Спасибо

«Тебе согреться есть шансы, ты их бери. Не плачь, а вовремя действуй»

Колёса убаюкивающе шуршат по асфальту, поддакивая моему внутреннему урчанию. Глазами через зеркало заднего вида нахожу Тину, которая расцеловывает нашу малышку в обе щеки, и сам улыбаюсь словно ребёнок. Такое наше тихое счастье. Будто бы почувствовав мой счастливый взор у себя на лбу девочка отрывается от своего нежного занятия и посылает мне воздушный поцелуй. Наблюдаю за тем, как смешно раздуваются её румяные щёки, и растекаюсь на водительском сиденье. Люблю её до одури, до выкрученных от эйфории лёгких. Кроха возмущённо хныкает, прерывая наш с Тиной обмен бессловесным обожанием, и срочно требует к себе внимания. Не могу вспомнить, когда я успел стать заправским отцом и научился отгадывать желания своего ребёнка по интонации плача. Но, повинуясь неосознанному инстинкту, я тут же сворачиваю на обочину и глушу автомобиль. Тина с благодарной улыбкой задирает топик, обнажает своё смешное бельё для кормящих и пуще прежнего заливается краской. Кидает в мою сторону несмелый взгляд и мгновенно получает в ответ мой соблазнённый ступор. Так и зависаю в неудобной позе на сиденье, полуобернувшись на самое чарующее в мире зрелище. Девочка прикрывает глаза, наслаждаясь процессом, и волны её чистого удовольствия доходят и до меня. Чувствую подступающее возбуждение и сглатываю. Мы занимались сексом совсем недавно, но я хочу её всегда. И эта бешеная нужда в ней сейчас так сильна и ощутима, что я никак не могу понять, каким образом сдерживал себя раньше. Похоже, Тина улавливает отголоски моих порочных мыслей. Приподнимает голову и показывает язык, не переставая перебирать пальцами пушистые волосики на темечке дочки. Сию секунду хочу прикоснуться к ним обеим, но лишь тяжело вздыхаю и прислоняюсь щекой к спинке сиденья. Тина поджимает губы, словно тоже успела соскучиться по моим рукам, соблазняет меня своей улыбкой, и приходится в спешке отвернуться к рулю. Эта девчонка сводит меня с ума. Мы возвращаемся на трассу, когда Рада заканчивает трапезу и во сне начинает барабанить ладошкой по краю автолюльки. Тина пересаживается вперёд, по привычке забирается на сиденье с ногами. Тянется ко мне и мимолётно целует в ухо, заставляя рой мурашек засеменить по всему моему телу. Забирает в плен своих ладоней мои напряжённые пальцы и гладит кожу подушечками с такой нежностью, что я едва соображаю. Стискиваю её крепче, и наши руки остаются лежать на Тинином оголившемся бедре. Она тихо и соблазнительно рассказывает мне о том, что успела прочитать о нашем предположительном убежище, но я едва ли могу воспринимать эту информацию. Сосредотачиваюсь на дороге, старательно отбиваясь от мыслей о своей ладони, собирающей любимые мурашки. — Подожди, — Тина шепчет и хватает меня за руку, когда мы останавливаемся на подъездной дорожке у дома мечты. Даже не смотрит на особняк, вглядываясь только в моё смущённое лицо. Приоткрывает рот и замирает, прислушиваясь, — слышишь? Совершенно перестаю двигаться, следуя её примеру, и тут же улавливаю совсем рядом с нами эхо быстрых коротких постукиваний. Видимо, где-то неподалёку дятел тоже решил обзавестись новым семейным гнёздышком. Снова переплетаю наши пальцы и тяну руки поближе к себе. Накрываю губами тыльную сторону Тининой ладони, и девочка вздрагивает, отрываясь от звуков из леса. Награждает меня взволнованно-вдохновлённым взглядом и прерывисто вздыхает. Нервничает. — Ты знала, что дятлы выдерживают перегрузки, непосильные другим птицам и даже людям? — вывожу поцелуями послания о любви на нежной коже, чтобы успокоить, и девочка немного расслабляется от моих прикосновений. Ёрзает бёдрами по сиденью, но даже не пытается разорвать наш контакт. — Совсем как мы, — улавливаю её шёпот и поднимаю голову, чтобы встретиться глазами. Она закусывает губу и давит нервную улыбку. Переворачивает ладонь, зажатую в моей, и проводит кончиками пальцев по моему подбородку. Помогаю ей выбраться из машины и подхватываю автокресло со спящей дочкой. Тина юрким зверьком прячется за мою спину, когда нам навстречу из дома выходит агент. Её сияющая улыбка заставляет меня нервно сглотнуть, но я напоминаю себе о том, что Орлов не мог порекомендовать мне непроверенного человека. Сдержано улыбаюсь в ответ, тяну руку за спину и на ощупь обнаруживаю там Тинину ладошку. Сжимаю, подбадривая, и девочка несмело семенит за нами к входу в особняк. Замечаю, как она до белых отметин от зубов закусывает губы, разворачиваюсь к ней лицом прямо в дверях и без прелюдий застываю поцелуем на измученной коже. Тина вздрагивает и машинально вытягивает вперёд руки, чтобы оттолкнуть меня, но уже в следующую секунду лишь замирает пальцами на моей талии. Принимает мою тихую заботу благодарно и бессильно. Мы всё ещё по уши в информационном дерьме после фотографий с озера и стараемся не обращать внимания на кипящий вокруг бардак, но я считываю Тинины страхи и чувствую их так отчётливо, будто они принадлежат мне. Мы по-прежнему продолжаем попытки сохранить наш маленький мирок неприкосновенным и остро реагируем на любого чужака поблизости. Тина бросает предостерегающий взгляд на посапывающую в люльке в моих руках дочку, но я лишь пожимаю плечами. Мы не можем прятаться вечно, а снимки нашего ребёнка ещё не обсудил разве что ленивый.  — Готова? — скольжу шёпотом по пшеничным волосам, пока девочка комкает пальцами мою футболку. Втягивает воздух, наклонив голову, что-то обсуждает сама с собой, а затем поднимает на меня свои пугливые бездонные глаза и медленно кивает. Теперь уже сама берёт меня за руку и несмело ведёт за собой по коридору. Мы находим нашего агента на кухне. Сердобольная девушка внимательно изучает бумаги на дом и всем своим видом стремится показать нам, что не заинтересована быть частью всей этой секретной операции. Её важная отстранённость немного притупляет дрожание Тининой ладошки в моих пальцах, и мы почти два часа проводим в изучении многочисленных комнат. Под конец обхода моя девочка уже смелеет настолько, что задаёт пару робких вопросов о коммуникациях и соседях. Продолжает хвататься за мою руку в поисках защиты и поддержки и сжимает мою ладонь перед спуском с лестницы. Поворачиваю голову, и Тина утыкается носом прямиком мне в грудь. — Мне здесь очень нравится, — тихо шелестит под моим подбородком и трётся щекой. Опускаюсь поцелуем на её лоб и замираю так, вдыхая любимый запах. Обе руки заняты моими девочками, но я не чувствую ни грамма дискомфорта. Притягиваю наши переплетённые пальцы ближе к себе и прикрываю глаза. — Мне тоже. Мы его берём, — уверенно отрезаю я, и мы спускаемся на первый этаж совершенно окрылённые и счастливые. Но ровно до тех пор, пока Тина не погружается в договор купли-продажи. Наблюдаю за тем, как её лоб прорезает озадаченная морщинка, и делаю шаг ближе. Девочка тут же переводит на меня шокировано-разочарованный взгляд и поджимает губы. — Думаю, мы погорячились, — выдыхает и сворачивает руку в кулачок прямо на лежащих на столе бумагах. Агент, с которой я уже успел обсудить подробности денежного перевода, растерянно моргает в мою сторону и заметно напрягается. — Не согласен. Мы его покупаем, — водружаю люльку со спящей дочкой на стол рядом с бумагами и накрываю ладонью Тинин кулак. Она сглатывает и опускает голову, рассматривая наши ноги, пока агент предусмотрительно находит причину для своего исчезновения. Свободной рукой приподнимаю подбородок, и Тина протяжно вздыхает. — Он жутко дорогой и совсем не стоит этой суммы. Дичь какая-то. И мне он не так уж и нравится, — пожимает плечами и хмурится, чем вызывает мою улыбку. Обожаю эти её редко проявляющиеся грани, приоткрывающие для меня закулисье любимой женщины. — Таня, — протягиваю, поглаживая подушечкой пальца скулу. По её коже разливаются мурашки, а взгляд едва заметно теплеет, — то, как ты себя здесь почувствовала — бесценно. Вот поэтому мы его и покупаем. Она качает головой, не удовлетворившись моим ответом, но не находит аргумента против. Наклоняется, чтобы покрепче прижаться щекой к моей ладони, и мы замираем так, обмениваясь впечатлениями от этого дня. Чувствую, как моя радостная безапелляционная уверенность потихоньку заражает Тину. Её взгляд постепенно теряет былую воинственность, расплавляется под натиском моих счастливых зрачков. Знаю, сколько удовольствия ей приносит мой немного дурашливый вид, когда я чем-то основательно вдохновлён, а потому без зазрения совести сражаю малышку самой искренне-глуповатой улыбочкой из моего арсенала. Наконец, она оттаивает и выдыхает мне в грудь. — Мы ещё подумаем, ладно? — неуверенно водит рукой по договору под нашими ладонями и снова жуёт губы. Наклоняюсь с требованием о поцелуе, и девочка, закатив глаза, коротко чмокает меня. — Ладно, — киваю для пущей уверенности и старательно сдерживаю улыбку. Не хочу пока признаваться Тине, что уже подписал точно такой же экземпляр договора. Агент снова появляется в поле зрения уже после того, как мы с Тиной совместными усилиями успокаиваем её тараканов. Заводит с нами разговор об участке, погодных особенностях, живущих поблизости соседях. Моя девочка неровно дышит, вслушиваясь в обилие информации, отклоняется от стола с бумагами, чтобы прижаться спиной ко мне. Этот её жест сквозит такой бешеной нуждой, что я не сдерживаюсь и оставляю короткий поцелуй на любимом плече прямо под чужим взглядом. Тина