыхает учитель, когда после долгих занятий не слишком способный ученик всё равно пишет в тетради, что «два плюс два» равняется пяти.  — Второго шанса у тебя не будет, — парень словно не хотел говорить напрямую, надеялся, что ДОК сам догадается, — Если ты сейчас вернёшься в земную жизнь, то после смерти тебя не ждёт…— он на секунду замолчал, — ничего. Пустота и забвение. Даже не рай или ад.  — Ну и плевать, — учёный улыбнулся, ощущая необычную, даже пугающую лёгкость. Далеко внизу его ждёт Эмбер, научившая его жить по-настоящему. Он хочет начать всё заново, хочет стать другим… ДОК знает, что не сможет измениться, но он будет стараться. Только бы вернуться к ней.  — Это твоё решение и твой выбор…— голос Ника дрогнул, — Просто жаль, что мама так и не увидится с тобой. Да и я скучал… Учёный на это лишь крепко обнял брата, прижимая его к своей груди и укрывая пушистыми белыми крыльями:  — Ты даже не представляешь, насколько я сам скучал. Но мне нужно быть сейчас рядом с Эмбер, понимаешь? — ДОК заглянул в глаза парня, но почти тут же отвёл взгляд. Больно.  — Я всё понимаю, — улыбнулся Ник и добавил, — Мама гордится тобой. И я горжусь тобой, ДОК. Тот лишь грустно улыбнулся, судорожно пытаясь сглотнуть ком, вставший поперёк горла. Он не заслужил этих слов в свой адрес.  — Я не разочарую вас, — его голос сорвался на полуслове, и Ник покачал головой.  — Не говори. Я знаю это, — он взглянул куда-то вверх, — У тебя мало времени. Ты точно уверен, что хочешь вернуться?  — Да. ДОК ни секунды не задумывался над ответом. Его пугало одно — если он вернётся, что ждёт его там? Как отреагирует Эмбер? А Рэй и Урсула? Должно быть, все уже решили, что он мёртв. Ник не ответил, коротко кивнув головой. Он подошёл ближе к учёному, обхватывая маленькими, почти детскими ладонями его крылья у основания и сжимая. Они оказались настолько близко, что ДОК чувствовал частое прерывистое дыхание брата. Волнуется. Или боится.  — Сейчас будет больно.  — Мне не привыкать, — улыбнулся учёный, последний раз окидывая брата взглядом, и закрыл глаза. Секунда ожидания — и всё тело пронзила страшная боль, сконцентрировавшаяся горящим клубком там, где росли крылья. ДОК больше не чувствовал их, как не чувствовал рук и дыхания Ника. Он бы хотел закричать, но силы так стремительно покидали его, что их едва хватало на то, чтобы удерживать вертикальное положение тела. Впрочем, и это ненадолго. Секунда — и ДОК уже оказался лежащим на мягкой тёплой поверхности. Ещё одна — и всё вокруг стремительно потемнело, голова закружилась, а откуда-то издалека послышались приглушённые голоса. Такие до боли знакомые. Голоса, среди которых учёный безошибочно выделил один — голос его Эмбер.