*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
«Встань, страх преодолей!..» «Я ничего не боюсь, но предпочел бы еще поспать.» «Я отсчитала n минут. У тебя они кончились.» «Спасибо тебе, внутренний голос. Кстати, ты победила математику.» Тяжело подтянувшись за поручень, я уставился в окно. Мои руки не могли поверить своим глазам! Улица была чистой! Ну, относительно. Не знаю, кто был тот бог, что это сотворил, но он справился в сотни раз лучше чем те, кто был ответственен за санитарное состояние поручня. «Ты сам его во сне облизывал.» Решив не реагировать, я обратил внимание на странное чувство на лбу. Там была приклеена бумажка, со следами желтой шерсти. — Спорим, что Тамамо хотела меня уже десять минут назад? — обратился я вслух к пустому отсеку. Больничные койки не ответили. Приглядевшись, я не обнаружил ничего нового по сравнению со своими подозрениями, кроме адреса. Всё-таки, в мэрию ее уж очень быстро пустили. Вообще, околовоенная и государственная деятельность оказалась состоящей из разных совещаний чуть более, чем полностью. И только я толкнул дверь… Две лисички в черном и красном втащили Йоко в бинтах на койку, кою я только что покинул. Я сразу же подскочил к ней, но она меня остановила. — Нет, я точно никого не била. Это был лед. — А? — Я нежно коснулся её руки. — Они моют улицы. Это… Закончилось трагичнее, чем можно было ожидать. Эрубети никогда не видела снега? Я заподозрил у неё бред. — При чем тут Эрубети? — Она отвечает за чистоту. «Ох.» Хотел сказать я, но передумал. То есть, результат мог быть самым разным, как и в случае с Альмой, например, но ТОЧНО не одинаковым между ними. Если так подумать, Эрубети всегда выполняла свою работу хорошо, но в коммуникации, особенно с людьми, у второй было на-амного больше шансов. — А сама ты как? Йоко толкнула меня хвостом, да так, что я пошатнулся, и засмеялась: — К вечеру буду бегать и прыгать. Особенно на попрыгать у меня были планы! — Сказала она и захихикала. — Допустим. — А-э… Ладно? Я пошел? — Да, ты пошел. Ну, я и пошел.***
Пока я шел, мог пронаблюдать город более детально, заодно пару раз проехав носом по земле. С чистотой я погорячился, но что-то явно происходило. Особенно шумно и деятельно было в той части города, которая была специально завалена и дополнительно пострадала от химер, которые, кстати, централизованно ловились и куда-то переводились. Даже трупы все с улиц убрали. Подтеки крови, конечно, остались, но на уровне лучших южных городов. Только гребанный лед бесил неимоверно. — А ну, иди сюда! — Какой-то мужик с сеточкой аккуратно подходил к рыжей химере краба и чего-то взрывоопасного, пока второй курил у стенки. Лекцию о пожарной безопасности он точно пропустил, но комментировать ему это не мешало: — Надо бы её кортиком запороть. — Да она же искрит!.. Впрочем, закончить своё «пошел» до конца самостоятельно мне не пришлось. Тамамо развернула меня на середине пути. — А… — Открыл рот я. — Закрой рот ты. Та-ак… Переговоры пока на мне. Ну и Михаэлла. Ты, да, извини за грубость, — вставка в речь выглядела так неестественно, будто у неё был свой дух, советующий за вежливость. «Не-ет, она сама себе злобная лисичка.» Оставшуюся часть я не очень понял, но ориентировку по местности принял корректно. Тамамо пошла дальше, не очень вписываясь в повороты. На моих глазах она врезалась в угол дома и победила его с точки зрения прочности, но не интеллекта. Ни один бой на моих глазах ее так не изматывал. Вылавливатели химер были умеренно расстроены насилием по отношению к камню. Впрочем, монстров не любили не все. Около «секретного» подвала художниц слизей из коллектива РЖ теперь была редакция целой газеты с мощной вывеской. Прямо сейчас они что-то делали с бумажками, что наверняка было искусством. По крайней мере, люди были очень воодушевлены. — Ого! Текст может переходить в