Чёрная малина

Если вы кого-то по-настоящему сильно любите, он вас полюбит тоже,

у него просто нет шанса этого избежать.

Billie Eilish — Ocean eyes

Солнце постепенно заслоняли тучи, скапливаясь и предрекая прохладный весенний дождь. Чонгук уже был у квартиры Тэхёна, где того не оказалось, он искал в парке возле его дома, на детской площадке, где впервые увидел его светлую сторону, когда тот играл с детьми. Он быстро разъезжал и оглядывал каждый столб и скамеечку, везде, где мог бы быть Ким. Следующей остановкой была больница, может, он там. Может, снова принимает таблетки, снова ходит ко врачу и пытается изменить себя, побороть в себе то, что Чонгук так обожает, с ума сходит. Что-то, без чего Тэхён больше не будет настоящим собой. Альфа выбегает из такси, водителя которой уже изрядно замучил своими просьбами и несколькими маршрутами без конкретной цели, к счастью, заплатил Чон щедро, карман позволял, но когда орут в ухо, всё равно не приятно. Он оглядывается по сторонам, разыскивая чёрно-белую макушку, забегая в больницу и бесстыдно врываясь в кабинеты ко врачам. Кажется, всё тщетно, что он вообще собирается ему сказать при встрече? Чонгук уже разочарованно выходит из больницы, а точнее его выгоняют, выталкивая, но Чон сюда не драться приехал. Он осматривает редкие лучи солнца, что падают прямо на чьи-то красные волосы. Гук присматривается, разглядывая так горячо любимые черты лица, носик, ресницы закрытые и подрагивающие. Ему безумно идёт красный цвет. А новый пирсинг, колечко, до которого так хочется дотронуться. Дыхание перехватывает, а в горле становится совсем сухо. Чон подходит, аккуратно, не желая спугнуть или мешать. Он готов вот так стоять и смотреть хоть всю жизнь, потому что Тэхён — прекраснее любых закатов, прекраснее чем бескрайний космос и самый редкий цветок на планете. Он не сравним. Он нечто большее для Чонгука. Важнее всего мира. — Нашёл. Тэхён открывает глаза, оглядывая Чонгука, и альфа ощущает себя как на расстреле. Потому что омега в любой момент может убежать, дать пощёчину или позвать кого-то, но на удивление, он был спокоен. Даже слишком. Чонгук сел рядом, не осмеливаясь произнести ещё что-то и нарушить этот момент. Тэ вновь закрывает глаза и кладёт голову на плечо альфы, вдыхая глубокий аромат, от которого зависим, и по спине пробегает дрожь. Ментол и цитрус, будто свежая доза отборного наркотика спустя месяцы завязки, всё тело начинает гореть. Чонгук аккуратно поворачивает голову, разглядывая парня, синяки, что засели под глазами, не такую сияющую как раньше кожу, бледные и потрескавшиеся губы. А солнце полностью скрывается за грозовым облаком, мигом забирая то тепло, что дарило людям ещё пару минут назад. — Как ты? — всё, что получается проговорить у Чона, пытаясь не задохнуться рядом с ним, от малинового запаха, к великому раздражению с примесью терпкого ореха, но всё ещё до боли желанного. — Я не смог, — отвечает Тэ, открывая глаза, — не смог начать жить без тебя, Чонгук, — и звучит это слишком уж грустно, чтобы Чонгук мог радоваться, но эти слова всё равно ласкали слух. — И я не смог, — все его попытки забыться были тщетны, он совсем обезумел, видя образ Тэ в каждом человеке, — прогуляемся? Тэ поджимает губы и протягивает руку, поднимаясь с лавочки и следуя за Чоном. Столько всего внутри бушует, океанами калеча душу, а вымолвить хоть слово не получается. Потому что Тэ не знает таких слов, которые способны описать то, что творится внутри. Слишком много всего смешалось. Чон не отпускает