***
*** Оставшись на кухне в одиночестве, Снейп продолжал размышлять. Своим вопросом Астрид всколыхнула давние воспоминания и нужно было время, чтобы они успокоились и осели в его разгоряченном уме. Северус раньше не задумывался, насколько тяжелым ударом стала смерть дочери и ее супруга для Рольфа. Никогда не думал — а не винил ли Рольф себя за то, что защитил их дом недостаточно сильно, что высказывался слишком резко, что действовал грубо. Так, будто он ничего не боялся потерять. И в итоге оказался не готов к приходу оборотней в свой дом. Если бы Астрид не выжила тогда каким-то непостижимым образом, Снейп не смог бы ручаться, что было бы сейчас с Рольфом. Он предпочитал не задаваться таким вопросом вовсе. Удивительно, как события той ночи повлияли на него. На них обоих. Рольф сменил свои радикальные взгляды на жесткий нейтралитет, граничащий с безразличием, и потихоньку паковал вещи для эмиграции, ждавшей их сразу после того, как Астрид восстановит силы после ритуала. Снейп понимал, что уезжать из Англии не собирается, а работать без Рольфа уже не хотел. Ему казалось, что он получил от работы все, что мог и решил двигаться дальше. В один из вечеров написал Дамблдору: интересовался, не нужен ли еще зельевар на замену старому Слизнорту. Директор с радостью согласился, прислал список нужных бумаг и сказал, что Снейп может начать преподавать с будущего учебного года. Сначала должность обычного преподавателя, потом декана: Снейп и не подозревал, что учительство затянет его на столько лет. Изначально он просто нуждался в чем-то стабильном и постоянном, размеренном и четком, и школа со своими уроками, звонками и расписанием подходила как нельзя кстати. Северус боялся, что директор будет постоянно говорить о войне, ворошить прошлое, разбирать сделанные ошибки, но этого не случилось. Может быть, ему тоже было больно. А может быть, нет. Снейпу было все равно, лишь бы его не трогали. Первый год преподавания прошел словно в тумане. Он исправно вел уроки, варил зелья для лазарета, посещал учительские собрания, но не больше. С коллегами не общался, к студентам относился равнодушно, не пытаясь вникнуть в их проблемы и помочь, все свободное время проводил в предоставленных ему апартаментах, зарывшись в книги. То Рождество он впервые встретил в одиночестве. В детстве у него была мать, в школе — Лили, после школы — семейство Поттеров, Блэки, Люпин, Дамблдор, Орден Феникса, а после октября 1981 года — Линды с их ненавязчивым гостеприимством. Его звали на свою скромную вечеринку преподаватели, остающиеся в Хогвартсе, писал Рольф и приглашал провести каникулы в Швейцарии, но Снейп просто не мог себя заставить куда-то выбраться. Так и встретил Рождество, сидя в кресле и уставившись в стену, даже свечей не зажег. Не мог. Перебирал воспоминания, серые и поблекшие, сортировал их по категориям, а потом устал. Собрал все в одну кучу, слепил невнятный ком и запер в одной из многочисленных пустых комнат в своем сознании. Сначала думал, что напьется или расплачется в это глупое, треклятое Рождество, но к счастью, не случилось ни того, ни другого. Отправился спать, чтобы на следующее утро проснуться с мыслью: если им удалось спасти Астрид, не дать ей обратиться в оборотня, может быть, можно создать зелье от ликантропии? К лету Северус стал оживать, оттаивать. Все больше времени проводил в лаборатории, в библиотеке, у себя в кабинете и непрестанно что-то писал, читал, вычислял. Когда понял, что у его разработок есть шанс, но требуются эксперименты и постоянные анализы, написал Люпину. Конечно, тот был согласен. Скрипнувшая дверь оторвала Снейпа от размышлений. На пороге стоял Рольф с двумя огромными корзинами яблок. — Ты о чем задумался? Снейп пожал плечами: — О прошлом. — Ладно, — Рольф прошел в кухню и поставил корзины на пол, — Поможешь мне с яблоками. Снейп недоуменно нахмурился, взяв протянутый ему нож: — У тебя что, волшебная палочка сломалась? — Ты со своей магией совсем забыл про ручной труд, — Рольф взял из корзины первое яблоко и начал его чистить, — А между прочим, это полезно. Снейп не стал возражать. Кто знает, какой чушью он сам будет страдать, когда ему перевалит за сотню. Если он доживет конечно, поправил сам себя Снейп. Спустя несколько минут молчаливой работы Рольф спросил: — Астрид и Гарри поссорились? Нож в руках Снейпа на секунду замер, а потом снова принялся вырезать сердцевину. — Вроде бы нет. Они разве не вместе? — Нет, — Рольф покачал головой