***
— Но мне нравится эта гитара, — указывает Тэхён на одну из электрических, — Она похожа на твою, а у твоей классный звук. — Тэ, ты взял меня с собой, чтоб я помог выбрать правильный инструмент, в итоге ведёшь себя как маленький разбалованный ребёнок. — Но которую предлагаешь ты совсем скучная. — Ты можешь раскрасить её в своём вкусе, ты же рисуешь. — Хмм… — Тэ умолкает, переводя взгляд на акустические гитары и размышляя над предложением Чона. — Нуу? — Ладно — соглашается омега, — Чёрного цвета. — Чонгук слегка улыбается тому, как Тэхён дуется и затем просит консультанта упаковать гитару и один стандартный медиатор. После покупки музыкального инструмента Тэхён сразу забывает о том, что собирался обижаться на Чонгука и потащил его в ближайший парк. — Я люблю парки, особенно весной, тут все зеленеет и цветёт, — делится Ким. — С каждым новым днём я узнаю о тебе что-то новое, и это мне нравится. Почему ты с самого начала не мог быть таким? — наконец Чон задаёт самый интересующий его вопрос. Но ответ получает не сразу. Тэхён какое-то время молча смотрит куда-то в даль, а после пожимает плечами и наконец выдаёт: — Почему-то мне захотелось быть с тобой настоящим. — Не почему-то, тебе было это необходимо, но никому из своего окружения ты не можешь показать себя настоящего. Так? — Тэхён медленно кивает в знак согласия. — Им это просто даже не нужно. Им не нужен настоящий Ким Тэхен, понимаешь? — Но ты ведь такой же, по больше части, тебе и сейчас плавать на других. — слова Чонгука неприятно кольнули где-то внутри, и хорошее настроение будто рукой сняло. — Я… ты прав. Но я по крайней мере не хочу быть таким и поэтому решил довериться тебе, и я изменюсь, а ты мог бы быть и по мягче, — на одном дыхании выдаёт Тэ, пытаясь не разреветься. Чонгук, наблюдая реакцию парня, понимает, что переборщил, и в знак извинения обнимает парня за его тонкую талию и целует в уголок губ. — Прости, я и не думал обижать тебя. — Свали — дуется Тэ, но не спешит отталкивать Чона. — Хочешь в знак извинения я пофотографирую тебя здесь? — Хочу! Чонгук фотографирует Тэхёна по-особенному, подбирая нетипичные углы и моменты. Тэхен в объективе Чона чувствует себя тоже по особенному, он охотно позирует фотографу, искренне смеётся, когда тот глупо шутит и ловит щелчком фотоаппарата особенно красивую тэхенову улыбку. Фотографируя омегу, Чон понимает, что вот он — один единственный человек, которого он хочет фотографировать до конца своих дней. Чон не знает как долго это продлится, поэтому не смеет упустить от объектива каждый нежный взгляд, милые мордочки, которые корчит Тэ, и одну единственную, такую нелепую, но в то же время до безумия красивую квадратную улыбку. — Гук, подожди, не фотографируй пока, я кажись этим твоим реквизитным мороженым размазался, — бубнит Тэ, слизывая с вафельного рожка подтаявшее лакомство, которое Чон купил как бы для фотографий, но на самом деле он просто заметил тэхеновый взгляд на ларёк с мороженым, когда они только зашли в парк. — Идеальный кадр, — восхищается Чон, довольно ухмыляясь тому, что успел запечатлеть такой момент. Чон обожал живые фотографии, поэтому старался делать больше именно таких кадров. Пока Чон просматривал снимки на фотоаппарате, он успел упустить момент, когда Тэхёну позвонили, и он вмиг стал серьёзным. — А кто ему сказал, что я тут? — Эм… ладно, сейчас будем. — поникнув, отвечает Тэ и скидывает звонок. — Кто это? — Шофер звонил, нам пора, пошли. — Тэ нервно прикусил губу и, выбросив мороженое в ближайший мусорный бак, поспешил к выходу из парка. Такая смена настроения Чонгука не радует совсем, но он молча следует за омегой. Уже у входа парка их ждали две машины: одна, на которой они приехали, а вторая была смутно знакома Чону. — Чонгук — Тэхён поворачивается к альфе и быстро чмокает в губы, — Я вынужден поехать не с тобой, но Ли Сун отвезёт тебя куда захочешь. — Что за хрен в тачке, на которой ты вынужден поехать? — Чон… — Тэ с надеждой, что тот не будет сейчас задавать лишних вопросов смотрит в глаза Гука. — Ладно, вали. — отмахивается Чон, глотая неприятный ком в горле. — Я наберу тебе, — напоследок бросает Тэ и исчезает в салоне чёрного внедорожника. — Куда вас отвести сэр? — спрашивает шофёр, который все это время стоял рядом с Чонгуком. Но Чон от предложения отказывается, бросает раздраженное: — Сам доберусь — одновременно набирая Югёму.***
