Что останется от нас?

Чимин просыпается с первыми лучами солнца и расплывается в мягкой улыбке, ощущая тепло и объятия Намджуна, который мирно спал. Окидывая комнату взглядом, Чимин понимает, что они в спальне, хотя засыпали в гостиной ужасно уставшие (но счастливые). Омега не помнит, как Намджун будил его или, возможно, сам укладывал в кровать, но это не так уж и важно. Вспоминая вчерашний вечер, он не сдерживает улыбку, а потом резко тянет пальцы к своей ключице, вспоминая то, что Намджун вчера поставил метку. От одной мысли об этом в животе омеги неприятно скрутило, и ему срочно захотелось высвободиться из теплых объятий и подышать. Стоя уже в ванной напротив зеркала, Чимин рассматривает место недавно поставленной метки. Казалось, что она смотрелась так правильно на нём. Теперь они с Намджуном связаны, и метка — это серьёзно. Меткой альфа будто «присваивает» омегу себе, пуская свои феромоны в кровь через укус. Получается, что в омеге есть частичка его альфы, что делает его ещё более восприимчивым к нему, например, во время течки, внутренний омега будет требовать только своего альфу. В наши дни редко кто решается её ставить, ведь её потом почти нереально свести, а гарантии, что пара до конца дней своих будет вместе — нет. Это всё немного пугает Чимина, ведь они ещё не говорили с Намджуном о серьёзности их отношений, и то, что Намджун поставил метку без разрешения Чимина, тоже очень злило его. Но, с другой стороны, внутренний омега Чимина буквально ликовал от того, что он гордо может считать себя омегой Намджуна. Последний раз проведя пальцами по метке, Чимин, прикусив губу, осматривает её через зеркало, а после, тяжело вздохнув, решает принять душ. После утреннего душа Чимин накинул на себя банный халат Намджуна, который был ему велик в несколько раз и, приготовив себе какао, вышел на балкон полюбоваться ещё сонным городом. Квартира Намджуна находилась на самом высоком этаже, и отсюда весь Сеул как на ладони. Пока тёплый утренний ветер бережно трепал влажные волосы омеги, тот любовался видом и не сразу заметил, что стоял уже не один. Когда Намджун во сне не смог найти рядом миниатюрное тёпленькое тело Чимина, то недовольно поморщился, а затем и вовсе проснулся. Окинув взглядом пустующую половину кровати, Намджун невольно дернул желваками и надеялся, что Чимин не свалил по-английски. Поэтому, натянув на себя первые попавшиеся домашние штаны, Намджун пошёл на поиски омеги. Осмотрев ванную и кухню и не найдя там Чимина, Намджун немного напрягся, а потом заметил его на балконе. Чимин выглядел таким крошечным в большом махровом халате Намджуна и очень красивым. Альфа молча подошел к омеге сзади и обнял, прижимая к себе. Чимин от неожиданности немного вздрогнул и поднял взгляд на альфу. — Доброе утро, — Намджун целует омегу в висок, зарывается носом в светлую копну волос, тем самым наполняя лёгкие цветочным ароматом омеги. — Доброе, — отвечает Чимин и плотнее жмётся к теплому телу. — Я думал, ты ушёл, — признается Наму. — Мне просто не спалось, и я решил принять душ, а потом полюбоваться видом. Он тут нереальный. — Сеул — это сплошные бетонные джунгли, но и тут ты разглядел что-то прекрасное. — Красота в глазах смотрящего, — отвечает Чимин и, повернув голову к альфе, показывает ему язык, — Бе. — Я разве спорю, — не сдерживая улыбку от безумно милого чимина, альфа соглашается. Больше они не говорили, стоя на балконе, они молча, но без какого-либо напряжения, наблюдали за просыпающимся городом. Намджун лишь изредка целовал омегу за ушком и крепче прижимал