*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
— А какой год мы имеем счастье лицезреть? — Альма, не выделывайся речью, тебе не идет. Да и времени у нас в обрез. Ты же сама сказала нам, что этот кончился. — Но цифорку-то я его не знаю! — Девяносто второй. — Вообще? — Вообще, 992 от КВМ. Я пошел, у меня нет времени притворяться, что ты этого не знаешь. — Да и все остальные уже толпились у выхода. Лично для меня пятиминутка отдыха закончилась. — А это всегда связано с первым снегом? — Вообще плевать. Читай хронологию! Как науку, если что, — пришлось дополнить. А то полезет еще куда-то не туда, вытаскивай её оттуда. — Погоди-ка! — Резко вклинилась Йоко. — Не учи хронологию. Только хуже будет. — Да ладно? Разве какая-то там парочка календарей может быть сложной? — Я тебя предупредила. Когда мы уже покидали корабль, я спросил Йоко: — Что, всё правда настолько страшно? — Ты даже не представляешь, сколько мути про года придумали за все эти лета. Надеюсь, она не будет пытаться переводить церковные праздники. Тут и я вспомнил своё обучение, большая часть которого благополучно выветрилась: — Ох, а вас, милых лисичек, заставляли? — Нет, нам просто табличку… Таблицу, табличище показали, и мы разбежались. — С трапа «Клинка» открывался вполне достаточный вид. Например, на почти уснувшую «Ламию». Она, делая невнятные движения, пару раз дернулась и ударилась в столб, в результате нырнув головой в сугроб. Химерам было еще хуже, чем всем нам. Я поёжился и сильнее закутался в плащ. Йоко была рядом, и можно было лишь завидовать тому, что ей больше не надо было скрывать хвосты. Обнимание еще никогда не было таким полезным.***
Выглядело все довольно печально. Снег это, конечно, красиво, но не когда у людей явные проблемы с деньгами вообще и вещами в частности. А нас же поставили в эпицентр этих проблем — на раздачу хлеба. Когда мы втроём (Я, Изабелла и Йоко) пришли охранять этот пункт, то выделялись из толпы, пусть и каждый по своему. Компания получилась пёстрая. Особый колорит составляли Жрица и Кицуне — обе в максимально аутентичных нарядах. Не знаю, получилось ли так случайно или нет, но выглядело интересно. Хотя бабушка с раздачи уже была готова убить нас подносом. — Эй, эй, спокойнее, откуда такая ненависть? — А-э, вы нас не грабить пришли? — Мы вас защищать. А вот тут уже и остальные работницы зашумели: — Нам тут крыша не нужна, мы не торгуем! Это бесплатно, понимаете вы? — Таким образом на нас еще и направился легкий гнев толпы, посчитавшей, будто мы все тут начнем продавать. Я лишь молча передал бумагу революционного вида поварам, если их так справедливо называть. Пусть они ничего и не готовили, но одеты были как повара. Недоразумение уладилось, чтобы скоро привлечь еще целую череду. — Эй, ты, Жрица Лжи! А что ваша Церковь думает про землю, а? — Крикнул юноша, явно слишком круто воспринявший новую повестку. Его мало кто поддержал. — Я, — Изабелла собралась с силами и выдохнула, — Я больше не служу Илиас. — Предательница! — А вот тут было поболее криков. Впрочем, как раз таки Жрицы были одним из лучших проявлений Церкви в плане помощи миру, так что особой ненависти они у населения не вызвали. А сама бедная лишь произнесла: — Богиня… — Впрочем, тяжело понять, что конкретно она имела ввиду. — Тихо! Иначе еды не будет! — Крикнула бабка. Она главная среди «поваров»? Насчет этого непонятно, но все быстро успокоились. Даже и непонятно, зачем мы здесь. Это угнетает. — Проклятый монстр! — Крикнул мужик в лицо Йоко. — Это такие как вы, чуть не уничтожили наш город! — Вообще-то она покрасивше будет… — Тихо заметила женщина из толпы, но услышали все. Мне оставалось порадоваться за самооценку Йоко, которая в свободное