руку, держит аккуратно, словно хрупкое крылышко бабочки. Тэхён сейчас ему именно бабочку и напоминал, самую редкую, вымирающую. Он услышал сколько отчаяния прозвучало во фразе «я не смог». Потому что с этим ничего не поделать, и Чонгук винил себя в этом. Это он довёл их до этого, любовь — на грани полной погибели. Он не помог Киму справиться с безумием, а окунулся в него сам, наполняясь и усугубляя ситуацию. Но как он мог избежать этого? Он не в силах был устоять перед этим неземным малиновым омегой, что от одного его взгляда кислород весь из лёгких выбивает и ноги подкашиваются. И только Тэ был способен на это. Он сам ещё не понимал, насколько Чон зависим от него. Они проходили вдоль тихой улицы в сторону парка. Люди радостно улыбались, дети покупали воздушные шарики и отпускали в небо, загадав желание. Тэ бы тоже хотел так, и хотел бы верить, что сбудется. А само желание? Стать нормальным, не чувствовать это смятение. А больше он не знал, что загадать. Никогда не встречаться с Чонгуком? От одной мысли, ком в горле встаёт, а слёзы застывают в глазах. Он бы никогда не пожелал такого, и, скорее всего, повторил все свои ошибки снова, потому что именно Чон научил его чувствовать, заставил погрузиться в это, чувствовать как все люди. Да только вот Тэ необычный. Всё или ничего. Все чувства обострены, но сейчас из-за таблеток словно закрыты где-то внутри, душа онемела и не выпускает. А хочется. Потому что уже больно, он не выдерживает. Рано или поздно захлебнётся или взорвётся. Они так и идут молча. Держась за руки, как за самое необходимое в этой жизни. Бабочка и змей, полюбившие друг друга. Кажется бессмысленной тратой времени, потому что исход очевиден. Змей отравит бабочку ядом, а она, слегка потрепыхавшись, погибнет перед ним, распластав крылья. Глупая бабочка, видящая в змее цветок. — Хочешь чего-нибудь? — Чон остановился у входа парк, указывая Киму взглядом на ларёк с холодным чаем баблти. И этим простым вопросом он вырвал омегу откуда-то глубоко из собственных мыслей. Тэ осмотрел меню, провёл языком ещё по незажившему до конца пирсингу, привлекая внимание альфы. Слишком провокационный жест, но Чон будет сдерживаться, сколько сможет. Он не сделает ничего против воли Тэхёна. Не сейчас. — Что-то с шоколадом? — Тэ посмотрел, словно спрашивая у Чонгука. Он не задумывался, просто всё это было так странно. Они были одним целым, увязнув в собственной одержимости, потом не виделись три месяца, расстались, пытались забыть, а сейчас просто стоят за ручку и покупают чай? Вот так, будто ничего не было. Будто не было этих трёх месяцев, когда сердце в тисках зажимало, когда единственным спасением была пачка ментоловых сигарет. Когда он изо всех сил пытался полюбить Хосока и забыть Чона. Когда разглядывал шрамы, сдерживаясь, чтобы не нанести новые, чтобы хоть немного полегчало, но он не был уверен, что это хоть каплю поможет. — Сейчас, можно один шоколадный баблти, пожалуйста, — Чон сделал заказ, всё еще не выпуская ладонь омеги из своей. Кажется, дай ему волю, он всю жизнь так проходить готов. Он тоже не знал, с чего начать. Что сказать? Цена слова сейчас слишком велика и нужно придумать то, что даст Тэхёну понять, что сейчас всё изменилось, всё будет иначе. От слов Чона слишком многое зависит. — Спасибо, — Чон забрал прозрачный пластиковый стаканчик и передал Тэ, смотря как тот обхватывает губами трубочку и делает необходимый ему глоток прохладительного напитка. Хотя тучи всё сгущались и небо окрасилось в тёмно-серый, а тепло