Последний шанс

Софроний стоял перед большим, во весь его рост, зеркалом и вглядывался в свое отражение. Он изучал. Это тело совершенно не походило на его прошлое. То тело было ростом под два метра, мощное, с внушительной мускулатурой, это же — невысокое, изящное. Волосы у того тела были длинные — почти до пояса, светлые, отливали золотом, — а сейчас волосы Софрония слегка вились, ниспадая густой гривой до плеч, черные, как перо у ворона. И у глаз цвет совершенно поменялся: был голубой, стал зеленый. И еще… грудь стала выпуклой. То есть очень выпуклой — полушария, иначе и не назовешь. Они упруго торчали вперед и подрагивали, когда Софроний подпрыгивал — он из чистого интереса проделал такой эксперимент. Он дотронулся до груди рукой и сжал в ладони. Соски очень чувствительные, щекотно. Софроний попытался вспомнить те несколько месяцев, когда его послали на Землю. Да, на его памяти люди отличались друг от друга. У одних была такая грудь, у других — нет. И, кажется, назывались они по-разному… В том теле, без такой вот груди, его называли — он это точно помнил — мужчиной. А кто же он сейчас? Софроний нахмурился. Как же называли этот вид людей?.. Людиня?.. Нет, человекиня… Или человечица? И тут в его памяти что-то словно щелкнуло, и он радостно встрепенулся. Женщина! Ну, конечно! Их называли женщинами, и никак иначе! Впрочем, он тут же вспомнил еще одно обозначение — девушка. Вроде бы, так называли совсем молодых грудастых людских особей, которые еще не были в паре. Софроний с сомнением покачал головой. Если он с трудом вспомнил, как различаются люди, то как ему себя вести, когда он заживет среди смертных? Раньше это не было проблемой: он появлялся на Земле только затем, чтобы покарать, вникать в жизнь смертных не требовалось. А теперь что? Из карателя, боевого ангела он стал шпионом. А шпион — это когда тебя не замечают, даже если ты у всех на виду. И как же его не заметят, если он не знает элементарных вещей?! Об этом надо обязательно будет поговорить с Гавриилом. Дверь в комнату распахнулась с тихим шуршанием, и на пороге показался Михаил. Он смотрел на Софрония, хмыкая с удовлетворением. — Прекрасно выглядишь, Софроний! — заявил Михаил. — Ты, Михаил, как в последнее время меня ни увидишь, так все время это говоришь, — Софроний вздохнул. — Чем ты недоволен? У тебя прекрасное тело! — Недоволь-на. Теперь будь любезен обращаться ко мне именно так, в женском роде. Я должен… должна привыкнуть. И я не Софроний. Отныне меня зовут Софи. — Хорошо, как скажешь, Софр… Софи. И все-таки я хотел бы знать, отчего ты в таком дурном настроении? Тебя выпустили, дали задание, так в чем дело? Софроний — Отныне Софи — сжала руку в кулак и вздохнула. — Я совершенно ничего не знаю о смертных. То есть я, конечно, знаю то, что о них знают все ангелы, но этого мало. Я проколюсь сразу же, как только спущусь туда, вниз. Ты понимаешь, какая это проблема? — она пытливо посмотрела на Михаила, наблюдая за его реакцией. Михаил задумался. Софроний…. то есть Софи… была права. Абсолютно права. Азирафаэль столько жил среди смертных, и уж он-то знал, как они себя ведут. Раскусил бы их шпионку через пару минут, как увидел бы и поговорил с ней, даже если бы это произошло случайно. Этот вопрос просто необходимо срочно обсудить с Гавриилом, иначе никак. — Идем со мной, — сказал он. — Гавриил ждет тебя. Ты сможешь задать ему все вопросы, которые тебя волнуют. И не стесняйся, даже если он будет раздражаться. Дело превыше всего.