контуры? — Кто бы мог подумать, что можно сделать цифру как дом! — А какая экспрессия… — А давайте просто рисовать плакаты, где мужик хуячит огромным молотком? Сквозь кучу интересных ситуаций, приглядеться к которым я не успевал, я попал в помещение с острым запахом, стенами покрытыми свежайшей штукатуркой и сточными канавами с кровью. — Ага. — И тебе привет. — Сказала Альма на удивление нейтрально. — Мы тут жертвоприношения практикуем? — Жертвоприношения? Ты веришь этим мифам? — Она казалась удивленной. — Мифам? — Ну, всякая такая хрень не работает. Я проверяла. — Звучит как аргумент. Но все же, что здесь происходит? Она молча пригласила меня за занавеску. За занавеской обнаружилась моя старая знакомая — Курому! А где твои коняшки? Она посмотрела на меня и отпустила нож. — Их зарезали злобные, тупые и очень наивные Альрауны, но я здесь, не чтобы жаловаться, а ты здесь, не чтобы выслушивать. Точнее, чтобы слушать, но не это. На столе лежало нечто, по длинному хвосту чего можно было узнать Ламию. — Химера? — Спросил я. — Химера. — Сказала Курому. — Она немного змея, ползает и стреляет костяными иглами. Это же гидра! — Альма в начале сама не верила своим словам, но к концу выглядела, как совершившая великое открытие. Курому покрутила в руках костянное лезвие: — Стреляет-то да, но причем тут гидра. Они же не этим известны… — Да не гидра, — перебила она её,— А гидра! — Гидра? — Гидра! — А, гидра… Погоди, что? — Так куда ударение? — Так разница была в ударении? К спору подключился еще кто-то, голоса было трудно заключить, но Курому крикнула: — Всё! Я согласна! — Видно, Альма не просто так оказалась за порогом. Альрауны в черно-красных халатах, типичной форме монстров-врачевателей, никуда не расходились. — Так, вы… КТКПЦМ? Или АВТБПС? Короче, Арума, заставь меня поверить, что я не пожалела, пристроив вас к работе. У вас есть задачи. Выполняйте их. — Слушаюсь вас, Апостроф Тьмы! — С благоговением сказала Альрауна и потащила своих товарок подальше. — А они милашки. — Настрой у них позитивный. — Ты их хотела мне показать? — Нет, я хотела показать тебе эту милашку. — Мы вновь уставились на гидру. — Это… Не хочется признавать, да и специальность не совсем моя, но мы сейчас смотрим на шедевр в области творения. — Химеростроения. — Хихикнула Альма, но другая суккуба её и не заметила. Несмотря на общую видовую принадлежность, сходств между ними не так уж и много. — Они не сказать чтобы сильные. — Заметил я. — Это так. Но… Я не знаю, как она… Они, оно, этого добились, но они почти одинаковые. — В ее руках, левой и правой, было что-то, что возможно было сердцем. Не сказать, чтобы похожи, но всё же. — И что? — И что?! Химер никогда не бывало так много! Это всегда продукт упорного труда мастеров плоти над объектом, как эта Гаруда или орудие Гиганто. В среднем за год пара мастеров плоти могут создать хорошую химеру, а такие долговечные, как вышеназванные получаются с еще большим трудом. В основном, это направление было очень специфичным, например, если вам не хочется использовать кого-то с полноценным разумом и, как следствие, возможностью предать. — А эти? — Задал я вопрос, как хороший слушатель. — Их делают быстрее, чем Арахна заплетает бочку! Я не знаю, каким методом пользовались при их создании, но помимо одинакового строения, оно еще и весьма элегантно. Вот, посмотри на аорту… — Пожалуй, доверюсь тебе на слово. — Я отстранился со скрытым отвращением, Альма, что удивительно, тоже, но ей скорее было скучно. — И все же, причем тут я? — А какое элегантное тут поддержание магией… А? Ты? — Она уж очень увлеклась чем-то, что похоже было на составление анатомического справочника свободной ногой. — Живые химеры мне всё-таки интереснее, чем мертвые. — Некромантка, тоже мне. — Цыц! Так вот, одну большую химеру всё-таки не убили. Приведите её ко мне с работающим сердцем. И вообще, на будущее: эти создания мне очень интересны. — Эм, а она не разнесет полгорода? — Ну, уж если вас ТАК волнуют унылые здания, доведите ее до побережья и обездвижьте. — Курому казалась дважды профессионально оскорбленной.***
