На ошибках учатся

      Алгоритм действий был предельно прост и понятен: доставить ребенка в безопасное место; оценить состояние; оказать помощь. Тем не менее, Снейп все еще надеялся найти для этой работы кого-то более подходящего. Как назло, никого подходящего в доступной близости не находилось: Минерва сегодня сопровождала студентов в Хогсмид и при всем желании не могла оставить свое дежурство, а Помфри вроде бы брала отгул.       Решив действовать постепенно, шаг за шагом, Снейп сосредоточился на текущей задаче: доставить девчонку в безопасное место. Насколько безопасно Грейнджер будет чувствовать себя в его личных апартаментах, Северус не брался судить, но ничего лучше он не придумал. Бросив взгляд на жавшуюся к нему девчонку, он пришел к выводу, что она по всей видимости вообще далека от осознания, что именно происходит вокруг нее.       Перемещение прошло без помех: их слегка помотало по каминной сети, а затем яростно выплюнуло в недра снейпова жилища. Северус придержал Грейнджер, которую слегка повело, а затем усадил в стоящее рядом с камином кресло. Девчонка почти не шевелилась, только слегка дрожала и куталась в свою мантию. Он прошел вглубь комнаты, снял пальто, повесив его на спинку дивана, а затем разжег в камине огонь и достал с нижней полки платяного шкафа плед: нечто в отвратительно-ярком тартане. Подарок Минервы на очередное Рождество, который Снейп упрятал в самые глубины шкафа, не рассчитывая когда-либо им воспользоваться.       Подойдя к девчонке, которая невидящим взглядом уставилась в стену, он замер, сжимая пальцами плед и не понимая, как ему себя повести. В нерешительности он сделал еще шаг и укрыл ее теплой тканью. Не слишком уверенный, услышит ли она его, Снейп тихо позвал:       — Мисс Грейнджер…       Девчонка не отреагировала, и Снейп прикусил щеку. Он обратил внимание на ее пальцы: они были бледными и слегка дрожали. Северус знал наверняка, что если дотронется до них, то они окажутся ледяными, однако проблема была в том, что он не мог прикоснуться. Он не мог предугадать ее реакцию: что, если он сделает только хуже? Напугает ее? Как ему оказать ей помощь и при этом не навредить?       Решив повременить с расспросами, Снейп положил еще несколько поленьев в очаг, а затем скрылся на кухне. Он начнет с чая и пары успокаивающих трав. Ничего серьезного, вероятно, ему даже удастся избежать применения зелий. Пока заваривался чай, Северус сотворил патронуса с сообщением для Минервы — не хватало еще устроить переполох с пропажей студентки — а затем облокотился о кухонную тумбу, гадая, что именно успело случиться с девчонкой в Лютном переулке. Он не хотел ее спрашивать. Больше всего на свете он не хотел ее ни о чем спрашивать.       Вернувшись к девчонке с горячей кружкой в руках, Снейп опустился на колени рядом с креслом, так, чтобы не перегораживать девчонке дорогу, если та захочет встать. Протянув ей кружку с чаем, он почти ни на что не рассчитывал, но видимо, прогретый камином воздух и теплый плед частично сделали свое дело, потому как Грейнджер слегка ожила, обхватила кружку, грея пальцы о горячие керамические стенки, а затем сделала судорожный глоток.       Снейп просто наблюдал. Мимоходом отметил искусанные губы и темноту на шее — он не смог бы сказать наверняка, тень это или синяки от грубых пальцев. Вероятно, нужно было заговорить, успокоить и сказать, что все будет хорошо, но у Северуса не поворачивался язык. Слова застряли в горле и мешали ему дышать. Он предпринял последнюю жалкую попытку переложить ответственность:       — Сейчас вы в безопасности, мисс Грейнджер, — он цеплялся за официальный тон, будто действительно мог за ним спрятаться, — Я отправил сообщение профессору Макгонагалл, полагаю, она вскоре…       — Вы рассказали ей? — Грейнджер в ужасе подняла на него глаза, заставив Снейпа замолчать, — Вы рассказали ей?..       