Колонизация

Когда Желтый пришел в себя, то не сразу понял, как его обнимают со всех сторон, судорожно стискивают и прижимают к упоительно-горячему телу под ним. В груди колотилось и содрогалось, заставляя тело чуть ли не дергаться с каждым мощным ударом сердца. — Продолжай, — раздался тихий стонущий шепот, и мужчина очнулся окончательно. Белый под ним выпустил свой язык и по животному провел им по чужому лицу, а потом слегка сжался, заставив Желтого охнуть и автоматически вжаться бедрами в восхитительную сладость, когда его член стиснули в горячих и влажных объятьях чужого нутра. Он хотел бы отодвинуться, в ужасе от себя сбежать, зарыться в нору, но тело будто само навалилось на Белого, страстно и с наслаждением вбивая того в кровать. А потом мужчина с внезапным смирением наклонился, с садистским желанием уперся пястью в чужую шею, сжал, наблюдая, как изгибаются в странной усмешке губы твари под ним, показывая острые, блестящие от слюны, зубы. И почувствовал лютое возбуждение, когда понял, что ему подчиняются, позволяют поступать с собой, как душе угодно, и услышал, как сладостно стонут, облизываясь и щурясь от удовольствия. Желтому стало противно от самого себя, от того, кем он оказался, когда правила привычного мира больше не сдерживали его темное начало. В какой-то степени даже обидно, что вся его праведная жизнь оказалась ложью самому себе, но будоражащее волнение от вроде бы неприятного открытия удивительным образом помогала справиться со всеми негативными эмоциями. И мужчина неожиданно для себя прижался к губам покорившемуся ему пришельца. Пальцы, сжимавшие его горло, расслабились, осторожно и изучающе прошлись по вполне нормальной человеческой коже, горячей и вспотевшей. Нащупали мощное и частое сердцебиение, выдаваемое пульсирующей артерией. А потом, с жаром целуя чужие губы и с восторгом чувствуя, как страстно целуют его в ответ, опустил руку ниже, окунаясь в умопомрачительную горячую влажность раскрытого живота. Его тут же оплели ласкающиеся внутренности, и впервые за все время Желтому не показалось это мерзким или страшным. Уже не удивляясь самому себе, он с нежностью погладил доверчиво прижавшиеся к его кисти лоснящиеся пульсирующие органы. Белый с некоторой досадой издал тихий стон, когда мужчина выпрямился, но потом судорожно вцепился слишком изогнутыми и заостренными пальцами в его плечи, стоило чужой руке внутри него двинуться ниже, нащупать то, что в мужском организме быть не должно, и осторожно обхватить слегка болезненно-расширившейся ладонью, чтобы нащупать сквозь чужую плоть собственный пенис внутри, подрагивающий и пульсирующий. Желтый сделал плавное движение, ощутил, как внутренний напор на пальцы ускользнул и вернулся, чуть не заставив его кончить прямо сейчас. И, когда жалобно-стонущая тварь под ним требовательно сжала ноги на его бедрах, почти больно, он навалился на нее, даже не стараясь сдерживать свое возбуждение. — Боже, даааааа… — простонал Эрик, сходя с ума от горячего члена внутри и массирующих пальцев, условно говоря, снаружи. Это ж каким скрытым извращенцем надо быть, чтобы додуматься до такого? Как долго Желтый таил в себе это, и знал ли вообще, что может творить его разум, только дай ему свободу в действиях? Больная психика. Гибкая психика. Как ни грустно, но, похоже, именно такие люди быстро свыкаются со своим обновленным телом, не сходя с ума и не кончая с собой, в отчаянии прыгая в лавовое озеро. А ведь его бригада, та самая — первая, которая прилетела на эту планету, состояла из замечательных людей, готовившихся к изменениям, чтобы колонизировать Зетту-6. И никто, кроме Белого, не выжил. — Не отвлекайся, — жарко выдохнули ему в ухо, и Эрик крепче вцепился в голые