Anathema Rain

1. Возвращение было безрадостным. Под строгим надзором эльфийских воинов, служивших в семье Капуреция телохранителями и убийцами, Идриль провели до самого особняка, после чего немедленно посадили под домашний арест. Уже далеко не впервые девушку в наказание запирали в ее комнате на несколько дней, но что-то ей подсказывало, что в этот раз все гораздо серьезнее, даже хуже того раза, когда выяснилось, что она встречается с наследником вражеской семьи. Например, под ее окнами теперь дежурило пол-десятка охранников, хотя раньше их обычно было максимум двое, поскольку ее мать думала, что может положиться на порядочность девушки. Очевидно, своим побегом кредит доверия Идриль исчерпала. Выходить за двери своих покоев ей также было запрещено, но она и не думала сбегать, поскольку не для того она возвращалась. Вскоре к ней наведалась мать, хотя это больше походило на официальный визит. Идриль пришлось выслушать большую порцию нравоучений по поводу недостойного для такой молодой девушки, к тому же наследницы уважаемого дома, поведения, возмутительного и крайне разочаровывающего поступка, а также порочащих доброе имя семьи связей. В конце высказывалась надежда на то, что юная леди все же образумилась, раз добровольно вернулась в семью, и что в будущем она перестанет доставлять неприятности. За всю лекцию Идриль не проронила ни слова, впрочем, ее мать диалога и не жаждала. Высказав все, что считала нужным, она удалилась, оставив дочери неприятный осадок в душе. Перебрав в памяти несколько моментов из своего детства Идриль так и не нашла ни одного, в котором мать смотрела бы на нее с теплотой, ее взгляд всегда источал лишь холодную, почти металлическую отрешенность, но если раньше девушка воспринимала это как данность ибо другого отношения к себе не знала, то теперь, повидав жизнь за пределами ограды своего особняка, она поняла, что в ее семье что-то не так. Атмосфера в доме, похожая на на что-то среднее между казармой и склепом, жесткие порядки и отношение к своим детям — это совершенно не было похоже на то, что простые эльфы и люди вкладывают в понятие «семья». Талирна Капуреция держала дом в железном кулаке, беспокоясь только о своей репутации и совершенно не заботясь о мнении и чувствах домочадцев, которым приходилось платить своей духовной а зачастую и физической свободой. Отец семьи Иласио, единственный в доме, кто еще был способен хоть на какие-то эмоции, давно находился под каблуком у супруги и ничего серьезного не решал, все слуги имели право говорить только когда обращались непосредственно к ним и давно отработали все свои действия до автоматизма, стража и телохранители были набраны из натренированных солдат с уставом головного мозга и профессиональных убийц. Так что, хоть после «беседы» с матерью Идриль и могла свободно перемещаться по усадьбе, но даже поговорить толком ей было не с кем, не говоря уже о том, чтобы кому-то довериться. И разумеется, возможности выходить за пределы территории и разговаривать с посторонними у нее не было. Ситуация казалась безнадежной, а возвращение домой — бессмысленным, но Идриль твердо решила идти до конца. За несколько месяцев на свободе она научилась тому, чему душная атмосфера в ее семье не научила бы и за сто лет — надежде. Глядя на то, как живут простые эльфы и люди, как они справляются с трудностями, как авантюристы умудряются выкарабкиваться даже из, казалось бы, самоубийственных ситуаций и находят в себе силы бороться даже когда их карманы и желудки пусты, она поняла, что какой бы безнадежной ни выглядела ситуация, из нее всегда можно найти выход. Дружба с Кераном и Гвинерис, а также с этими странными людьми Норио и Нандрой изменила ее, и теперь она уже не была той отрешенной девочкой, что по первому приказу запиралась в комнате наедине с книгами и собственными мыслями. Сейчас Идриль собиралась бороться с этой холодностью и безразличностью, а главное — с политикой своей матери, что грозила разрушить все эльфийское государство. Оставался еще один момент, беспокоящий девушку. Их совместный с Кераном побег хоть и был спонтанным и слабо продуманным, но все же имел конкретную цель, наивную и недостижимую, но все же. А вот мотивы ее младшего брата Силлита для нее оставались загадкой. Нет, повод сбежать у молодого бунтаря был, из такого дома убежать захочет кто угодно, но вот в чем была причина? Ее брат завидовал старшей сестре, неоднократно жаловался на традицию передачи наследия по старшинству, и при исчезновении Идриль он наверняка рассматривался бы как следующий кандидат в наследники, и она была уверена, что Силлит воспользуется такой возможностью, но тем не менее, он последовал за сестрой в Аксель. Из-за его обид дома они практически не общались, а в Акселе и того меньше. Вскоре Идриль стала часто замечать его в компании людей весьма разбойничьего вида. Впрочем, насколько она знала, свою фамилию он нигде не раскрывал и под удар репутацию семьи не ставил, так что постепенно она перестала за ним следить, а после переезда в Бракс и вовсе потеряла из виду. Но кое-что продолжало ее волновать. Например, разбойники, что напали на их караван, едущий в Бракс, были теми самыми, с которыми Силлит проводил время — как следопыт, Идриль хорошо запоминала лица, и была в этом уверена. С тех пор в ней зародилось одно мерзкое подозрение, которое она старательно пыталась заглушить. Ей не хотелось допускать мысли о том, что ее родной брат желает ей смерти и тогда пытался ее убить. Так или иначе, где сейчас ее брат она не знала и спросить его не могла. Но у нее и без этого хватало забот. Каждый день она старательно изучала поместье, присматривалась к слугам и стражникам, выясняла их привычки и предпочтения. Прокачанные навыки следопыта не только упрощали эту работу, но и позволяли проделывать все это незаметно для окружающих. Конечно, ее карту авантюриста конфисковали сразу же по возвращении домой, но Идриль не переживала об этом, ведь все очки навыков были распределены, а новым взяться было неоткуда из-за отсутствия прокачки, так что карта ей была сейчас не особо нужна. А вот то, что у нее конфисковали оружие, ее немного расстроило, за время тренировок и приключений она так привыкла к ощущению лука в руках или за спиной, что теперь ощущала себя как будто у нее отняли