время продолжала учиться у Альмы. У меня были подозрения в этом направлении… — Да тебя еще и поддерживают, тварь! Как за хвост цепану!.. — Исполнить свою угрозу ему не удалось, поскольку неопределенная рука хватанула его за ремень. Он вылетел из большинства петель, но странным образом держался за последние около копчика. — Ха-ха! Да тебя самого охвостили! — Потенциально неприятный инцидент удалось свести к шутке и грустому мужику. Чувство ненужности накатывало все сильнее. Казалось, весь город проходил через эту довольно побочную площадь. Мы-то просто стояли, а повара или «повара» должны были раздавать хлеб четко отмеренными порциями и еще как-то вычислять тех, кто идет по второму кругу. В целом, пусть картина выглядела и неприглядно, но настроение не было печальным, а у кого-то и боевым. Людей погибло немного, а цель… Была? Надо будет послушать, что на главной площади происходит. Рабочей наружности персонажи разгребали от снега основные дороги, а из некоторых труб виднелся дымок. Не знаю, сколько сил у них это отняло, но правительству Лазаря, или как, черт подери, их компашка называется, удалось решить проблемы первого дня. А для меня в своё время, задача создания формы потребовала пару дней. Энтузиазм! Когда мы уже совсем заскучали (и заледенели), на наши глаза попался патруль. Он целенаправленно двигался к нам. Кстати, с формой нашим революционером определиться не удалось — но они придумали нечто уникальное. Нечто такое, что, по моему глубокому убеждению, будет актуально еще долгие годы вперед. Цветные, мать их, повязки. А вот лица у них были неблагоприятные. Я бы сказал мордатые и чересчур бритые. — Вы кто такие? Ссориться мне было лень: — Охраняем раздачу. — А… У меня для вас приказ. — Чуть замялся он и сделал характерный жест «идем в сторонку.» Ну мы и пошли. Я про себя проклинал Тамамо. Возможно, Лазаря, но я не имел опыта получения распоряжений и сравнивать было не с кем. Пока я ждал, чтобы этот придурок вытащил из себя хоть слово, даже принял пафосный вид около стенки. Благо, было кому подражать. А не просто пафосные, но презрительно пафосные виды особенно хорошо брала Алиса. Сначала что-то вспыхнуло вокруг меня. В процессе пародирования я вдруг почуствовал движение и сильную слабость, опустившую меня на колени. — Блять… Ремень моей сумки перестал натирать мне плечо, но я не обрадовался. В моей руке, подобно костру, разгорелся огонь, но озноб в животе не дал мне направить струю пламени на одного из ублюдков, уже замахнувшегося чем-то тяжелым. Вместе с дикой болью пришла и Йоко, так что тут я был спокоен. Я смог достаточно успокоиться, чтобы обрубить нужные нервы, но пелена перед глазами меркла перед своей сестрой в сознании. Хе, забавно. Пелена меркла. Я уж было хотел направить горящую ладонь к ранению, чтобы провести классическое боевое прижигание, но чья-то рука остановила меня. Следом за ней пришло неявное чувство облегчения. Честно сказать, непонятно, в чем именно оно заключалось и как работало — нервы-то выключены, но было приятно. — Йоко? Изабелла лишь махнула рукой на лисичку, которая как раз обезоружила последнего врага и экстренно придумывала стяжки из собственной шерсти. В руках Изабеллы Свет был очень и очень полезен, и явно связан с тем чувством успокоения. Пожалуй, в нем была та доброта и новизна, которую когда-то пламенно несли миссионеры. — Ты в порядке? — Вопрос был задан с интонациями. Она выглядела очень… Живой. Нетипично живой. — Можно было догадаться, что только ножевое… Кхе, ранение, выведет тебя из уныния. — Она резко и невинно покраснела. — А как же моральные дилеммы, хм? — Спародировал я лучшую хмымку Тамамо. Уж не знаю, сама речь, или качество пародии, но они