к себе. Уже за завтраком омега жуёт свой круассан с нутеллой, который он буквально отвоевал у Намджуна из-за того, что тот считал, что завтрак должен быть сбалансированным и полезным: — Только гляньте на это довольное личико, — говорит Намджун, наблюдая за тем, как Чимин, откусив круассан, в наслаждении прикрыл глаза. — Потому что очень вкусно! — И никакой пользы. Впервые вижу омегу, который ест на завтрак сладкое и не парится из-за калорий. — Это потому, что я особенный омега, — ухмыляясь, говорит Чим. — И то верно, — соглашается Намджун и, не борясь со своим желанием поцеловать его, приподнимается со своего места и, потянувшись ближе к лицу омеги, нежно целует того в губы со вкусом нутеллы. Когда пара уже сидела в машине, но с места не трогалась из-за того, что Намджун был занят чем-то в своём телефоне, Чимин боролся с желанием поговорить с ним о метке и насколько это серьёзно. И с хера ли он не спросил самого Чимина? — И что же происходит в твоей голове сейчас, что ты так серьёзен? — спрашивает Джун, который минуты две уже как наблюдает за серьёзным выражением лица омеги. — Намджун, — всё же решается Чимин, — Метка… Насколько это серьезно? — Настолько, сколько она может быть серьёзна. — Это было неожиданно, и ты должен был спросить, может я против? — А ты против? — Я еще не понял… — отвечает Чим, отводя взгляд, а потом случайно замечает чёрную машину, которую уже видел у работы. — Обратного пути уже нет, но у тебя всё же есть время, — раздражаясь, альфа усмехается — Есть время понять! — Не злись, — Чимин отрывает взгляд от знакомой машины на альфу. — Тебе знаком этот автомобиль? — заметив взгляд омеги, спрашивает Ким. — Кажется, да, — Чим немного замешкался. — Я не уверен, но, кажется, я видел его у работы. У альфы от злости дёрнулись желваки, он прекрасно понимал, что это значит. — С машины не выходи, — на скорую бросил альфа и, выйдя из своего роилса, уверенно направился в сторону поодаль припаркованной машине. Он успел в последний момент, потому что тот, кто был за рулем понял, что его вычислили и собирался ретироваться с места, но не успел. Потому что как только тот завёл мотор, Намджун уверенно открыл дверь с водительской стороны и с размаху без разъяснений врезал ему прямо в челюсть. — Теперь слушай сюда, ещё раз я увижу твою, либо чью-то ещё рожу в радиусе этого омеги, расчленю и заставлю сожрать ваши туши вашим матерям, — буквально выплюнул эти слова альфа, затем, схватив мужчину за волосы, ударил его пару раз головой об руль и, хлопнув дверью, вернулся к напуганному Чимину, который частично мог наблюдать то, что делал Намджун. — Что это было? — в шоке спрашивает Чим — Он заслужил. — Но кто он? Ты его знаешь? — Не знаю, — снова сжимая челюсть, отвечает альфа. — Он… он что, следил за мной? Но зачем? — недоумевает Чим. — Не знаю, — врёт альфа — Мало что ли придурков на свете, но больше он не посмеет. Тебя домой подвести? — Да… — вполголоса отвечает Чим, погрузившись в свои мысли и, повернувшись к окну, молчит всю оставшуюся дорогу. Уже когда Намджун подъехал к подъезду Чимина, его взгляд автоматически пробежался по припаркованным авто, но ничего подозрительного он не заметил. — Не зайдешь? — интересуется Чимин. — Зачем? — Идём, я познакомлю тебя с Чонгуком, ну и с Юнги, если он дома. — Хм, ладно, — альфа соглашается только для того, чтобы проанализировать этих альф, которые живут с его Чимином. Потому что, если честно, до сих пор не верит в то, что двое альф и один омега могут жить вместе, не имея друг к другу сексуального влечения.