часть ее самой. Тем не менее, она продолжала старательно исследовать территорию и персонал в поисках слабых мест в ледяной крепости своей матери. Девушка искала места, привлекающие наименьшее внимание со стороны Талирны и ее шпионов, и эльфов, достаточно надежных, чтобы с ними можно было вести крамольные беседы. Работа была непростой и требовала выдержки и терпения, но как раз именно эти качества строгое воспитание развило в ней больше всего, и теперь все, чему она обучилась в этой семье, Идриль обратила против нее. Эльфийка готовила и продумывала план переворота в доме Капуреция, потому что считала, что только так сможет изменить его разрушительную политику. Она не желала матери ни смерти, ни вреда, но считала, что пора что-то менять. Основной проблемой оставалась связь с внешним миром, точнее, ее практически полное отсутствие, ведь Идриль даже с редкими гостями не разрешали видеться, а ей крайне необходимо было найти союзников за пределами дома и как-то связаться с Кераном. Осторожные прощупывания возможных лазеек результатов не дали, уж слишком строгие порядки царили в семье, однако, вскоре сама Талирна, сама того не подозревая, подала дочери идею. — На исходе весны начнется театральный сезон, и, разумеется, ты примешь в нем участие, — сказала она однажды за завтраком. — Как ты знаешь, этот период особенно благоприятен для заключения разного рода сделок с теми, кто проявил себя на сцене. Для нас особенно важно заключение союза с домом Лукреционе, так что прояви должное внимание к их сыну, что будет выступать с тобой на одной сцене, особенно во время исполнения «Последней молитвы Целес». Надеюсь на твое благоразумие, твои роли уже подготовлены. Идриль прекрасно понимала, что означают эти слова. Покровительство весьма влиятельной и консервативной семьи Лукреционе действительно укрепило бы позиции дома Капуреция в извечном противостоянии, и разумеется, лучшим способом сблизиться с ними является свадьба наследников их семей. С наследником этого дома девушка была знакома достаточно давно и сомневалась, что его интересовала женитьба или вообще хоть что-то, что не имеет непосредственного отношения к его персоне. Молодой нарцисс мог часами любоваться собой в зеркале, постоянно наводя марафет, говорил, думал и заботился лишь о себе самом, совершенно игнорируя окружающих. Запершийся в своем маленьком мирке и не желающий из него выглядывать, это был идеальный зять для ее матери и идеальный муж для той, кем видела Талирна свою дочь. Но у Идриль теперь было собственное видение своей судьбы, и теперь она знала, что нужно делать. Эльфы очень любили театр, особенно, «импровизационные» пьесы, которые при одних и тех же начальных данных каждый раз оканчивались по-разному. Еще издревле они тщательно следили за развитием событий на сцене и за игрой актеров, веруя, что через персонажей на сцене с ними говорят боги, посему исход пьесы на сцене мог решить важные вопросы среди зрителей, например, помолвка. И раз уж Талирна выбрала этот древний способ сватовства, то почему бы им не воспользоваться? Если подобрать правильные слова, то ее услышит не только Керан, который наверняка не пропустит ни одного ее выступления, но и кто-нибудь еще. Идриль хотела повернуть течение событий «Последней молитвы Целес» в нужное для себя русло, в идеале — примирить две враждующие семьи и остановить надвигающуюся гражданскую войну. 2. Несмотря на яркий солнечный день, свежий легкий ветерок и щебетание птиц за окном, настроение у Бриана было скверное. После той ночи в особняке Монтелетто он очнулся в инквизиторском лазарете и долгое время не мог нормально шевелиться, так он ослаб после схватки с таинственной убийцей, меняющей свой облик. Но не раны, нанесенные ее клинками, волновали его, с тоской и грустью он смотрел на свою забинтованную руку. Эльфийским хирургам пришлось потрудиться, чтобы достать все осколки колбы из его ладони, процесс заживления еще только начинался, а это означало, что некоторое время он не сможет взяться за скрипку, а значит, будет абсолютно бесполезен. Не говоря уже о том, что ему предстоит жить без своей музыки. Игра на скрипке позволяла ему сосредотачиваться, успокаиваться и приводить голову в порядок, через свое творчество он гораздо лучше мог формировать свои мысли, так что потеряв возможность играть он словно потерял часть себя. Оставалось только надеяться на то, что мастерство местных музыкантов и исполнителей позволит ему хоть немного забыть о своих невзгодах и проще перенести период восстановления, тем более, что лекарь пообещал, что он не будет долгим. Так бы он и провалялся в хандре весь день, если бы не внезапный и очень громкий визит тех, о ком он из-за своих волнений успел как-то позабыть — его друзей. — Живой, хвала богам! — воскликнул Жора, едва войдя в палату. — Бриан, ну как так-то? Ладно Утер, но ты-то куда полез? — Эй! — возмущенно отозвался берсерк, как всегда, одетый во все белое. — Угощайся, кстати, — добавил он, водружая на столик у кровати бумажный пакет с фруктами. — Это все моя вина, — сокрушенно ответил Дариус, входя вслед за ними. — Поддался колдовским чарам этой дьяволицы и опомниться не успел, как очутился в ловушке. — Есть одно умное изречение, начальник, — сказал Жора, — звучит так: «Кабаки да бабы доведут до цугундера». — Никогда такого не слышал, — отозвался инквизитор. — Вы хотите сказать, — спросила Дерра, скептически осматривая Бриана, — что вот этот хлюпик получил свои раны в бою? — О, тебе нужно было это видеть! Мне, правда, с пола было видно не все, но все же я смог оценить мужество и сообразительность нашего друга… Черт, до сих пор в ушах звенит… — Да ладно вам… — засмущался бард. — Я вообще не планировал драться, я просто искал Дариуса, потому что мне кое-что показалось странным, вот и все. Ну и вот, — он вздохнул, снова взглянув на свою руку. — Та ничего страшного, — отмахнулся Жора, — заживет. Правда, Утер? — А я тут причем? Если ты о Дэвиде, то, во-первых, я не собираюсь вызывать его по всяким мелким делам — без обид, Бриан — а во-вторых, я оставил инсигнию в Аркадии. — В смысле? Зачем? — Крепость теперь под угрозой атаки со стороны «Богохульников» или кого-то из их наемников, а моя инсигния как минимум предотвратит скрытное проникновение Анафем. Когда «Богохульники» перестанут