***

Гавриил радостно потирал руки, ожидая, когда Михаил приведет их шпиона. Впервые за столько времени он был доволен. Все шло как по маслу, Софрония даже не пришлось долго уговаривать — согласился сразу. Чего не сделаешь, чтобы вырваться из заточения. Да Софроний должен испытывать благодарность на веки вечные. Если, конечно, задание не провалит. Уж тогда ему мало не покажется. Но он не провалит, Гавриил в этом не сомневался. Софроний хоть и своенравен вперемешку с безумием, но все же весьма компетентен. Наверняка уже обдумал, с чего ему начать. И Гавриилу не терпелось узнать, что же у Софрония на уме. Раздался звук шагов, и Гавриил обернулся, прищурив свои фиолетовые глаза. Софроний выглядел очень даже мило в своем новом теле. Так… по-земному, как и все эти смертные. Скромненько. То, что надо. Гавриил растянул губы в улыбке любящего Архангела. — Софроний! Ты прекрасно… — начал он. — Выгляжу. Да. Спасибо. Михаил мне об этом уже сообщил, — этот засранец оборвал Гавриила безо всякого почтения. — И я теперь не Софроний, а Софи. И обращайся ко мне в женском роде, будь любезен. Будет немного странно, если я явлюсь людям и буду позиционировать себя как женщину, постоянно сбиваясь на мужчину. Гавриил почувствовал, как на него находит раздражение, но сдержался. Все-таки слова Софрония имели смысл — в этом случае провал неминуем. — Я смотрю, ты уже начал… начала думать над заданием. Это хорошо, — он снова натянул на лицо ангельскую улыбку. — Итак, я бы хотел услышать, с чего ты начнешь. — С того, что вы мне покажете, на кого я охочусь. Мне надо знать, как он выглядит. Вполне законное требование. Гавриил кивнул Михаилу, и тот достал из кармана снимки, сделанные с Земли, и передал их Софро… Софи. Она тут же принялась внимательно их изучать. На снимках двое — высокий и тощий темноволосый мужчина в темных очках и полненький блондин в светлом костюме. — Я правильно понимаю, мой объект — блондинчик? — она уточнила это на всякий случай. Все ангелы ходили в светлом, но мало ли какую одежду носил этот ангел, все-таки он так долго был среди смертных, и вкусы могли поменяться. — Верно, это вон тот толстяк. Жалкое создание! — Гавриил все-таки не удержался от раздражения, направленного на Азирафаэля. Софи нахмурилась. Да, животик у этого парня ничего себе — наверняка он обожает еду смертных, хоть ангелам еда и не нужна. В голове вырисовывались зачатки плана. — А второй — это?.. — Кроули. Демон из Ада, его лучший друг и приятель. — Ангел дружит с демоном? — Софи оторвалась от фотографий и вздернула брови. — Как это произошло? Я должен… должна знать все, Гавриил, чтобы у меня не было внезапных неожиданностей. Гавриил поморщился. Опять ему напоминают о сорванном Армагеддоне! Но делать нечего… — Кроули — полевой демон. Мы послали Азирафаэля, чтобы он приглядывал за смертными и подталкивал их в сторону добра. А Ад послал Кроули, чтобы тот преумножал их грехи. Они шпионили друг за другом все шесть тысяч лет. Так долго противостояли, и наконец это обернулось в дружбу, — Гавриила передернуло от отвращения. — Именно они повинны в полном провале с Армагеддоном. Софи дернулась. Она даже не была в курсе происходящего, а ведь битва решающая, тут все по-взрослому! — Намечался Судный День, и вы держали меня взаперти?! — ее вопль раскатился эхом по зале. — И когда же вы меня собирались выпустить на битву?! Меня, боевого ангела, созданного, чтобы воевать с демонами?! Я что, должна была сидеть в той каморке все то время, пока остальные воюют?! — Да выпустили бы мы тебя, как только все началось бы, уверяю! — Михаил постарался сгладить эту, мягко говоря, неловкость. — Просто Судный День пошел прахом! Ничего не случилось, никакой битвы не было! Из-за этих двоих! — он постучал по снимкам. — Они все испортили, вмешались в ход событий! Софи глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Однако. Какие-то