***

Юнги встречает рассвет, в очередной раз обжигая пальцы фильтром сигарет. Но ни один мускул на лице этого не выдал. Солнце сегодня неимоверно красиво, проносится в мыслях, как искрящиеся от счастья его глаза. — Ты можешь перенести эту боль в работу. — говорит альфе его внутренний голос. — Действительно, самое лучшее всегда рождается из пепла. — зачем-то отвечает голосу Юнги. Поэтому, невзирая на ранний час и головную боль, альфа решил пойти на студию. Но для начала надо привести себя в божеский вид — заключил Юнги. Умывшись холодной водой, почистив зубы ядерно-мятной зубной пастой и облачившись в свежую одежду, Юнги подумал, что было бы неплохо перед выходом выпить кофе. Поэтому уверенным шагом направился в сторону кухни, но в замешательстве остановился у дверей, ведь за ней доносились глухие толчки вперемешку с томными стонами, которые, сказать справедливости ради, пытались заглушить, но хреново выходило. — Блять, — тихо выругался Юнги, — Вы больше места не нашли?! — тяжело вздохнув, Юнги закатил глаза и, так и не выпив кофе, направился в студию.

***

В утреннем полумраке из кухни доносился нетерпеливый шёпот вперемешку с шелестом одежды и рваными стонами. На стареньком деревянном столе, на самом краю, голой задницей расположился Тэхён, широко раздвинув ноги, меж которых устроился Чонгук вместе с его горячими руками и длинными пальцами, что по-хозяйски сжимали упругие бедра омеги. Тэхён, откинув голову, хватает воздух губами, щеки его раскраснелись, а грудная клетка вздымалась с каждым резким толчком всё чаще. Тэхен цепляется своими длинными пальцами за широкие плечи альфы, одновременно обхватив своими ногами бедра Чонгука, тем самым прижимая того еще ближе к себе. — Если ты сейчас остановишься, я умру, — срываясь на стоны, шепчет Тэ, на что Чонгук довольно ухмыляется и впивается поцелуем в и так набухшие от поцелуев губы, что влажным эхом ударяется о стены небольшой кухни.

***

Открывая дверь в квартиру с сзади стоявшим Намджуном, Чимин совсем не ожидал увидеть в прихожей целующихся Чонгука и Тэ, так ещё и полуголыми — они буквально стояли в одних банных полотенцах на бедрах и действительно не нашли лучше места для поцелуев, чем прихожая? — О, Чимин, ты чего так рано? — отрываясь от губ Чонгука, спрашивает Тэ, а видя за его спиной серьёзное лицо своего брата, буквально становится белым, как стена. — Намд… — громко сглатывает, — Я пойду, пожалуй, оденусь. — Тэ отлипает от Чонгука и спешит в его комнату. Но сам Чон всё еще стоит в одном банном полотенце и также прожигает в Намджуне дыру. — Боже, вы серьёзно? — вмешивается наконец Чимин, замечая то, как парни сверлят друг друга взглядами. — Чонгук, может оденешься? — Зачем? Я в своем доме. — Чонгук, иди оденься. — настаивает Чим, и Чон всё же уходит вслед за Тэхёном. Когда дверь за Чонгуком закрывается, Тэхён еле сдерживает свой смех и лезет с объятиями. — Блять, хорошо, что успели убрать на кухне. — Да, и проветрить её. — отвечает Чон, приобнимая одной рукой Тэ. — Постараешься понравиться моему брату? — ухмыляясь, спрашивает тот. — Пф, ещё чего. Это он должен постараться мне понравиться, — раздражается Чон, — Он не пара Чимину. — Давай ты не будешь решать за него? — теперь уже раздражается Тэ и отходит от мужчины к зеркалу поправить прическу. — Тут дело не в моей натуре собственника, просто твой брат не вызывает доверия. — натягивая футболку, говорит альфа. — Угораздило же Чимина. — Но ты не можешь всю жизнь опекать Чимина. — Могу. — Он мне не нравится. — тут же выдаёт Намджун. — Это взаимно, — вздыхая, отвечает Чим, — Надеюсь, вы не поубиваете друг друга. — подытоживает Чимин. — А Юнги ваш где? — Если эти двое свободно разгуливали по квартире буквально нагишом, то значит Юнги в студии. Он музыкант. — Может, Юнги мне и понравится. — Думаю, с Чонгуком вы тоже поладите. — Что-то сомневаюсь, — вздыхает альфа, а затем притягивает Чимина к себе за талию. — Думаю, лучше отложить наше знакомство, скажешь Тэхёну, что я жду его в машине. — Тс, — младший, закатив глаза, соглашается с альфой. И уже собирается выбраться из объятий, как Намджун крепче прижимает к себе миниатюрное тело. — Ты сегодня работаешь? — Да, после трёх. — Намджун смотрит в бездонные карие глаза омеги и думает, как подстроить расписание так, чтобы подвести Чимина самому. Зная отца, Чимин сейчас находится не в безопасности, и Намджун не может допустить, чтобы с ним что-то случилось. — Я заеду за тобой. — Зачем? Я и сам могу добраться. — Не можешь, — быстро бросает Намджун и целует того в губы, скрываясь за дверью. — Он что, ушёл? — спрашивает только появившийся Тэхен. — Сказал, что ждёт тебя в машине. — Ауч… давненько мне не доводилось ездить с Джуном. — Тэ немного скорчил гримасу и, развернувшись к сзади стоявшему Чону, вовлёк его в чувственный поцелуй. — Если что, я наберу, — в губы шепчет Тэ и нехотя отлипает от своего альфы. — До встречи, — мягкой улыбкой на губах отвечает Чон. Омега также попрощался с Чимином и вслед за братом скрылся за входной дверью.