отступало, внутри всё горело. Парни зашли в парк, медленным шагом исследуя его. Начиная держаться друг за друга крепче. Тэ погрузился в себя. Почему-то чувство безопасности медленно застилало его. Обычно рядом с Чоном всё внутри сводило, всегда была какая-то необъяснимая тревога, а сейчас её нет. И Тэ не знал, в чём причина. Он думал что такое чувство в нём способен вызвать только Хо. Он чуть крепче сжал стакан, потому что ко всему прочему, ещё это чувство вины перед своим парнем другом. Он столько всего сделал для него, всегда был рядом, успокаивал, обнимал, когда Тэ плакал во сне, когда снились кошмары, когда он лежал весь день в кровати не в силах подняться, потому что эта жизнь раздавила его. Он не думал, что любить может быть настолько больно. Он же вроде с Хосоком пара сейчас, что он должен сказать ему, когда вернётся домой. Что приехал Чонгук и Тэ запутался ещё больше. Снова оттолкнуть его? Делать этого совсем не хотелось. Тэ уже представляет лицо Хо, когда тот узнает, с кем гулял омега. Да и что он вообще тут делает, что Чонгук хочет от него сейчас? Тэ сделал очередной глоток сладкого чая и посмотрел на альфу, что выглядел не лучше самого Кима. Он тоже думал о чём-то, морщинки меж бровей указывали на это. Интересно было, о чём же? Они ушли довольно глубоко в парк. Начинал дуть сильный ветер, растрёпывая волосы. Люди всё уходили, а Тэ и Чон наоборот, проходили дальше, минуя детские площадки и фонтаны, по какой-то уже совсем маленькой тропинке, поднимаясь на холм, окружённый высокими деревьями, которым на вид под сотню лет. И с каждым шагом разговор всё приближался, оба чувствовали это и оба знали, что он необходим. Выйдя на верх холма, Тэ увидел самодельную качель, привязанную к дереву, а напротив, вид на один из районов Сеула. Зелёная трава и дикие цветы, кучками росшие из земли. Небо, покрытое грозовыми тучами, казалось таким мощным и бескрайним, что Тэ в миг ощутил все проблемы менее значимыми, просто один из путей судьбы, что привел к этому. Даже немного легче стало, и его губ коснулась лёгкая улыбка. Чон заметив это, сам не сдержался, улыбаясь шире. Таким он хочет видеть омегу, не израненным, не заплаканным и дрожащим от переполняющих чувств, а умиротворённым, свободным. Чонгук сейчас вновь осознал все свои ошибки, как контролировал его и лишал власти над собственной жизнью. Это никакая не любовь, никакого доверия. Любовь — это знать, что даже с полной свободой, человек выберет именно тебя. Чувствовать себя незаменимым и нужным ему. Ким подошёл к качели и, сев на неё, легонько оттолкнулся ногами. — Покачаешь? — спросил он альфу, смотря снизу вверх, на парня, чьи отросшие чёрные волосы развевает ветер, на фоне этого мира Чон казался таким могущественным. Чон кивнул, цепляясь рукой за верёвку качели и начиная медленно раскачивать. Кажется момент настал. — Тэхён-а, выслушаешь меня, ладно? Мне есть, что тебе сказать. — Чон смотрел умоляюще, но Тэ, слегка вздрогнув, кивнул. — Когда ты ушёл, я был так зол, я думал, что возненавижу тебя, — Ким перевёл взгляд, наполненный страхом. Не за себя ему было страшно, он боялся, что теперь Чонгук ненавидит его, — я так думал, но у меня не выходило, я думал об ужасных вещах, но потом ненавидел за это себя. Понимая, что всё это сводится к единственному желанию — обладать тобой. Быть с тобой, видеть тебя с утра сонного и немного хмурого. Знаешь, я приехал сюда к маме, думаю, она помогла мне решиться снова прийти к тебе. Тэ окинул Чонгука удивлённым взглядом, потому что о