представлять угрозу, мне ее вернут. — Ну, как знаешь… Эй, у тебя апельсин убегает. Один из оранжевых шаров и правда выкатился из пакета на стол, раскрылся, расправив дольки-лапы, спрыгнул на кровать и попытался улизнуть в окно. Бриан стукнул его по макушке, заставив снова свернуться в шар, и положил на место. — Все никак не привыкну к местной растительности, — почесал в затылке Жора. — Хотя и глазастую траву видел, и спарже шею сворачивал… — Это еще что, — весело ответил Дариус, — ты потом осенью погляди, как местные собирают капусту. Тот еще цирк. — Спасибо вам, ребята, что навестили, — сказал Бриан. — Только вот что дальше-то будет? От меня сейчас толку никакого… — А ты не парься, — успокоил его Жора, — врач сказал, ты скоро восстановишься. Ходить-то можешь? — Не знаю, еще не пробовал… — немного напрягшись, бард смог придать своему телу вертикальное положение и сесть на кровати. — О, чудно. Тут говорят еще, театры как раз скоро открываются, так что скучать тебе не придется. — Только вот одному ходить не рекомендую, — вставил Сталлион. — Причем, это всех касается. Мы сейчас на службе и не знаем, когда и где может быть нанесен следующий удар. Что касается наших дальнейших действий, то тут пока неясно, допрос задержанной вчера Анафемы состоится только сегодня и уже по его результатам будет составлен план действий. Пока что приоритет номер один — не допускать эскалации конфликта между домами Монтелетто и Капуреция, и я надеюсь, что грядущий театральный сезон в этом поможет, поскольку обычно в такое время большинство конфликтов утихает. Конкретно мы должны будем стеречь молодого наследника дома Монтелетто Керана. — Опачки, — спросил Жора, — это тот самый Керан, за которого я думаю? — Он самый, — подтвердил Бриан, — я с ним вчера немного беседовал. — Ничего себе новости! Когда это он успел? А ну, дайте угадаю, наследник дома Капуреция — это та эльфийка из команды Норио? Как бишь ее там, Идриль, кажется? — Верно. — Что-то чем дальше, тем больше у вас странных знакомых, — заметила Дерра. — Это ты еще не видела приятеля Керана, — ответил Жора, — который провидец, но предсказывает только в пьяном виде. — Так, это все, конечно, здорово, но нам нужно… — начал было Сталлион, но закончить ему не дали — в палату вошел эльфийский инквизитор. — Бриан Фабриццио? — строго спросил он пациента. Получив утвердительный ответ, он продолжил: — Вас вызывают для дачи показаний по вчерашнему происшествию в особняке Монтелетто, пройдемте. Агент Сталлион, вы тоже. 3. В здание главного Штаба Мириадорской Инквизиции пускали только, собственно, работников Инквизиции, остальные же должны были либо согласовывать визит в городских отделениях, либо же стать особо опасными преступниками, но в таком случае попасть можно было разве только в допросную. Мужчина в черном долгополом сюртуке и цилиндре, все утро прогуливавшийся по Центральной площади Мириадора, похоже, нашел еще один способ проникнуть внутрь. Во всяком случае, в очередной раз осмотрев здание Инквизиции, он направился к служебному входу. Легко перемахнув через высокую ограду, он затаился в буйно растущих кустах неподалеку от двери, сжав в одной руке метательный кинжал а в другой странного вида ножницы с витиеватой гравировкой. Убедившись, что у двери лишь два охранника, он протянул ножницы в их сторону и дважды щелкнул, будто что-то отрезая, после чего убрал их, взял второй кинжал и метнул оба одновременно. Тем временем, на верхнем этаже, если так можно назвать мощную ветвь, что держала на себе целый отдел Дознания, вот уже больше часа продолжались допросы Бриана и Дариуса, задержанная же и вовсе сидела в отдельном помещении с самого утра. Георгий нервно ходил по коридору, Утер тихо молился, а Дерра подпирала спиной стенку, сложив руки на груди с сонным и недовольным видом. Ни на одном допросе им присутствовать не разрешили, и теперь они маялись в ожидании их завершения, поскольку бросать ребят одних не хотели, но без своего командира они банально не знали, что делать. Вторженец же, разжившись серо-зеленой накидкой, обладатель которой сейчас остывал в каком-то подсобном помещении с перерезанным горлом, искал среди запутанных коридоров, проложенных сквозь естественные полости внутри дерева, путь на нижние уровни, стараясь не попадаться лишний раз кому-либо на глаза. Магистр Феалрод заполнял бумаги, когда на его коммуникатор поступил вызов. — Я слушаю. — Сэр, агент Элотар, отдел Розыска. Один из наших друидов доложил, что его сокол засек постороннего на территории! — Мне не докладывали о проникновении. — Так точно, сэр, мы связались с отделом Мониторинга и они ответили, что магические датчики ничего не засекли, тем не менее, у служебного входа было обнаружено два тела из персонала охраны! — Поднимайте своих ищеек и передайте отделу Мониторинга, чтобы перенастроили свои датчики и просканировали все здание еще раз!.. — завершив разговор, Феалрод тут же вызвал другой отдел: — Внутренняя Безопасность, это Магистр Феалрод. На территории посторонний, перекрыть все входы и выходы и направить дополнительные отряды на охрану допросной и хранилища! Похоже, кто-то не хочет, чтобы наша… гостья сказала что-нибудь лишнее. Нарушитель наконец добрался до своей цели. Несколько магических генераторов обслуживали различные нужды персонала, от освещения до питания магических сканеров и эфирных коммуникаторов. Вокруг сновала охрана и сами генераторные были надежно перекрыты силовыми полями, без специального допуска попасть внутрь было невозможно. Но ему это было и не нужно. Достав ножницы, он снова защелкал ими в разных направлениях и один за другим генераторы переставали гудеть. Здание погрузилось во тьму, освещенное лишь солнечным светом из окон. — Что такое? — удивленно осматриваясь спросил Георгий. Дерра подняла голову, осмотрелась и стала прислушиваться и принюхиваться. — Что-то явно не так, — сказала она и словно в подтверждение ее словам в зал вбежал отряд инквизиторов. Из допросной показался было удивленный эльф, но его тут же загнали обратно. — Всем оставаться на местах! В здании нарушитель, вероятно Анафема! Стерегите подозреваемых, как зеницу ока! Ребят завели в небольшой конференц-зал к большому неудовольствию Дерры. — Единственное развлечение на сегодня, а мы от него