Снейп не понимал, что он мог рассказать Минерве, когда сам ничего не знал о случившемся, тем не менее, он дипломатично ответил:       — Только о том, что забрал вас в замок.       Девчонка облегченно выдохнула, поставила кружку с недопитым чаем на низкий кофейный столик неподалеку, а потом зачастила:       — Пожалуйста, сэр, не говорите ничего профессору Макгонагалл, она не должна ничего знать, сэр, это чистая случайность, что я оказалась…       Северус сузил глаза и холодно произнес:       — Лжете сами и предлагаете солгать мне?       Грейнджер на секунду заткнулась, оглушенная его тоном, а затем начала лепетать:       — Нет, сэр, я просто…       Северусу захотелось вышвырнуть девчонку из своих комнат и больше никогда не иметь с ней дел.       — В Лютном переулке случайно не оказываются. Накосячили, а теперь боитесь наказания? Я разочарован.       Снейп не почувствовал жалости, когда глаза девчонки наполнились слезами, а нижняя губа задрожала. Она прикусила ее в попытке успокоиться, но это привело к еще более обильным слезам. Снейп разозлился. Он-то с нее пылинки собирался сдувать, обращаться как можно бережнее, боясь случайно навредить или усугубить ее состояние, а девчонка, оказывается, просто не хотела получить взбучку от Минервы. Или боялась разочаровать декана?       — Сэр, я не боюсь наказания, но не говорите ничего профессору Макгонагалл… Пожалуйста… Накажите лучше вы.       В следующую минуту Снейп подумал, что проблема все еще может быть, вот только сама Грейнджер не понимает этого. Думает, что самое страшное, что сегодня случилось — это нарушение правил. Тогда понятно, почему она сама просит о наказании. Надеется, что сразу после все вернется в норму, будто ничего и не было. Наивная девчонка.       Снейп снова разозлился, в этот раз уже на себя. С тяжелым вздохом он напомнил себе, что в этой ситуации взрослый здесь он, и ожидать вменяемости и адекватной оценки ситуации от Грейнджер — пустая затея, она всего лишь ребенок.       — Что случилось в том переулке? Тот человек, — он сделал осторожную паузу, перекатывая слова на языке и ища нужные, — Он обидел вас?       Несколько долгих секунд лицо девчонки оставалось пустым, а затем на нем медленно проступило понимание. Она в смущении отвела глаза, выбрав объектом своего наблюдения горящие поленья в очаге.       — Я уже возвращалась… Когда заметила, что за мной кто-то идет, — взгляд ее был расфокусирован, она говорила тихо, чуть громче шепота, — Я подумала, что мне показалось, — Грейнджер подняла на него глаза, полные непонимания, — Думала, что он… Ну… А потом я случайно зашла в тупик и…       Она судорожно втянула воздух и снова перевела взгляд на огонь, мучительно выбирая из слов что-нибудь подходящее.       — Он перегородил вам дорогу?       Грейнджер кивнула.       — Он сказал, что нехорошо… Гулять в таких местах… — слова давались ей с трудом, будто она отрезала каждое из них от себя, — Он сказал…       Снейп не хотел знать, какие отвратительные слова были произнесены в том переулке, и не был уверен, сможет ли Грейнджер произнести их вслух. Должен ли он настоять на том, чтобы она продолжила? Или лучше отступить? Если он сейчас не подтолкнет ее к диалогу, не останется ли произошедшее занозой, которая затем приведет к воспалению? И точно ли именно он тот человек, который должен сейчас находиться рядом?       — Он сказал, что я хорошенькая, — быстро произнесла девчонка, будто разом содрала пластырь, и крохотная слезинка прочертила влажную дорожку на ее щеке, — И что таким не положено быть в одиночестве.       