матери Чона почти ничего не знал, только то, что она была в коме долгое время, и это вина его отца. Чонгук, заметив это, пояснил: — Её вывели из комы, её время пришло, и я пришёл прощаться. Я рассказал ей о нас. Тэ старался не показать, как переживает, как громко бьётся сердце, потому что у Чона всё еще есть представление их вместе. — Я поставил крест на себе. Я сам решил, что больше не заслуживаю ничего и всё ещё так думаю, но она сказала, что это не мне решать и мне стоит поговорить с тобой. — Чонгук глядел на красную опущенную голову омеги, что перекатывал тапиоки на дне стакана и продолжил. — Прости меня, — Тэ замер, прекращая размешивать шоколадные шарики, — едва ли это что-то изменит. Чон сжал канат от качели в руке чуть крепче, всё также продолжая медленно покачивать Тэ, словно в колыбели. Он слушал себя и сам отчаялся, потому что он не мог простить себя, что уже говорить о Тэ. Начался дождь, охлаждая горячую кожу, стуча по зелёным листьям дерева и увлажняя почву, питая её и помогая цветам освежиться. Парни на него не реагировали, никто даже не сдвинулся с места, они даже не замечали его. Чонгук присаживается у ног Тэхёна, а слеза стекает по загорелому лицу, он устанавливает зрительный контакт и Тэхён погибает, невозможно смотреть как плачет его… Его кто? Тэ хотел вернуть прошлого дерзкого себя, но сейчас он не уверен, что там и вправду был он. Сейчас он почему-то почувствовал, что в его руках находится весь мир. — Ты дашь мне последний шанс? — Чон не спрашивает, умоляет, глядя в испуганные глаза того, кто прямо сейчас решит его судьбу. Того, кого любит сильнее всего в этом мире. Тэ убирает прядь, намокшую от дождя со лба альфы, о чём-то думая, но ощущение того, что должно случиться что-то потрясающее, разрасталось текучей патокой, счастье накрывало и омега сам себе поражался. Он идиот. — Ты же знаешь, что мы не сможем жить долго и счастливо? — отвечает Ким, пока Чон перехватывает руку Тэ, аккуратно переплетая пальцы, он морально готовился к отказу. — Это не любовь Чонгук, это мания, безумие и одержимость, — он говорил это ровным голосом, говорил то, что противоречит собственным желаниям, то, что говорил ему Хосок, когда встретил из аэропорта. Раньше он хотел Чонгука, хотел быть с ним, проводя жаркие ночи, целовать до потери сознания, обнимать так крепко, чтобы тоже обладать им. А сейчас есть лишь желание раствориться в нём. Это говорит лишь об одном — выбор сделан. — Я понимаю, но я выбрал бы один счастливый день с тобой, чем провести всю жизнь, медленно умирая без тебя, — и в этих словах было столько искренности, что Тэ всё меньше контролировал себя. Ещё вот-вот и всё, что он так долго пытался задушить в себе, вырвется наружу. Дождь усилился, превращаясь в ливень. Альфа больше не раскачивал качели, он смотрел на парня, которого хочется окутать руками и согреть, защитить от всего этого мира. Но единственный, от кого его нужно защищать — это он сам. Чонгук встаёт на ноги и наклоняется к Тэ, касаясь губами лба, болезненно щурясь и утопая в любимом ягодном аромате. Целовал так, будто это последнее, что омега разрешит ему перед тем как прогнать и, в этот раз, навсегда. Тэ закрывает глаза, чувствуя горячие губы на своей коже. Крупные капли стекали по лицу, одежда вся промокла, а ветер заставил бы продрогнуть до костей, но пожар внутри, который разгорался с новой силой, уже никакая буря не в силах потушить. Яркая вспышка, а затем гром, распространившиеся вокруг, заставили Чонгука с силой оторваться от омеги. Он и