Будучи столицей, Митрас являлся самым большим и густонаселённым городом. Ежедневно тут что-нибудь да происходило. И в Митрас, как в самый крупный, богатый и хорошо защищенный город, стекались люди со всех уголков их, окруженного стенами, королевства. Чем дальше от центра и королевского дворца, тем гуще становились дома и беднее и опаснее в них обитали люди. В переулках местных трущоб можно было запросто встретить людей, которые только и мечтают убить и обобрать до нитки.
— Эй, красотка, эта ночь станет лучшей в твоей жизни, — пьяно прошептал он ей в самое ухо, придавливая своим весом к холодной каменной стене.
Нож вошел ему в горло по самое основание, и в тот же момент бездыханное тело упало на землю. Катарина вытащила из кармана платок и аккуратно вытерла им лезвие.
— Даже говорить ничего не хочется, настолько ты был жалок, — прокомментировала она.
Убрав нож, она продолжила свой путь. Два раза свернуть налево, перейти дорогу — и вот показалась облезлая вывеска знакомой таверны. Девушка открыла тяжелую скрипучую дверь. Все помещение занимала мебель, присущая всем тавернам: столы, стулья, безвкусные, покрытые слоем пыли, картины. В центре этого прекрасного зрелища возвышалась барная стойка, на которую опирался одной рукой высокий человек с испещренным шрамами скучающим лицом.
— Тебе налить? — спросил он, лишь слегка скользнув по Катарине глазами.
— Ты ведь знаешь, что я сюда не пить пришла.
— Меры безопасности, — ответил ей мужчина. — Заказ выполнен?
— Да.
Мужчина достал из ящика кошелек с монетами и поставил его на стойку.
— Вот твоя награда, — сказал он. — Здесь сотня золотых.
Схватив деньги, Катарина, не сказав ни слова на прощание, вышла из таверны и направилась в сторону дома. Он представлял собой небольшую одноэтажную лачугу. Стерильно чистая лачуга. Чёртов Леви, таки выработал в ней привычку содержать в чистоте как оружие, так и дом, и одежду.
— Ты сегодня долго, — прокомментировал Рейн, ковыряя под ногтями кончиком ножа.
Он весьма удобно расположился на стуле, положив ноги на стол. Катарина брезгливо поморщилась, увидев эту картину.
— Еще раз увижу на столе твои грязные лапы... — начала она.
Рейн расхохотался.
— Катарина, ты просто очаровательна, когда строишь из себя грозную малышку, — сказал он, но ноги всё-таки убрал.
Девушка скользнула взглядом по мужчине. Видимо, ей по судьбе написано общаться исключительно с мрачными опасными личностями. Что Леви, что Рейн, — разницы, в общем-то, никакой. Правда в отличие от педантичного аккуратиста Леви, Рейн был редкостной свиньей. И Катарину это сильно раздражало. Она начала понимать вечное бухтение Леви в её с Фарланом сторону.
— Лови! — он кинул ей тонкий золотой ободок.
Катарина ловко поймала своё кольцо.
— Я пробил, и знаешь, в нашем королевстве нет ни одного рода с таким гербом.
Девушка задумчиво поглядела на рубиновые розы.
— Понятно, — кивнула она.
— Катарина! — она почувствовала, как её резко обняли со спины.
— Приветик, — девушка потрепала девчушку по голове.
Ханне Херман было девять лет. Худая, словно палка, с бледной кожей, миндалевидными серо-голубыми глазами под тонкими бровями и вечно растрепанными черными волосами. Она была похожа на Рейна. Любой человек и без всяких объяснений понял, что перед ними брат и сестра.
— Ты голодная? — живо спросила Ханна.
Катарина кивнула, и девочка побежала за тарелкой и котелком с каким-то рагу. Удивительно, как Ханна быстро привязалась к Катарине. Поначалу молчаливой и пугливой Ханне потребовалось несколько месяцев, прежде чем она хотя бы перестала прятаться при виде Катарины. Зато теперь она буквально хвостом за ней ходила. Ханна была ребёнком, отчаянно нуждающимся в женском тепле и ласке. И Катарина давала его настолько, насколько могла. Тем более, если верить Рейну, родная мать не очень-то ими занималась.
