Игра на выживание

      Пальцы сильно, до боли, вжались в острые края деревянного забора. Катарина порывисто выдохнула с жадностью впиваясь глазами в маленькое личико, смотревшее на нее изумленными круглыми глазами. Такими до боли ей знакомыми, серыми с голубым отливом. Девочка перевела вопросительный взгляд на Ханну. Эти двое показались Катарине настолько похожими, что последние сомнения тут же отпали. У них совершенно одинаковые черты лица, нос, губы, брови, глаза, волосы. Кровь Аккерманов в этом ребенке проявилась во всей своей полноте. — Как ты… Откуда… — Ханна практически бегом преодолела расстояние до забора и забыв о всякой осторожности, выскочила на дорогу, заключая девушку в объятия. — Я могла бы сказать тоже самое, — выдохнула Катарина. — Все считают тебя мертвой, ты в курсе?       Ханна оторвалась от нее, часто заморгав. — Все? Ты видела остальных?! В смысле, Леви, Армина, Микасу…       Катарина кивнула. Из груди Ханны вырвался облегченный вздох. — Боже мой, — она снова порывисто обняла подругу, не веря, что это и в самом деле возможно.       Катарина умиротворенно прикрыла глаза, чувствую, как часть ее сердца возвращается на место. Ханна всегда была для нее гораздо большим, чем просто подруга. Даже ближе, чем сестра. Возможно, где-то в ней она видела ребенка, которого у нее никогда не было. А теперь… Катарина почувствовала укол вины. Она так зациклилась на Анне. Катарина носила внутри в себе слишком много боли и скорби. И подсознательно не позволяла себе думать о Ханне. Иначе это все просто разорвало ее изнутри. Как много боли способен выдержать человек? Катарина не знала, но чувствовала, что уже хапнула ее сполна. И теперь, утыкаясь носом в шею Ханны, она разом ощутила всю полноту сидевшей внутри скорби. Она словно бы вся разом хлынула наружу, заставляя сжимать зубы, удерживая внутри рвущиеся наружу рыдания.       Ханна никогда не плакала. Никогда-никогда. Может один или два раза, но это было так давно, что теперь она уже и вспомнить не могла. Все пинки от судьбы она встречала с поднятой головой. Но сейчас вцепившись в Катарину, она тихо, почти беззвучно, разрыдалась, до боли кусая собственные губы. — Что ты здесь делаешь? — спросила Ханна, отврачиваясь и вытирая слезы тыльной стороной руки. — Могу спросить тоже самое, — усмехнулась Катарина.       Ханна вздрогнула и торопливо завертела головой по сторонам. — Нам нельзя тут стоять, — тихо сказала она.       Анна так и стояла с открытым ртом наблюдая за этой, совершенно непонятной для нее, картиной. Инстинктивно ей захотелось позвать сюда маму, ведь незнакомый человек ее смущал. Но видя, как отреагировала на нее Ханна, девочка окончательно растерялась, не зная, что же ей теперь делать. Марта, словно почувствав это ее смущение, сама вышла на крыльцо. — Мама, — пискнула Анна, подбегая к женщине.       Катарина напряженно обернулась, услышав этот детский голос. Мама. Анна называла так чужого человека. Она пряталась за ней, недоверчиво глядя на родную мать, из-за широкой женской юбки.       Ханна осторожно отступила назад. За одну секунду из взгляда Катарины исчезло всякое тепло. Она смотрела на Марту так, что Ханне вдруг сделалось жутко. — Все нормально, — прошептала она, не понимая причин такой резкой перемены. — Марта хорошая, она помогла мне. А эта девочка — Анна, ее дочь. Кажется, она не много испугалась, но это временно.       У Катарины слегка дрогнули уголки губ. — Она так похожа на него, — тихо сказала она. — На кого? — не поняла Ханна.       Катарина, отвернулась, потерев рукой лоб. Нужно держать себя в руках. Она не уйдет отсюда без своего ребенка, но хотелось бы сделать это не привлекая внимание. Марта наверняка поднимет шум. Убить ее, да и дело с концом. Она ведь за тем сюда и приехала. Жажда мести душила изнутри и Катарина ничего не могла с собой поделать. — Это моя подруга, — меж тем сказала Ханна, возвращаясь за ограду. — Прости, я не хотела, привлекать внимание, мы давно не виделись… — Понимаю, — сдержанно ответила Марта.       