бегаем! Феалрод недобро шикнул, когда коммуникатор перестал работать, достал свой табельный меч и вышел в коридор. Снаружи кабинета уже дежурил отряд инквизиторов из отдела Внутренней Безопасности. — Капитан, докладывайте, — обратился Магистр к командиру отряда. — Здание полностью перекрыто, поиски нарушителя уже ведутся, однако коммуникации полностью вышли из строя и мы не знаем, что происходит в других частях здания. — Как это — «вышли из строя»? Уничтожены? — Никак нет, сэр, в какой-то момент все в здании, что работало на магии, просто отключилось без видимых причин. — Значит, на магию полагаться мы не можем… Где задержанная? — В момент атаки была на допросе, сэр, туда уже направлен отряд, так же, как и в хранилище, где находится ее реликвия. — Про хранилище можно пока не беспокоиться, кроме магических замков там еще стоят механические и толстые металлические двери… Продолжайте поиски, капитан, а мне выделите пару бойцов, я отправляюсь в отдел Дознания. В это время по всему зданию происходили странные вещи. Эльфы слабели с каждой минутой, кто-то уже без сил повалился на пол. А по коридорам спокойно, но уверенно и быстро шел человек в черном цилиндре с ножницами в руках. Он старался не попадаться лишний раз на глаза агентам и охране, которые еще стояли на ногах, иногда расчищая путь с помощью кинжалов, если противников было немного. К тому времени, как он подошел к наиболее охраняемому помещению в штабе, все вокруг ослабели настолько, что уже не могли передвигаться, и он уже не скрываясь направился прямо к допросной. — А теперь-то что? — спросил Георгий, увидев, как Утер, стараясь не упасть со стула, держится за стол. Инквизиторы пошатывались, от накатывающей слабости опирались о стены, кто-то едва не оступился, а Дерра почему-то тяжело дышала. — Что такое… Мне… Мне надо выйти… — Это исключено, — возразил было командир отряда, но девушка его уже не слушала. Она рванулась к выходу, толкнув попытавшегося было стать на ее пути агента, и умчалась в сторону туалета. — Дерра, подожди!.. — крикнул совсем растерявшийся алхимик, уже и сам начинающий чувствовать некую истому. Выскочив за ней и чуть было не споткнувшийся о чье-то тело. Персонал уже лежал вповалку на полу без движения и в полутьме картина выглядела довольно жутко. Желудев замер в замешательстве, но тут из допросной раздался чей-то крик. Минуту назад нарушитель добрался до нужного ему этажа и нашел нужную ему дверь, за которой оказалась измученная девушка, прикованная к стулу. У нее едва хватило сил поднять голову при его приближении. — ДиДи, это ты… Хвала богам, я думала… с ума тут… сойду, — ее голос был слаб, язык заплетался — несколько часов противостояния сыворотке правды и психологической обработке давали о себе знать. — Дарси, что ты им сказала? Она не понимающе уставилась на него. — Ты ведь… вытащишь меня?.. Правда?.. — Дарси, — повторил свой вопрос убийца, доставая кинжал. — Что. Ты им. Сказала? Это важно, от этого зависит количество сегодняшних жертв. — Нет… — не веря тому, что происходит, она с ужасом смотрела на приближающегося напарника. — Нет… Нет! — Сожалею, — ДиДи сокрушенно вздохнул, занося клинок. Отчаяние захлестнуло Дарси, ее последние силы ушли на предсмертный крик. Дверные петли заскрипели, убийца мгновенно развернулся и метнул кинжал, застрявший в косяке. Сами по себе двери не открываются, рассудил он, доставая ножницы, значит, кто-то еще на ногах. Щелкнув в сторону дверей, он попытался осторожно выйти в зал… и едва успел перехватить топор, опускающийся на его голову. Георгий дернул топор на себя, одновременно пытаясь провести удар ногой, но противник был куда более опытным бойцом. Отскочив, он провел встречный удар ножом и только за счет усиленных зельем рефлексов парню удалось избежать летальных повреждений. — Любопытно, — проговорил убийца, когда Георгий отскочил с топором наизготовку. — Ты все еще на ногах, несмотря на перерезанный магический канал. Может ли это быть?.. Противники медленно двигались по кругу, не сводя друг с друга взгляда. Георгий вспоминал все, чему научился за прошлый месяц, ДиДи же с интересом разглядывал оппонента. — Ты ведь пришелец, верно? — наконец спросил он. — Раз тебе не нужна мана, чтобы двигаться. Предупреждаю сразу: какую бы тебе способность не выдали при перерождении, против меня применять ее бессмысленно — любая магия вокруг меня рассеивается. Какой класс бы ты не выбрал, без маны его навыки работать не будут. Желудев хмыкнул, а затем резко выбросил руку вперед. В убийцу полетела колба, разбившаяся при попытке ее отбить. — Аргх! — едкие частицы «перцовки» попали убийце на лицо, но он успел заметить, как мальчишка снова бросился в атаку. Почти вслепую отбив несколько ударов, он сильно толкнул парня, заставив того выронить и разбить еще одну колбу, из которой заструился белесый газ, после чего резко замахал перед собой клинком, не давая алхимику подступиться. — Боевые зелья, значит, — прошипел он, — умно, умно. Заготовленные заранее, позволяют сражаться даже без магии, неплохо придумано, — проморгавшись, ДиДи перешел в контрнаступление. — Посмотрим, как долго действуют твои эликсиры, и что ты будешь делать… — проведя обманный прием, он резким взмахом вспорол аптекарскую сумку Георгия. Ингредиенты и готовые зелья рассыпались по полу. — …оставшись без своего основного оружия! Желудев растерянно осмотрелся и стал медленно отступать за пелену медленно распространяющегося по залу тумана, пока не скрылся из виду. ДиДи метнул ему вслед нож, но безуспешно — тот где-то глухо звякнул. Убийца осмотрелся — в и без того полутемной из-за отключения освещения комнате теперь все заволокло бледной пеленой, не только скрывающей объекты, но и приглушающей звуки. Он напрягся — парень был не так прост, и колбу ту явно обронил нарочно. Скрываясь в тумане, алхимик пошел в наступление. Вот первая атака рассекает дымку в опасной близости от его лица. Вот снова лезвие топора опускается на него откуда-то сбоку. Вот оно же целит ему в грудь. Опираясь скорее на инстинкты и многолетний опыт убийств и сражений, чем на свои чувства, ДиДи отражал удар за ударом, пытаясь как можно чаще менять дислокацию и предугадать, откуда будет нанесен следующий удар. Атаки хоть и были слабыми — дефицит маны все же возымел какое-никакое