***

— Чувствую себя подростком, которого забирает старший брат на утро после тусовки. — Я думал, ты сохнешь по Кею, — говорит Намджун, чего конечно не ожидает услышать младший. — Ну… я тоже так думал, — Тэ нервно усмехнулся, — Всё слишком запутанно. — Кей мне не нравится больше, чем Чонгук. — И что мне делать с этой информацией? — Взять её на заметку. — Ладно, а что насчет тебя? Ты ведь не убьёшь Чимина? — от вопроса младшего Намджун нервно сжал руль, вспоминая ночь, когда действительно чуть не лишил омегу жизни. Когда был на грани, когда с опаской, но всё же признался самому себе, что Чимин больше, чем задание отца. — Я поставил ему метку. — Ты сделал что?! Ты чокнулся, Намджун?! — Мой внутренний альфа будто приказал сделать это. Думаю, Чимин не просто интрижка. — А что отец? Он так просто это не оставит. Ты мог бы просто дать ему денег и помочь скрыться. Не знаю, что угодно, но не присвоить его себе и потом заставить столкнуться с пиздецом, который устроит отец. — Я не дам его в обиду, отец ему ничего не сделает. — Ты такой же эгоист, как и все альфы, тебе не надо было бы его защищать, если бы ты ему всё рассказал и помог бы смыться отсюда. Ты последний альфа, которого я бы пожелал Чимину, Чонгук прав. — Ты ничем не лучше, Тэхён, — сжимая от злости желваки, говорит альфа, — Как омега легкого поведения прыгаешь от одного альфы к другому из-за того, что боишься остаться один. — По крайней мере, я не убийца, — глотая ком обиды, выпаливает Тэ и замечает, что тоже сумел задеть Намджуна за больное. Всю оставшуюся дорогу братья больше не говорили и провели её (дорогу) в тишине, каждый думая о своем. По приезде в особняк семьи Ким братья также молча разошлись кто куда. Намджун скорее пошёл в кабинет отца, а у Тэхена дела были попроще, он собирался отдохнуть и, возможно, закончить картину. Прошлая ночь с Чонгуком прошла уж слишком хорошо, они не занимались сексом как обычно, не раскуривали косяк один на двоих, даже оральных ласк не было. Всё было проще и невинней? Они просто зависли у Чонгука в комнате, много говорили и смеялись, целовались, кушали ягоды, запивая дешёвым пивом. И Тэхену безумно понравилось, он был собой, и именно это он ценил в компании Чонгука. Ведь с ним ему не нужно включать суку, переживать о том, как он выглядит. Но также Тэхену безумно нравилась и другая сторона их отношений — та, где они без остатка отдаются друг другу, та, где они с упоением имеют друг друга на ужасно неустойчивом кухонном столе, в порыве страсти делают друг другу больно, но после так сладко зализывают все раны, с не пойми откуда взявшейся нежностью. — Явился, смотрите на него, а как светится! — с упреком раздаётся позади Тэ. — И тебе доброе утро, мам. — повернувшись к родителю, отвечает омега. — Где ты был? — Отключай заботливую мать, а то меня сейчас стошнит. — С тем неудачником, которого ты притащил к нам на бал? — Я не собираюсь говорить с тобой о Чонгуке. — Я конечно всегда знала, что у тебя отвратный вкус на альф, но этим Чонгуком ты даже меня удивил. — Сказала женщина, чей муж трахает несовершеннолетних омег и даже не скрывает этого. — сказал как отрезал Тэ и, ухмыльнувшись, ушёл к себе. Наконец оказавшись в своей обитель, Тэхён, опустошенный утренними разговорами с семьей, падает на свою постель прямо в одежде и борется с желанием разреветься. — Когда всё успело стать таким душным и невыносимым? — мысленно задается вопросом Тэ, — Рядом с Чонгуком все кажется таким неважным, а возвращаясь в свою привычную жизнь, почему мне хочется её скорей покинуть? — вновь спрашивает себя омега, затем, цепляя взглядом ещё не тронутый, аккуратно скрученный косяк, понимает, что вот оно, его спасение. Стягивая с себя груз одежды, омега накидывает лёгкий шелковый халат на полностью голое тело, попутно затягиваясь чертовски приятной дрянью. И плевать, что ещё нет и двенадцати часов дня. Тэхену хочется в забвение, чтобы не жрать себя мыслями и чувством вины. Когда очередная затяжка, скрутив желудок, вызвала мерзкое чувство тошноты, Тэхен вспомнил, что в мини баре его комнаты есть какое-то не дешёвое пойло, и тут же полез за ним. — Заебись! — восклицает омега, отпив холодную янтарную жидкость прямо из горла, и направляется в свою мастерскую, которую неплохо было бы прибрать. Окидывая мутным взглядом открытые и почти пустые тюбики с масляными красками, где-то в дебрях мыслей, Тэ ставит пометку заглянуть в художественный бутик. Вновь прожигая горло алкоголем, омега наконец замечает Чонгука, который смотрел на него с холста. Руки сразу же зачесались немедленно закончить картину, поэтому, выжимая из тюбиков последнюю жизнь красок, Тэ принимается за работу.