Дождь безжалостно тарабанил по стёклам дорогого автомобиля, пока его колёса на немаленькой скорости рассекали по мокрым дорогам Сеула. Намджун вернулся с Лондона буквально часа три назад и сейчас должен был работать над очередными делами отца, но он тупо не мог сосредоточиться. Все мысли по приезде были заняты Чимином, хоть в Лондоне мужчина твёрдо принял решение покончить с Чимином, то по приезде вся решительность улетучилась, будто песок сквозь пальцы, и мужчина, плюнув на работу, поспешил к омеге, который как раз собирался домой после изнурительных занятий танцами. Чимин снова и снова прогонял сложную хореографию, которую он выбрал нарочно, чтоб усталость после тренировки отодвинула прочие неприятные мысли. Парень достаточно долго отрабатывал движения, каждый раз придираясь к себе всё больше и больше. — Раз, два, три… — проговаривал парень шёпотом — Снова не так! Злится Чимин, понимая, что сегодня его тело совсем не настроено на работу, как и мысли, которые были далеко не о танцах. Посылая все к чертям, Чимин наконец сдаётся и отправляется под струи горячего душа, которые приятно успокаивали раздражение парня. Через полчаса Чимин уже переоделся и уходил с танцевальной студии чуть ли не последний. Выйдя на крыльцо, Чимин ёжится от одного вида дождя и ругает себя за то, что оставил зонт дома. — Для стопроцентного счастья не хватало промокнуть до трусов, — думает омега и, тихо вздыхая, окидывает взглядом безнадежно промокшую лавочку. Накинув на голову капюшон, будто он сможет спасти от дождя, парень спешит к остановке. Как чья-то крепкая рука хватает омегу за плечо и снова тянет на крыльцо. Из-за неожиданности наушники (о которых он благополучно забыл) выпадают из ушей парня, а взгляд устремляется на того, кто потревожил. Когда карие глаза встречаются с холодным взглядом Намджуна, дыхание Чимина подпирает, а в груди все предательски ноет. Намджун еле успевает остановить уходящего Чимина. До самого момента, пока альфа снова не встретился со взглядом безумно тёплых карих глаз, он не знал, что скажет Чимину. Но в момент, когда Намджун снова утонул в цветочном запахе омеги, он понял, что слова будут лишними. Единственное, что сейчас ему хочется это целовать приоткрытые в удивлении губы, что Намджун и делает. Ким резко прижимает хрупкое тело Чимина ближе к себе и вовлекает пухлые губы парня в долгожданный поцелуй, за что получает миниатюрным кулаком омеги пару раз по грудине, а после, когда тот сдаётся, язык альфы проникает внутрь горячего рта, и поцелуй с настойчивого плавно приобретает чувственный характер. Несмотря на вечернюю прохладу и проливной дождь, обоим становится нестерпимо душно, а воздух предательски заканчивается, из-за чего Намджун плавно прерывает поцелуй и в следующий же момент получает не хилую такую пощёчину. — С чего ты взял, что можешь пропадать неделями, а потом появиться и целовать меня? — шипит Чимин, грубо толкая альфу от себя. Намджун же от неожиданности, скалясь, кусает внутреннюю сторону щёк и не находит ответа, потому что заслужил. — Проваливай туда, откуда пришёл! — кидает напоследок омега и, сжимая лямку рюкзака, собирается гордо уйти в дождь, но его останавливают сильные руки альфы, которые бережно притягивают к себе. — Прости, я поступил как кретин. Только не уходи, — шепчет альфа, укладывая свои ладони на талию парня и ловя его взгляд. Намджун слишком сильно скучал и не готов так по-тупому отпустить сейчас Чимина. — Отпусти. — отвечает омега, избегая взгляда альфы. — Не-а, — наклоняясь к омеге, вяло шепчет мужчина, а после зарывается лицом в шею запаха цветов, который уже успел стать таким