и разложил дольки яблок на полотенце на столе, — Астрид слонялась по пастбищу вместе с Акселем. Сказала, что Гарри не видела. Нехорошее предчувствие заколыхалось где-то внутри, но Снейп приказал ему уняться. Мальчишка просто где-то гуляет. Для беспокойства нет никаких причин. Северус очистил еще несколько яблок, прежде чем поделиться сомнениями. — Он знает, что я что-то недоговариваю. Если быть совсем точным, я ему вру. — Завтра все это закончится, — Рольф вскинул брови, — Тогда и объяснишь ему все. Сейчас незачем нагнетать панику. — Я и не собирался нагнетать панику, — проворчал Снейп, — Но мне совсем не нравится… Врать вот так. Рольф только фыркнул. — А ты что, думал, что быть родителем — вот так просто? Что-то внутри Снейпа екнуло. Быть родителем. Он же совершенно не подходил на эту роль. Кто угодно справился бы с ней лучше. Только не Снейп. Рольф словно мысли его читал: — К этому надо привыкнуть. Но ты привыкнешь. Главное, чтобы тебя перестало бросать в дрожь, едва ты об этом подумаешь. Снейп в молчании продолжал резать яблоки. Рольф тоже занялся работой, и Северус был благодарен ему за тишину. Через десяток очищенных яблок, срезая кожуру, Снейп почувствовал острый укол в сердце и натяжение магических нитей, нож соскользнул и полоснул по пальцам, но Северус не обратил внимания. Сигнальное заклинание, которое он накладывал на ребенка уже по привычке, сработало. Снейп резко встал. — С мальчишкой что-то случилось.27.
28 апреля 2021 г. в 11:01
Изо всех сил сдерживая клокочущую внутри ярость, Гарри покинул кухню и быстро поднялся к себе в комнату.
Усилием воли заставил себя не хлопать дверью: он не собирался давать знать, что вынес из разговора больше, чем ему было позволено. Хоть Гарри и не понимал, в чем конкретно дело, но ведь он не был идиотом, в конце концов!
Мальчик не понимал, что его злит больше: то, что Снейп явно что-то не договаривает, то, что он с таким облегчением согласился на подсказку о «дообследовании» или то, что сам Гарри позволил дурачить себя, словно пятилетнего малыша.
Больше всего Гарри хотел разгромить всю эту комнату: методично, один предмет за другим, сломать, сокрушить, уничтожить. Он почти слышал треск деревянной мебели, звук рвущейся ткани, звон выбиваемых стекол, почти наслаждался этим и почти был готов выплеснуть весь свой гнев одним единым порывом, но это была не его комната, не его вещи, не его дом.
Гарри медленно осел на пол. Что ж, у него есть пара запасных вариантов. Он выкатил чемодан из-под кровати, быстро, чтобы не передумать, скользнул рукой во внутренний карман и вытащил на свет слегка помятую пачку сигарет.
Ему хотелось прямо здесь и сейчас, не думая о последствиях или реакции кого бы то ни было. Одна часть Гарри убеждала его закурить прямо тут, в комнате, другая уверяла, что лучше все-таки найти тихое и безопасное место. Несколько долгих секунд Гарри снедала внутренняя борьба, пока в конце концов здравый рассудок не победил.
Он вытащил из пачки две сигареты с зажигалкой и сунул их в нагрудный карман рубашки, после еще нескольких секунд размышлений добавил уже к имеющимся сигаретам еще две штуки. Убрал пачку на место, тщательно спрятав ее среди вороха бумажек и прочего хлама.
Скатившись по лестнице, Гарри вышел на улицу, краем глаза успев заметить, что Снейп все еще сидит на кухне. Засунув руки в карманы джинсов, мальчик обошел дом и направился по едва различимой тропинке в глубину леса, покрывавшего гряду гор. Гарри все еще злился.
И все-таки, самое обидное то, что Гарри как будто бы начал верить Снейпу. Мальчик не ждал от этого лета ничего хорошего, потому что давно уже разучился это делать. Самые оптимистичные его надежды — проводить как можно больше времени за пределами дома Дурслей и поколотить Дадли и его шайку, вздумай они вновь устроить «охоту на Гарри». Мальчик почти в предвкушении почесывал кулаки в преддверии лета, зная, что на этот раз ему будет чем ответить на бесконечные угрозы и атаки в свой адрес.
И поначалу все шло довольно неплохо, за исключением пары потасовок, но потом случилась Мардж. Гарри был уверен, что в тот вечер весь его мир рухнул и ловить ему больше нечего, когда самым удивительным образом в его жизни появился Снейп и вытащил из этого дерьма. Пусть и по поручению Дамблдора.
И тогда вся вселенная схлопнулась. Снейп оказался вовсе не таким злобным ублюдком-вампиром, каким рисовало его воображение Гарри. Он был… Почти нормальным. И иногда с ним даже можно было поговорить.