***

— Да блять! Всё не то, сколько можно сводить эту хуйню! — вздыхая, альфа откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза и устало накрывает лицо ладонями, как ощущает невесомое касание чьих-то рук на своих плечах, а потом его мозг воспроизводит аромат цитрусовых и заполняет им легкие парня. — Может прервёшься на обед? Тут недалеко открылась кафешка с ужасно глупым названием, но сан гапсаль это конечно не испортит. — успокаивающим голосом шепчет Хосок, затем целует куда-то в макушку. А Юнги плывёт, вновь затягивается апельсиновым запахом, и всё вокруг становится терпимее. Решение с несчастным треком находится само собой, а они в тот день объедаются самым вкусным мясом. — Надо покурить, — отгоняя нахлынувшие воспоминания, Юнги тянется за очередной никотиновой дозой, затягивается и, поднимаясь с места, подходит к стене с фотографиями. На ряду фотографий с Чимином и Чонгуком теперь тут висят и совместные фото с Хосоком. Юнги скользит по каждой из них, воспоминания снова лезут без разрешения, слишком много времени они провели вместе в этой студии. Теперь тут и дышать нечем, одни воспоминания и тошные апельсины. Открепляя со стены фото с Хосоком, Юнги кидает их в одну из полок с хламом и обжигается крутой затяжкой.