действие, — но все же преимущество было на стороне алхимика и он старался вопользоваться и на полную. «Как он меня находит? Какие-то алхимические фокусы? Как понять, где он сам? Сколько еще у него трюков?» Ассасин снова и снова петлял по залу, отражая не слишком умелые, но настырные атаки. Когда он утирал пот со лба, в его нос снова ударил оставшийся на рукаве порошок «перцовки». Запах был такой резкий, что у него невольно выступили слезы. «Вот оно — запах! Он тоже в этом тумане не может ни видеть, ни слышать, но по запаху примерно определяет, где я! Отлично, теперь ты попался!» Он начал отступать, ожидая следующей атаки, когда вдруг наступил на что-то маленькое и плоское. Он сделал еще шаг и уперся в стену. «Ага! — подумал он, присев и избежав еще одной атаки. — Это мой кинжал, что я бросил в него ранее. Теперь я знаю, у какой я стены, а еще, — он подобрал клинок и повернулся, — я теперь знаю, где находятся окна! — он метнул кинжал и удовлетворенно отметил глухой звук бьющегося стекла. — Теперь туман быстро выветрится и он останется без своего преимущества!» Белесая пелена и правда стала редеть, и постепенно в ней стали проступать силуэты лежащих на полу эльфов. Встав в боевую стойку и приготовившись атаковать, ДиДи всматривался в редеющий туман, тщетно пытаясь отыскать силуэт своего противника. Осторожно, спиной к стене, он стал медленно продвигаться к окну, рассудив, что лучше пока отступить наружу, но тут в него из тумана что-то вылетело. Он рефлекторно отбил летящий в него предмет и тут же получил небольшой арбалетный болт в руку. Раздосадованно зашипев, убийца вырвал болт и снова осмотрелся — никого, только бессильно валяющиеся тела. Он двинулся было дальше к окну, но тут его рука сильно онемела, став будто каменная, а затем те же симптомы стали передаваться остальным частям тела. — Что за?.. — ДиДи увидел, как одно из лежащих на полу тел зашевелилось и поднялось, и тут он понял, что парень, воспользовавшись тем, что в тумане не было видно деталей, просто притворился одним из лежащих на полу агентов. Брошенным в него предметом оказался бумажный самолетик, летящий по непредсказуемой траектории и отвлекший от арбалетного болта с парализующим ядом. Он уже почти потерял возможность двигаться, а в зал уже вбегал еще один отряд, ведомый самим Магистром с мечом наперевес. — Брать живьем! — услышал он приказ. — Врете… — прошипел он, раздавив небольшую капсулу в одном из зубов. — …не возьмете. Инквизиции достался лишь труп с пеной у рта, а другая еретичка была убита до того, как успела дать какие-либо конкретные показания, так что расследование далеко не продвинулось, а работа всего Мириадорского Штаба Инквизиции была парализована на целый день. Только когда нарушитель умер и его реликвия перестала действовать, персонал смог восстановить силы и подачу магического питания в здании. 4. Весна близилась к концу, наступала последняя декада мая, а вместе с ней на тихие зеленые улицы Мириадора пришли яркие краски, веселая музыка, вычурные маски и наряды, тут и там раскидывались шатры, в которых являли свое мастерство бродячие актеры, или останавливались фургоны, раскладывающиеся в небольшие сцены, на которых кукловоды разыгрывали кукольные представления на радость детворе. Наступил период, когда времена года накладываются друг на друга, словно передавая эстафету, и в Нуандайн пришел Театральный Сезон. Эльфы провожали весну и ее покровительницу вечно юную богиню Пиллию и встречали повелительницу лета богиню Эсталину, большую любительницу всевозможных представлений. И было их великое множество, от уже упомянутых уличных балаганов и вертепов до больших и малых театров и оперных залов, причем актеры съезжались не только со всего Нуандайна, но и с остального континента и даже прибывали из-за моря. Но самые главные пьесы и оперы давались на Летней площади Мириадора в огромном Зале Кантестари, целом комплексе помещений и залов для самых разных драматургических нужд, концертов и выступлений. Не одно древо служило ему основой, но целая роща, из-за чего Зал напоминал по форме замок, как если бы замки можно было сажать в землю в виде желудей и выращивать. На Летней площади, под сенью вековых деревьев, окружающих небольшой сквер с монументом, изображающим трех эльфийских королей древности, расположилась группа молодых людей — молодой глава богатого и влиятельного дома и его телохранители. — О Грация, сколько же здесь всего происходит! — причитал Бриан. — Мне же никогда не успеть посмотреть все! — Ну, могу помочь с выбором, — отозвался Жора. — Например, главный театр всея Нуандайна, в который мы и так направляемся по долгу службы, как телохранители Керана. — Ну, на самом деле, ваше присутствие там необязательно, — ответил эльф. — В Зале столько охраны, в том числе и от Инквизиции, что мне на время выступления хватит и двоих, да и то больше для пущей важности. Остальные могут быть пока свободны. — Ага, и по-любому все равно окажемся в одном зале… А что дают-то сегодня? — Историческая драма «Трагедия сэра Кэтсуо-Драконоборца». — Тогда я пас, — тут же ответила Дерра, глядя куда-то в сторону, — видела я ее уже. Георгий заметил, что ее лицо при этом как-то болезненно дернулось, но промолчал. — Ну, как хочешь, только будь осторожна, — девушка только хмыкнула. — Пойду гляну, может, где кулачные бои проводят. — Ну, это вряд ли, — сказал Монтелетто, когда она ушла, — все же, эльфы любители высокого искусства, а не спортивных состязаний. Хотя, может быть заграничные гости проводят что-то подобное. С другой стороны, исторические пьесы и правда нет смысла пересматривать, потому что их сценарий из раза в раз практически не изменяется, только разные актеры по-своему изображают одних и тех же героев и события. — А я наоборот, хотел бы освежить эту историю в памяти, — вставил Утер. — Я тоже ее когда-то смотрел и она показалась мне поучительной. — Хочешь сказать, у вас есть постановки, у которых могут быть разные концовки? — спросил Жора. — Ну да, — ответил Керан с видом человека, у которого спросили, есть ли в море вода, — главные драматургические произведения эльфийского народа всегда сохраняют интригу до самого конца, так что их можно пересматривать снова и снова и всегда видеть что-то новое. — Вот этого не знал, — почесал голову