так позволил себе слишком многое. Природа взбушевалась на двух влюбленных, что остались одни в парке под деревом. И вообще, это небезопасно, но обоим сейчас плевать. Если они умрут от электрического разряда, то будет уже всё равно. Двое влюбленных, обрекающих друг друга на гибель, но зависимые уже слишком сильно, чтобы отказаться от того, что между ними. Тэ сдаётся. Он даёт шанс. Кивает согласно, смотря, как взгляд Чонгука становится живым, как любимая кроличья улыбка, которую забыть был не в силах, расплывается на его лице. — Спасибо, — выдыхая, — я никогда не наврежу тебе, сделаю всё, что пожелаешь. Я стану лучше, стану таким, каким захочешь ты, — поднимает голову к тёмно-фиолетовому небу, что всё сильнее бушует, развергая ад на небесах, подставляет лицо каплям, чтобы убедиться, что это не сон, чтобы сказать маме «спасибо», что не дала опустить руки. Ким любуется, альфа всегда был прекрасен, но сейчас, в свете вспышек молний, он кажется властелином этого мира, когда так очевидно счастлив. Тэ ловит себя на мысли, что видеть Чона пресмыкающимся у ног ему совсем не нравится. Он любил, когда Гук показывал свою непокорность, брал не спрашивая, властвуя над телом омеги как вздумается. Но тут же одёргивает себя, понимая, что сам не знает, чего хочет. Две стороны грызутся друг с другом, но их объединяет то, что Тэ признал, что хочет быть с ним. Хочет быть с Чонгуком. Просто не знает, как хочет, чтобы тот себя вёл, и кажется это зависит от того, какая его часть победит. Тэ ещё раз оглядывает парня, что раскрыл руки, не боясь промокнуть под дождём, такой открытый, Тэхён снова чувствует себя чем-то большим, нежели куском мяса. Альфа переводит взгляд на залипшего Тэхёна и видит в его омутах то самое сокровенное, что ещё никто не озвучил, да и словами это озвучить не выйдет. Но оно у них одинаково сильное. Чон подходит, наклоняясь над омегой, и с его прядей стекают капли, щекоча лицо возлюбленного, он медлит, смыкая их губы в трепетном поцелуе, таком вожделённом и долгожданном. Словно в первый раз. Всё внутри взрывается фейерверками. Тело помнит каждое касание и Тэ отвечает с напором, берёт инициативу в свои руки, кусая и оттягивая нижнюю губу, наслаждается вкусом, который так давно не мог ощутить, сжимает в руках пластиковый стаканчик. Чувства не угасли за всё время. Сейчас они лишь изменились, усилились. Словно жизнь начинается заново. Им может быть безумно хорошо, по-настоящему, только друг с другом. Тэ первым разрывает поцелуй, нехотя отстраняясь. — Мне нужно сказать Хосоку обо всём. Я не хочу лгать ему, он был рядом, он очень важен для меня. Мы стали очень близки, если бы не он, то я не прожил бы эти три месяца, — Тэ встаёт, обнимая альфу и прижимаясь крепче, его потряхивало от волнения. Чонгуку неприятно слышать о другом парне, чувствовать его запах на Киме, но он ему благодарен за то, что тот был рядом и спасал его малиновую манию изо дня в день, потому что сам он не смог. Чон понимает, принимает это. Даёт волю выбора Киму, потому что права на ошибку у него нет. Он не смеет ограничивать его ни в чём. — Хорошо, без проблем. Мне пойти с тобой? — Чон опускает голову, глядя на парня, что был несколько ниже и дышал куда-то в шею, заставляя волну мурашек пробежать по телу. — Я думаю, будет лучше, если я сделаю это сам, но, Чонгук, — Тэ опускает глаза на покрасневшие от поцелуя губы. — М? — завороженно отвечает альфа. — Спасибо, спасибо, что не сдался, — обнимает за шею и целует снова, жадно и нежно. Он никогда им не насытится.