— Она тебя просто обожает, — прокомментировал Рейн, продолжая ковырять свои ногти.
— Она просто ребёнок, — заметила Катарина.
— Да, но с твоим появлением Ханна словно ожила. Может быть, это связь?
— Связь? — не поняла Катарина.
— Не знаю, как тебе объяснить, — Рейн положил нож. — Я таскался за этим хреном Карлом, потому что… Потому что не мог не таскаться и ослушаться его тоже не мог. Мы с ним были, ну вроде, как связаны, что ли… Я ненавижу эту формулировку, но он был для меня чем-то вроде хозяина. И когда ты его убила, возникло ощущение, словно с меня ошейник сняли, что ли. Хотя с его смертью внутри меня тоже как будто что-то умерло. Не скажу, что я скорблю о нём, но такое чувство, что я стал немного слабее.
Катарина хмыкнула. Ханна поставила перед ней тарелку.
— Что за бред ты несёшь? — поинтересовалась она. — Какая ещё, нахрен, связь?
— Можешь считать, что это семейное проклятие, — усмехнулся Рейн. — Мой папаша тоже таскался за каким-то дворянином, пока тот не помер. Хотя, в отличии от меня, это принесло ему определенную пользу. Серийный убийца, который убивал исключительно полицейских, теперь стал главой особого отряда полиции. Такой уж он человек, этот Кенни Аккерман.
Катарина застыла, не донеся ложку до рта. Рейн никогда не озвучивал при ней имя своего отца.
— Кенни? — переспросила она. — Мясник-Кенни? Так он твой отец? — она усмехнулась. — Ну надо же, как тесен мир.
— Ты его знала? — удивился Рейн.
— Не то чтобы, но наслышана, так сказать. Так его фамилия Аккерман? — уточнила Катарина. — А почему ты не Аккерман? По-моему, звучит лучше, чем Херман.
— Херман — фамилия моей матери, — ответил мужчина. — И с фамилией Херман тебя не прибьют. Быть Аккерманом опасно, знаешь ли. Я и сам немного знаю, только из того, что мне отец рассказал, учитывая, что я видел его два раза в жизни. Аккерманы — древний дворянский род, приближенный к королю. Но потом почему-то король решил, что Аккерманы ему больше неугодны. И теперь остатки нашей семьи вынуждены скрываться.
— Да уж, — хмыкнула Катарина.
— Не знаю, в чем тут дело, но однажды во мне вдруг проснулась сила. Я вдруг осознал, что могу всё, — он усмехнулся. — Каждый знает, что опаснее меня человека в столице нет, за исключением Кенни. Но он нынче стал законопослушным гражданином, — он рассмеялся. — Не хотелось бы, чтобы и Ханну это постигло.
Девочка молча хлебала из тарелки, опустив глаза.
— Я думала, что у вас только мать общая, — заметила Катарина.
— Мать имела свойство пускать своих любовников по кругу, — мрачно ответил Рейн. — А из всех её детей выжили только мы с Ханной. Думаю, это потому, что мы — Аккерманы.
Катарина задумалась. Вся эта тема с неожиданно проснувшейся нечеловеческой силой была ей до ужаса знакома. Да и Кенни. Она всегда удивлялась, зачем такой человек как Кенни возился с каким-то подобранным в борделе мальчишкой.
— Слушай, а у вас случайно еще где-нибудь родственников нет? — уточнила она.
— Кажется, у меня была тетка, — задумался Рейн. — В Подземном городе. Но, по-моему, она давно померла. Вроде бы у неё сын остался. Если мне, конечно, не изменяет память.
— Понятно, — кивнула Катарина.
