Орлы или вороны?

      Сергей Розанов долго обдумывал, каким образом в следующий раз выстроить разговор с Этери Тутберидзе, чтобы не допустить повторной "осечки". Если мягкую силу она отвергла... значит разговаривать теперь он будет безо всяких политесов. Либо он идёт в сезон на равных, либо уходит из команды совсем.       Розанов был уверен, что поставив вопрос ребром, он вынудит Тутберидзе пойти на попятную. Имея столько спортсменов топ уровня в каждой из категорий, весь тренерский штаб буквально начинал жить на работе с приходом очередного сезона. Лишиться любого члена команды, особенно в этот период, было равносильно отсечению конечности бегуну во время марафонского забега.       Став случайным свидетелем разговора на льду Этери Тутберидзе и Алины в присутствии Глейхенгауза, Сергей почувствовал, как зависть к другу обвила его словно гигантский удав, неотвратимо сжимающий кольцо своих смертельных объятий с каждым вздохом жертвы всё сильнее, не оставляя ей ни единого шанса выбраться.       Даже выйдя с катка Сергея продолжали преследовать слова Алины и картина, случайным свидетелем которых он стал. Он будто попал в сети оптического эффекта "вездесущего взгляда": куда бы смотрящий ни перемещался в пространстве, взгляд с полотна следовал за ним. И тот взгляд Алины, обращённый к Глейхенгаузу, стал преследовать Сергея Розанова повсюду... и даже во сне.       Следующий разговор случился у Сергея с Этери Тутберидзе ровно через два дня. Вечерняя тренировка Розанова с юниорами подходила к концу, когда к ним присоединилась Этери. Показав знаком, что отвлекаться на неё не нужно, она села за тренерский стол и стала внимательно наблюдать за тем, что происходило на катке.       Розанов ощущал увлажнившейся от напряжения спиной её взгляд, но старался не выдавать своего волнения. Оно, конечно, было не следствием прихода главного тренера. Этери Тутберидзе имела обыкновение посещать любые занятия согласно одной ей ведомому графику. Невозможность спрогнозировать время её очередного прихода подводила к единственно верному в этом случае решению - работать каждый раз так, чтобы случайно обернувшись и встретившись с ней взглядом, не возникло желания съёжиться и опустить глаза, то есть отдаваться своему делу на каждой тренировке максимально.       Многие отмечали необычайную силу воздействия не только её слова, но и просто взгляда. Она им одним могла поднять с колен в минуты полного отчаяния, будто вливая в вены самый действенный иммуномодулятор. Он же был самым главным вознаграждением за хорошо проделанную работу для любого члена её команды - от самого юного спортсмена до самого опытного тренера. А вот взгляда разочарования или досады Этери Тутберидзе старались избегать больше всего. В нём не поисутствовала ярость или желание причинить боль, но за ним стояла такая пустота, будто в этот момент из её глаз смотрела та самая всепоглощающая и беспристрастно равнодушная бездна. Словом, Этери Тутберидзе вмещала в себя силу живой и мёртвой воды: могла либо оживить и научить летать, либо увлечь за собой в вакуум, где сердце останавливается так же как и время...       Девочки привыкли к постоянному присутствию Этери Георгиевны, которая могла появится в любой момент, вне зависимости от того, какое занятие у них было: лёд, ОФП или танцевальный зал, поэтому продолжали тренировку, стараясь максимально сосредоточиться на своём задании. Даже недавно пришедшие в школу новички знали, что ни одна ошибка не останется незамеченной Этери Тутберидзе. А поскольку выглядеть достойно в её глазах хотелось каждому, то отдача от занятия с приходом главного тренера, как обычно, резко возросла.       Этери наблюдала, как Розанов отрабатывает с юниорами технику прыжков. Он довольно быстро усвоил алгоритм работы, кропотливо собранный из многолетнего опыта, обширной аналитики и интуиции её и Сергея Дудакова, и теперь с успехом его применял.       Этери в очередной раз отметила, что Розанов нашёл подход к ученикам. Атмосфера на катке была рабочая, но при этом достаточно комфортная. Его не просто слушали, но и слышали. А уметь донести свою мысль даже до самого маленького спортсмена Этери Тутберидзе считала одним из основных качеств хорошего тренера.       Наблюдая за Розановым уже не первый год, она каждый раз словно бы взвешивала все "за" и "против" его пребывания в команде. Безусловно, парень был не бесталанным. Таким крепко сбитым середнячком. Из той породы людей, что звёзд с неба не хватают, своих идей не генерируют, зато отлично воплощают в жизнь чужие. И такие дотошные исполнители в команде тоже нужны. Только вот нездоровая амбициозность Розанова нивелировала все его достоинства. Этери не раз приходилось осаждать молодого человека, и она видела, как тяжело он это переживает.       Этери всегда импонировало в людях желание ставить высокие цели и их добиваться. Именно этот перпетум мобиле, как она видела, движет человеком на пути к развитию. Она и сама была такой. Вопрос только всегда упирался в цену. Чем готов был человек за это заплатить: своим трудом, терпением, полной самоотдачей либо... хитростью и обманом.       В Розанове Этери чувствовала сильное желание "громко выкрикнуть" о себе, как об успешном тренере, причём как можно быстрее. И это не было чем-то неестественным или неправильным для молодого амбициозного мужчины. Но её настораживало то и дело проскальзывающее в его поведении соперничество с Даниилом, навязчивое желание доказать, что он не только не хуже, но и гораздо более достойный, чем Глейхенгауз.       