Эта девушка ей не понравилась. Вот так сразу, с первого взгляда. От нее веяло какой-то непонятной самой Марте угрозой. И взгляд у нее такой холодной, аж мурашки по коже бежать начинают. Инстинктивно ей захотелось закрыть Анну собой, лишь бы она ее не видела.       Катарина привязала лошадь к дереву, расслабляя подруги и давая кобыле возможность наклониться за травой. Она не пошла в дом, да ее туда никто и не звал. Внизу текла река и девушка спустившись к берегу, задумчиво опустила руки в прохладную воду. В голове бесконечно прокручивались варианты решения ее проблемы. Забрать Анну. Казалось это просто. Подумав о Марте, Катарина снова разозлилась. Как она смеет называть себя ее матерью. После того, что сделал ее муж. Как… Она выпрямилась, сжимая кулаки. — С тобой все в порядке? — осторожно спросила Ханна, спускаясь вниз, между древесных стволов. — Да, — ответила Катарина. — Как ты оказалась здесь, с этими людьми? — Меня сильно ранили, — она осторожно коснулась пальцами своего бока.       Рана уже почти не давала о себе знать, постепенно становясь красным рубцом. — Упала в реку, не помню, как смогла добраться до сюда. Меня нашла Марта. Она хорошая, не выдала меня, забрала к себе, лечила. Жаль, что не все марлийцы, такие, как она. — Действительно, жаль, — едко заметила Катарина. — Я знаю, у тебя нет причин доверять марлийцам, не знаю, что с тобой произошло, но… — Ты знаешь, кто муж у этой женщины? — вдруг спросила Катарина. — Нет, — ответила Ханна. — Я знаю, что он солдат. И мне бы лучше поскорее убраться, Марта со дня на день ждет его возвращения, а мы так и не придумали, как оправдать мое нахождение в этом доме. — Его зовут Виктор, — сказала Катарина. — Откуда ты… — Четыре года назад, когда мы с Эреном остановили Имир, он был нашим надзирателем. Моим личным. — Мне жаль, — вздохнула Ханна. — Но Марта и их дочь тут не причем. — Анна им не дочь, — зло сказала Катарина. — Никогда не смей называть ее их дочерью.       Ханна опешила, отступив назад. — Ты чего бесишься? Марта называет ее дочерью, почем мне знать, откуда у них этот ребенок и от кого он. Разве это важно? Она любит ее. Не психуй так, словно… О боже мой…       Катарина тяжело вздохнула, прикрывая глаза. У Ханны в голове пазл сложился. Анна слишком сильно отличалась от Марты, но поскольку отца девочки она никогда не видела, то не особо придала тому значение. Хотя было и то, что игнорировать было уже труднее. Они с ней были похожи. Не так, как бывают похожи люди с одинаковым цветом волос, глаз или кожи. А именно так, как бывают похожи близкие родственники. Было в Анне что-то такое, свое, родное что-ли. Марта и сама не могла этого не замечать. Пару раз женщина заводила разговоры о семье Ханны, словно бы выспрашивая что-то. Она сразу поняла. Только вот Ханна рассказывать не торопилась, да и не знала что. Однажды, наблюдая, как Анна старательно колупая в земле лунку, морщит нос и хмурит брови, Ханне вдруг показалось, что она видит в ней Леви. Не показалось. — Ты пришла сюда за ней? — догадалась девушка. — Да, — решительно ответила Катарина. — Ты ведь поможешь?       Ханна растерянно поджала губы. Она бы и хотела сказать «да». Но воспоминания услужливо подбрасывали в голову картины, насколько нежными были отношения у Марты с Анной. — Леви знает? — перевела тему Ханна. — Он не поехал с тобой? — Ему нужно время, чтобы принять это. Но, — Катарина печально опустила глаза. — Он не поддержал мое решение. Не захотел бороться за нее.       