необходимым для альфы. Однако Намджун успевает отметить в нем нотки молока с мёдом, из-за чего еле сдерживается, чтоб не попробовать её на вкус. — Ты пахнешь немного иначе, но всё так же безумно вкусно. — Прекрати… — просит Чимин, но уже с меньшим энтузиазмом. Ведь он тоже скучал и сейчас буквально готов расплавиться от каждого прикосновения Намджуна. — Поехали ко мне? — предлагает альфа, опаляя своим горячим дыханием шею. У Чимина же табун мурашек пробегает по всему телу, и с ответом он не спешит, хоть и знает его наперёд. — Мм… кстати Бар… — О нет, лучше заткнись. — прерывает мужчину Чимин, не желая слышать рассказы про Барни, только ради того, что он согласился. — Заткнись и поехали уже, пока я совсем не продрог тут. — Это невозможно. — отвечает Намджун, наконец отстраняясь от шеи омеги. — Что? — Ты не можешь продрогнуть находясь в моих объятиях, это невозможно! — Я уже говорил, что у тебя отстойные подкаты? — отвечает Чимин, не сдерживая усмешку. По дороге к Джуну парни смеялись и много говорили. Намджун также рассказал причину своего отсутствия, скрывая «маленький» такой факт о помолвке. В остальном эти двое были поглощены компанией друг друга, живые разговоры, громкий смех. Сладкие, тягучие словно мёд поцелуи в лифте и чертов ключ, который вдруг перестал входить в замочную скважину, а после наконец жаркие поцелуи в темной прихожей квартиры. В квартире царила тишина, которая разрушилась вмиг от звонких упоительных поцелуев двоих. Ленивые поцелуи в лифте давно приобрели жаркий характер, а прикосновения стали более настойчивыми. Намджун, возможно, даже слишком грубо прижимал хрупкое тело омеги к себе, но сказать, что Чимину это не нравится, будет неправильно. Слишком властная и грубая хватка, настойчивые поцелуи с редкими укусами, безумно возбуждали его. Падая на прохладные простыни большой кровати, Чимин только понял, что совсем не заметил весь путь от прихожей к спальне, и то, как Намджун уже успел избавить его от футболки. Намджун целовал нежную кожу Чимина и никак не мог насытиться, альфа не желал оставить ни единый миллиметр тела омеги без внимания. Ведь он так чувствителен и на каждый поцелуй отзывается стонами, которые звучат словно услада для слуха. Намджун целует уже торчащие от возбуждения соски омеги, ласкает по очереди языком то один, то второй, нарочно задевая их зубами. Поцелуями спускается ниже к подтянутому животу, зарываясь носом в него, вдыхая аромат цветов в композиции с молоком и мёдом, и закатывает глаза от накатившего с новой силой возбуждения. — Надо же, сколько омег было в твоей постели, Ким Намджун, но ни один и рядом не встанет с Чимином. — вскользь, мысленно отмечает альфа. Намджун отстраняется от столь желанного тела и, будто бы в доказательство своих мыслей, любуется стройным телом с аппетитными изгибами, втянутым животиком, торчащими сосками, тонкой шеей, и точно для себя решает, что не позволит себе испортить такую красотку засосами и следами от укусов. Всё подобное лишь изуродует нежнейший шёлк кожи омеги считает Намджун. Отрывает взгляд от тела, и его внимание цепляется за томный взгляд омеги, который полон желания. В следующую же секунду, пользуясь замешательством Джуна, Чимин ловко принимает лидирующую позицию, укладывая альфу на лопатки, сам нависая сверху. Омега не желает тратить время и разом освобождает Джуна от надоедливой рубашки, совсем не обращая внимание на отлетевшие от неё пуговицы. Намджуну нравится подобная решительность омеги, и он, расслабляясь, с упоением наблюдает за тем, как маленькие пальчики оттягивают пряжку ремня и стягивают брюки. Когда пухлые губы омеги наконец обхватывают головку эрегированного члена, альфа издаёт протяжный рык. Чимин сосёт с прихлюпыванием, пошло водя своим язычком по всей длине ствола, поднимая изредка свой сверкающий взгляд на наблюдавшего за его действиями Намджуна, и довольно ухмылялся, когда чувствовал как в его волосы зарывается пятерня альфы и грубо оттягивает их. Намджун, не желая больше тянуть, снова нависает