плечи бывшего электрика, сдирая с них кожу. Тот не отреагировал, делая последние мощные толчки в собственный кулак, сжимавший наращенную матку внутри подрагивающего тела. Белый, крепко обвивший чужую кисть внутри своего живота, выгнулся в страшных судорогах, с внеземным рычанием прильнул к дрожащему в буре удовольствия новому не-человеку, обильно излившемуся внутрь. Большие зубы с силой вонзились в искромсанное плечо, почти откусывая кусок, но Желтый и на это не отреагировал, обнимая прижавшееся к нему тело свободной рукой и откидываясь назад, чтобы сесть, утягивая любовника с собой. Когда Эрик отпустил его плечо, плоть тут же заросла, оставляя стекающую кровь и легкие шрамы, которые пропадут со временем. Он ласково потерся щекой о горячую кожу, растирая красную влажность по своему лицу. — Не знал, что ты настолько же безумен, — проурчал Белый, впервые за долгое время чувствуя умиротворение и довольство происходящим. Желтый промолчал, шумно дыша и стараясь обдумать все, что произошло. И то, что произойдет. — Значит, все… все люди, что прибывали сюда, их смерть — лишь часть замысла Компании? — наконец, подал голос Желтый, продолжая мягко обнимать горячее и мягкое тело Белого. Со стороны могло показаться, что воркуют два любовника, если бы у одного из них не было распорото брюхо с торчащими зубами, которые периодически ласково скребли бока Желтого, умудряясь не повредить кожу. — Генетика — штука сложная, — неподдельно вздохнул Эрик, а потом продолжил. — Но еще сложнее — психология. — Он странно теснее прижался к мужчине, вжимая скользкие трепещущие внутренности в чужой живот. — Я никому не смог помочь, чтобы справиться со всем этим… — почти беззвучно прошептал он, но новый слух Желтого уловил все. — Все еще ненавидишь меня? — Нет, — сказал мужчина и понял, что эмоционально выдохся, не чувствуя совершенно ничего. — Но я не забуду, что ты убил всех моих друзей. — Недругов тоже, — мягко рассмеялся Белый, а потом выпрямился, чтобы посмотреть Желтому в глаза с неестественно расширенными зрачками. — Может, пора уже нормально познакомиться? — Пора, — просто согласился мужчина, не понимая, почему он так спокоен, когда перед ним (точнее на нем) сидит существо, доселе вызывавшее животный страх и лютую злость за убитых товарищей. — Порядковый номер — Шестой, порядковый цвет — Желтый. Можно просто Курт, — он замолчал, а потом тихо охнул, когда его, все еще находившегося в чужом горячем и влажно-пульсирующем нутре, неожиданно сжали, начиная медленно массировать от корня к до одури чувствительно головке, словно выжимая остатки семени. — Чтобы…ммм… чтобы было больше шансов, — почти простонал Эрик, согнувшись и уткнувшись лицом в основание шеи задрожавшего любовника. Курт не возражал. *** К концу второй недели, когда в небе можно было явственно увидеть новоявленную звезду, коей являлась светоотражающая обшивка приближающегося космического челнока, Курт понял и принял про себя много странных, неожиданно неприятных, но в то же время будоражащих все его естество, вещей. Даже обидно, что всю свою жизнь закон его общества заставил все это храниться где-то глубоко внутри. И только проект, на который никто особо не полагался и который чуть было не стал самой страшной работой в его жизни, удивительным образом помог разобраться в себе, понять и принять. А ведь мог последовать примеру товарищей Эрика и в ужасе от происходящего покончить с собой. Видимо, сгореть в лаве, было единственным способом уничтожить это жуткое новое тело. Желтый вяло поковырял вилкой в мясной каше. Пускай пахла она восхитительно, но ядрёная смесь различных химикатов, прибавляющих этому сборнику витаминов и минералов вкус мяса, заставляла его язык скукоживаться от