Ханна поняла. Последнее время она научилась очень хорошо понимать своего брата. Это внесло в душу некоторое облегчение. Верно, ей не одной порыв Катарины кажется поспешным и не совсем правильным. — Это все надо обдумать, — заключила она. — Анна хороший ребенок, добрый. Но посуди сама, ей всего три. Она не поймет. — Когда-нибудь поймет, — ответила Катарина. — Давай вернемся, я уговорю Марту пустить тебя на одну ночь. А утром мы обе уедем. — Я не уеду без Анны. — Хорошо, — Ханна кивнула. — Пойдем. ***       Сидя на высокой ступеньке, Катарина молча взирала на дно кружки с чаем. — Не тоскуй, — сказала Ханна, присаживаясь рядом.       Катарина ничего на это не ответила. Ханна и правда уговорила пустить ее на одну ночь. Марта старалась с ней не общаться и Катарину это более чем устраивало.       В огороде Анна старательно поливала подвязанные к забору огурцы из маленького ведерка. Подбегая к большой бочке, она забиралась ногами на приставленный деревянный ящик, опускала свое ведерко в бочку, черпала воды, а потом бежала обратно к грядке. То и дело она кидала в их сторону любопытный взгляд, но не подходила. Анна чувствовала, что маме их гостья не нравится. Не понимала почему, но чувствовала. — Кажется, ей здесь нравится, — вдруг сказала Катарина. — Думаю, что так, — кивнула Ханна. — Знаешь, вот смотрю на нее, а Анна совсем на тебя не похожа. — Обидно, знаешь ли. Вот так носишь ребенка девять месяцев, рожаешь почти двое суток, а она, видете ли, на папу похожа, — усмехнулась Катарина.       Анна вылезла из огурцов, стряхивая с ног комья сырой черной земли. — Ну такая свинья она явно не в Леви, — хохотнула Ханна.       Девочка высунув от напряжения язык перевалилась через край бочки, но уровень воды уже явно не позволял дотянуть ведром до поверхности. Катарина поставив кружку на край крыльца, решительно поднялась с места. — Давай, — сказала она, подходя к ребенку.       Анна удивленно уставилась на нее, а потом протянула свое маленькое ведерко. — А ты и впрямь свинюшка, — усмехнулась Катарина, смотря на пятна грязи под носом и покрытые землей руки.       Наклонившись над бочкой, Катарина зачерпнула воды и присев на корточки протянула дочери ведро. Ей вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к ней. Протянув руку, она осторожно коснулась пальцами детского лица. Анна вздрогнула, но не отстранилась. Катарина не смогла сдержать улыбку. Ей так отчаянно хотелось прижать ее к себе. Но Анна бы не позволила. Леви был прав, для нее она чужая. И от этого сердце разрывалось. — Кто эта девушка? — вдруг раздались за спиной и Ханна вздрогнув, обернулась.       Марта смотрела серьезно, нахмурив лицо, от чего вдруг резко стали видны морщины. — Моя подруга, — потупила взгляд Ханна. — Я же говорила. — Это я уже поняла, — заметила Марта. — Я спрашиваю о другом. Какое она имеет отношение к Анне?       Ханна выдохнула, открыв рот, переведя взгляд на Катарину. Невозможно было не увидеть какой-то грустной нежности, с которой она смотрела на своего ребенка. У нее внутри буквально все сжалось. Если присмотреться, то у них все же есть что-то общее. В глаза не бросается, но у них одинаковая линия бровей и губ, а еще у Анны такие же острые высокие скулы. — Катарина… — она выдохнула, опуская глаза. — Она ее мать. Я сама не знала, — прошептала Ханна. — Простите.       Марта поджала полные губы. — Понятно, — сухо сказала она. — А ты? Не говори, что не имеешь отношения к Анне. Вы с ней похожи, как родные сестры. — Не сестра, — Ханна задумалась. — Выходит, что тетя. Не родная. Ее отец — мой двоюродный брат. — Она приехала сюда, чтобы забрать ее, ведь так? — Думаю, что да.       Ханна обняла колени. Ей стало жутко неудобно перед этой женщиной. Она ведь тоже любила Анну. Вырастила ее, приняла, как родную дочь. И Анна считала ее своей матерью. Нельзя просто так забрать ее. Нельзя. Но Ханна могла понять и Катарину. И от этого всего внутри становилось особенно паршиво.