над омегой. Вмиг стягивает с него оставшуюся одежду и, в сотый раз восхищаясь его телом, раздвигает чиминовы стройные ножки. У Чимина всё внутри замирает, а с губ срывается очередной стон, когда он чувствует длинные пальцы альфы у своей дырочки. Намджун, довольный реакцией, вводит в омегу сразу два пальца. Он уже готов кончить от одного ощущения того, как стенки омеги туго сжимают пальцы. Кровь, будто кипяток, бежит по венам, заставляя болезненно застонать альфу. Предвкушая как хорошо Джуну будет внутри Чимина, как тот болезненно сладко будет сжимать его член, Намджун начинает трахать Чимина пальцами, пока тот подмахивает ему бёдрами, закатывая глаза и кусая свои сладкие губы. Намджуна этот расклад не устраивал, он желал слышать тихие стоны и тягучее, — Намджуни… — от омеги, поэтому, наклонившись к его губам, альфа грубо целует их и велит Чимину не сдерживать стоны. — Я хочу слышать тебя, так что не смей. — горячо выдыхает альфа, затем целует омегу куда-то в шею, нарочно ускоряясь и задевая простату, тем самым провоцируя на громкие стоны Чимина. Не желая больше тянуть, Намджун в пару движений достаёт и раскатывает прохладный латекс по всей длине. Подставив головку к проходу, Джун наблюдает за реакцией омеги, входит в него такого узкого и горячего до нужной точки и глухо рычит, чувствуя как стенки безумно приятно начинают сжимать член. Намджун двигается резко и быстро, с каждым толчком задевая простату, Чимин буквально плавится на уже мокрых от их пота простынях и, срывая свой голос, просит альфу о большем. Квартиру, погружённую в ночной мрак, наполняют громкие стоны и пошлые шлёпки двух тел друг об друга. Чимин принимает Джуна полностью, без остатка, ему безумно нравится чувство наполненности и единства с этим альфой. Спальня уже переполнена их истинными запахами цветов и ели, вперемешку с запахом пота и секса. Они меняют позу, теперь Чимин седлает альфу, выгибаясь в спине и набирая нужный темп. Намджун любуется таким развязным, скачущим на нем Чимином, и остро ощущает скорую разрядку, поэтому тянет руки к члену Чимина, для того чтобы кончить вместе. Но какого было его восхищение, когда он поучаствовал дрожащее на нем тело омеги и свои пальцы в чужой сперме. — Боже, ты нереален — на выдохе шепчет Джун от того, что Чимин кончил буквально без рук. Обнимая Чимина за тонкую талию, Намджун делает пару резких толчков, изливаясь внутрь омеги. Восстановив дыхание, Чимин не спешит слазить с сильного и тёплого тела альфы и продолжает лежать на нем, уткнувшись лицом в шею. Намджун же, прикрыв глаза, пальцами, не спеша, даже лениво, ведёт вдоль спины омеги и сам не замечает, как отдаётся царству морфея. Но не надолго, ёжась от прохлады ветра, который доносился с приоткрытого окна, Намджун обнаружил себя в объятиях омеги, который мирно спал, закинув на него свои руки и ноги, тем самым обхватывая тело альфы. Намджун слегка улыбается этому и осторожно выбирается из объятий. Усаживаясь на кровать, взгляд мужчины падает на часы, — Пять утра — проговаривает Намджун и окончательно поднимается с постели, потому что все равно не уснёт. Намджун находит на полу своё белье и, натянув его, берет сигареты с зажигалкой и пропадает какое-то время на балконе, проветриться и понаблюдать за влажным от недавнего дождя, все ещё спящим, городом. Голова совершенно опустошена, мыслей никаких, кроме той, которая мерзко засела в сознании альфы. Бросив очередной бычок в пепельницу, Намджун слишком быстро преодолевает расстояние между балконом и спальней, возвращаясь в неё. Альфа без раздумий достаёт свой beretta 92 и, сжимая в руке холодную сталь оружия, переводит взгляд на спящего омегу, который казался слишком маленьким на большой постели. Парень спокойно спал, лишь изредка хмурясь от прохлады. Его обнаженное тело наполовину было покрыто тонкой тканью дорогого шёлка, а светлые волосы небрежно разбросаны по подушке. Наблюдая за таким Чимином альфа борется с желанием лечь в постель к омеге и крепит на свой пистолет глушитель.