Темнота внутри Снейпа вскинула голову. Ему захотелось вернуться в переулок и завершить начатое. Хотелось спустить с цепи своих демонов и позволить им бесноваться, пока те не насытятся. Он бы ни за что не стал их сдерживать, напротив, он бы подошел к этому вопросу со всем вкусом и воображением. Однако Снейп отбросил эти мысли как отвлекающие. Сейчас он нужен был здесь.       — Я попыталась защититься… — тем временем продолжала Грейнджер. Снейп отметил, что голос ее стал гораздо спокойнее, сейчас она больше напоминала саму себя в классе зелий, когда разбирала рецепт по составу, — Но он… Он просто выбил палочку из рук… А потом… Потом он схватил меня за горло.       Девчонка обхватила себя руками, а Снейп решил рискнуть.       — Вы позволите?..       Он протянул к ней руку и, дождавшись неуверенного кивка, мягко коснулся подбородка, отводя его в сторону и открывая шею. Три краснеющих полосы на тонкой девичьей шее выглядели отвратительно, и Снейп поджал губы.       Он убрал руку, призвал из личного хранилища мазь от ушибов и только открутив крышку емкости, задумался о том, что девчонка может возражать против чужих прикосновений. Однако он не мог позволить ей обработать синяки самостоятельно: он не хотел, чтобы она видела себя такой, не хотел, чтобы подобная картина отпечаталась в ее памяти словно гравюра. Лучше он все сделает сам.       — Я буду аккуратен, — тихо произнес Снейп, надеясь, что, хотя бы в этот раз, Грейнджер будет послушной, в конце концов, процесс займет едва ли минуту.       Он обмакнул пальцы в вязкую мазь, а затем начал быстро распределять субстанцию по коже, с удовольствием наблюдая, как исчезают отметины. В течение всего процесса оба соблюдали тишину, только девчонка прерывисто дышала, но не шевелилась и не пыталась заговорить, так что Снейп спокойно доделал свою работу.       — Что случилось после? — он растер остатки крема между пальцев и закрыл емкость с мазью. Он избегал смотреть ей в глаза.       — Ничего, — тихо ответила девчонка, глядя себе под ноги, — Он что-то говорил, но я не помню… А потом появились вы. И все, — она запнулась, — Я не понимаю… Я думала… Я… Я же знаю столько заклинаний, почему… Я прочитала столько книг…       Снейп не хотел отвечать ей на это. Не хотел ни отчитывать, ни призывать сделать выводы, ничего. Грейнджер слегка задрожала, а глаза ее расширились от ужаса, будто она только сейчас, сказав все вслух, осознала, чем именно обернулись ее приключения в Лютном. Прикрыв рот рукой, она жалобно пискнула:       — Сэр, мне нужно в уборную.       Что ж, его бы тоже после такого тошнило.       Снейп махнул рукой в нужном направлении и, дождавшись, пока девчонка скроется за дверью, словно обмяк. Мышцы спины и плеч, до этого момента словно окаменевшие, расслабились. Он закрыл лицо руками, а затем и вовсе уткнулся лбом в подлокотник мягкого кресла, где еще минуту назад сидела девчонка, и замер, слушая шум воды. Голова была абсолютно пустой.       Он выпрямился, едва вода стихла. Из-за двери появилась Грейнджер, робкая, все еще бледная, но уже не такая испуганная. Он поднялся с пола, окончательно обретая почву под ногами. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не зная толком, что сейчас следует сказать, потом девчонка потупилась:       — Спасибо, сэр.       — Пожалуйста, — коротко ответил Снейп, — Как я уже сказал, тот человек больше не побеспокоит вас…       — Вы убьете его? — Грейнджер смешно округлила глаза.       — Нет, — спокойно солгал Снейп, почти не расстраиваясь от того, что девчонка считает его способным на убийство. Очевидно, она не ошибалась в своих размышлениях, — Но вы можете быть уверены в моих словах. Кроме того… Некоторое время вы будете посещать отработки, дабы предотвратить подобные ситуации впредь.       — Это наказание, да?       — Как вам удобнее считать, — Снейп слегка повел плечами, не считая эту деталь стоящей внимания. — Полагаю, вы в состоянии дойти до башни Гриффиндора? Впрочем, лучше я вас провожу.