***

После грозы дышать стало чуть легче, Тэ подходит к своему дому, вдыхая запах мокрого асфальта и скошенной травы. Запах свежести. Тучи медленно рассеиваются и из-за них еще кое-где проглядывают лучи заходящего солнца, окрашивая их края в ярко-оранжевый и розовый оттенки. Тэ не мог дозвониться до Хосока днём, но тот наверняка уже должен был быть дома. Омега так переживал, как отреагирует Хосок, ведь Чонгука он на дух не переносит, но Тэ не может солгать. Проворачивая ключ в скважине, Ким скидывает обувь и проходит в гостиную. Видя как Хосок сидит с застывшим в никуда взглядом, держит руки в замке, уперевшись в ноги. Погруженный глубоко в себя. Тэ чувствует что-то неладное. Хо замечает парня и резко меняется в лице, подходит и обнимает своего парня, ища успокоения для бушующих чувств. — Привет, Тэхён-а, — Чон отстраняется и оглядывает красноволосого, — чья это толстовка? — хмурится он, потому что слишком сильный ментоловый запах от неё исходит, и всё внутри сжимает от нежелания слышать ответ. — Чонгук вернулся, — тихо произносит Тэ, страшась реакции. Хо округляет глаза, на которых проступают красные сеточки капилляров, он в полном шоке. Не хочет верить, что это снова происходит. Он делает шаг назад. — Что? Ты издеваешься? Снова? Или он преследует тебя? — Хосок не смог сдержать крика. Но крик этот от страха за человека, которого любит, страх потерять кого-то важного в этой и так жестокой жизни. Тэхён дёргается от повышенного тона и поджимает губы, он ожидал подобного, но всё равно чувствует себя ужасно. Словно предатель. — Мы целовались, — Ким держится за края толстовки, — я пытался, Хо… Ким начинает мелко дрожать. Альфа хватается рукой за голову, агрессивно растрёпывая волосы, будто приводя себя в сознание. Потому что он не знает, что ему сделать. Чонгук вернулся, снова хочет забрать Тэхёна, но теперь Хосок знает, что это не просто монстр, которого он хотел бы на кусочки порубить за все слёзы, пролитые Тэхёном, но еще это его родной брат. Он не знает, стоит ли рассказывать об этом сейчас. Что это изменит? Сердце разбилось. Снова. Раз за разом, Тэ приходит залечить раны и отправляется снова к этому демону. Омега стоит, смотрит как щенок, жалостливо и Чон смягчается. Глаза говорят обо всём. В них видно лишь отчаяние и неиссякаемое вожделение, желание любви, но, к сожалению, не с ним. — Я, я решил дать ему последний шанс, — совсем беззвучно шепчет и голос предательски выдаёт, насколько сложно ему было сделать этот шаг. Альфа бессилен. Самое ужасное чувство для него. Если он запретит Тэ быть с ним, запрёт в этой квартире, он ведь будет не лучше этого Чонгука. Да и Тэхён тогда будет гибнуть медленно. Хосок сглатывает и подходит вплотную, прижимая к плечу красную голову, зарываясь рукой во влажные волосы, успокаивает. — Ты не сможешь быть счастливым с тем, кто проебал все шансы. Тэ прижимается плотнее, знает, что друг прав, но и поделать ничего не может. Кажется, словно он проклят и выхода другого нет. Он поднимает мокрые ресницы, любуясь печальной улыбкой альфы, ямочками, в которые любил тыкать пальчиком с утра и произносит: — Я люблю тебя, правда люблю, — заикаясь, хочется оправдаться, сказать больше, выразить то, насколько Хо важен для него и что ему жаль, что он снова поступает так. — Я знаю, знаю, — и он правда знает. Но это не та любовь, о которой пишут романы. Сердце сжимается всё сильнее, давление подскакивает, насколько это больно, отпускать того, кого любишь в лапы человека, который кроме себя ни о ком не заботится. Как больно проигрывать снова и снова, не сражаясь. Бой изначально был нечестным, у Хоби не было шансов. — Я не в праве останавливать тебя, я не могу заставлять тебя любить меня и забыть Чонгука, но я всегда буду