алхимик. — То есть, у актеров есть только начальные данные, история и характеры их персонажей, а дальше — что хотите, то и делайте? — Грубо говоря, да, но есть, конечно, и ключевые моменты, которые крайне желательно отыграть. Наша публика ценит хорошую импровизацию. — Насколько я знаю, — вступил Бриан, — вы еще и крайне серьезно относитесь к исходу таких пьес? — Это верно, — подтвердил Керан. — Мы верим, что происходящее на сцене в таких случаях направляют сами боги, поэтому многие дома используют театр для того, чтобы решать свои дела, чаще всего, конечно, через женитьбу, сначала сценическую, а потом и настоящую. Заключаются также всякие договора и союзы, дома мирятся или объявляют войну, а порой бывает и такое, что актеры на сцене дерутся насмерть. — То есть, угасающая семья может таким образом поправить свое положение, или кто-то может избавиться от неудобного конкурента просто посредством отыгрыша? — Только если отыгрыш будет хорош и придется по нраву публике, только тогда считается, что боги благоволили к актеру. — Боги? То есть, у вас их несколько? — вступил в разговор Утер. — Я думал, вы поклоняетесь Грации. — О, нет-нет, не совсем. Грация — человеческая богиня искусств, хоть к ней мы тоже относимся с должным почтением, а у нас… Скажем так, у нас почти все боги так или иначе покровительствуют каким-либо видам искусства. — И кто же у вас покровительствует театру? — Веселая и непоседливая богиня лета Эсталина, от которой у нас и пошла любовь к импровизации и неожиданным поворотам сюжета. Собственно, Театральный сезон — это наше своеобразное приветствие и проявление почтения к ней. Чем он лучше пройдет, тем благополучнее будет лето. С другими временами года все тоже самое — между зимой и весной, например, мы проводим Балетный сезон, встречая покровительницу танцев Пиллию, в конце лета на свой фестиваль собираются художники, ибо Мать Фэнья любит яркие краски, в которые наряжает природу осенью, а Отец Леанор дает детям снег — отличный материал для познания искусства скульптуры. Правда, в Нуандайне снега зимой почти нигде нет из-за нашей климатической реликвии, за ним надо либо в горы ехать, либо за границу. У других творцов также есть свои боги-покровители и праздники. — Любопытно. До этого я был знаком только с человеческими богами, хотелось бы изучить и ваших. — Боюсь, ни в один храм круглоухого не пустят, разве что какого-нибудь священника снаружи поймать. Если тебе и правда это интересно, могу попробовать договориться с кем-нибудь из хранителей нашего семейного святилища по этому вопросу. — Правда? — Утер был несколько смущен, но явно обрадован. — Я был бы очень благодарен, если это, конечно, никого не затруднит. — Какие там трудности, — отмахнулся эльф, — все равно им делать особо нечего, сидят в святилище весь день. — Ну а пока ты можешь приобщиться к их почитанию, посетив пьесу, — добавил Георгий. — Все равно кто-то должен быть с Кераном, а поскольку Дерра уже ушла, а Бриан мысленно уже на другом конце Мириадора, то в качестве телохранителей остаемся только мы с тобой… Куда, кстати, делся Дариус? — Извините, — смущенно пробормотал бард, который и правда сидел как на иголках, желая поскорее окунуться в мир творчества. — Ну ладно, ты у нас тяжелораненый в бою, — рука Бриана и правда еще не до конца зажила, — так что иди гуляй. Только я тебя прошу, — с притворным раздражением сказал Желудев, — без геройств там. Дерра-то ладно, при необходимости отобьется, а ты, если вдруг что — пей ускорялку с рефлексами и дуй в Инквизицию, ну или на крайняк, к страже, а потом в Инквизицию, понял?.. Нет, серьезно, где Дариус? — спросил он, когда Бриан убежал. — Опять по бабам шляется? — Вообще-то, он в штабе, — укоризненно ответил Утер, — занимается расследованием, пока мы стережем главу дома от возможных покушений. — Понятно, флиртует с секретаршей небось. Блин, мне бы вот тоже надо бы пройтись по местным алхимическим и цветочным лавкам, а то столько вокруг незнакомого интересного добра растет, а срывать ссыкотно. — Не вздумай, — ответил Керан, — в лучшем случае загремишь на исправительные работы. У нас с этим строго: взял что-то у природы — потом верни. Лучше поговори с моими садовниками как вернемся… Ладно, пора уже, пьеса вот-вот начнется. Проходя мимо ярких афиш с анонсами сегодняшних выступлений, Георгий вдруг остановился, заметив что-то смутно знакомое. Хоть все объявления и были на эльфийском, основная информация дублировалась на базовом, и он зацепился взглядом за одно из имен, которое он определенно слышал в прошлом. — Я так полагаю, — спросил он, — из всех сегодняшних пьес ты выбрал именно эту из-за главной героини? — Возможно, — увидев заинтересованные взгляды своих спутников, Керан устало вздохнул. — Ладно, раз уж вы все равно догадались, то отпираться нет смысла. Я действительно люблю Идриль и я всегда посещал ее выступления. — Первым у нас догадался Бриан… И судя по ее фамилии, она из семьи ваших врагов? Тяжко же вам приходится. — Тяжко — не то слово. Не уверен, что ты нас поймешь, мы с ней будто в разных мирах живем. Мы хотели вместе работать над примирением наших домов, вот только с тех пор, как мы вернулись, от нее никаких вестей. Может, хоть сегодня со сцены она сможет что-нибудь мне сказать… А это еще что? — он присмотрелся к афише внимательнее. — Вот же дерьмище, а? Похоже, мамаша конкретно ее щимит, раз поставила в паре с этим фраером! — Похоже, дело серьезное, раз ты сорвался на язык простолюдинов, — заметил Утер. — Это твой соперник? — Да какое там! Самовлюбленный слизняк, наяривающий на свое отражение, ему сто лет это все не упало! Это все решение их родителей, дома Капуреция и Лукреционе давно в союзе, но теперь, похоже, они решили стать еще ближе, и разумеется, посредством женитьбы! — последние слова он выдавливал сквозь зубы, сжав кулаки. — Оба эти дома славятся своими крайне консервативными взглядами и традициями, а если они еще и объединятся, то о каких-либо переменах в их политике можно забыть, а значит, гражданская война неизбежна. — Ну а детей, разумеется, никто не спрашивает, — предположил Жора. — Пф! В таких семьях, как у них, дети — это не люди, а так, вещи, собственность. Валюта, если хотите, — эльф снова вздохнул. — Поторопимся, пацаны, я не должен пропустить ни одного мгновения ее выступления! 