***

      Третий круг вокруг озера был почти таким же легким, как и первый, впрочем, Гарри с детства привык много бегать, просто сейчас этому его умению сохранять дыхание он был особенно рад. Он бежал рядом с Вудом, а в нескольких метрах позади — вся остальная команда. Они почти не разговаривали, разве что перебрасывались парой слов, вроде предупреждений о скользком участке или напоминаний держать темп.       Несмотря на первые числа декабря, о полноценном снеге было еще рано мечтать. Приходилось довольствоваться мокрой кашей под ногами, обледенелыми тропинками и холодным ветром. Но Гарри не жаловался, слишком погруженный в свои дела и заботы.       Прошедший с похода в Хогсмид месяц оказался удивительно богат на события, которые Гарри, как ему самому казалось, все еще продолжал осмыслять. Больше всего удивила Гермиона. Вернувшись в тот день из Хогсмида, они с Роном выслушали приключившуюся с ней историю и сначала даже не поверили, и только оказавшись на следующий день в кабинете Снейпа, все втроем вызванные для разговора, Гарри осознал масштаб проблемы.       Снейп не кричал на них, он вообще редко повышал голос, однако прочитанная им лекция, похожая больше на проповедь, пробрала до мурашек. В самых настойчивых выражениях, которые, откровенно говоря, больше походили на угрозы, Снейп предостерег их от сования носов не в свое дело.       Рон краснел ушами, Гермиона старательно прятала глаза и пыталась делать вид, что речь вообще не о ней, а Гарри смотрел на Снейпа широко распахнутыми глазами. Он и подумать не мог, что тот самый Снейп, который третировал Гермиону сложными вопросами на уроке, в этот раз защитил ее от какого-то проходимца. Гарри ощущал необъяснимое чувство гордости.       Гарри поскользнулся на ледяной дорожке, едва не потеряв равновесие, и пробурчал ругательство себе под нос. Вуд, бежавший рядом, мягко рассмеялся:       — И это наш лучший ловец! Теряешь форму, Гарри!       — Ну тебя, — Гарри быстро вернулся в строй и поправил сползшую набок шапку, — Мы и так тренируемся четырежды в неделю — куда уж больше…       — Скоро снова будет матч, — Вуд ступил на привычную колею, — Надо готовиться. Мы едва вырвали победу у Слизерина!       Гарри пожал плечами. Прошедший матч действительно дался им сложнее обычного: погода в тот день была особенно мерзкой, да и Малфой ушел от нее недалеко, опять бросаясь обидными словами и корча рожи так, что у Гарри чесались кулаки, так сильно он хотел вступить в драку. К счастью для всех, вскоре он сосредоточился исключительно на матче и ловле снитча, что в конечном итоге и принесло их факультету победу.       Вуд кивнул в сторону подмерзающего озера и мечтательно произнес:       — Скорее бы профессора залили каток…       Гарри с ним активно согласился, и после беседа замерла на неопределенное время, дав возможность поразмыслить о своем.

***

      — Неужели ты не чувствуешь, Рон? — возмутилась Гермиона, поджимая губы на манер Макгонагалл — осознанно или нет, — Я ведь объясняла: нужно сосредоточиться и почувствовать магию внутри себя!       Гарри позволил себе один короткий сочувствующий взгляд в сторону друга, а затем сосредоточился на главной своей задаче — не отсвечивать. Если до него доберется Гермиона, ему точно несдобровать. Вообще-то, это должно было быть наказанием для Гермионы, а стало наказанием для них с Роном, и Гарри все еще сокрушался по этому поводу.       После инцидента в Хогсмиде Гермионе были назначены отработки, и сама она уже готовилась перемывать все лабораторное оборудование, каталогизировать нужные и ненужные архивы, перебирать кладовки с утилизацией, но Снейп ее удивил. На протяжении нескольких недель он учил ее, что называется, «чувствовать магию».       Стоило Гермионе рассказать об этом, как Гарри и Рон, не сговариваясь, сочли Снейпа психом, но на деле все оказалось гораздо проще. Не имея возможности воспользоваться волшебной палочкой, волшебник не должен остаться полностью беззащитным, а для этого ему нужно научиться чувствовать свою магию, а после — управлять ей.