вновь заставили её загрустить. — А я почти тебя перезауважала, — непонятно высказалась Йоко, предварительно убедившись в моей целостности милым касанием хвоста. Но сама фраза непонятная, надо будет уточнить. — Не заморачивайся. — Сказал я Жрице, дав легкий щелбан с искоркой от потухающей руки. Какую-то реакцию это явно вызвало, пусть мне и не удалось её определить из-за угла зрения. Смена угла зрения была вызвана моей острой необходимостью полежать. Снег этой боковой улочки, пусть и был несколько окровавлен, скрипел всё также приятно. — Дурак ты, муж мой. — Укоризненно вещали мне. — Знаю, знаю, не лежи на снегу. — Я не об этом. — А о чем? — Не притворяйся. — Да, вышло ну очень глупо, — раскаивающееся выражение в комплекте, — Но у тебя всегда есть третий глаз для меня, верно? — Что?! Ты собрался посеять глаз? — А-а, не важно. — Махнул я рукой на объяснение шутки. — Ха, глупенький. Я всё поняла. А ты поверил, что я нет? — Мы улыбнулись друг другу. Жаль, продлилось это недолго. Связанный лысый дернулся, и задел своей ногой мне глаз, наверняка поставив синяк. Этих персонажей надо было куда-то деть. Стены задворок из сырцового кирпича смыкались над бандой, как решетки темницы над их будущей судьбой. Ну, я надеюсь.***
Как оказалось, легендарную, точнее, с прицелом на легендарность, цветную повязку было легко присвоить, и работала она лишь в течение нескольких часов. К проблемам города прибавилась еще и преступность. Точнее, она всегда тут была, я уверен, но ход с открытием всех темниц напоследок больно ударил по новым хозяевам города. Я выучил важный урок о бдительности, а сверхновые бюрократы добавили сверхновую статью о подделке знаков принадлежности в свой сверхновый уголовный кодекс. А ведь его еще даже не выпустили. Я толком не успел обидеться на революционную милицию. Более того, это было бы опрометчиво, ведь охраняя раздачу, мы технически были её частью. Ну, или приглашенными специалистами? На тему организации управления Тамамо очень разошлась. Ее бумажные кущи из каюты были переправлены прямо в мэрию, насильно и в огромных мешках, вместе с Михаэллой и парочкой профессиональных крючковоротов — лисичих бюрократов, которых она наверняка весь полет прятала в каком-нибудь ящике. Или лучше звать их хвостоворотами? Мне же были даны щедрейшие 6 часов отдыха по случаю ранения. К сожалению, обладание силой уровня Херувима подразумевало именно такое отношение к «простым» ранам, вне зависимости от навыка её применения. Мне даже выделили койку. Одну из полутора на нашем, рассчитанном на жесткую экономию места корабле. Вновь лежать на поверхности, отдаленной от пола, после нашей каюты-шкафа было непривычно. — Так… — Что? — Милая, ты сказала, что ты её перезауважала. — Чуть не перезауважала. — То есть ты её уже уважала, — Йоко важно кивнула, мило сморщив носик — А потом перестала? — Она вновь сделала фирменный кивок. В такие моменты ей не хватает усов. — В борьбе за тебя она… Боролась. — А за меня была борьба? — Конечно, она сама до конца не понимала, что тут замешана ревность. — Ирония? — То есть, про поле боя она не в курсе? Я, кстати, тоже. Забавно, но столь сложную борьбу видишь только… — Я. Оно всё равно есть. — Я уважаю твое право верить в это. — Не смешно. В любом случае, на неё теперь больно смотреть. При этом она сильнее меня, это точно, но воля… — Тут ты её обошла. — Попытка поддержки собеседницы была проигнорирована. Вряд ли она вообще меня слушала. — У неё даже тело лучше моего! А ведь она всего лишь человек. — У тебя есть ушки! И много чего еще. — Мне перехотелось её проучить и хочется обучить. — Погоди, погоди, ты даже забыла про хвосты! Ты лиса и… Всё такое? — Мне приятно, что ты хочешь поддержать