***

— Здравствуйте, доктор Чон Суен у себя? — Здравствуйте, у вас запись? — Нет, я не пациент, но я по более важному делу. — Извините, Доктор Суен сейчас на обходе, но когда он придёт, я скажу ему о Вас, но для начала представьтесь, — альфа средних лет внимательно окидывает взглядом молодого омегу, который уверенно стоял перед ним. — Просто сообщите, что я от мистера Ким Хьюна, он должен понять, — отвечает омега, всё еще сомневаясь в успехе своей затеи. — От мистера Хьюна? — занервничал секретарь, — Тогда я немедленно наберу доктору. — Будьте добры, — омега мысленно ухмыляется тому, как люди буквально писаются от одного упоминания имени этого ублюдка Хьюна, — А Джексон говорит, что актер из меня никакой, ну-ну. Пока секретарь судорожно набирал номер и ждал ответа, Джебом, сидя в холле на кожаном диване, с презрением подметил, как хорошо устроился этот Суен — главный врач в лучшей больнице страны. Хотя, если начистоту, он мог претендовать и на звания выше, но он трус. Джебом более, чем уверен, что подмена диагноза и выписка не тех лекарств в свое время всё еще преследуют Суена. Ведь теперь это бельмо в виде грязных затей Ким Хьюна навсегда будет с ним. Более того, Суен повторит это ещё раз, да и повторял не единожды, оправдывая себя страхом потерять близких при отказе Хьюну и одновременно принимая миллионы за убийства не угодивших Хьюну людей. — Кофе или чай? Может, что покрепче? — предлагает секретарь. — Нет, — Джебом любезно улыбается, а затем встает с места и подходит к столу помощника. — Давно вы работаете с доктором Чон? — Всю сознательную жизнь, — поддаваясь воспоминаниям, делится мужчина. — Мы учились вместе, но я так и не доучился, а Суен как настоящий друг не бросил меня. — То есть, вы в курсе всех дел и с доктором Суеном с самого начала? — Конечно. В наших делах новые люди ни к чему. — Полностью с вами согласен, — сдерживая насмешку, поддакивает Джебом, — Тогда вы как никто другой знаете о деле семьи Пак, ведь так? — Э-эм… конечн… но — секретарь на мгновение замешкался. — Кхм. — послышалось позади Джебома. — Здравствуйте. — Чон Суен, а вот и вы! — обращается к врачу омега, пытаясь не нервничать. — Что-то срочное? — серьёзно спрашивает Суен. — Не совсем. Пройдемте в Ваш кабинет? Чтобы без лишних, — врач с недоверием глянул на Бома, но все же пригласил к себе. — Раньше я вас не видел, может представитесь? — говорит Суен, устраиваясь в кресле главного врача. — Ранее я работал за границей, не вижу смысла вам знать моего имени. — врёт Джебом, решив, что нужно переходить к тому, за чем пришёл, — Для начала мистер Хьюн хочет знать, есть ли у Вас материалы, связанные с семьями Пак и Им? — Что? Какие материалы? — Доктор Чон, давайте не будет отнимать ни Ваше ни моё время, отвечайте на четко поставленный вопрос. — Но я не совсем понимаю. — Материалы, то есть задокументированные бумаги о настоящем и подделанном Вами диагнозе миссис Пак. — В архивах только поддельная история болезни, к чему, — врач запинается, а Джебом взрывается от счастья, потому что у него буквально есть записанное на диктофон (который он предусмотрительно включил ещё в лифте по пути) признание о подделывании диагноза от первых уст! — К чему эти вопросы? Мы решили это всё еще очень давно… — Сейчас вы возможно слышали о большом шуме в сторону семьи Ким, пресса буквально капает под них. Лишняя страховка не помешает, — продолжает Джебом, — Ещё мистер Ким хотел, чтобы история болезни миссис Тэн, ну мы с вами понимаем, что речь идет о Пак, вообще испарилась из архивов тоже. Поэтому будет здорово, если её сейчас мне принесут, и я уже сам уничтожу материал, чтобы такого пациента и не было вовсе — добавляет Бом, чтобы вселить мистеру Чону уверенность в том, что перед ним действительно сидит один из людей Хьюна. — Да, я понял. — Отлично, а пока я жду, можно чашечку кофе?

***

— На три часа у Вас запланирована встреча с японцами, крайне важная. — А почему она крайне важная? — спрашивает Намджун. — Вы просили подметить её именно так, из-за того, что переносили её не один раз и эта встреча вроде как последний шанс. Вы же знаете, какие японцы принципиальные. — Я то знаю, — ухмыляется Джун, — Ладно, позови сюда Джексона и сделай мне кофе. — смазливый омега в лице секретаря Намджуна покидает его кабинет, а сам мужчина откидывается в кресло и с досадой смотрит на циферблат своих ролексов. — Приспичило же этим японцем в три, кто вообще встречи назначает в три? — Так ты же сам просил в три, — отвечает Намджуну только вошедший Джексон, — Слушай, ещё раз переносить я её не буду. — Тс, — закатывает глаза альфа, — Тебя никто и не просит, я по другому делу тебя позвал. — Какому? — Заберешь сегодня Чимина из дома и доставишь целым и невредимым на работу. — Че? Почему я? И что за Чимин вообще? — спрашивает Джексон, делая вид, что впервые слышит это имя. — Потому что ты единственный, кому я могу доверять, а Чимин похоже тот единственный, которого я не хочу терять. — Вау, Намджун, да ты влип. — Сам еще полностью с этим не разобрался, но мне тоже так кажется. — А Ёндже? — Блять, ты же мой друг, пожалуйста, ты должен знать, что там ничего, кроме секса и быть не может. — А с этим Чимином может? — Джек, слишком много лишней болтовни, просто отвези его на работу и проследи, чтобы ни один волосок с него не упал. — Теперь я и охранник твоих омег, отлично. — Это я прошу тебя как друга, — устало говорит Джун. — Ладно, в три, как я полагаю? — Да, адрес отправлю позже. — Окей.

