Академия искусств: начало любви

Красные капельки стекали по разбитому стеклу переливаясь светом восходящего солнца. Ночь была незаметной, словно еë вовсе и не было. Девушка с бледным ликом лежала на сыром асфальте смотря на восходящую звезду. Лаура дышала, она выжила. Все решил случай, как того она и хотела. «Будет что будет. Всё решит случай. — такой была последняя запись в её дневнике. Было совсем не больно, даже легко. Капельки алой жидкости спектакли с еë головы, а на некоторых участках тела было всего-то несколько ссадин — она легко отделалась. Алкоголь в крови певицы ещё чуть чуть и испарился бы, но на губах остался ещё лёгкий привкус виски в перемешку с вкусом желёза. Перголицци сделала глубокий вдох и аккуратно поднялась с земли. Рядом была машина, как ни странно она тоже не была сильно изуродована. На ногах стоялось не легко, но все же это было возможно. Пройдя метров сто, девушка увидела пару молодых людей, которых даже не пришлось просить о помощи — они все видели сами. Юную девушку везли по звук скорой помощи, а взгляд еë был пустым. — «Увидеть бы Джеймса» — подумала она. — «Единственного человека, который меня сейчас бы понял» В загороде Йорка была ночь. Трое влюблённых по своим домам не могли уснуть: Диту, Стефани и Джеймса терзали смутные мысли. Каждого волновало своё. Дита переживала за то что люди могут выйти против Мэнсона и причинить ему вред, Стефани терзала закрытость и вспыльчивость Роуза в последнее время, а Джеймс думал о болезни своей Лоры. Мучаясь мыслями и бессонницей, парень решил продолжить писать еë портрет сейчас, под приятный свет свечей. Достав всë необходимое, парень начал мешать новые краски, всматриваясь в их сочетание, в их сок. Не хватало красного, в цвет еë лëгкого румянца. — Чёрт! — воскликнул парень в полной тишине. Баночка с красной краской прям таки выплеснулась на полотно с портретом LP. Нежные цвета покрылись алыми брызгами, которые заставили художника внимательно смотреть на полотно следующие несколько минут. В его глазах появилась грусть, а брови насупились. — Лора… — художник провёл рукой по написанному лицу девушки, прошептав её имя. Кобейн прошёл в светлую комнату, а точнее палату, которая была пропитана запахом медикаментов. Сестра сидела в постели, томно смотря в окно больничной палаты с капельницей в бледной руке. — Зачем ты натворила это? — спросил он сев напротив. Глаза Курта были не чисты, словно в дурмане, девушка указала на это нахмуренным взглядом, который ни с чем не можно было спутать: маленькие, румяненькие щечки, зелёные хрустальные глазки и маленький бледный носик — это всё о Лауре, только не о этой, о той прежней Лауре, которая была ребёнком. А сейчас напротив Кобейна сидела не Лаура, а LP с бледноватым худым лицом, не такими яркими глазами, а кудри её были темнее обычного. Кобейн тоже был не тем: белые волосы цвета хлебного колоса помутнели, небесные глаза угасли, а худые скулы прорезались. — Что мне нужно сделать чтобы вернуть тебя, Курт? — взгляд был суровым, а слова холодными. Кобейн взял девушку за бледную руку и сказал: « Слышишь тепло которое даёт моя рука? Это тепло несёт моё сердце. Пока я жив, оно будет биться и давать тепло, а тепло — это любовь, которая зародилась во мне когда я впервые переступил порог нашего дома. Оно не угаснет.» Всю ночь троица беседовала, под всплески вина в хрустальных бокалах. У камина в доме художника сидели уже трое: Джеймс разливал игристое по бокалам дам. Дита и Стефани могли поделиться своими переживаниями с Джеймсом, да и он с ними в свою очередь — они понимали друг друга как ни кто лучше. Молодая кровь всегда горяча, а что уж говорить о молодых рок звёздах, у которых алая жидкость наверное закипает. — У меня плохое предчувствие по поводу Лауры — парень слизал капельки вина с губ, сосредоточенно смотря на огонь в камине. — Она ещё очень юна, о ней заботятся, чего только стоит любовь Эксла к ней — Сеймур говорила покладисто, спокойно. — И не только Эксла — добавила чёрноволосая. — Но всё же — он сделал паузу, словно задумавшись о чём-то — Она уехала неспокойной, розачарованой в Курте. — Курт увлёкся, даже очень — Фон Тиз вздёрнула бровью. — Курт, ты слишком увлёкся, а если бы она разбилась на смерть? — музыканты были в гневе, естественно те которые не «сидели на веществах», ведь заядлым любителям белого порошка не было бы даже что сказать — их бы сразу раскусили. Кобейн и сам начинал понимать что ему нужно прийти в себя, и не только ему, а и Эми, на которой вещества отразились ещё хуже: исхудавшее тело, вечно усталый вид и изменённые глаза. Сегодня вечером выступления начнутся, а при виде состояния этих двух комментарии СМИ будут не очень сладкими. «Эми возьми себя в руки, мы в туре» — твердили все, но на каждое слово она лишь показывала им средний палец и не более — Уайнхаус всё устраивало. Главная проблема певицы — личная жизнь наладилась, а другое уже не волновало. Денег куча, молодость при ней, что ещё надо то? И отражение в зеркале ничуть не смущало, ведь просто на просто героин не давал трезво открыть глаза и посмотреть на мир без розовых очков. — Я настаиваю на том чтобы твоё турне перенесли хотя бы на несколько дней — Роуз был настойчив, переминая в пальцах сигарету. — Эксл, нет — в свою очередь Перголиццы такой расклад не устраивал — она хотела выступать сейчас. Я чувствую себя нормально, я даже сильно не пострадала, это просто раны! Она хлопнула дверью триллера, готовясь к знаменательному вечеру.