***

      В первый же вечер отработки Снейп ограничился коротким:       — Если нечто подобное случится с вами еще раз, вы будете знать, что делать.       А затем продемонстрировал действие магии, в качестве проводника используя не волшебную палочку, а собственную руку: сосредотачивая магию в определенной точке, можно было контролировать температуру, делая руку обжигающе-горячей или ледяной, или же — послать импульс магии и тем самым оттолкнуть от себя противника.       По рассказам Снейпа, обычно подобным фокусам волшебники учатся интуитивно, и к пятнадцати годам такими умениями уже сложно удивить своих сокурсников. Сложнее всего оказывается нащупать магию внутри себя, осознать ее и научиться отличать от той магии, что есть вокруг. Однако, как только волшебнику в первый раз удается распознать собственную магию, в дальнейшем проблем не возникает, все зависит от практики и конкретных запросов.       Кто-то любит экспериментировать и развивать беспалочковую магию, пусть и на примитивном уровне, а кто-то не видит в этом смысла, отдавая предпочтение домашним заданиям или посиделкам с друзьями.       Гермиона свою магию не чувствовала. Не понимала, как именно должна сосредоточиться, не понимала, что именно — физически — ей нужно делать, не понимала, как именно ей дышать. Советы Снейпа расслабиться и погрузиться внутрь себя только больше вводили в ступор, Гермиона злилась, потом нервничала, а потом даже подумала — а вдруг у нее слабая магия, и она ее никогда не почувствует? Вдруг это все потому, что она маглорожденная?       Она отважилась задать этот вопрос Снейпу только спустя несколько бессмысленных вечеров-отработок, в течение которых она ничего не смогла добиться и практически полностью потеряла надежду. К ее ужасу, Снейп не опроверг ее предположение.       — Возможно, — он медленно откинулся на кресле, отвлекаясь от проверки эссе и откладывая перо с красными чернилами в сторону, — Вероятность очень велика.       Гермиона, которая сидела за партой и держала руку рядом со свечой, пытаясь затушить ее потоком воздуха, не могла понять, что ей сделать в первую очередь — возмутиться, расплакаться, сделать вид, что ей все равно? Видимо, весь шквал эмоций отразился у нее на лице, потому как Снейп посмотрел на нее с интересом ученого, который начал догадываться, в чем же дело.       — Может быть… Дело не столько в вас, сколько в ракурсе, в том, как вы смотрите на мир, — медленно произнес он, — Долгую часть жизни магия была для вас непривычна, не была сконцентрирована вокруг вас в тех же объемах, в которых крутилась вокруг детей волшебников.       Снейп взял паузу, и Гермиона попыталась осмыслить сказанное.       — Но она — часть вас. Не просто абстрактное «внутри», магия — в вашей крови, в вашем генетическом коде. Возможно, вам будет проще понять, если сравнить магию с дыханием. Вы можете контролировать и то, и другое, но, если вдруг перестанете — оно никуда не денется, не исчезнет. Магия нужна не для того, чтобы превращать оловянные кубки в деревянные ложки и получать за это оценки, магия — омфал, ось, от которой отстраивается все ваше существование… Я понятно говорю?       Гермиона словно вышла из оцепенения. Что ж, вероятно все дело было действительно в ракурсе, потому что с этой точки зрения она свою магию еще не рассматривала. Она закивала, чувствуя, как возвращается к ней энтузиазм.       Спустя еще несколько занятий Гермиона наконец почувствовала свою магию — это было нечто вроде весеннего солнца, текущего по венам. Ее охватила эйфория, воздух вокруг нее словно наэлектризовался, пошел трещинами и расколол пространство. Гермиона несколько раз сжала и разжала пальцы, в этот раз действительно ощущая движение магии, а затем, полная предвкушения, попробовала затушить свечу.       К ее восторгу, она не только сбила пламя, но и опрокинула свечу вместе с подсвечником. Снейп, до этого молча наблюдавший за ее потугами, изредка поднимая глаза от вороха пергаментов перед ним, подал голос:       — Полагаю, вас можно поздравить.       Гермиона встретилась взглядом с профессором и почувствовала, что может умереть от счастья.