***

Чимин буквально пыхтел и возмущался, услышав от Намджуна то, что за ним заедет какой-то мужик и отвезёт на работу. С какой стати вообще?! — Что за бред, Намджун, я сам дойду. — стоит на своём Чимин. — Блять! — злится альфа, — Просто сядь в эту чертову машину, которая ждет тебя внизу, не обязательно упрямиться. — Когда у меня появилась потребность разъезжать на твоих бронированных, блять, танках до работы в мелкую кафешку? — С тех самых, когда ты стал моим омегой. — у Чимина на мгновение замирает всё внутри, но упрямство и злость накатывают с новой силой. — Тогда я предпочту им не быть и доберусь до работы на общественном транспорте! — отвечает Чимин и завершает вызов. Устало вздыхая, Чимин понимает, что за каждым хорошо проведённым временем вместе с Намджуном, после обязательно стоит какая-нибудь глупая ссора. Но это не меняет решения Чимина добраться до работы самостоятельно. Поэтому, выйдя из подъезда и заметив, как он и выразился ранее «бронированный танк», омега просто проходит мимо него на остановку. Как бы ему не нравился Намджун, омега не собирается потакать при каждом случае. Он не видит нужды добираться до работы способом, который хочет Намджун, для омеги это какой-то абсурд. Но если Намджун решил, значит так оно и будет. Хоть Чимин и не сел в тот автомобиль, но всю дорогу до работы видел его поблизости около автобуса в котором ехал. Постояв ещё полчаса у кафе, машина наконец отъехала.

***

По возвращении из больницы дома Хосока ожидал полнейший срач. В голове пробежала мысль, что ничего не поменялось, но Хо её отбросил. — Как приберёшь, приготовь поесть, пару дней уже нормально не ел. — говорит Сехун, затем дежурно целует Хосока куда-то в уголок губ и уходит в глубь квартиры. Хосок забывает о слабости и ломоте в теле, собирается с духом и приступает к уборке. Благо в этот раз запах в комнате был сносным и омегу не тянуло вывернуть желудок. Открыв окна и впуская в квартиру свежий воздух, Хосок быстрее, чем ожидал, справился с уборкой и даже приготовил рамен, попутно отмечая, что надо бы сходить в магазин и закупиться, а то это были последние продукты, которые он использовал для обеда. Усталость и слабость Хосок почувствовал только после всех дел, когда они с Сехуном принялись за обед, который кстати тоже из-за усталости не лез в горло. Но омега старается не показывать свою подавленность, чтобы не раздражать Хуна, наоборот он как-то мотивирует себя позитивными мыслями о будущем. — Че ты его гладишь всё время? — Что? — непонимающе спрашивает Хосок, машинально убирая руки со своего ещё плоского живота. — Нахера вот это вот? Показуха какая-то, он ещё с размером с косточку какую-нибудь. — Но он живой и наш будущий малыш. Мне хоть самому непривычно, но я видел других омег в больнице, и, я думаю, именно этим они становятся ближе со своими детьми ещё до рождения, — с теплой улыбкой делится с альфой Хо. — Ты че романтика включил, третий рот нам сейчас не особо сдался, но раз получилось, то пусть будет. Главное, чтобы альфа весь в отца чтоб. Только нам пахать придётся в разы больше, — Хосок слушает Сехуна и мысленно истерически смеется из-за своей наивности и вечной веры во что-то лучшее с этим альфой. — Я то возьму больше заказов, но и ты пока живота нет бери вторые смены. — Что? — не понимает Хосок, — Ты сейчас серьёзно хочешь, чтобы я работал стриптизером, будучи в положении? — А чего ты удивляешься? Хочешь на шею мне сесть, ноги свесив? — Я хоть когда-нибудь сидел на твоей гребаной шее? — А в чьей квартире ты живешь? — Я плачу так же за коммуналку, за еду, за твой всратый алкоголь! — Следи за языком, я не посмотрю на то, что ты беременен. — Пошёл ты к черту! — омега, так и не притронувшись к еде, покидает кухню.