В случае с Розановым Этери решила для себя поставить непростую задачу: попробовать переключить разрушительную энергию Сергея в его слепом и неуёмном желании выйти на авансцену на созидательную цель для него самого и, главное, на благо общего дела. Но для начала ей предстояло провести откровенный и очень непростой разговор с Розановым.       Сергей прервал её размышления, подсев рядом, как только тренировка закончилась и спортсменки одна за другой стали исчезать за зелёной дверью раздевалки.       - Этери, я помню наш недавний разговор и озвученную в отношении меня позицию. Я подумал и... меня это не устраивает. Я считаю несправедливым положение вещей, которое сейчас сложилось в команде. Я практически без выходных нахожусь на катке с утра и до вечера. Выкладываюсь с детьми по полной, вывожу наравне с вами их на пик формы, чтобы, входя в сезон, они не просто побеждали на соревнованиях, но и ставили новые мировые рекорды. И при этом у меня по-прежнему самая маленькая ставка, ни у одного из спортсменов я не значусь в качестве тренера, а возможность их сопровождать и соответственно представлять у меня появляется только на местных стартах, куда никто другой из вас троих ехать не желает. Меня это больше не устраивает. Далее продолжать сотрудничество на таких условиях я не считаю для себя разумным. Я оцениваю своё участие в общем деле значительно выше, чем в итоге получаю.       Этери пристально смотрела в глаза рядом сидевшему с ней молодому человеку и ощущала, как сложно ему даётся этот разговор. Как гораздо более жёсткие слова, как цепные собаки, рвутся наружу, но усилием воли молодой человек их сдерживает.       Этери смотрела Розанову в глаза спокойно, абсолютно хлоднокровно, и совершенно не разделяла его эмоционального накала, который, не находя в собеседнике поддержки, возвращался обратно и ещё больше раздувал адский огонь, выжигающий Сергея изнутри. Он ощущал в себе бессилие разъярённого зверя в неволе, упорно бросающегося на толстое бронированное стекло в попытке достать равнодушно наблюдающего за его агонией посетителя зоопарка. И эта эмоциональная безучастность Этери вызывала в нём волну гнева уже не в отношении сложившейся ситуации, а была направлена непосредственно на самого главного тренера, как первопричину всего.       - Сергей, ты работаешь в команде достаточно давно, чтобы знать два основных принципа моей работы: шантаж я не приемлю ни в каком виде; всем предоставляю равные шансы, чтобы себя проявить. Это касается как спортсменов, так и тренеров.       - Равные шансы?! А с кем мои шансы равны?       - Ты ведь Даниила имеешь ввиду? Он не даёт тебе покоя? - Этери произнесла два последних вопроса медленно, чуть нараспев, и лёгкая полуулыбка коснулась её губ, но не дотронулась глаз, чем ещё больше заострила взгляд, который буквально взял Розанова за воротничок и хорошенько встряхнул. - Если ты хочешь оказаться на месте Даниила, то для начала впрягись наравных в его упряжку. Разгрузи по постановкам программ... начни с младшей группы. Ты же видишь, что он работает на пределе? Или ты готов у него взять на себя только груз медийности?       - Ну... я никогда этому не учился и не занимался...       - Значит пришло время заняться и поучиться в том числе и хореографии. Тренер должен быть универсален, уметь всё... или почти всё. Я тебе помогу, объясню основные принципы в постановке программ, а дальше дерзай, проявляй себя и свою индивидуальность. Успешно будешь везти на себе хотя бы часть функционала Даниила, вернёмся к списку твоих требований. Тебе дать время подумать или ты готов дать ответ сейчас?       - Я согласен.       - Тогда жду тебя завтра после вечерней тренировки у себя в тренерской.       Ровно через неделю Сергей представил на суд Этери Тутберидзе свою первую самостоятельную программу для спортсменки младшей группы и даже прикинул для себя, кому бы из девочек она больше всего подошла.       Этери внесла свои корректировки, сделав пару замечаний, но в целом сочла постановку программы удовлетворительной и предложила Розанову продолжить работу в этом направлении. Пока "в стол", до следующего сезона...       Розанов охотно переключился на вновь поставленную перед ним задачу, прекрасная зная, что Этери Тутберидзе слов на ветер не бросает. И если бы не счастливая случайность, произошедшая пару месяцев спустя, то скорее всего всё бы двигалось согласно их с главным тренером договорённости.       Одним из промозглых осенних вечеров, подходя к машине после очередного рабочего дня, Розанов стал невольным свидетелем телефонного разговора Сергея Дудакова.       - Женя, я тебя прекрасно понял. И сумму я расслышал отлично, и условия, которые ты мне предлагаешь. Но мой ответ отрицательный. Я остаюсь с Этери.       Стараясь придать голосу как можно более равнодушный тон, Розанов протянул Дудакову руку для прощального рукопожатия и усмехнувшись спросил:       - Кому это ты так культурно отказал?       - Плющенко, - коротко ответил Дудаков на вопрос, быстро пожал протянутую ему руку и сел в автомобиль.       Когда Розанов припарковывался во дворе своего дома, у него уже сложился в голове план. Следующая комбинация его ходов должна поставить шах и мат Даниилу Глейхенгаузу в их уже порядком затянувшейся на два десятка лет шахматной партии. Заглушив мотор и посмотрев на себя в зеркало заднего вида, Сергей поднес к губам указательный палец и, повторив знаменитый жест Андрея Аршавина, тихонько выдохнул. Он будто призывал этим чертенят, чрезмерно веселившихся сейчас в его глазах, вести себя потише, дабы не спугнуть заглянувшую к нему на огонёк такую долгожданную удачу...