На ошибках учатся

      Очевидно, мальчишка оказался совершенно не готов к подобному. Снейп и подумать не мог, что тот сможет прорваться в разрушенное поместье Поттеров сквозь все навешенные на него барьеры, хотя предположить что-то подобное стоило бы, в конце концов, Поттер есть Поттер, с ним никогда нельзя знать наверняка, что случится в следующую минуту.       Однако, еще больше не готов оказался сам Северус: ему всегда было сложно реагировать на чьи-то слезы, особенно детские. Утешитель из него был никакой, и только с возрастом он научился понимать, где нужно проявить сочувствие, а где предложить решение проблемы.       Мальчишка искрил магией, едва ли отдавая в этом себе отчет, зато Северус успел испугаться: ему казалось, что ребенок разнесет дом одной мощной взрывной волной, похоронив их обоих под обломками. Тем сильнее было его удивление, когда магия Поттера, еще сырая, юная и необузданная, внезапно успокоилась, стоило только Снейпу притянуть мальчишку к себе.       Снейп не особо задавался вопросом, подействовала ли конкретно его магия так успокаивающе, или же Поттер просто нуждался хоть в ком-нибудь рядом, скорее радовался, что оба остались целы. Кроме того, он открыл кое-что новое о себе, и это открытие его несколько настораживало.        Иметь дело с детскими слезами было для него не в первой: причиной некоторых даже был он сам, но в этот раз кое-что изменилось. Его отношение. Прежде он чувствовал в основном раздражение или усталость, особенно если истерика была беспричинной или носила манипулятивный характер, позже, став деканом факультета, он научился сочувствию и состраданию, однако с Поттером получилось иначе. Впервые он ощутил такую острую потребность защитить кого-то, и если не забрать полностью, то хотя бы разделить чужую боль.       Это было в новинку. И это пугало.       Не то что бы прежде Снейп был сторонником идеи о том, что падающего нужно толкнуть. В конце концов, без некоторого опыта претерпевания дети, особенно дети, вполне могли обойтись. Но в этот раз желание оградить было сильнее чем когда бы то ни было.       К счастью, слезы мальчишки быстро иссякли, тот быстро пришел в себя и даже извинился, на что Снейп просто отмахнулся, заверив, что все в порядке. Он, конечно, едва не поседел от страха и сейчас не отказался бы выпить чего покрепче, но в общем-то, все было хорошо.       Поттер пришел в себя удивительно быстро и даже выразил желание все-таки дойти до кладбища и увидеть могилы родителей, и Снейп не посмел ему отказать. Удостоверившись, что ребенок в стабильном состоянии, Северус довел его до городского кладбища и, немного поплутав среди гранитных плит, нашел нужные.       После этого, незаметно накинув на Поттера чары, Северус удалился в сторону скамеек рядом с воротами кладбища, оставляя мальчишку в уединении. Будет ли тот вести с родителями диалог, или сидеть в тишине, уставившись на холодные каменные плиты, или что угодно еще — Снейпу не было дела, это было слишком личное, а Снейп ненавидел нарушать чужие границы. К тому же, ему и самому хотелось побыть в одиночестве. Обычно ему редко выпадала такая возможность, но сейчас было и время, и место.       Последний день октября выдался холодным, уже вечерело, и, сидя на скамейке и кутаясь в пальто, Снейп наблюдал, как по дорожке из плитняка ползут сизые тени. Он сунул руки в карманы и наткнулся на контрабанду — пачку сигарет, которую отобрал сегодня у долговязого семикурсника с Когтеврана, пока ждал Поттера. Конечно, по всем правилам, он должен был уничтожить пачку, но сегодня день не располагал к соблюдению каких бы то ни было правил совершенно.       Недолго думая, Северус прикурил. Дым вился тонкой струйкой, уносясь к хмурым облакам, и Снейп погрузился в размышления. Думать о грядущих делах и планах совершенно не хотелось, обо всем этом он позаботится позже, когда к нему вернется его привычный рационализм. Сейчас же хотелось побыть в тишине.       Снейп скользил взглядом по близлежащим могильным плитам, останавливаясь только на высеченных датах рождения и смерти и крохотной черточке между ними и думал о том, что когда-то все эти уже давно мертвые люди мертвыми не были. Чего-то хотели, о чем-то мечтали, кого-то любили. Строили планы, ходили на работу, воспитывали детей.       