***

Последний раз нанося удар слева по груше, Чонгук стягивает перчатки и с тяжелым дыханием откидывается на маты. — Попей воды, — Югём притягивает другу открытую бутылку, Чонгук опустошает её в считанные секунды и вновь опрокидывается на маты. — Бой завтра. Там будет один хороший менеджер, и если он заметит тебя, Чонгук, то ты больше не будешь драться в подвалах, ты станешь настоящей звездой. — говорит Бэм, устраиваясь рядом с другом. — Думаете, я осилю настоящие арены? — Конечно! Что за бред, разве не об этом ты мечтал? — Да, Бэм прав, — продолжает Югём, — Слава, деньги, признание. — Чонгук на это лишь хмыкает и наконец поднимается. — Я в душ, после сходим куда нибудь? — Ага, если ты снова не кинешь нас из-за потаскухи Ким Тэхена. — говорит Бэм и тут же встречается с диким взглядом Чона. — Следи за своим грязным ртом, Бэм, — буквально шипит в лицо друга Чонгук, — Не смей так выражаться, если дело касается Тэхена, понятно? — Че? Ударишь его из-за этой богатой задницы? — вмешивается Югём и отталкивает от БэмБэма разгневанного друга. — Пусть следит за языком, нравится вам или нет, но отныне Тэхен часть меня, а вы как друзья не будьте суками и смиритесь уже. — Чонгук, он ведёт тебя вокруг пальца, даже не верится, что ты повелся на его басни. — не сдается Бэм. — Последний раз прошу заткнуться, иначе я не посмотрю, что ты омега.— заканчивает Чон.

***

— Ты че сука не пошёл на работу?! — с возмущением вваливается в комнату Сехун. Хосок, который спал, кое-как разлепляет глаза и непонимающе таращится на альфу. — Чего ты вылупился? — Сехун хватает омегу за шкирку и откидывает с дивана на пол. Хосок от неожиданности вскрикивает и больно ударяется спиной о тумбу. — Сехун, прекрати! — Я вроде понятно сказал, с какого хуя ты не на работе?! — альфа больно впивается пальцами в щеки омеги и поднимает его лицо, заставляя смотреть в глаза. — Я плохо себя чувствовал, — с дрожью в голосе отвечает Хо, чувствуя, как предательски текут слезы по его щекам. — А я, блять, себя заебись чувствую! — Сехун снова откидывает хрупкое тело, — Если ты, сука, беременный, это не значит, что тебе всё будет с рук сходить! — Хосок, стирая ладонью слёзы, пытается отползти подальше от разгневанного альфы куда-то в уголок, — Неужели тебя как скотину надо отлупить, чтобы ты меня слушался? — Сехун вновь хватает Хосока за руку, поднимает с пола и хорошенько ударяет ладонью по щеке. У омеги перед глазами всё плывет, он ощущает, как горит его щекa и то, как треснула его губа от нехилой волны удара. Он теряет ориентацию и чуть не падает, но Сехун его крепко держит и тащит в спальню. Он со всей дури швыряет Хосока на кровать лицом вниз, затем срывает с него джинсы, а омега, откуда-то найдя в себе силы, истерично пытается вырваться, из-за чего получает сильный удар коленом в поясницу. А дальше всё, как в тумане. Сехун со всей злостью трахает скулящего и просящего остановиться Хосока. Но альфа будто не слышит, он продолжает насиловать омегу, обращаясь с ним как с тряпичной куклой. Когда альфа в очередной раз с рывком кончает в Хосока и, развалившись, приводит дыхание в норму, омега не знает откуда, но находит в себе силы, цепляет взглядом в метре от себя на прикроватной тумбочке декоративную статуэтку нехилых размеров. Действует максимально быстро, хватает эту статуэтку и со всей дури наносит ею удар по голове альфы. Тот отключается моментально. Хосок с ужасом смотрит на свои руки и бездыханное тело рядом, опускает из рук то, чем отключил Сехуна, и в панике, найдя свой телефон, запирается в ванной. Ему нужно какое-то время, чтобы осознать всё произошедшее, после чего он истерически плачет, а затем набирает наизусть выученный номер телефона, который никогда не заставлял ждать более двух гудков, и если сейчас на том конце не ответят, Хосок действительно не знает, как будет жить дальше. — Прошу, прошу, — захлёбываясь в слезах, шепчет Хосок. — Да? — раздаётся на том конце. — Юнги! — облегченно вздыхая, восклицает омега, но потом срывается на новый поток слёз. — Хосок, что случилось?! — пугается Юнги из-за состояния омеги. — Юнги, пожалуйста, забери меня, прошу, спаси! — Что случилось?! Ты где? Вызови полицию, я выезжаю! — Я… я дома, Юнги, — и снова исторический плачь, — Я, кажется, убил его!