— Опять увлекательное задание. — Шушукались мы за порогом. Порог здания, которое наполовину штукатурка, а наполовину палатка, вещь условная, но все же. Альма была занята тем, что ощупывала себя, причем не только за сексуальные места. Мне показалось это подозрительным. — Ты в порядке? Она помотала головой: — Никогда не нравились такие места. — Правда? Разве ты не сертифицированная убийца? — Наверное. Но я предпочитаю красоту и элегантность во всём. Мне не очень хотелось провоцировать её на личный разговор. Делать было нечего, и мы пошли туда-не-знаю-куда за большой химерой. Пока мы шли, не очень торопливо, я успел подметить, что отряды, организованные Эрубети управлялись нашими ребятами с корабля, причем всех видов и расцветок. Мне стало чуть понятнее, как именно она наладила работу. Народонасление было им в целом благодарно, а особенно тем, кто раскапывал пострадавших из-под обломков. Немного подумав, я решил, что раз уж у неё есть обширная сеть подчиненных, которые могли что-то видеть, то проще сразу идти к синей. Поиск её кабинета был нетривиальной задачей. На каком-то этапе поисков у меня возникло подозрение, что она все хранит в себе… — Буквально? — Ну, она же Слизь… — Ответила Альма на мое подозрение. — И я об этом. — Она ядовитая. По крайней мере, мою любимую чашечку она просто растворила. — А ты перед этим нечего ей не делала? — Ладно. Так или иначе, мы нашли тот закуток, в котором она пряталась. Правда, она была там не одна. Тамамо стояла там же, под лестницей в местной мэрии. — Как?! Как, я тебя спрашиваю, поставила работу! — Мелкая, но ныне злобная золотая лиса прямо разоралась. — Ишь, как ругается. — Шепнула Альма. — Да вроде в ее работе все в порядке. — Недоумению моему не было предела, но последующие реплики все разъяснили. — Я поставила доверенные кадры. — То есть, мне ты никого не оставила? Ты представляешь, насколько они тупые? Это невозможный беспредел! Блявкозыкличные глазоблювательщики… Хлопают зенками своими, а на выходе получается или ничего, или хуже чем ничего! Что, в десятом веке иметь руки, ноги и глаза это моветон? — Не хочу тебя прерывать… — И не надо! Иначе я вам, сладкой парочке, назначу еще что-нибудь, что утилизирует ваши руки! — Это тебя так местные бунтари возбудили? — Кто? Альма, шутишь что ли? Эти, конечно, туповаты, прямы, порой косны, но еще и забавны. — Тамамо совершенно вышла из равновесия, и не обращала внимания на то, что ее могут слушать. — Но местные воины шляпы и пера,— она взяла стакан со случайной жидкостью и опустошила себе на голову. — Не знаю, как эти «магистраты» управляли городом, но судя по тому, что я вижу — на месте славного Золотого Порта должна была быть воронка и три целых четырнадцать сотых тонны матрасов! — Может, — предположил я, — Они монстров не любят? Пусти к ним, ну не знаю, Михаэллу. — Эти бюрократы всех ненавидят одинаково. И меня, и ми-ми-ми ангелочка, и Лазаря сотоварищи, но в первую очередь разум! Интеллект! Они его лишены, но мало того, они его ненавидят. — Похоже, та шерсть от Тамамо связана с её нервной линькой или чем-то вроде. Прямо сейчас ее хвосты выглядели ну очень плохо, что для «госпожи пушистый хвостик №1» было как минимум преступно. — Позволю себе предположить, — Впервые за разговор Эрубети начала говорить своим странным голосом, — Но, раз город все-таки дожил до нас, может они специально мешают всем нам? Это может быть связано с отъездом их хозяев. — Это было бы очень нагло. Вот так, прямо на наших глазах… Когда я завоевывала города, такие персонажики либо разбегались, либо подобострастно лизали мои ноги в лучшем