рядом, Тэхён. Я не смогу ни с кем другим. И, если Чонгук хоть раз поднимет на тебя руку, я убью его, слышишь? — Хосок заглядывает в лицо парня, стирая слёзы с его покрасневших век, его слова звучат серьёзно. Тэхён издаёт смешок. Он рад и благодарен, что Хосок его понял. Он всегда его понимал. Больше, чем друг, но меньше, чем возлюбленный. — Я сам его убью, если что. Не переживай, на этот раз всё будет иначе. — Тэ улыбается, кивая, убеждая себя в этом. Тэ отстраняется. Ему нужно собрать вещи, Чонгук ждет его в их новой квартире. Хосок помогает, иногда шутит, иногда снова замолкает и обдумывает что-то. Тэ уверен, что способы убийства Чонгука, если тот ещё раз налажает. Но на самом деле, Хосок не мог выбросить из головы мысль о родстве с Гуком. Что ему делать с этой новостью. Рассказать Чонгуку? Наладить отношения и стать братьями? Смешно звучит, и Чон поражается сам себе. Не может всё быть так просто. Да и если узнает Тэ, как он будет себя чувствовать? Словно два брата не поделили игрушку и сражаются за неё. Он уже ненавидел себя за то, что упомянул его имя и родители рассказали правду. Лучше бы он не знал её. Лучше бы ничего не знал. Он закрывает дверь за омегой, вызвав тому такси предварительно, теперь он знает адрес, на всякий случай. Квартира совсем опустела без Кима. Словно он тут всегда жил, без него не было души в этой комнате, не было чего-то особенного. — Блять! — Хо ударяет кулаком в стену, не жалея сил и не контролируя себя, пока кожу прожигает боль, а на стене отпечатывается кровавый узор. Бессилие убивает не хуже грубой силы.

***

Kayden — You Don't Care At All

Тэ сидит в машине, облокачиваясь на стекло, с которого стекают капли, после прошедшего ливня. Фонари освещают дорогу среди тёмного неба, тёмного мира. Тэ не чувствовал, что выбор правильный. Не чувствовал, что у него вообще он был. Во рту стоял горький привкус лекарств, что подавляли желание разрыдаться от непонимания себя. От обречённости собственной жизни. Чем вообще Тэ хотел бы заниматься? У него ведь должна быть какая-то цель в жизни или хотя бы хобби. Он ведь любил рисовать раньше, любил ходить в детские центры и веселить детей, разговаривать с ними. Потому что их ответы часто были гораздо мудрее ответов взрослых. У детей ещё не было стереотипов навязанных обществом, их не отталкивала яркая внешность парня, его волосы, украшения. Дети не задумывались о смысле жизни, не задумывались о чём-то недосягаемом пониманию людей, они просто жили и наслаждались, будто завтра не наступит. Они еще не были обременены собственными ошибками, которые терзают совесть и не дают спать по ночам. Совсем чистые, невинные, они видели мир в лучшем его проявлении. Тэ любил детей, находил в них какую-то поддержку, благодаря их словам держался за жизнь, учился у них. И он хоть никому никогда не признавался, но тоже хотел бы своего ребёнка. Да только вот это практически невозможно. Все таблетки, подавляли гормоны, травили организм, выжгли возможность омеги создавать жизнь. Да и мало ли, чего он хочет. С его расстройством иметь ребёнка эгоистично. Он не может быть уверен в себе, не уверен, что мог бы взять ответственность. А рожать только из личной прихоти жестоко. Слишком много навыков должен иметь хороший родитель. А он… Тэ прикрыл глаза, представляя новую квартиру Чонгука. Как он будет раскладывать вещи на своих полках в шкафу, как будет готовить кофе по утрам в одной футболке, как будет составлять график тренировок для Чонгука. Как ни крути, это его работа, способ существования. Он теперь под контролем спонсоров. Он победитель и чемпион Азии. Обладатель золотого пояса по боям без правил. Он всё ещё Потрошитель. Ким открыл глаза, когда машина затормозила, обозначая конец поездки. Кажется ехать