Интересно, насколько страшно умирать?       Северус видел смерть много раз. Много раз становился ее причиной и даже научился как-то выносить груз вины, который даже с годами не становился легче. Хуже всего всегда были глаза. Огромные, беспомощные, невероятно уязвимые и молящие о спасении. Снейп смотрел в них и не двигался с места. Сначала оправдывал себя тем, что это — вынужденная необходимость, что он не может по-другому, что так он зарабатывает себе репутацию в кругу Пожирателей и Темного лорда, потом оправдывать перестал.       Преступлением худшим, чем убийство, стало для Снейпа бездействие, и он не был уверен, что когда-то сможет себя оправдать. Конечно, впоследствии ему удалось предотвратить множество смертей, но забыть о тех, кто погиб у него на глазах или от его руки, все равно не получалось.       Северус в те годы будто впервые задумался о человечности и о том, есть ли она в нем самом. Будучи во внутреннем круге Пожирателей, он успел насмотреться всякого. Не так его пугали пытки и издевательства, как выражение блаженства на лицах тех, кто пытал. Снейп боялся оказаться однажды в одном с ними ряду. Больше всего на свете он хотел не смотреть: хотел отвернуться, спрятаться, забыть и никогда не знать, на что способен человек, который знает, что останется безнаказанным.       Тот опыт заставил его задуматься над многими вопросами. Возвращаясь домой после рейдов и вечеринок, Снейп думал о том, что все эти зверства совершают люди, и они явно получают от этого удовольствие. Со многими он был знаком еще со школы. Если могут они, то он тоже…может? В определенных условиях и обстоятельствах? И что, если однажды и он переступит невидимую черту? Думать о подобном было страшно, но не думать он не мог.       Внезапно вопрос о человечности стал слишком острым, и Снейп еще долго резался об него, пока не выстроил для себя приемлемую систему мировоззрения, позволяющую ему сносно существовать в этом мире, а не замирать периодически в приступе ужаса.       Забытая сигарета истлела до фильтра, Северус вспомнил о ней только когда обжег пальцы и, непроизвольно дернув рукой, обрушил столбик пепла на стылую землю под ногами. Взмахом руки он заставил сигарету исчезнуть, а затем, порывшись в карманах, нашел пластинку мятной жвачки.       Пусть он и чувствовал себя школьником, прячущим запах от учителей или родителей, но Северусу действительно не хотелось, чтобы Гарри застал его за подобным занятием. Он и так не являлся хорошим примером для подражания, ни к чему рушить свой образ еще сильнее.       Тем временем на город опустились сумерки, темнота вмиг сделалась неуютной, а воздух стал густым и тяжелым. Северус подумал было о том, чтобы вернуться к мальчишке и удостовериться, что с ним все в порядке, как увидел его самого, идущего к воротам и настороженно оглядывающегося по сторонам.       Снейп поднял руку, привлекая внимание, и Поттер, значительно приободрившийся, направился прямо к нему. Преодолев расстояние между ними в считанные секунды, он плюхнулся на скамейку рядом и поделился впечатлениями:       — Тоскливое место.       Снейп был склонен согласиться. Каждый раз, бывая на кладбищах (а имея в начальниках Волдеморта, Снейпу часто приходилось посещать подобные места), помимо воспоминаний о прошлом, он потом еще долгое время не мог отделаться от мысли, что куда-то опаздывает. Ему все казалось, будто годы за его плечами были ужасно незначимыми, настолько бесполезными, что проще начать сначала. И делал он недостаточно, и знал мало, и мира почти не видел, и даже близких друзей со временем растерял. Точнее было бы сказать, что не растерял, а похоронил, но Снейпу в такие периоды было не до деталей.       Смириться с мыслью, что всего знать нельзя, а времени никогда не будет достаточно, было довольно сложно. Иногда Снейп почти физически ощущал, как время убегает сквозь пальцы. Даже смотрел на руки, испещренные мозолями и мелкими шрамами от химических реактивов, будто надеясь воочию увидеть это самое убегающее время, а потом сам себя называл дураком.       