виде. — У тебя была предыстория, — Красным горящие глаза Эрубети сильно выделялись на фоне слизистого тела. — А эти для них просто восставшая чернь. — Эрубети, — Мне было интересно. С каких пор она так хорошо читает эмоции? — Это говорит твой внутренний инквизитор? — И такой тоже есть. — Ну все, если она освоила шутки, то я отказываюсь верить в реальность мира. «Зная её, и ты и я понимаем, что это не юмор.» Тамамо потопталась и ушла, что-то причитая, после чего мы спокойно узнали у Эрубети о Химере. — Она к северо-востоку отсюда. — Выдав столь многолосвную реплику, она развернулась на месте… То есть, скорее перенесла лицо спереди назад и двинулась по своим делам. Смотреть на город нам уже несколько поднадоело, и Альма милостливо согласилась домчать нас с ветерком. Это было быстро, с точки зрения скорости, но не времени. Битый час мы летали туда-сюда среди холодных и удивительно мокрых туч, пока не нашли нашу цель. Огромная черепахообразная химера стояла у кромки воды и глядела на предзакатное солнце. — Почему. — Сказала Альма. — Ты спрашиваешь? — Нет, я утверждаю. Она выглядит очень задумчивой. Давай не будем ее трогать? — И все же это надо сделать. — Эх, — выдох был не удивительно долгим и удивительно неэротичным. — И как мы будем это делать? — Мы можем просто отрезать ей ноги? — Курому хотела бы целую тушку. — Эльма, казалось, сама жалела, что остатки совести вытянули из неё эту фразу. — Ты можешь поднять ее ветром? — Могу, но недолго. — Мы можем установить в нее парус? — Она утонет. — Тогда давай я ее спровоцирую, и она ударится о тот гигантский валун, который так удобно лежит на этом песочном пляже. — Давай. — Ответила она без особого энтузиазма. — Ух… — Вода была очень холодной, а мои сапоги давно потеряли былую бездырочность. Честно сказать, я не менял их с начала пути, от порога Южнейшего храма, очень привыкнув к их верной службе. Теперь жалел. Особенно, когда я стоял перед громадиной. Честно сказать, если бы не сапоги, я бы отступил, ибо сознательно провоцировать такое чудище было бы глупо. Но тогда бы получилось, что мои ноги страдали зря. Я понял, что еще пару секунд, и мне начнут строить рожицы. Не мудрствуя лукаво, я просто пальнул огненным шаром в псевдочерепаху и побежал назад, надеясь, что в случае опасности Альма меня подхватит. Альма была занята безумным ржачем: должно быть, я и правда выглядел комично. Химера сначала, будто бы и не поняла, что произошло. Но, поскладывав нечто в своей голове, она поняла, что можно чувствовать боль и злиться. Особенно злой был звук топота гигантских ног, все ускоряющийся, и приближающися. Я подпрыгнул вверх со всем моим таким себе навыком Ветра и развернулся, чтобы увидеть химеру, которая неслась на меня, постоянно петляя! Когда же Альма сподобилась меня выхватить на моем падении в рот Химеры, та начала прыгать… По диагонали. Камень мог попасть в ее хитровыебанные маршруты только случайно. — Неужели Промештейн специально просчитала, что такая ситуация может возникнуть? Ну, с попыткой оглушить ее творение о препятствие. — Нет, она просто ебнутая. Я бы еще сказала про ее чувство юмора, но из-за строения этих химер резюмирую: с головой она дружит меньше всех, кого я знаю лично и косвенно. — Эх. — Моему рту не хотелось это говорить, мозгу тоже, а ноги протестовали вдвойне, но вариантов не было. — Втыкаем в нее мачту? — Втыкаем в нее мачту.***