меня, но я действительно проигрываю многим вокруг. И во многом. Не перебивай меня! — Стойким жестом пальца та прикрыла мне рот. — Не имеет смысла притворяться, что у меня есть грудь или что-то в этом роде. Такая ложь будет неумелой и лишь разъест отношения. — Ну, твоя речь демонстрирует, что ты… Умная! — Да! — И волевая. — Безусловно. — И… — И лесть люблю. Все девушки любят лесть, и я не исключение. — Такая улыбка действительно согрела мне сердце. — Но ради меня нужно постараться и сделать это с приложением интеллекта. Все ясно, милый? — Безусловно. И это всё интересно, но ты так критически принижаешь себя. Неужели в теле тебе нечем похвастаться? — Я выбрал такое выражение, которое подразумевает, что я, ну, совсем в это не верю. — Вообще то… — Йоко соблазнительно сверкнула глазками и сделала хитрый ареолчик хвостами — Их у нас есть. — А? — Так на Туманных Островах говорят. Неважно. Смотри! — С этими словами Йоко развернулась и ткнула мне в лицо своими плюшевыми булочками. Это было бы тепло, если бы не кожаные штаны. С другой стороны, моя жена выбирала всегда плотно сидящие изделия. — Я что-то понять не могу. Оттолкнись, а? Большое видится на расстоянии! — Ха! Рада, что суть ты уловил. — Ты наела себе задницу? — Уточнил я — Подвиг, конечно, но… — А-та-та! Не просто наела, а… Ну, там всякие сложные схемы с точечной корректировкой мышц, установки связок для поддержания жира и прочих красивостей! Ты даже не представляешь. В каком-то таком положении (неловком) нас и застала Альма Эльма, ради выдачи очередного гениального комментария: — У вас тут обмен оральной памятью? -… — Байки травите, в смысле? — Да. — Да. — Да. -… — Кто-то явно был лишний. — Заметил я. — А почему это Я — лишняя? Мне подтвердить мысль нельзя? Вы пришли к этому выводу своим путем, Я своим. Я личность и… — Суккуба продолжала распаляться. — Тебя на шахту отправили? — Просто, но с эмпатией вспомнила слухи Йоко. — Да. — Такой же простой, но полный усталости ответ был получен. Зато одобрение Альмой населением должно было невероятно подскочить! Надеюсь, её это утешит. — А… Твой рог. — Что такое? — Он опять сломан. — Он и был сломан. — Возможно, сцена с мифическим «креслом-качалкой» нам лишь привиделась? Мы переглянулись, и решили не давить. Впрочем, у меня еще были вопросы. Накопилось, так уж вышло: — Но если ты, Альма, не можешь биться против химер, то чем ты занималась в Сабасе и Наталии? — Как чем? Гоняла ангелочков. Было весело. — Вероятно, решившая, что скучными фразами мы отделываемся от неё, она заинтересовалась ну очень познавательным растением в вазе. Если так подумать — ваза на воздушном корабле, особенно уцелевшая — действительно должна была быть интересной. — И всё-таки забавно ты ревнуешь, дорогая. Как-то да, но нет. Ведь под проучением ты подразумевала… — Да. Тебе действительно надо овладеть новыми навыками, а её превратить из апатичного балласта, вроде тех мешков на этом корабле, в полезную личность. Сегодня она показала, что может такой быть. — Ах! — Суккуба смахнула скупую монстриную слезу, — Они так быстро растут!.. Всё-таки я гений наставничества. — Всё это время нашего приятного семейного молчания ты стояла тут? — Это была очень интересная ваза. И кстати, Йоко, поздравляю с успехом! — С намеком Эльма шлепнула её по заднице, отчего та упала на пол. Не думаю, что дело было в силе удара. — А ты чего смотришь? Нет бы, как нормальный мужик… «В смысле ревновать жену к… Ну, Альме? Или наборот? Или тут было покушение на её честь?» «В смысле проткнуть монстра вилами?.. Что? В моё время все нормальные мужики так делали. До сих пор побаливает…» — Так что? — Узнать прием, конечно! Если хочешь знать, а ты хочешь, то он зовется «Звенящая П»… — Не продолжай! Просто, не продолжай, ладно? — Ладно. Инструкцию я напишу тебе на следующем листе от Тамамо, прямо поперек первой страницы. — То есть там будет много листов? Всё так плохо? — Сегодняшние распоряжение были легкими, по крайней мере у нас. Дальше должно было быть хуже. — Я лишь предположила. В любом случае, Йоко, какого размера добилась? — А ты разве не умеешь определять на глаз? — Конечно умею. На глаз, на слух, на нюх и по отражениям в горящих костях. Это гадание такое. Но ты лучше мне скажи. — Я бы классифицировала свою, хе, заднюю полусферу как… Э-э, Альма, ты не дала мне классификацию. — Что? — Она стояла, будто громом пораженная. Все лучшие чувства, да вообще все, покинули её пустые глаза. — Категоризацию, классификацию. Ну, табличку иную. Я знаю, у тебя их много, хороших и разных. Про афродизиаки, про меры сил, про анатомию, вторая про афродизиаки… Но про меры сил была реально полезная! — Защищала её преданная ученица. — Пусть покарает меня длань господня, ибо таково право Илиас на нашу неимоверную тупость! — С тобой всё в порядке? — Нет! Я поклялась так сказать, когда монстры совершат действительно величайшую ошибку, а мы ошибаемся уже… С нашего сотворения лет! Это надо исправить! — Действительно, упущение. — Прокомментировала милая спешное отступление Альмы. — Надеюсь, она забьет этим не слишком много газетных листов. — А она справится? — Справится, справится. Возможно, даже будет полезной для производителей штанов. Они всегда мне так жмут… — Йоко ущипнула себя. Так это никогда не было соблазнительным планом?***
Загадочно, что два других члена нашей «бригады» автоматически получали отпуск по моему ранению. Это потому, что я такой незаменимый командир или они в действительности и не получали пропуска? Не то чтобы это было важно, бабки на раздаче будут действовать одинаковым мотивом с охраной, без оной и при любых метеоусловиях. Как ни странно, рыжая гостья обнаружилась на рабочем месте. Не своем правда, а в покинутом мной в её поисках лазарете. — Полагаю, мы разминулись? — Думаю да. — Я хотел сказать тебе спасибо. Это было правильно. — Что именно? — Помогать. — Помогать людям, кормящим греховный город? — Это могло бы быть весьма серьезным звоночком, но противоречило фактам. — Ты сама-то в это веришь? По твоим поступкам всё ровно наоборот. — Как оказалась, она была довольно мрачной на вид, но легко раскалывалась до румянца. — Я уже не знаю, во что верить… — Ты просишь помощи или констатируешь факт? Извини за известную грубость, но я могу помочь, если ты того попросишь. — В чем? — Забыться? Переключиться. Знаешь, получить эмоциональную разрядку. Меня терзает острое чувство благодарности. — А? Ой! — Она кивнула, затем опустила голову, чтобы скрыть быстрый румянец, который распространился по ее лицу, без сомнения, из-за того, что ее разум внезапно взбесился из-за возможностей. Причины, по которым духовенство проповедовало отречение от прелестей плоти были довольно очевидны — как минимум, из-за десятой части населения мира, к которой я теперь относился. Я издал тихий смешок, когда поднял покрывало, и Изабелла скользнула под меня, хотя она держалась на приличном расстоянии, возможно, из-за размера кровати. Кое-что, чего я не хотел допускать. — Не стесняйся, — сказал я, обняв ее за талию и притянув ближе со смешком. — Это слишком близко, — сказала она после потрясенного вздоха, пытаясь вырваться из моих объятий, но это длилось подозрительно недолго. — Ну же, Изабелла, не волнуйся слишком сильно, а то у тебя появятся морщины на твоем хорошеньком личике, — сказал я, заставив её покраснеть еще больше. — Но это греховно, — пробормотала она в ответ, но ее отсутствие убежденности