***
Трое парней сидели за небольшим журнальным столиком, и видок их был немного сероватым, что совершенно не вписывалось в яркие пейзажи Лос-Анжелеса. Кобейн выглядел кисло и это было очень заметно. — Что тебя мучает, Курт? — Дейв насупил брови. — Ты станеш отцом, пора радоваться. — Или ты … — в свою очередь в голосе басиста пробежало сомнение — не хочешь этого ребёнка? — Конечно хочу — Курт ответил уверено. — Я чувствую себя счастливым с Эми, но… — Но дело в Лауре, верно? — перебил ударник, будучи уверенным в своих догадках. — Да — блондин опустил голову — Наши отношения рушаться, даже после применения я не чувствую того доверия, которое было раньше. — А какое может быть доверие, если ты Джеймсом её упрекаешь постоянно? Видели бы вы сейчас глаза Кобейна: голубой оттенок налился алым от гнева, а зубы сцепились как можно сильнее. Если бы это не сказал Дейв, его друг — Курт дал бы волю гневу. Кобейн совершено не доверял своему одногруппнику-художнику, который стал ухлёстывать за его сестрой. — Он просто ей пользуется! — гранжер так считал. Таким «слащавым мальчикам» только нужны «девочки для развлечений» — А вдруг это любовь? — Новоселичь пытался доказать обратное. —Не цитируй Роуза, пожалуйста! — Курт не на шутку вспылил. Он было не проболтался про болезнь сёстры, чтобы описать причину такого недоверия, но смог вовремя прикусить язык, к счастью. — У Мэнсона последний концерт, и мы уезжаем, не собираешься ли ты запретить Лоре видеться с ним? — Грол встрепенул свои каштановые волосы, чуть ниже плеч — А если даже и собираешся — то хуй получится. Мэнсон наносил последние штрихи своего грима, всё тчательние всматриваясь в своё отражение. С головы не выходил тот разговор с Экслом, те слова товарища вгоняли в мысли стыд, стыд перед Дитой, как он в глаза теперь ей посмотрит? Она ведь не такого заслуживает. По сей день Мэнсон не до конца был уверен влюблён ли он или это временная симпатия. Да, действительно это было так: пока Эксл в Стефани души не чаял, а Курт создаёт семью с Эми — он сомневался. Теперь и за это стыдно. Мерилин хотел только одного — оставить эти мысли и глупые сомнения сдесь и сейчас. Norm life baby Стандарт жизни, детка: «We're quitters and we're sober «Мы — бросившие курить и мы — трезвенники, Our confessions will be televised.» Наши исповеди будут показывать по телевизору». You and I are underdosed and we're ready to fall Мы с тобой получили недостаточную дозу и готовы упасть I don't like the drugs but the drugs like me Я не люблю наркотики, но наркотики любят меня, I don't like the drugs, the drugs, the drugs Я не люблю наркотики, наркотики, наркотики…***
Переступив «порог» борта самолёта каждого окутывали разные чувства: ностальгия, усталость, радость, но все эти чувства объединяло одно — каждый из музыкантов был рад возвращению домой, в родной штат и свой любимый маленький городок, в котором все друг друга знали и где практически все они выросли. Чужие города и страны изматывают, но в этом наверное и суть артистов — изматываться в других городах, набирая енергию благодаря публике. — Ох и холодина сдесь — Слэш поспешно надевал на себя тёплую куртку, после солнечной Калифорнии, зима в Нью Йорке, которая кстати была не такой уж суворой, казалась словно на Северном полюсе. — Да уж не преувеличивай! — ударник нирваны бодренько встрепнулся, осмотревшись вокруг. — Пора идти — голос кудрявой Перголицци был мягок и покладист — она соскучилась за домом и не только за ним. В «холе» аэропорта было уже чуть теплее, но всё же сквозняки гуляли по широкому залу как следует. Стоило лишь только зайти и девушка увидела его: высокого, в объёмном шарфе в клетку, с слегка красноватыми щеками — Джеймс. Прошла словно лишь секунда и LP оказалась в объятиях своего любимого, прижимаясь ещё сильнее с одной мыслю: «Лишь бы не отпускать никогда». На тот же миг оба забыли и о зиме на улице, ведь в сердцах играла музыка весны. Эта музыка окрыляла — Эксл — шёпот брюнетки смог заглушить шум сквозняков и говора людей. Каждый день рыжий парень ждал, чтобы вновь сцепить тонкую талию своей возлюбленной пальцами в «замочек». Подходя к друг другу не уверенно, словно боясь чего-то нужно было лишь одно прикосновение, чтобы выдохнуть с облегчением, ощутив запах волос друг друга. Экслу показалось что он улыбается — так и было, впервые за столько времени на его лице была улыбка. Любовь не врала — она окрыляла. — А где?.. — не высокая, чёрноволосая девушка на высокой шпильке была растеряна: её глаза бегали по толпе, с каждой секундочкой всё волнительние. Она его не видела, брови брюнетки сошлись домиком от волнения и переживаний. — Кто? — прочувствовав эмоции Диты словно «издевался» Кобейн. — Брайан, где он? — она отрицательно кивала головой ожидая услышать о худшем. — Так вот же он — Курт слегка указал пальцем напротив, немного улыбнувшись. Фон Тизз обернулась — в десяти метрах от неё стоял Мэнсон. Он смотрел на девушку так же неуверенно, подбираясь к ней маленькими шажками. — Брайан! — чувства воспитаной модели взяли верх: она на всей скорости подбежала к нему, чуть не збив «двухметрового» антихриста. Хрубкие пальчики обвили шею парня, в свою очередь Мэрилин впился лицом в её чёрные волосы сожалея о своих глупых сомнениях. Такие минуты стоят многого очень многого, так он мог сомневаться? Люби, пока это абсолютно взаимно, это окрыляет…