Как ни странно, но подобная глупость на самом деле помогала прийти в себя. Каждая отметина на его руке — неважно, новая или старая — была свидетельством его бурной деятельности и напоминала, что Снейп вообще-то не штаны просиживает по жизни, а делает что-то полезное, по крайней мере пытается. По мнению самого Снейпа, конечно же. Были ли это отметины от экспериментов с зельями, или времен дуэлей, или напоминали о совершенной по молодости глупой выходке, все это говорило о том, что Северус не пустой. И встречать следующий день было несколько легче.       — Сэр? — раздался осторожный голос рядом, — А куда люди попадают после смерти?       Северус хмыкнул. Хотел бы он знать. Он так и сказал об этом Поттеру, чем вызвал огромное его удивление.       — Вы не знаете? Но вы же волшебник!       Северус был готов рассмеяться.       — Разве это делает меня всезнающим?       Мальчишка нахохлился, явно неудовлетворенный ответом и попытался снова.       — Дурсли вот говорили, что люди попадают в рай или ад, но разве волшебники не выяснили еще, что ждет их после смерти? Я просто думаю, — голос дрогнул, — Мои родители…       Снейп надолго задумался, не зная с какой стороны лучше подойти к столь сложному вопросу и объяснить все ребенку. Он не хотел прозвучать авторитарно и навязать мальчишке собственную систему мировоззрения, но очевидно должен был его успокоить.       — Разные люди верят в разные вещи, — Северус начал издалека, — Кто-то верит в рай и ад, кто-то думает, что переродится после смерти, а кто-то надеется, что его ждет обыкновенная темнота.       Снейп не стал добавлять, что относится к последним. В конце концов, это могло и напугать. Дети обычно боятся темноты.       — Неужели волшебники не проводили никаких экспериментов? Гермиона вот как-то рассказывала нам про некромантов…       — Гермионе стоит тщательней отбирать себе книги для прочтения, — жестко прервал Снейп, — Некромантия относится к темной магии, и я бы никому не советовал в это лезть. Мертвое должно оставаться мертвым.       — То есть, мы никогда не узнаем, есть ли после смерти лучшая жизнь?       — Полагаю, что нет. И я бы советовал сосредоточиться на этой.       Поймав недоуменный взгляд, Снейп пояснил.       — Мы не знаем, что ждет нас дальше. И не узнаем, как бы сильно этого не хотели. Но у нас есть эта жизнь, хорошая или плохая, какая есть. И я бы выбрал сосредоточиться на ней, а не грезить о чем-то эфемерном.       Судя по сложному выражению лица Поттера, тот только еще больше загрузился. Северус не был уверен, стоит ли говорить что-то еще, поэтому замолк, давая мальчишке переварить услышанное и надеясь, что тот не станет размышлять обо всем слишком долго.       Конечно, Поттер входил в тот возраст, когда хочется познать мир, отыскать все его скрытые смыслы и разгадать загадки, изучить каждую грань и сторону, но цена такого познания была по мнению Северуса непомерно высока, а результат изысканий мог разочаровать. Он вспомнил себя — ребенком ему казалось, что их старый покалеченный дом является центром мироздания, но чем старше он становился, тем явственнее понимал, что мир гораздо шире и тянется много дальше их покосившегося дома и узкой улицы с выбоинами в мостовой, куда почти не проникал свет.       Впервые выбравшись в город самостоятельно, Северус был очарован и широкими улицами, и красивыми, будто сошедшими с картинки, домами, и людьми, которые улыбались без всякой на то причины. Впрочем, потом оказалось, что люди улыбались не ему. Первое впечатление быстро смазалось презрительными взглядами в свою сторону, шепотком, полном ехидных насмешек, и даже толчками в спину, которые не слишком умело пытались выдать за случайные. Он был словно въевшееся пятно грязи на белой накрахмаленной скатерти.       Мир не был дружелюбным местом, и Северус убедился в этом на собственном опыте. Он был полон людей, а люди были для Северуса загадкой, которую он разгадывал еще многие годы. Ему встречались люди, как Лили Эванс, и места, как Хогвартс, но точно так же он сталкивался и с людьми вроде его отца и улицами вроде той, на которой он вырос.       Он не хотел подобного разочарования для Гарри, хоть и понимал, что оно неизбежно. Мальчишке и без того пришлось слишком рано повзрослеть, и ни к чему еще больше ускорять этот процесс размышлениями о смерти, загробной жизни и всем прочем. Еще успеется.       — Я не хочу умирать, — прошептал Поттер, глядя куда-то в пустоту и не понимая, что своими словами только что разрушил что-то внутри Снейпа.       Северус впервые не мог найтись с ответом. Не понимал, что ему сейчас нужно сказать и проклинал себя за это. Он перевел взгляд на мальчишку и поразился, каким юным тот был: слишком маленьким в сравнении с этим миром, слишком уязвимым и не готовым.       — Ты проживешь еще сотню лет, — Снейп говорил слова, но это были не те слова: слишком глупые, банальные и обезличенные, — Тебе еще рано думать о смерти.       — Но как же, — мальчишка нахмурился, склонил голову, словно прячась, — Как же Волд…       — Не произноси его имя, — перебил Снейп, — Он — не твоя забота.       — Но все называют меня избранным, — Поттер поднял на него огромные непонимающие глаза, — И директор говорил…       — Неважно, что он говорил. Ты больше не полезешь в это. Взрослые сами во всем разберутся.       Мальчишка нахмурился, отвернулся, сунул руки в карманы и уставился себе под ноги. Снейп понимал, что причин для недоверия у Поттера хоть отбавляй, однако не мог позволить ему ввязаться во все это.       Сейчас они действовали на опережение, и был велик шанс не допустить активных действий, не совершить тех ошибок, которые были сделаны в прошлом и привели к масштабным кровопролитиям. Снейп надеялся, что в этот раз все будет иначе.       — Что со мной было летом?       Вопрос застал Снейпа врасплох. Он надеялся никогда его не услышать, потому что не хотел на него отвечать, не хотел врать и не хотел говорить правды. Он просто наивно надеялся, что мальчишка обо всем позабудет, а Снейп будет и дальше выполнять свою работу.       — Это было что-то ужасное? — продолжал настаивать Поттер, пока Снейп судорожно раскидывал в голове варианты, — Это было как-то связано с Волде…       — Я сказал тебе не называть его имени, — вновь повторил Снейп и своим тоном напугал мальчишку.       — Но почему?       — Потому что я так сказал, — Снейп не хотел вдаваться в подробности, рассказывать о влиянии на метку или объяснять взаимодействие магий. Он хотел, чтобы Поттер не задавал вопросов.       — Вы должны мне сказать, — упрямый мальчишка продолжал настаивать на своем, — Я должен знать. Я имею право…       Усмехнувшись, Снейп покачал головой. Типичные подростки, готовые чуть что кричать о том, что имеют на что-то право. Что ж, пусть пока думают, что живут в мире, где эти вещи работают. Впрочем, Снейпу было не до иронии, ему нужно было принять решение, о котором он в последствии не пожалеет.       Быстро просчитав в уме несколько вариантов, Снейп решил остановиться на полуправде:       — Это было что-то вроде болезни. Довольно сложной, поэтому в Мунго с этим ничего не могли сделать.       — А вы и ваш друг смогли? — голос мальчишки сочился скептицизмом, — Вы же не врачи.       — Рольф раньше практиковал хирургию. Я ассистировал.       — Как называлась эта болезнь? Что это было?       Снейп вновь взял паузу. Он знал, что в школьной библиотеке о крестражах не сказано ни слова, а в книжных магазинах магической части Британии тем более не найти ни одной книги, рассматривающей столь темную магию. Мог ли он быть уверен, что Поттер не попытается разыскать хоть что-то? Пожалуй, что нет. Однако Снейп знал наверняка, что тот ничего не найдет, даже если попытается, вся информация была тщательно скрыта, и в открытом доступе не осталось даже полунамека. Снейп раздумывал.       — Пожалуйста, сэр, — глаза мальчишки, слишком взрослые, смотрели прямо в душу, — Просто скажите, что это было.       — Это был крестраж, — Снейп посчитал, что риски были оправданы, однако на всякий случай решил подстраховаться, — Но ты должен пообещать, что не станешь ничего выискивать на эту тему и не будешь подвергать себя опасности.       — Я обеща…       — Погоди, — Снейп вскинул руку, и мальчишка мгновенно замолчал, — Я хочу, чтобы твое обещание было осознанным. Подумай о том, что именно ты обещаешь, уложи это в голове и только потом говори.       Поттер ненадолго затих, напряженно хмурясь и хрустя пальцами, а потом поднял голову.       — Я обещаю, что никуда не полезу.       Увидев в глазах мальчишки осознанность и понимание, Снейп кивнул:       — Очень хорошо, — он положил руку на плечо ребенка и слегка сжал, — Я доверяю тебе, Гарри. Не подведи.