служащие с не слишком высоким положением в существующей иерархии осмелились противостоять и Раю, и Аду. Красавцы! Ничего не скажешь. Где-то в глубине души Софи проклюнулись зачатки уважения к отступникам. Она ухмыльнулась. Однако надо было сосредоточиться и понять, что делать дальше. — Этот Кроули, он ведь рядом с Азирафаэлем все время? Насколько он подозрителен? — Как и все демоны. Кроме Азирафаэля, не доверяет никому. — Значит, я должна выглядеть абсолютно невинной. Просто смертная, до которой ему не должно быть никакого дела. Ясно. У нас проблемы, Гавриил. — Какие? Если ты уточнишь, нам будет проще это исправить, — Гавриил всем своим видом выразил полную готовность слушать. — Во-первых, ангелы прекрасно чувствуют друг друга. Этот ваш Азирафаэль заметит меня еще на подлете. От меня слишком фонит Раем. Это необходимо устранить. Во-вторых, и это основная проблема, я понятия не имею, как нужно вести себя среди смертных. У них есть своя манера поведения, привычки, жизненный уклад и все такое. Я ничего ровным счетом об этом не знаю. — Но у нас нет времени на то, чтобы ты все это изучила! У Азирафаэля ушли на это годы! — зарычал Гавриил. — Ну, вам придется что-нибудь придумать! — Софи сердито фыркнула. — Или вы хотите провала?! Михаил кашлянул, и ангелы хором развернулись в его сторону. — Машина Всеведения, — пробормотал он. Гавриил заметно вздрогнул. Если бы эту штуку не придумал один из ангелов-изобретателей, он бы назвал ее Адской Машиной. Как-то раз он лично попытался ею воспользоваться, но после пары минут воздействия этого устройства на его голову его ангельский мозг чуть не взорвался. Чрезвычайно опасный способ, и крайне болезненный. Как бы Софроний… то есть Софи… еще больше не спятила после такого. Потерять единственного соглядатая, который согласился на такую эскападу — что может быть хуже? — Михаил, ты уверен, что это единственный способ? — хрипло спросил он. — Да. Он самый быстрый. Знания о людях впечатаются намертво в само сознание. — Тогда, боюсь, у нас нет выбора, — Гавриил нахмурился и посмотрел на Софи. — Я тебе очень сочувствую. — Сочувствием ты мне не поможешь, — она поморщилась. — Ладно. Готовьте эту вашу Машину Всеведения. Через какое-то время Софи подвели к… кресту. Обычному деревянному кресту, на каких казнили в Древнем Риме. Именно на таком кресте умирал Сын Божий. Она ничуть не удивилась бы, если бы это был тот самый крест. — Это шутка такая? Вы собрались распять меня, как Иисуса на Голгофе? — Софи с возмущением развернулась к Михаилу, который ее сопровождал. — Не совсем… Забирайся и не спорь. К тому же, тебя никто не собирается туда приколачивать, видишь, здесь очень удобные кожаные ремни, — Михаил подтолкнул ее к кресту. Софи пожала плечами и вознеслась наверх, поплотнее прижавшись спиной к деревянной поверхности. На ее руках и ногах тут же затянули ремни, а на голову надели венец, очень похожий на тот, который был на Христе во время казни. Софи поморщилась — иглы венца воткнулись в кожу, проколов ее в нескольких местах. — Любите вы издеваться, я смотрю! — пробурчала она. Михаил не обратил никакого внимания на ее брюзжание и махнул рукой. — Начинайте процесс! — он отдал команду. Поначалу Софи ощутила всего лишь неприятное покалывание в голове. Но затем… Ее мозг словно взорвался. Софи выгнулась и завопила. Это было невыносимо больно! В ее голову вдавили все, что происходило на Земле все шесть тысяч лет. Не просто вдавили — по ощущениям историю смертных, их манеру поведения, обычаи, замашки, привычки и образ мышления заталкивали внутрь ее головы грубым ботинком с размаху. По подбородку и шее потекло что-то горячее, и какой-то частью еще сохранившегося разума она подумала, что это ее мозги вытекли через нос и уши. Пытка продолжалась, Софи сорвала весь голос в неистовом вопле — болело все