отвращения. Буквально. Возможно, он сможет попробовать вывернуть его наизнанку, чтобы все вкусовые рецепторы, получившие невероятную чувствительность чуть ли не к каждой молекуле в отдельности, не касались этой жижи, но ему не удавалось. Эрик же, с аппетитом уплетал свою порцию, периодически поглядывая на новоприбывающих. — Два дня, не больше, — с возбужденным волнением сказал он, а потом растянул пасть, запихнул в нее часть тарелки и вывалил ее содержимое внутрь, после чего поставил посуду обратно на стол и принялся с рвением жевать, став очень похожим на гигантского мутировавшего хомяка. Вилка медленно выпала из ослабших пальцев Курта. Он так и не привык к лицезрению таких резких и быстрых изменений человеческого тела. Пускай это уже и не пугало, но смотрелось… неприятно. Гораздо легче наблюдать, как брюхо Белого разрывается от раскрывающихся выросших челюстей, чем видеть, как растягивается кожа, лицо или любые другие части тела. — Не делай так, пожалуйста, — попросил Желтый, чувствуя немного радости, что его апатия за эти дни постепенно проходит, вновь являя ему прекрасный цветной мир эмоций. Даже, если пока что не самый приятный. Эрик бросил на него короткий взгляд, шумно проглотил все, что было в его непомерно огромном рту, и улыбнулся. Самой обычной человеческой улыбкой. — Хорошо, — согласился он. — Когда-нибудь ты к этому привыкнешь. — Он помолчал, наблюдая, как Курт уныло запустил взятую вилку в содержимое тарелки, и добавил. — И научишься настраивать органы чувств в угоду своим желаниям. Желтый, уже вполне свыкшийся с тем, кто он теперь, только коротко кивнул и наскоро опустошил тарелку, едва справляясь с рвотным рефлексом, но память о том, что может за этим последовать, помогла сдержаться. — Люди… они вкусные? — неожиданно спросил он, подняв глаза на замершего собеседника. — Знаешь… я не горжусь людоедством, но, когда выходишь из многолетней спячки, испытываешь настолько адский голод, от которого бы сам Сатана пришел в ужас, — Белый встал, чтобы отнести посуду в перерабатывающую машину, а потом развернулся к Желтому, облокотившись о стену. — Но, да, тот, кого я съел первым, был ничего так. Надеюсь жрать новоприбывших ты не собираешься. Желтый тоже встал, намереваясь найти в шкафчике бутылку с водой, и мрачно подумал, что готов пооткусать головы всем руководителям Компании, отправляющих людей на смерть. Если не считать жизнью то, кем он стал. А потом его сзади мягко обняли и прижались так искренне и приятно, что все негативные эмоции стремительно сошли на нет. Кем бы ни был Белый, все его поведение давало понять, что он соскучился по общению, по людям, и дико рад, что теперь не одинок в своем… нечеловеческом состоянии. Почему-то это вызвало странное чувство нежности к убийце. Воздух чувствительно сгустился, переполняемый феромонами и приятными уже родными ароматами чужого тела. Эрик физически умел выпрашивать (и успешно) интимную близость, если так можно назвать ту невероятную порнографию, что они творят. И для этого даже не надо уединяться в помещении с кроватью. Или просто в помещении. Чувствуя, как его шею опаляет горячее дыхание с последующими мягкими (пока что) поцелуями, Желтый с благоговением начал расстегивать надетый по привычке костюм, хотя прекрасно знал, что его организму это больше не требуется. Но, как и Белый (коронку со шлема тот так и не снял), он любил одежду, напоминающую ему о том, кем он был . Пока космический челнок достигал атмосферу планеты, где-то на ее поверхности два новых существа со всей страстью, на которую были способны, делали новых ее обитателей. И вновь прибывающим людям предстоит либо присоединиться к ним, выполняя свою миссию по колонизации, либо стать их пищей.