***

      Вечер Снейп провел в общей гостиной Слизерина, а после, разрешив все споры своих подопечных и недолго поговорив с ними, отправился в лабораторию. Зелье, которое он готовил для Волдеморта, выходило на финальную стадию, и Снейпу необходимо было проконтролировать, чтобы все прошло хорошо.       Лаборатория встретила его привычными запахами. Потянув носом воздух, Снейп убедился, что с зельем все в порядке, и запах именно такой, каким должен быть.       Зелье варилось на медленном огне, и Снейп, облокотившись руками о столешницу, еще некоторое время смотрел, как синие языки пламени лизали дно котла, прежде чем приступить к работе.       Сняв сюртук, Снейп перекинул его через спинку стула, а затем закатал рукава рубашки. На левом предплечье цвела уродливая метка. Последние недели он не использовал маскировочное зелье, не было нужды, и теперь имел удовольствие любоваться этим клеймом.       Впрочем, Снейп относился к этому почти спокойно, как относился к своим обетам и клятвам. Он не хотел воспринимать метку или обеты как затягивающийся на шее ошейник, иначе давно бы сошел с ума. Он предпочитал воспринимать их как дополнительные условия, некие параметры, которые необходимо учитывать.       Как в математике, где значение функции менялось с каждым новым значением аргумента, так и все действия Снейпа отстраивались от совокупности условий и пересчитывались при появлении новых. Его жизнь была динамической системой, и цепляться за прошлое, а тем более сожалеть о нем, было бы смерти подобно.       В дверь постучали. Снейп нахмурился, отвлекаясь от собственных мыслей. Вход в его лабораторию был зачарован, и отыскать его мог только один человек.       Открыв Дамблдору дверь, Снейп оглядел фиолетовую мантию директора, разукрашенную звездами и месяцами.       — Опять ходил к магловскому министру? Заходи, — Снейп посторонился, пропуская директора внутрь.       Дамблдор только устало махнул рукой.       — И не говори, Северус, — он прошел вглубь лаборатории и указал на высокий стул подле столешницы с котлом, — Я присяду?       Снейп кивнул.       Дамблдор резво вскочил на стул, мазнул взглядом по котлу и в конце концов сфокусировался на Снейпе.       — Ужасно насыщенный день. Я с новостями. Но сперва расскажи про зелье.       Снейп мысленно вздохнул. Сегодняшний день и без того был полон разговоров, и намечающийся отчет для директора совсем не входил в его планы, однако им действительно было, что обсудить.       — Сегодня Самайн, — Снейп приступил к подготовке: освободив рабочий стол от всего лишнего, он выложил на него инструменты и нужные ингредиенты, — Благоприятное время, чтобы вывести зелье на финальную стадию и закончить его через неделю. В следующее воскресенье мне должно прийти кое-что редкое, — Снейп решил не утомлять Дамблдора подробностями, — И тогда все будет готово.       — Как себя чувствует Том?       — Сомневается, — Снейп пожал плечами, а затем уточнил, — В своих последователях. Сейчас он контактирует только со мной и Краучем. Петтигрю он отослал пару недель назад, а Беллатрису отправил в родовой особняк. Об этом я мало что знаю.       — Кто будет проводить ритуал? — Дамблдор сплел вместе пальцы, и Северус отметил про себя, какие они худые и сморщенные.       — Не я, — это все, что мог ответить Снейп, — Думаю, Темный лорд хотел бы убить меня после того, как все будет окончено.       — Насколько высока вероятность? — деловито поинтересовался Дамблдор.       — Не слишком, — Снейп фыркнул и приступил к шинкованию корня валерианы, — Пока я еще представляю для него некоторую ценность. Мне стоит опасаться только новых клятв, ментальных атак и прочих… Радостей жизни.       