5. Идриль совершала последние приготовления к выходу на сцену, а если быть точнее, их совершали ее молчаливые служанки, приводящие в порядок ее костюм, пока она повторяла свою роль, попутно предаваясь мрачным мыслям. Наконец, последние детали одежды стали на свое место, грим и прическа были завершены и у девушки оставалось несколько минут до первого акта, которые она решила потратить пройдясь по закулисным коридорам. Вон гримерка того парня из семьи Лукреционе. За все время репетиций они ни разу не беседовали, если не считать диалоги из пьесы, — ей с ним разговаривать было не о чем, он, в свою очередь, также не стремился наладить контакт, занимаясь исключительно собой. Даже сейчас было слышно, что репетирует свои фразы он в полном одиночестве, без кого-то, кто читал бы диалоги за других персонажей, совершенно не заботясь об актерской синергии. Что ж, вздохнула Идриль, по крайней мере можно надеяться, что запершись в своем мирке он не будет мешаться под ногами. Она прошла чуть дальше, на сцену, где служащие готовили декорации, и украдкой выглянула в зал. Конечно же, ее мать сидит в центральной ложе и не сводит глаз со сцены, хотя до начала еще несколько минут. Уже не раз девушка пыталась проникнуть взглядом за стальную завесу на лице своей матери, понять, что та чувствует или думает, но все тщетно, она находила лишь холод. Вот и сейчас на ее лице не читалось абсолютно никаких эмоций и только из ее слов Идриль знала, что Талирна возлагает большие надежды на свою дочь и ждет только идеального исполнения. Вздохнув, эльфийка продолжила скользить взглядом по залу и, конечно же, нашла его. Керан тоже внимательно всматривался в сцену, готовясь ловить каждое ее слово и движение. Что ему сказать, точнее, как это передать, она пока не знала, но она должна была его предупредить. Идриль снова взглянула туда, где сидела ее мать. Рядом с ней стояли ее верные слуги, профессиональные убийцы… Нет, подумала она, ее консервативная мать не решится на покушение в стенах театра, почитаемых у многих эльфов святыми… Ведь не решится же? После того, что она услышала дома, девушка уже не была уверена. Снова перенеся свой взгляд на Керана, она увидела, что он пришел не один, более того, она узнала его сопровождающих — с одним она познакомилась еще в Акселе, с другим в Браксе. Они были в группе с еще одним парнем-бардом и иногда пересекались с группой Норио, но чаще с Кераном и его приятелем-магом. Значит, он не одинок? Но что могут новички-авантюристы против опытных убийц? Конечно, они вместе пережили страшную битву в Глендвине, но одно дело — сражаться с монстрами и нежитью, и совсем другое — поднимать оружие против живых и разумных существ. Особенно когда эти существа готовы пойти на все ради достижения своей цели. Идриль вздохнула и мысленно перенеслась на несколько дней назад, когда она стала случайной свидетельницей одного неприятного разговора. Во время изучения усадьбы она нашла несколько мест, где она могла хотя бы на время укрыться от назойливого внимания вездесущих домовых соглядатаев и побыть наедине со своими мыслями. По иронии судьбы, одни из таких мест располагалось на крыше прямо над рабочим кабинетом ее матери. Несколько дней назад Идриль пришла туда, чтобы повторить одну из своих ролей, солнце еще только начинало клониться к закату и обещало продержаться на небе еще часа два, ярко освещая страницы с монологами и диалогами вспыльчивой, но застенчивой волшебницы-авантюристки Минари, главного любовного интереса сэра Кетсуо. Она как раз начинала прорабатывать свой последний монолог, как услышала из кабинета голоса — один принадлежал ее матери, другой был чужим, и тем не менее, Талирна общалась с хозяином голоса так, будто они были уже знакомы. Девушка было решила, что это просто очередной деловой партнер семьи, появившийся, пока она странствовала, но тут они заговорили про дом Монтелетто, и она тут же обратилась в слух, призвав на помощь свои навыки следопыта. То, что она услышала, ей совершенно не понравилось. — Я повторяю еще раз и больше повторять не намерена — я не плачу за товар, не соответствующий заявленному качеству! Ваша отрава не оправдала доверия и не выдерживает никакой критики! И будьте любезны, уберите ваши дурацкие карты с моих глаз, вы находитесь в приличном доме, а не в своем подпольном притоне! Талирна никогда не кричала, в крайнем случае, повышала голос, но резкие, властные интонации ее речи хлестали собеседников не хуже кучерских кнутов. Идриль стало любопытно и она, использовав свое карманное зеркало, аккуратно заглянула в окно. В кабинете напротив ее матери сидел совсем молодой человек в светлом деловом костюме и своими длинными ловкими пальцами перебирал колоду, которую, впрочем, после замечания владелицы кабинета он с недовольным видом убрал за пазуху. — Я не понимаю, чем Вы недовольны, — сказал он. Не зная, куда деть руки, он сцепил их в замок и положил перед собой на стол. — Вы хотели избавиться от Вашего заклятого врага — вы от него избавились. Яд свое дело сделал, так в чем проблема? Или Вы решили, что раз старик Монтелетто умер, то можно нас и послать? Не выйдет, Ваше благородие, мы с Вами заключили сделку и поэтому… — В стенах этого дома сделки заключаю я и на тех условиях, которые выгодны мне! Не забывай, где ты находишься, круглоухий! Я снизошла до сделки с вашей шайкой только из необходимости, но теперь я ее расторгаю, поскольку вы, очевидно, свою часть договора выполнить не способны! — Должен напомнить, что согласно Вашим же условиям, яд должен был, цитирую Вас же, «уничтожить моего врага Монтелетто». Старик мертв, так в чем же дело? — В том, что ваш скудный разум, очевидно, не способен осознать, что от вас требуется. Все, чего добилась ваша отрава — это смерть нескольких эльфов от так называемой «неизвестной болезни». Видимо, до вас не дошло, что болезнь должна была охватить всех членов семьи, до последнего эльфа, чтобы их дом превратился в чумной барак, рассадник заразы, чтобы всю их семью посадили на карантин, изолировали от общества, сделали изгоями и лишили любого влияния! Вот, что от вас требовалось, но такие тонкости, видимо, не по силам вашим дубовым головам, раз вы сварили максимально топорный и простой яд, который только все испортил! Талирна встала