тело, и ей казалось, что ее сейчас просто разорвет, когда ее сознание куда-то улетело. Михаил, покусывая губы, смотрел на хрупкую фигурку, распятую на кресте, выгибающуюся, орущую. Короткие вьющиеся волосы торчали во все стороны, лицо и шею залило кровью из носа и ушей, все мускулы, до самого последнего, напряглись так, что Михаил услышал, как трещат сухожилия в этом теле. Но вот она в последний раз дернулась и обмякла. Прислуживающие ангелы тут же кинулись снимать Софи с креста. Какое-то время она лежала ничком, без движения. Михаил дернулся было посмотреть, как она там, но его остановил изобретатель Машины. — Не трогайте, — строго сказал он. — Дайте ей самой прийти в себя. Наконец Софи с жалким всхлипом дернулась. Она с трудом перевернулась на спину и сиплым надорванным голосом застонала: — Да чтоб я сдохла! Михаил тут же оказался рядом, поддерживая ее голову, давая знак служащим, чтобы они принесли воды. Она поймала его взгляд, белки ее глаз покраснели от лопнувших мелких сосудиков, слезы лились не переставая. — Теперь я понимаю, почему Гавриил так испугался и даже посочувствовал. Это омерзительно и чудовищно больно! — просипела Софи. — Прости… — Михаилу было очень стыдно, и он весьма осторожно смывал кровь с ее лица. — Так было надо. — Ага, — она снова всхлипнула. — Уж лучше Вельзевулу морду набить, чем вот это все… В голове такая каша, что я ничего не понимаю! — Надо немного подождать. Скоро полученные знания займут свое место в твоем разуме. А пока — отдохни. Полученные знания занимали положенное им место с мучительным трудом. Софи устала и от того, что ее тело часто подергивалось в судороге, и от того, что информация накатывала такими давящими волнами, что ее голова опять взрывалась, и Софи с воплями падала на пол и билась там, словно эпилептик в очередном приступе. Это случалось так часто, что ангелы, которые поначалу шарахались во все стороны, спокойно подходили, сердобольно переворачивали Софи на бок и придерживали ей голову, чтобы она не разбилась о плиты пола. Понадобилось несколько недель подобных страданий, пока все это не сошло на нет, и Софи, наконец, целиком и полностью не пришла в себя. После этого Гавриил решил, что можно продолжить планирование шпионской деятельности среди смертных. Одним утром, когда Софи приводила себя в порядок, Гавриил вошел к ней в комнату. — У меня есть для тебя кое-что, — он заговорщицки подмигнул ей, достал из кармана маленькую коробочку и открыл. Внутри поблескивало кольцо из белого золота с изумрудом. — Решил сделать мне предложение? — Софи хмыкнула, вспомнив брачные обряды смертных. — Что, прости? — Гавриил оторопело уставился на нее. — А, не бери в голову. Это я так… С чего ты решил мне его подарить? — Это кольцо заглушит твой райский фон. Ни один ангел и, уж тем более, демон не поймет, кто ты. Надевай. Кольцо пришлось впору — село на безымянный палец левой руки, как влитое. А что самое главное — ангельское присутствие Софи совершенно перестало ощущаться, словно она стала смертной. Гавриил полюбовался результатом и сказал: — Идем. Михаил нас ждет. Пора обдумать, что нам делать дальше. Они прошли в центральную залу Небесного офиса — ту самую, с панорамным окном, и Михаил встретил их широкой улыбкой. — Софи, ты выгля… — Заткнись! — рявкнула она и пошла багровыми пятнами. Сначала заперли, потом устроили все это, а этот хитрожопый Архангел еще и скалится! Словно издевается над ней! — Я понимаю твои чувства, — Михаил даже не разозлился. — Это было чудовищное испытание, мне очень жаль. Но иначе нельзя было, ты же сама понимаешь. Софи передернула плечами. Как ни тяжело это признавать, но он был прав. С этим надо просто смириться и идти дальше. — Ну, и что вы там задумали? — вопросила она. — Кое-что очень незаметное! — Михаил просиял. — Возле книжного магазина Азирафаэля полно всяких едален для