было очевидно по тому, как она прижималась своим телом ко мне, ее… Влюбленность? Или скорее необходимость привязанности была сильнее, чем обрывки эмоциональной обусловленности жизни, которую она провела в церкви. Я подозревал, что ее абсолютно безбожный побег также сыграл свою роль, сделав ее более восприимчивой к концептуальным грехам, если такие вообще существуют. Я решил встретиться с ее жалобами напрямую. — Давай, Изабелла, ты теперь уже обречена, так что беспокоиться о грехе бессмысленно. — Но… — она попыталась ответить, но я прервал ее. — Никаких но. Церковь не имеет права навязывать вам свое извращенное чувство морали, особенно после того, как они выгнали вас только потому, что вы следовали их принципам и проявили честность. Почему вы должны быть обязаны выполнять их приказы, в то время как они игнорируют свои основные обязанности? — Разве это не плохо — грешить? — Спросила Изабелла дрожащим голосом, ее убежденность уже колебалась. — Не все так называемые грехи одинаковы. Да, вредить другим плохо, но как насчет простых вещей, которые никому не причиняют вреда. Они были достаточно смешны, чтобы запретить мастурбацию, несмотря на то, что это никому не вредит. Такая нелепая вещь! Я продолжил, гнев в моем голосе не совсем притворный. Я всегда считал запрет на мастурбацию очень… Странным. Пожалуй, смысл был примерно ясен, но в итоге подавленные иерархи рождали очень интересные идеи. Не хочу об этом вспоминать. — Мастурбация! — Изабелла в панике воскликнула, ее чувства не могли справиться с самим словом. — Точно. Это и приятно, и безвредно, так почему кто-то должен останавливать себя от этого, — горячо объяснил я, прежде чем заметил выражение ее лица. Я вдруг почувствовал подозрение, что Изабелла была даже чище, чем я ожидал. — Ты мастурбировала раньше, верно? — спросил я, только чтобы получить едва заметное покачивание головой. Удивленный, я не сводил с нее взгляда, пока она не прошептала одно дрожащее слово: — Нет. — Какой ужас! — сказал я с притворным ужасом. — В этом источник многих твоих поражений. — сказал я, даже когда положил руку ей на ногу, поверх ночной рубашки, чтобы не спугнуть ее, и медленно потянул вверх. — Ч-что ты делаешь!» — воскликнула она в лучших традициях тех паникующих, но шепчущих голосов. В любом случае, у монстров было чуткое обоняние. Вряд ли кто-нибудь полез в не очень нужную комнату, чтобы посмотреть: «А кто это тут балуется?» — Я помогаю тебе, как это сделал бы любой хороший друг, — сказал я, бесстыдно злоупотребляя чувством благодарности. Впрочем, чтобы им злоупотреблять, оно должно было быть. — Но… — Воспринимай это как тренировку, — прошептал я ей на ухо. Изабелла дрожала от эмоций, отличных от страха. В конце концов, хотя она, возможно, была неопытной, ее тело было достаточно зрелым, чтобы вызвать ее инстинкты. — Ты выглядишь достаточно милой, чтобы вызвать интерес изголодавшихся тварей. «Тренировка? Палёный ангел, да более избитых вариантов взаимоотношений Святого и Монстра и придумать нельзя! Ты сам это придумал?» «Я кого-то копирую?» «Если не знаешь, то не считается. Ненавижу этот правдивый принцип.» С закрытыми глазами я нежно ласкал ее тело, сосредоточив внимание на ее бедрах и животе, иногда поднося пальцы к ее шее, наслаждаясь ее нежной кожей. Сначала я избегал откровенно сексуальных моментов, давая ей время привыкнуть к прикосновениям. Неудивительно, что вскоре после этого у нее вырвался вздох, а затем ее глаза расширились от шока. — Не волнуйся, это естественно, — тихо прошептал я, в то время как танец пальцев продолжался, и она снова закрыла глаза, не в силах сопротивляться моему взгляду. Вскоре с ее губ сорвался еще один вздох, за которым последовал