и повернулась к окну, заставив Идриль убрать зеркало и прижаться к черепице. Дальше она полагалась только на слух. — Хуже всего то, что выжил этот щенок, который теперь возглавляет весь дом, этот дерзкий испорченный мальчишка! И теперь ему выказывают сочувствие, предлагают поддержку и помощь! На него будут смотреть, его примеру будут следовать! Приход к власти активной амбициозной молодежи, чьи головы забиты всякими свежими и дурными идеями, — вот чего нельзя допускать! Они начнут творить свои порядки, наплевав на древние устои и традиции, начнут строить свой мир, разрушив то, что веками строили наши предки! В государстве воцарится хаос, но вам, круглоухим, этого не понять, вы, как я погляжу, в своем развитии недалеко ушли от своих пещерных предков, чьи интересы ограничивались пищей, самками да дубиной покрепче. Я совершила непростительную ошибку, доверившись вашему примитивному племени, — судя по шелесту платья, ее мать снова повернулась лицом к собеседнику, — но больше этого не повторится. Я даже не буду требовать от вас компенсации за тот ущерб, который вы нанесли и еще нанесете моей стране своей непроходимой тупостью, поскольку ни оплатить, ни хотя бы осознать такой долг вы не в состоянии. Не знаю, понял ли ты хоть что-нибудь из того, что я вам тут говорила, но вот слова, которые ты, надеюсь, поймешь без лишних объяснений — убирайся! Больше ни одна нога круглоухого дикаря не ступит на мои земли, а в скором времени, надеюсь, и на земли всего Нуандайна тоже. — Как скажете. Мне остается только пожелать здоровья Вам и Вашим близким, особенно Вашей дочери, — Идриль услышала звуки двигаемого стула и шаги, остановившиеся у самой двери. — Ах да, еще кое-что. У вируса, которым мы заразили Монтелетто, инкубационный период может длиться долго, а вакцина есть только у нас и нигде больше. Ну мало ли, вдруг Вам когда-нибудь понадобится эта информация. С этими словами таинственный гость ушел. В дальнейшем мать не проявляла никаких признаков беспокойства, да и вообще практически не изменилась а об этой беседе ни с кем не разговаривала, будто бы ее никогда и не было, а сама Идриль заводить разговор на эту тему не решалась. Девушка крепче сжала бутафорский посох, возвращаясь в настоящее. «Эта роль больше подошла бы Гвинерис, — вдруг подумала она. — Интересно, как они там с Норио?» К сцене подошли уже почти все актеры, ждали только главного героя, увлекшегося самолюбованием. Театральные служители уже взялись за рычаги управления занавесом и декорациями, зал заполнен до отказа, зрители в предвкушении, но вот что сказать своему главному зрителю, Идриль пока так и не придумала. «Что ж, — вздохнув, подумала она, — надеюсь, что хотя бы увидев мою игру, он поймет, что у меня проблемы». 6. — Керан, угомонись уже и пошли домой, — отчаянно пытаясь сдержать зевок попросил Георгий. Они сидели в том же сквере, пьеса давно закончилась и зрители разошлись, а Монтелетто все не мог успокоиться и метался по скверу, как заведенный. — Как я могу угомониться? Ты видел, что там происходило? — Да, Идриль сыграла довольно эмоционально, что на нее вообще не похоже, но может, просто роль такая? — Нет уж, — ответил Утер, — я припоминаю свой первый раз, когда я смотрел эту пьесу, образ Минари, конечно, трагичный, но не настолько. Жаль, Бриана с нами нет, он бы сказал точнее, но вот лично мне показалось, что она немного переигрывает. — Да нет же! — возразил эльф. Поскольку он глядел только на Идриль, то он смог увидеть то, на что другие не обратили внимания. — Она определенно хотела передать какое-то послание! Вот только я не могу понять, что именно она пыталась сказать, и от этого у меня уже чердак протекает! — Одно можно сказать точно — дела у нее определенно плохи и ей, вероятно, нужна помощь. Вид у нее был откровенно неважный. — Вот это-то меня и беспокоит! Возможно, она в опасности, а я ничего не знаю и не могу поделать! — А может, она и не хотела пока сказать ничего конкретного, — сказал алхимик. — Ты сам ведь говорил, что в исторических пьесах нет особенного простора для импровизации, значит, и конкретное послание передать довольно трудно. — Может и так, но я теперь все равно не смогу спать, — Керан устало выдохнул и уставился куда-то в небо. После чего развернулся к своим телохранителям и кивнул каким-то своим мыслям. — Собирайся, Жора, сегодня на дело пойдем. — Куда это ты собрался на ночь глядя, и зачем тебе я? — с подозрением спросил Желудев. — Ну как зачем, очевидно, мы проникнем в поместье Капуреция и там я поговорю с Идриль! Георгий закатил глаза. — И даже не пытайтесь меня остановить!.. — продолжил было Керан, но алхимик перебил его. — Должен тебе напомнить, — сказал он, — что я служу Инквизиции, а не тебе, и мое начальство приказало мне беречь твою шкуру… — Вот этим ты и будешь заниматься, пока я буду с ней говорить! Я прошу именно тебя, поскольку из всей вашей компании один ты с помощью своих снадобий способен быть достаточно скрытным, остальные крайне шумные, а Дариус точно не оценит такую затею. — Вот тут ты не прав! — возразил Жора. — Если кто тебя и поймет, так это он. — Да, — поддержал друга Утер, — я давно знаю учителя Сталлиона, он всегда отличался пониманием и сочувствием. — Тем более, что у него наверняка есть полезные в этом деле навыки, с его-то классом, да и, учитывая его любовь к женщинам, у него наверняка был опыт, похожий на твой. — Ладно, разберемся, — отмахнулся Керан, — мне все равно, с кем-то из вас или в одиночку, но я попытаюсь проникнуть туда. — Тогда иди домой и хорошенько выспись хотя бы, — проворчал Жора, — и мы тогда пойдем наконец, а то уже надоело тут сидеть. В то время, как молодой глава и его друзья покидали Летнюю площадь, на другом ее конце стоял некий джентльмен во фраке и черно-белой маске и с любопытством осматривал здания театров. Никто не обращал внимания на него, ибо вокруг вертелся народ в нарядах и похлеще, да и маски были почти на каждом втором. Джентльмен подпирал рукой подбородок и слегка улыбался, что-то обдумывая. — Так значит, эльфы настолько любят разные искусства, что они почти стали их религией, а эти здания, значит, почти что храмы, хм-м-м… А что будет если устроить скандал в одном из этих так называемых святилищ? О, уверен, негативные эмоции потекут через край, хе-хе-хе!..