Она молча наблюдала за собирающей посуду Ханной. Она казалась ей совершенно обыкновенным ребёнком, ничем не выделяющийся из общей толпы других детей. Ничего похожего на Леви или Рейна. Да Ханна спотыкалась на ровном месте и до ужаса боялась посторонних людей.
— Не хочу, чтобы она стала такой, как я или как ты, — вздохнула Катарина, когда девочка скрылась за дверьми маленькой кухни.
Рейн согласно кивнул. Он любил сестру и желал ей лучшего, хоть и понимал, что в жизни Ханну ждет лишь одна дорога.
***
Время обеда было одним из самых оживленных в штабе Разведкорпуса. Кто возвращался с тренировок, кто с дежурных работ, кто с утренних собраний и отчетов. Налив себе суп, Фарлан плюхнулся на лавку, подсев за стол к Лекси.
— Где твой друг? — поинтересовалась девушка.
— Он обедает вдвоем с Эрвином, — недовольно сказал Фарлан. — В кабинете у Эрвина.
Лекси усмехнулась.
— Они прямо подружились, — прокомментировала она. — Просто не разлей вода.
— Ага, — Фарлан закатил глаза. — Эрвин, Эрвин, Эрвин… я устал слушать про Эрвина. Признаюсь, я начинаю с трудом узнавать Леви.
— Ну-у-у, — философски протянула Лекси. — Эрвин и правда удивительный человек. Хотя, Леви действительно капитан фан-клуба Эрвина Смита, — она рассмеялась. — Даже странно, что ещё год назад главной его целью было убийство Эрвина.
Фарлан взвыл и уперся лбом в столешницу.
— Клянусь, если я еще раз услышу «Эрвин Смит», то у меня будет нервный срыв. Это вообще не похоже на Леви, он никогда никому не подчинялся. Да и сейчас… недавно Шадис влепил ему выговор за то, что Леви назвал его «трусливой курицей» прямо при новобранцах.
— Ну, тогда не знаю, — пожала плечами Лекси. — Может быть, он влюбился? За тот год, что вы служите с нами, я ни разу не видела, чтобы Леви проявлял даже малейший интерес к девушкам, — она хихикнула. — Хотя, какая девушка согласится встречаться с этим злобным карликом?
Именно на «злобном карлике» Леви неожиданно возник прямо позади Лекси. Фарлан тихо прыснул в свой кулак.
— Что? — Лекси проследила за его взглядом. — Дай угадаю: он сейчас стоит за моей спиной?
— Ты, как всегда, проницательна, — Леви сел с другой стороны от неё. — Злобный карлик оценил.
— Отлично, — кивнула Лекси. — Значит теперь я официально могу тебя так называть?
Рот Леви напрягся в гневе.
— Эрвин сказал, что…
Фарлан издал громкий страдальческий стон. Лекси прыснула, суп попал не в то горло, и она съехала под стол в приступе громкого кашля.
— Идиоты, — заключил Леви. — Завтра утром выезжаем в Сигансину на новую вылазку.
Лекси, откашливаясь, вылезла из-под стола.
— Мы в курсе, — хрипло сказала она. — Порядок построения тот же или Эрвин опять что-то новенькое придумал?
— Нет, — покачал головой Леви. — Пока по старой схеме.
— Ну и отлично.
Фарлан сделал глоток чая.
— Прекрасно, что вы наконец смогли стать друзьями, — с улыбкой заключил он.
— Мы не друзья, — хором отозвались Леви и Лекси.
Фарлан снова рассмеялся. С поступлением в Разведкорпус его жизнь круто изменилась. Наконец-то их несчастливое существование обрело смысл. Он чувствовал со всеми этими людьми какое-то внутреннее родство и неразрывную связь. Каким бы уродом не был Лобов, но Фарлан был готов пожать ему руку и рассыпаться в бесконечных благодарностях, ведь благодаря ему они попали в это место. Похоже, он такой же чокнутый, как и все они, но ему это, чёрт возьми, нравится. Они играли со смертью, но вся его проклятая жизнь — бесконечная игра на выживание. Титаны или же жестокие беспринципные люди, среди которых Фарлан прожил свою жизнь, — разницы, в общем-то, никакой.