едва сдерживаемый стон, но ни один из них не был настолько шокирующим, чтобы заставить ее открыть глаза. Хватит терпения, решил я, снова положив пальцы на ее бедро, чуть выше колена. Но на этот раз пальцы были на ее обнаженной коже, а не касались плотной ткани ее платья. И вот так глаза рыжули снова распахнулись, а рот открылся, чтобы высказать свои жалобы. Я был готов к этому. Хотя я испытывал искушение поймать ее губы в обжигающем поцелуе, это разрушило бы медленную игру. Вместо этого я прижался губами к ее шее, ее незнание удовольствия вызвало шок, в то время как я нежно сосал ее кожу. И ее отвлечение позволило моим пальцам медленно подняться вверх по ее бедрам, ее упругая кожа складывалась под средней умелости прикосновениями. Затем мои пальцы задержались на ее самом чувствительном месте, ее трусиках как единственной защите. Я хотел, чтобы там был художник, так как выражение полного шока на ее лице, когда она столкнулась с приливом незнакомого удовольствия, было восхитительным. — Ты понимаешь мою точку зрения насчет удовольствия, верно? — Я прошептал ей на ухо, одновременно нежно обводя ее ручку несколько раз, делая это медленно, чтобы не уничтожить ее в порыве удовольствия. — Это слишком, — выдохнула она. — Я не знала, что такое удовольствие возможно. — Это только начало, Изабелла. Это ничто по сравнению с тем, что должно произойти, — объяснил я, даже когда пальцы скользнули под ее трусики, касаясь ее обнаженной кожи. Там ей удалось удивить меня, так как незнакомого ей ощущения обнаженного прикосновения, наряду с ее предвкушением, было достаточно, чтобы вызвать ее оргазм, заставив ее стонать и содрогаться… Я весело ухмыльнулся, шепча ей на ухо всякие нежности, на мгновение прекратив свой интимный массаж. Я знал, что Изабелла была не в том состоянии, чтобы сопротивляться прикосновениям так скоро после ее первого оргазма, но это не означало, что я собирался бездействовать. Безопасным рывком огня я уничтожил ее лифчик и трусики, так как они были слишком скучными для игры. Никогда не понимал одержимости одеждой. По крайней мере, нижним бельем. — Как это было? — прошептал я, снова лаская губами ее ухо. — Это было… невероятно… — Пробормотала Изабелла, все еще пытаясь отдышаться. — Я никогда не могла представить, что такое удовольствие возможно. — Неплохо для первого раунда, верно? — В тот момент я уже расстегнул ее рубашку, открывая ее кремовую кожу мировому вниманию, ее ареолы выглядывали из уголка. — Первый раунд! — Изабелла ахнула, но остальные ее слова растворились в другом стоне, когда я схватил ее сосок и нежно сжал, заставив ее лицо испытать еще одно незнакомое ощущение, в то время как другая рука снова начала ласкать ее нижние губы, на этот раз гораздо более решительно и быстро. Стоны Жрицы снова усилились под решительным натиском, в то время как пальцы время от времени прощупывали ее вход, но не продвигались вперед. Я ничего не сказал, и Изабелла ничего не могла сказать, так что остальные моменты прошли в уникальной тишине, если не принимать во внимание мой случайный эротический шепот и бесконечные стоны Изабеллы. Я остановился только после того, как кульминации её приблизились к двузначным числам, ее девственное и невинное тело беспомощно под хваткой монстра. Она была особенно истощена, когда я перестал давать ей достаточно времени, чтобы дышать между оргазмами, что сделало ее истощение еще сильнее. Более того, каждое её «достижение» отдавалось во мне приятным теплом, больше, чем само тепло, но меньше чем возможно. Именно так ощущалось получение энергии от человека. По-своему приятное чувство. — Ты все еще думаешь, что Церковь была права, запрещая мастурбацию, маленькая Жрица? — прошептал я, обнимая не такую уж невинную рыжую, магическое тепло окутывало ее, как дополнительное одеяло. — Будь проклята Церковь, — пробормотала она, пытаясь не заснуть, но потерпев неудачу из-за усталости. Она заснула, дабы забыться глубоким сном.***