***

      — Зачем нас учит именно Гермиона? Мы бы сами как-нибудь справились, — проворчал Гарри, усаживаясь на высокий лабораторный стул и кладя школьную сумку на соседний.       — Все еще не получается? — Снейп оторвался от ведения записей в потрепанной тетради и хрустнул пальцами.       — Не особенно, — Гарри достал из сумки чистый пергамент и положил его перед собой, — Так я возьму тот справочник?       — Третья полка, крайний шкаф, — отозвался Снейп, возвращаясь к работе.       Гарри сполз со стула, дошел до указанного книжного шкафа и принялся искать нужный справочник. Он сокрушался по поводу сразу двух вещей — домашняя работа по трансфигурации и дополнительные занятия с Гермионой — и никак не мог выбрать, на что из этого пожаловаться в первую очередь.       Спроси у Гарри, как так вышло, что часть вечеров он стал проводить в компании Снейпа (чаще в лаборатории, реже — в кабинете или гостиной), он бы ни за что не ответил. Кажется, он однажды случайно обмолвился, что не нашел в библиотеке лабораторный практикум по зельям, и Снейп милостиво разрешил воспользоваться его собственным. Гарри тогда удивился, думал, что это какой-то обман или хитрый трюк, или здесь спрятано двойное дно, но за практикумом все-таки пришел, и пару вечеров работал над заданием в тишине лаборатории.       Гарри понравилось. Снейп над душой не стоял, он был занят собственной нескончаемой работой, так что присутствовавшее поначалу напряжение прошло само собой. Кроме того, здесь было тихо, никто не отвлекал его от занятий вопросами, предложениями поиграть в плюй-камни или взрывного дурака, не рассказывал бесконечные смешные истории и не толкал под руку. Здесь было спокойно.       Так что, когда необходимость в лабораторном практикуме отпала, Гарри, собравшись с силами, спросил, может ли он приходить «иногда, очень редко, вы меня даже не заметите», чтобы тихо поработать над домашкой. Снейп согласился так просто, будто ему это ничего не стоило. Гарри обрадовался, объяснил свою просьбу тем, что в гостиной обычно слишком шумно, а Снейп тактично не стал напоминать, что у них вообще-то есть еще учебные классы. Обоих все устраивало.       Пару раз Гарри рисковал задавать вопросы и даже не умер от этого. Снейп объяснял непонятное спокойно, порой даже избыточно, и затем снова возвращался к своим занятиям. Один раз они вместе ужинали в личных комнатах Снейпа. У Гарри тогда желудок заурчал в самый неподходящий момент, да так громко еще — на всю лабораторию, что даже Снейп, обычно мало на что отвлекающийся, поднял глаза от своих книг и увел ужинать. Гарри был смущен, но зато побывал у Снейпа в апартаментах. Ничего особенного, как оказалось.       Иногда Снейп спрашивал его, как прошел день, иногда Гарри рассказывал сам. Вот как сейчас — у него не хватило ни сил, ни вежливости дождаться вопроса — так что он просто принялся рассуждать о гермиониных методах обучения.       — Мы и так сначала прочитали кучу всяких книжек, — Гарри едва пальцы не загибал, перечисляя несправедливости, выпавшие на его долю, — Потом Гермиона говорила про какие-то практики медитации… — он прошелся пальцами по корешкам книг и нашел нужную, — Затем… — Гарри отвлекся на то, чтобы пролистать справочник и хоть немного сдуть с него пыль, — Затем началась практика, но, кажется, у меня ничего не выходит…       Гарри вернулся обратно, раскрыл справочник на нужном развороте и придвинул к себе пергамент. Занеся перо над чернильницей, Гарри поделился последним сомнением:       — В конце концов ведь у меня должно получиться?       — Конечно, — подтвердил Снейп, перелистывая страницу, — Полагаю, это случится даже раньше, чем ты думаешь.       — Гермиона хочет успеть к Рождеству, — тоскливо поделился Гарри и принялся переписывать условие задачи.       Мысль о Рождестве, случайно пришедшая ему в голову, тяготила Гарри сильнее, чем он готов был себе признаться. В прошлые года было проще — с ним оставались друзья, и рождественские каникулы проходили в приятной компании. В этот раз ситуация была сложнее.       Гермиона уезжала к родителям, а Рон собирался в Нору и звал Гарри с собой, но Гарри останавливала непривычная мысль — а как же Снейп? Их странные взаимоотношения, изначально построенные из необходимости, как будто больше ей не исчерпывались, и было в них еще что-то, чего Гарри пока не понимал. Может быть, ему только казалось, вот только совместные вечера говорили о другом.       Гарри не хотел в этом разбираться, слишком боялся не сохранить это хрупкое между ними, чему пока не было названия. Гарри решил, что все пойдет своим чередом, он торопить события (и уж тем более спрашивать Снейпа о планах на каникулы) не собирается, нет уж спасибо. Даже если это все иллюзия, он не хотел ее разрушать. В конце концов, она была куда лучше той, что он видел в зеркале Еиналеж пару зим назад.        — Ты уже несколько минут смотришь в одну точку, — мягкий голос выдернул Гарри из потока мыслей, — Пошли сделаем перерыв на чай.