И как раз в тот самый момент, когда Гарри начал раздумывать, что Снейп не так уж и плох, тот подложил ему такую свинью. Конечно, все не могло быть просто «хорошо». Только не в случае Гарри. Мальчик усмехнулся собственной наивности.
О чем он вообще думал? На что надеялся? На задушевные разговоры за чашкой чая, рассказы о маме, размышления о самых разных вещах? Какая чушь. Гарри споткнулся о ветку и яростно пнул ее, откидывая подальше.
Почему, вот почему, черт возьми, нельзя просто сказать ему правду как она есть? Снейп вечно отчитывал его, говоря, что мальчик лезет не в свое дело, но как он мог не лезть, если ему никто ничего не говорил? Это ведь напрямую его касается… Гарри был ужасно, ужасно разочарован.
Пиная по дороге небольшой круглый камень, не давая улететь тому в кусты, Гарри вспомнил, как залез в Снейпов омут памяти. Откровенно говоря, он не был рад увиденному и до сих пор не решил для себя, какую линию поведения избрать ему при общении с Дамблдором. С другой стороны, это самое общение можно свести на нет. Директор — вовсе не добрый дедушка, и Гарри больше не собирается слушать его сказки о любви, добре и всепрощении.
Однако, как бы ни было ему обидно или грустно от увиденного, Гарри был рад, что стал свидетелем той сцены. По крайней мере теперь он не позволит водить себя за нос.
Ноги привели его к водопаду, который Астрид показывала ему в самый первый день. Недолго раздумывая, Гарри начал карабкаться вверх по камням, чтобы точно оказаться вне поля зрения случайных свидетелей, по пути размышляя, что ему следует предпринять.
Вероятность найти ответ самостоятельно была крайне мала, однако Гарри нужен был план. Ему нужно знать, что с ним происходит. Мальчик не был уверен, что среди книг в доме Линдов найдется что-то подходящее, да и не мог он просто начать копаться в чужой библиотеке.
Когда Гарри забрался на вершину, на него снизошло озарение. Ему нужно в точности вспомнить, что давал ему выпить Снейп и узнать, как называлось то зелье. Вполне вероятно, что знание об этом позволит ему продвинуться несколько дальше в своем расследовании.
Усевшись на валун, Гарри закрыл глаза, чтобы лучше вспомнить запах. Кажется, пахло чем-то горьким. Или сладким? А был ли у зелья вкус?
Нет, так не пойдет. Гарри помотал головой, а потом вновь сосредоточился на воспоминании. Ничего не выходило. Ни запах, ни вкус, ни даже цвет — он ничего не мог вспомнить. Может, так и было задумано?
Гарри достал одну сигарету, раскурил и сделал слишком резкий, слишком глубокий вдох, тут же подавившись горьким дымом. Откашлявшись, он стал курить более размеренно, глядя на уносящиеся вверх струйки дыма и продолжая думать.
Ему придется попросить помощи у друзей. Не то что бы Гарри смущался этого, однако, Мерлин, как же много ему придется им рассказать. Просьба о помощи в расследовании повлечет за собой рассказ о том, с чего это все началось, что неизбежно приведет к Снейпу, а ситуация со Снейпом заставит его рассказать о том, как он сбежал из дома, что в свою очередь заставить его раскрыть карты о своей домашней обстановке.
Конечно, его друзья и раньше знали, что дома у него не все в порядке, однако Гарри никогда не вдавался в подробности, насколько все плохо, предпочитая отмалчиваться или переводить тему. И вот теперь ему, скорее всего, придется все рассказать.
Разумеется, его друзья будут страшно обеспокоены. Гермиона будет ворчать, упрекая мальчика в том, что он молчал раньше, да и Рон тоже слегка ему попеняет, но уже без Гермионы, когда они останутся наедине в мальчишеской спальне Гриффиндора. Оба будут настаивать, что ему нужно было еще после первого курса все им рассказать, они бы просто поговорили со своими родителями и Гарри приютили бы на лето.
В этом и заключалась беда. Гарри не хотел, чтобы его «приючали». Он собирался справляться со всем своими силами.
Одновременно он чувствовал и раздражение вперемешку со смущением, и страшную благодарность за то, что у него есть такие друзья. Мальчик не столько ценил саму помощь, сколько готовность ее оказать. Одного намерения было вполне достаточно.
До школы оставалось всего ничего — три дня — которые пролетят слишком быстро, и Гарри наконец встретится с друзьями. Он надеялся, что сумеет найти пустое купе в Хогвартс-экспрессе: им предстоял долгий разговор, не предназначенный для чужих ушей.
Сигарета подошла к концу, и Гарри сразу же приступил ко второй. Злость постепенно сходила на нет, разочарование и обида — тоже, словно бы мальчик выдыхал их вместе с клубами дыма. Дойдя до фильтра, Гарри уже почти ничего не чувствовал. Снейп ничего ему не говорит? Пусть. Он все разузнает сам.