Нарезая корень, Снейп думал о том, как быстро Темный лорд даст о себе знать волшебному миру. Захочет ли он выждать и собрать силы или же предпочтет действовать быстро? Все эти недели, пока лорд был в столь беспомощном состоянии, у него было много времени для обдумывания планов и своих будущих действий, и Снейп не имел о них ни малейшего представления.       Снейпу оставалось только гадать о том, что будет дальше, и просчитывать бесконечные многоходовые комбинации, надеясь, что он окажется на шаг впереди своего противника. Крестражи все еще оставались проблемой: если с самим Волдемортом еще можно было что-то сделать, то отсутствие каких-либо намеков о местоположении крестражей по-настоящему удручало.       Северус подумал о том, что совсем недавно они извлекли один из них из мальчишки, оставив того в живых, и, вероятно, ему следует довольствоваться малым, но если бы он следовал этому мировоззрению, то умер бы много лет назад. Времени для отдыха или передышки не было. Он посмотрел на Дамблдора.       — Не хотите рассказать мне о Блэке?       Директор спрятал улыбку в бороде и сложил руки шпилем.       — Пришел. Как мы и ожидали.       Снейп только вздернул бровь, давая понять, что не собирается пускаться в расспросы, и приступил к нарезанию стеблей одуванчиков.       — Их встреча с Римусом была… — Дамблдор помедлил, подбирая слово, — Своеобразной. После мы допросили его вместе с Минервой, — директор помрачнел, — Боюсь, что нахождение Сириуса в Азкабане было ошибкой. Он абсолютно невиновен.       Снейп хмыкнул и ссыпал нарезанные стебли в котел. В нем осталось не так уж много сочувствия, и оно абсолютно точно не распространялось на Блэка. Если с Поттерами ему еще удавалось поддерживать приятельские отношения, то Блэк раздражал его неимоверно, и с годами отношение к нему не изменилось. Впрочем, Снейп не злорадствовал и считал это достаточным, чтобы не выписывать себе приговор в бесчеловечности.       Зелье приобрело мягкий болотный оттенок, и Снейп принялся его помешивать: один круг по часовой стрелке, два против. Директор, сидевший совсем рядом, наблюдал за приготовлением словно загипнотизированный и заговорил, только когда зелье поменяло цвет на насыщенно-синий.       — Я отправил его в лазарет к Поппи. Сейчас толку от него не много, да и в дальнейшем…       Северус кивнул, соглашаясь. Им бы не помешала родовая библиотека Блэков, богатая литературой по темной магии, но прямо сейчас были вопросы и поважней. На горизонте маячил сложный ритуал, исход которого станет отправной точкой для перемен, и все остальное пока может подождать.       — И он спрашивал о мальчике… — Дамблдор посмотрел на Снейпа поверх очков-половинок.       Северус никак на это не отреагировал, продолжая работать. Повисла тишина. Наконец, измельчив крылья фей в ступке, Снейп подал голос.       — Какой реакции вы от меня ждете? Мне не свойственно охать или хвататься за сердце, это всегда было прерогативой Минервы.       — Перестань, — Дамблдор устало отмахнулся, — Но неужели тебе нечего на это сказать?       — Когда это мне было нечего сказать? — Снейп ссыпал истолченные крылья в котел и увеличил огонь, — Толку от этого? Блэку надо прийти в себя, после поговорим.       Коротко взглянув на директора, Снейп отметил, что тот был слишком уставшим для дальнейших бесед. Под глазами явственно проступали мешки, бледная кожа выглядела сухой и тонкой, словно могла рассыпаться в любую минуту, а в поблекших глазах читалась тревога.       — Идите спать, Дамблдор, — со вздохом сказал Снейп, — Самое важное мы уже обсудили.       — Заботишься о старике? — директор хитро прищурился, но Северус видел, что это все напускное.       — Если вам так хочется думать, — Снейп накрыл котел крышкой и указал на дверь, — Все, идите.       Оставшись в одиночестве, Снейп опустился на стул и, сгорбившись, закрыл лицо руками. Впереди ждала новая неделя.