Здание имени Науки, в которое мы влетели с помощью ветра и удачной волны, может бы и порушилось, если бы состояло из ткани хотя бы менее, чем на половину. А так эти облагороженные руины, казалось, мало что поменяли в своем ландшафте. Курому сказала что-то вроде «спасибо», а цветочки лепетали в восхищении, но мы вдвоем шли, выжимая на ходу одежду. Мисс сексуальность, с ее плащем и трусами было проще, но снимать их вне ситуации не хотелось даже ей. Я же, хоть и носил кожу, но казалось, будто все швы решили разойтись. Один день «мирного строительства», как вещали свежие плакаты, оказался для меня, Альмы Эльмы и самой Тамамо сложнее, чем любой отдельно взятый бой до того. Хотя, может проблема в том, что тогда у меня не было времени на рефлексию. Когда я еле ввалился в нашу каюту метр на метр, Йоко уже ждала меня там. Здоровая, румяная и тяжело дышащая, при том одетая во что-то, что вполне могло быть в гардеробе Альмы. У меня даже возникло подозрение, что она буквально оделась оттуда, ибо Альма отделилась от меня раньше. Больше ни у кого трусов с изумрудами, стразами и блестючками, при том без исполнения основной функции быть не может. — Я как раз тебя жду. — Ее лисьи ушки приподняты, а пушистые хвосты колышутся от возбуждения. — Я скучала по тебе, любимый, — говорит она знойным голосом, ее глаза полны голода и желания. Она притягивает меня в глубокий поцелуй, ее мягкие губы прижимаются к моим, а она страстно исследует мой рот своим языком, весьма длинным. Ее руки бродят по моему телу, прижимаясь к уставшим мышцам, она уговаривает мое тело расслабиться. — Послушай, я правда не хочу тебя разочаровывать, но… Она вновь поцеловала меня, на губах заиграло что-то вроде вкуса земляники. — Дай мне себя попробовать, — сказала она знойным тоном, после чего запнулась, покраснела и поправилась, — В смысле, тебя попробовать! — Используя свою панику, она собралась и толкнула меня на пол. Мне хватило сил, чтобы подмигнуть ей. Щелчком хвоста она укладывает меня на кровать и забирается сверху, ее теплое тело прижимается к моему, когда она бьет бедрами по моей растущей эрекции, в результате чего она нависла надо мной. — Итак? — И так? — Она хихикнула, и опустила бедра вниз. Ее тугая, влажная киска захватывает и обсасывает мой член с каждым толчком, сводя меня с ума от желания. Ее бедра двигаются в достойном ритме, показывая весь ее энтузиазм. Она стонет и задыхается от удовольствия, дразнит меня пальцами, скользя ими по моей груди и животу. — Угоди мне, твоей жене… Пожалуйста? — Она как бы была неуверена, можно ли быть милой или нет. Впрочем, слюна у нее изо рта уже капала. По мере нарастания возбуждения она становится все более агрессивной, беря под контроль темп и интенсивность наших занятий любовью. Она крепче обхватывает мою талию, притягивая меня ближе к себе и призывая отдать ей все, что у меня есть. Когда я приближаюсь к грани оргазма, она кричит в экстазе, ее тело извивается от удовольствия, когда я взрываюсь внутри нее, чувствуя, как я теряю энергию, но расслабляюсь. Но даже когда я спускаюсь с вершин наслаждения, она уже призывает меня продолжать, ее бедра подрагивают и извиваются в неистовом вожделении. Ее слова — это смесь сладких нотаций и грязных разговоров, призванных свести меня с ума от желания. — Тебе так хорошо во мне, любовь моя, — шепчет она, ее голос хриплый от страсти. — Не останавливайся, продолжай, дай мне все, что у тебя есть. Я хочу твое семя, я так нуждаюсь в нём!.. — Впрочем, тут она слегка перебарщивала. Пока мы продолжаем заниматься любовью, ее тело искривляется и извивается, приобретая потустороннюю красоту, которая сводит меня с ума от желания. Ее пять пушистых хвостов извиваются и крутятся вокруг нас, порой обдавая меня приятным ветерком или ощущением шелка. Наконец, обессилев и насытившись, мы падаем в объятия друг друга, ее тело все еще дрожит от ударов оргазма. Но даже когда мы отдыхаем, я чувствую, как ее руки исследуют мое тело, ее губы ищут мои в поцелуе, который обещает еще больше удовольствия. — Милая, а это точно поможет? Ты же… Ух — Я вздрогнул, когда она развернулась ко мне попкой — Забираешь энергию. Лисичка-воровка? — Одно другому не мешает. Ты страдаешь от боли в мышцах, а не в духе. А теперь восхваляй меня! — Когда она подпрыгивает вверх и вниз на моем члене, ее