Только я аккуратно покинул одеяло, как ко мне обратилась старая знакомая. — Смотри как весело! А можно еще куча всего, влияние, и всё такое! Я вот недавно нашла занимательных ребят и двигаю их по пути соблазна. А чего добился ты? — Можешь быть чуть менее громкой? — У неё истощение. Её не поднимет даже… Ну, словом никто и ничто. — Только по согласию. Хоть бы и половинчатому. — Ну почему так скучно? Не уныль геройскими фразами. Лука делал это хотя бы с задором. — Не буду. Просто если по согласию, то ответственность не падает. — О. И что с того? — За тобой не будут бегать с тапками. — Смешок мне удался на славу. Под мыслительной коробкой побитого рога явно была мыслительная деятельность. Вспоминает все случаи с тапками? — Резонно. А что до Луки… В тебе больше иронии и хитрости, что хорошо, но меньше живости. Этим он мне, как это, импонировал. И ты не сиди. Иди и иди. Кстати, ты знаешь, как добавить афродизиак в слюну? — Разве я не должен идти? — Метафорически, дубина! Короче, форму смени! Я лишь пожал плечами. Спорить было бессмысленно. — Погоди-ка… — Она бросилась к моему рту, чтобы весьма больно открыть его и что-то там шарить — Надо же! Есть в стандартной комплектации. — Просто говори уже. — Говорю. Высуни язык вперед. — От та-ак? — Ага. А теперь дерни назад… Нет, не так. Держи его прямым, но двигай назад. — А? — Не обязательно даже высовывать, это для наглядности. Просто напряженный дергаешь назад. — Ого! — Удивился я — На вкус как… — Ну? Ну? Мне интересно! — Она чуть ли не крыльями хлопала. Забавно, а я всегда считал их рудиментом, — Это жизнеопределяющий момент! Каким вкусом тебе суждено завораживать? У меня их двенадцать, и у всех забавные эффекты. — Одуванчик. Определенно. Я нажевался их в своё время. — Трудное детство, деревянные игрушки? — А в чем проблема деревянных игрушек? — Не важно. Я просто создаю бессмысленные фразы. — Заметь, не я это сказал. -… — Та-ак… Ты могла мне сказать раньше про эту забавную особенность. — Извини. — Спасибо, не надо. Ты избавила меня от опасности нечестно отравить девушку без её согласия чем-то. — Что? С каких пор одаривание партнера различными жидкостями во время соития стало чем-то незаконным? — Ну, вообще-то… — Ну давай, — Альма приняла пародию на боевую стойку и начала легко махать кулаками, — Докажи мне, что афродизиаки что-то там нарушают. Это естественная способность организма! Как за это можно кого-то осудить? Оно как дыхание! Кстати, дыхание я могу подкрасить… — У тебя с рождения их двенадцать? — Всего двенадцать? Ха, ты меня недооцениваешь. Это только если считать голову. Но вообще-то это естественно приобретенные. Я просто очень хороша. «Не спорь с ней. Лучше выпей чаю.» «Чтобы я без тебя делал?» «Не смог бы хоть как-то распорядиться силой и трагически погиб, насадившись на какой-нибудь овощ. А еще не мог бы говорить: Спасибо, Ундина, за то, что так мне помогаешь!» — Спасибо. — Пожалуйста, — Ответила Альма как ни в чем не бывало. — А за что? «Ты всех окончательно запутал.» Я же посмотрел на спящую девушку. «Черт, мне же надо было её проучить. Или обучить? Возможно, Йоко стоило быть конкретнее в определении? Она же не имела ввиду какой-нибудь унылый хлыст? Этот день просто длится слишком долго.» «Зачем ей хлыст, если у неё есть хвост? Сама виновата, что не пришла. Даже у Богини сомнительно удается контролировать приказы на расстоянии. А теперь иди, у тебя есть час, тридцать минут и энное число секунд на сон.»