***
Привязав Ветра к коновязи, Лекси закинула седло на крутую лошадиную спину. Рядом со своей рыжей кобылой ковырялась Ханджи.
— Ну что, уговорила Шадиса?
Ханджи разочарованно вздохнула.
— Он категорически против тащить за Стену живого титана, — разочарованно сказала девушка. — А я и не предлагала. Останемся там с небольшим отрядом и проведем все необходимые манипуляции, у меня есть парочка теорий и…
Лекси молча кивала головой. Про титанов Ханджи могла говорить бесконечно и, как правило, одно и тоже. Так что все обычно придавали себе вид максимальной заинтересованности данным вопросом, при этом молча кивая в ответ и думая о чём-то своем. Конечно, выводы и теории, которые выстраивала Ханджи, были важны и интересны, и она наверняка могла бы помочь сильно продвинуться в вопросах изучения титанов, как вида, но бесконечно слушать ничем не подкрепленные выводы всем уже немного поднадоело. Единственные, кто могли это выносить и даже вести с девушкой диалог, были Моблит, Эрвин и Леви. И если с первыми двумя все было понятно, то последний немного удивлял. Потому, что разговаривать с кем-то кроме Фарлана и Эрвина он не любил, а тут вдруг Ханджи. Ханджи, к которой Леви, как правило, обращался двумя словами: «Чудище» и «Очкастая».
Поток мыслей Лекси прервал трубный ни то вой, ни то визг. По двору галопом промчался длинноногий гнедой жеребец.
— А ну стоять, ты, злобная тварь! — кричал бежавший следом за жеребцом конюх. — Чтоб тебя титаны сожрали!
Лекси только ухмыльнулась. Коня звали Злодей, и когда девушка увидела его в первый раз, то сразу поняла: выезжать на нем за Стену сможет разве что самоубийца. В денник к данному экземпляру можно было зайти только с лопатой в одной руке. Лопату Злодей уважал, а единственной человеческой командой, воспринимаемой конем, оказался громкий трехэтажный мат. Еще Злодей хорошо знал команду: «Сейчас в ухо дам». Эта фраза действовала на него магически и позволяла хотя бы пять минут спокойной езды без визга и попыток стартовать с места в карьер до ближайшего выпаса с кобылами.
— Может быть, его подхолостить? — предложил Моблит, глядя на то, как несчастный парнишка-конюх, пытается изловить берущего напролом загон с кобылами жеребца.
— Только попробуй и следующим, кто останется без яиц, станешь ты, — мрачно пообещал Леви.
Быстрым шагом он пересёк двор.
— Вы, криворукие, с одной лошадью справиться не можете.
Он свистнул. Жеребец застыл на месте, покосившись на Леви черными глазами. А затем с новой силой вернулся к прежнему занятию.
— Быстро, блять!
Мат Злодей уважал лучше любого свиста. А когда этот мат исходил от Леви, конь моментально менял свои приоритеты. За Стену на нем мог выезжать разве что самоубийца или же Леви. Леви, который залез на эту адскую животину на спор после того, как Эрд заявил ему, что такого, как Злодей может исправить только живодерня. Леви тогда, к гордости обучавшей его работе с животными Лекси, авторитетно заявил, что нет такого коня, с которым невозможно договориться. И ведь договорился. Злодей достойно пережил первую вылазку за Стену и хотя в обычное время продолжал вести себя как говно, в паре с Леви они работали слажено, и, казалось, что жеребцу это даже нравится.
Лекси с ухмылкой потрепала Ветерка по чёрной гриве. Их снова ждал ужас и неизвестность. С кем из друзей ей опять предстоит попрощаться? Тогда Лекси еще даже не подозревала, что завтра жизнь всех людей разделится на «до» и «после». Что то, чего они все так боялись, обрушится на человечество со страшной силой.