киска сжимается вокруг меня, захватывая мой ствол с каждым толчком. С большим интересом она управляла своими мышцами, порой делая удивительно приятные движения. Она стонет от удовольствия, ее голос становится все более отчаянным. — Ммм, вот так, отдайся мне, дорогой. Дай мне почувствовать твое горячее семя внутри меня, — соблазнительно шепчет она, прижимаясь новой большой задницей к моим бедрам. Она наклоняется назад в удивительном акробатическом движении и страстно целует меня, ее язык танцует с моим. Правда, перед этим она тыкалась своей макушкой мне в шею, а ее уши забивали мне рот. Хотя на последнее она отреагировала милым «Ой». — Я не могу насытиться тобой, — дышит она, — Ты мне так нужен. — Пока она продолжает скакать на мне, ее руки блуждают по моим ногам, лаская себя прикосновениями любовника. — Мне нравится, как ты чувствуешь себя во мне, как я чувствую тебя… Я рада помочь тебе! — Свободными руками она ловит мой хвост и прижимает его к себе, как бы обнимая меня целиком. Ее движения становятся все более неистовыми, и она начинает задыхаться и стонать с каждым толчком. — О, Тьма, я сейчас кончу, — кричит она, ее киска сжимается вокруг меня. — Дай мне это, муженек! Наполни меня своим горячим, липким семенем… М-м… — Она скачет на мне все быстрее и быстрее, ее киска доит мой член во время оргазма, а задница все громче хлопает и эротично трясется. Я чувствовал, как ее жаждущая матка поглощает то, что я ей отдавал. Через несколько мгновений интенсивного наслаждения она замедляется, ее дыхание становится тяжелым и затрудненным. Она переворачивается и нежно целует меня, ее глаза искрятся любовью и желанием. — Спасибо, любимый, — шепчет она, — это было потрясающе. Ты удивительный. — Она прижимается мордочкой к моей груди, ее пять пушистых хвостов обвиваются вокруг нас в теплых объятиях. Спустя минуту мы одновременно захихикали, последующе переходя в дружный ржач. — Йоко, ты отыграла суккуба на девять пальцев из десяти. — Почему на девять? — Ложно обиделась она, отвернувшись. — Потому что проигнорировала мой зад. Спасибо. — Это пока я добрая, знаешь ли. — Знаю. Альма тебя надоумила? — Она дернула меня за обнимаемый хвост. — Я что, сама не могу ничего придумать? — Можешь. Но обносить её шкаф… — И вовсе даже не её. — Сказала она, а затем хлопнула ладонями по рту. — Ну а чей? Не хочу быть злым мужем, но трусы надобно вернуть. — Ш. Шощь. — Оу. Ладно, это имеет смысл. — Там еще на грудь были… В любом случае, — она встала и нависла надо мной, — Ты рад, что я постаралась? Я быстро начал вспоминать всё, что она сделала, потому что тут был подвох: — Конечно! Ты долго корпела над своими ягодицами и изящно сие продемонстрировала! Я в восхищении. А ты сама довольна? — Вообще? — Она прокрутилась на месте, попробовала поприседать перед моим лицом… Но вот танец не пошел. — Да. Извини, но иногда я чувствовала себя… Как это сказать? — Недостаточно женщиной? — Да что ты? Нет, недостаточно монстром. А тут черточку закрыла. — Она прыгнула ко мне под одеяло, добавив свой набор хвостов к моим. — Понимаю. А вообще… — Началась очень неловкая мысль с определением позиции. — Мне… — Больше… — Нравится… — Как тебе! /Как тебе! — Последние слова выдавились из нас как последний хрип отбираемой от губ акустической трубы. — Ну, то есть по разному это прикольно, да? — Собрали мы вместе фразу не совсем уверено. После чего переглянулись, рассмеялись и уснули. Ну, по крайней мере, я уснул. И мышцы мои точно были расслаблены, ибо двигать ими я не мог и при пробуждении обнаружил себя в той же позе, в которой уснул. А может Йоко развлекалась парализацией, кто знает? «Вы такие милые… Меня даже немного тошнит.» «Ты дух воды из псевдослизи в форме русалки, Ундина.» «Вся серьезность ситуации.» «Можно, я спрошу тебя о проблемах твоей личной жизни в прошлом чуть позже?» «Можно.»