смертных. Ты устроишься туда уборщицей и будешь… — Нет! — оборвала его Софи. Сказала как отрезала. Гавриил подавил подкатившую к горлу злость и промолчал, ожидая, что она скажет. — У тебя есть другие предложения? — Михаил вздернул брови. Он даже слегка обиделся: подвергать сомнению такой прекрасный план, как нелепо и необдуманно с ее стороны! — Есть, конечно, — Софи взяла стопку снимков, лежащих на столе, и разложила их. — Смотрите, напротив его магазина есть заброшенное помещение, которое хотят сдать… как это… в аренду. Возможно, раньше это была, как ты сказал, одна из едален для смертных. Я предлагаю устроить там шоколадницу. Михаил тихонько застонал. Он-то надеялся, что она забудет об этих своих бреднях про шоколад. Но — нет. Софи все так же сходила с ума по своему пресловутому лакомству. — Так он тебя точно заметит! — зашипел Михаил. — Ты подвергаешь опасности… — Стоп! — Гавриил хлопнул по столу и продолжил, но уже мягче: — Объясни, Софи. Почему именно шоколадница, если не вдаваться в твое помешательство? Софи ухмыльнулась. — У смертных есть такая поговорка, — сказала она. — Держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Азирафаэль гурман, любит вкусную еду, судя по его брюшку. А шоколад очень вкусный. О, с ним таких штук можно понаделать, у меня руки чешутся! Он не сможет пройти мимо, будет приходить на чашку шоколада. Хорошая еда объединяет, и я очень быстро войду к нему в доверие. Так будет гораздо проще наблюдать за ним, чем если я буду намывать полы в какой-то кафешке — еще, кстати, неизвестно, зайдет ли он туда. А так он все время будет у меня перед глазами. Я ему сделаю такой шоколад, что он протрет штаны в моем заведении. Михаил открыл было рот, чтобы возразить, но Гавриил жестом остановил его. — Она совершенно права! — заявил он. — Твое предложение тоже не лишено смысла, но Софи предложила идеальный вариант. Азирафаэль доверчив, а если сыграть на его слабости, то он вообще потеряет голову и перестанет замечать что-либо! — он обернулся к Софи. — Дорогая, я думал, что ты совсем спятила, но твое предложение прекрасно! Мы сделаем тебе великолепную едальню! — И еще… мне не нужно, чтобы вы меня каждый раз отчитывали за превышение чудес. Вы дадите мне полную свободу действий. И чтобы никаких камер, никаких подглядывающих устройств в моей личной комнате! Я настаиваю на этом! Мне хватило того, что вы пялились на меня столетия, пока я сидела в той гнусной каморке, и я хочу свое маленькое пространство, свободное и от ангелов, и от демонов! Иначе сделка отменяется, и делайте со мной что хотите! — брови Софи сошлись на переносице, и она оскалилась. Архангелы замялись. Во-первых, каморка была вовсе не гнусной, а роскошной — сад, фонтан и все такое, и подобное сравнение оскорбляло. Во-вторых, они вовсе не планировали оставлять эту безумную без своего присмотра — мало ли, что она еще вытворит, но ее лицо выражало такое упрямство, что они поняли — почует какой-то обман, и все сорвется. А они так долго это все планировали! Она взяла их за крылья или, как сказали бы смертные, за яйца. Гавриил скрипнул зубами, но делать было нечего. — Хорошо, — вздохнул он. — Ты можешь творить все, что сочтешь нужным. Только прошу тебя, не калечь мироздание. Оно нам еще понадобится для следующего Судного Дня. — И вы не будете следить за мной в моих личных покоях? — Софи пристально смотрела в его глаза. Гавриил поморщился. Он так хотел умолчать об этом. В земных договорах подобное называли мелкой строкой, которую обязательно надо было читать перед тем, как что-либо подписать, чтобы не попасть как кур в ощип, но Софи просто не дала ему сделать эту «мелкую строку». Все предусмотрела, паршивка! — Мы не будем следить за тобой в твоих личных покоях! — с раздражением рявкнул Гавриил. — Ну?! Мы договорились?! — Да, — она торжествующе ухмыльнулась. — Договорились.