всего пятнадцать минут без пробок. Не так уж и далеко. Высокая серая высотка, элитный квартал. Тэ вышел из машины, забирая сумку с вещами. Он с трудом верил, что тут живёт тот парень, который ошивался в недорогом клубе, соблазнял и обманывал омег, курил дешёвый чёрный Мальборо и пил холодное пиво натощак. Столько времени прошло с тех пор. Кажется весь мир изменился за это время. Поднимаясь на предпоследний этаж, проходя по небольшому коридорчику, он останавливается у единственной двери и звонит в звонок. Он на пороге следующего этапа. Страх всё ещё сидит где-то глубоко, так просто от него не избавиться, тело помнит жгучую боль от пощёчин, от ударов. А вот в памяти всё слишком смутно и размазано. Тэ уже не помнил, действительно ли было так плохо или ему так казалось, может он слишком травмирован, чтобы вспомнить, а может просто готовится к большей боли. Дверь открывают и Чон впускает омегу в свой, оказывается, пентхаус, что занимает последние два этажа. У Тэ рот открывается от шока. Кажется Чон какой-то джекпот сорвал, потому что всё кругом кричало о роскоши и высокой стоимости. Он мигом почувствовал себя неуютно. Слишком мелким для этого дома. Он был слишком велик для двоих. — Тебе не нравится? — Чон забрал сумку Кима и шёл позади, внимательно следя за реакцией парня. Как он оглядывается, касается подушек, сделанных на заказ, осматривает вазы, стоимостью в сотни тысяч вон. — Просто это как-то, — Тэ поворачивается, — непривычно. — Да, — Чонгук посмеивается в кулак, — я тоже себя так чувствую, компания, спонсирующая меня, арендовала это место, я не выбирал ничего, поэтому могу понять тебя. — А где спальня? — Тэ уставился на лестницу, ведущую на второй этаж. — Прямо там, куда ты смотришь, — Тэ быстрыми шагами поскакал вверх. Небольшой детский восторг, испытываемый им, был чем-то давно забытым. Омега оглядел спальню, панорамные окна и вазу с фруктами, огромную гардеробную и ванну с джакузи. Будто в сказку попал. — Ты заключил контракт с дьяволом? — Тэ пораженно смотрел на хрустальную люстру, огни которой в его глазах отражались бесчисленными яркими звёздами. — С корпорацией по производству спортивных товаров, но можно считать и так, — Чонгук подошёл, касаясь талии любимого, обнимая со спины, окольцовывая и прижимаясь крепче. Он и правда задумался попробовать заключить контракт с падшим, чтобы Тэ был счастлив вместе с ним, чтобы у них всё получилось. Чтобы этот шанс, не сгнил, как другие. Омега закинул голову назад, упираясь в плечо альфы и разворачиваясь к зеркалу шкафа с одеждой. Он пальцами проводил по линиям цветка, что запечатлён был на коже Чонгука, увидел изображение глаза и множество надписей. — Что означает этот цветок? — Чонгук млел от нежных касаний по коже. Растворялся в ягодном запахе, сладком и желанном. Чон улыбнулся, целуя шею парня, без намёков, просто не в силах сдержаться и не выражать свои чувства. — Моя любовь к тебе навечно, даже если весь мир рухнет, вот что он значит, — маленькая ложь, но именно так Чонгук сейчас хотел ответить. Потому что терзания закончились. — Если весь мир рухнет, мы тоже умрём, — смеётся омега, что за последние месяцы случалось довольно редко. — Моя любовь к тебе останется в вечности. Чон оставил чувственный поцелуй на губах Тэхёна и отстранился, кидая напоследок: — Можешь принять душ или разобрать вещи, я приготовлю ужин для нас. Спускайся, как будешь готов. Тэ так и стоял, глядя в панорамное окно, где чернело небо, где огни города горели всё ярче. Чувствуя, как тело окутывает приятная дрожь, как каждая клеточка его тела возвращается к жизни. Как сердце забилось быстрее и кислород вдруг стал намного свежее. В сознание на повторе, звучали такие важные слова:

 «Моя любовь к тебе останется в вечности».