вздрагивает, почувствовав мои губы на коже, и прогибается в позвоночнике в попытке отстраниться от неуместной ласки. Наш агент понимающе кивает и опускает глаза в строчки договора. Похоже, Орлов действительно хорошо разбирается в людях, раз подобрал для нас именно такого человека. Мы замираем на подъездной дорожке, в последний раз окидывая ещё не до конца наш дом тоскливым взглядом. Вижу, как старается Тина скрыть свою абсолютную влюблённость в этот уголок тишины, и в очередной раз благодарю судьбу за то, что наши с ней ощущения настолько схожи. Ещё до того как мы сели в машину, я знал, что эта поездка будет именно такой — волнующей, радостной, немного нервной, но до дрожи важной. Кладу подбородок на Тинину макушку, и она устало, но совершенно счастливо мурчит от удовольствия. Раде хватает десяти секунд, чтобы опознать знакомый салон. До этого совершенно спокойная и накормленная ещё в доме она вдруг разражается хныканьем и барабанит ножками по краю автолюльки. Мне хочется думать о том, что наша кроха тоже не горит желанием покидать это сказочное место. В течение следующего часа дочка громогласно уведомляет нас о своём неудовольствии. Наконец, отчаяние в Тинином взгляде заставляет меня свернуть с трассы на небольшую полянку и заглушить мотор. Закатное солнце греет нам лица, когда я распахиваю заднюю дверь, вытаскиваю кроху из автокресла и принимаюсь по-румынски рассказывать ей о дятлах. Не знаю, почему именно они сейчас приходят мне в голову, но Рада моментально замолкает и застывает в выражении крайней озабоченности. Хмуро следит за шевелением моих губ, но более не выказывает возмущения. Поворачиваюсь, чтобы в очередной раз похвалиться Тине своим влиянием на дочкино настроение, но не нахожу её на сиденье. Убаюкиваю нашу малышку на руках, выискивая её мамочку взглядом, и обнаруживаю пропажу у капота. Тина обхватывает локти и опирается спиной о холодный металл, разглядывая небо перед собой. Я даже не успел заметить, что остановился на краю оврага, покрытого верхушками деревьев и ослепительным сиянием заходящего солнца. Убеждаюсь в том, что кроха успела уснуть, и осторожно возвращаю её в люльку. Забираю с сиденья плед и направляюсь к другой своей любимой девочке. Останавливаюсь на полпути под её тихий всхлип. Плачет. — Таня? — неуверенно зову, сам не зная, какой должна быть моя реакция сейчас. Не могу обнаружить в мыслях ни единой подсказки, которая могла бы объяснить причину Тининых слёз. Девочка вздрагивает, услышав меня, и торопливо оборачивается. Скользит мокрыми глазами по моей растерянной физиономии и спешно качает головой. — Всё хорошо, всё в порядке, — шмыгает носом, покрепче обхватывая локти, — просто тут очень красиво, и день хороший, и я плакса. Облегчённо выдыхаю и на пути к ней разматываю свёрток с пледом. Набрасываю его на голые плечи, уже покрытые мурашками от быстро остывающего на закате воздуха, и получаю благодарное мычание в ответ. Тина переплетает наши пальцы и наклоняет голову, уткнувшись мне в плечо. Затихаем, рассматривая тяжёлые грозовые облака перед собой. Они движутся медленно, осторожно поедая последние лучи заходящего солнца. Облачают небо в свой тревожно-серый цвет, рассеивают остатки тёплого летнего вечера. Наконец, их мрачная глубина окончательно расползается по небу, и где-то вдалеке пространство прорезает вспышкой молнии. Тина сильнее жмётся к моему плечу и сглатывает, рассматривая зреющую бурю перед нами. Разворачиваюсь и проникаю ладонями под плед, захватывая девочку в кольцо из своих рук. Она дёргает губами и прижимается ко мне всем телом. Бессовестно раскручивает моё растущее возбуждение и улыбается, когда мои пальцы добираются до края её лёгкого платья. Подхватываю малышку под ягодицы и резким движением отрываю от земли, усаживая на капот. Тина обвивает ногами мою талию и тихо смеётся в ответ на мои провокационные действия. Ждёт, пока первая волна вожделения внутри меня затихнет, и тянется пальцами к моему рту. — Каждая моя частичка так сильно тебя любит, ты знаешь? — снова шепчет, и тихие звуки её голоса растворяются в новом раскате грома где-то за моей головой, — И ты пропустишь всю красоту, если будешь так стоять. — Вся красота как раз передо мной, так что я лучше на тебя посмотрю, — выдыхаю, прежде чем накрыть её губы поцелуем, и замечаю прилив румянца к любимым щекам. Тина обхватывает ладонями мою шею, притягивая ближе, жмётся в меня грудью и держит в своих объятиях так крепко, что нам обоим становится трудно дышать уже даже не от безумного поцелуя. Небо снова озаряет вспышкой света, и отголоски грома дребезжат над нашими головами, отскакивая от металлического корпуса машины. Тело под моими руками пробирает мурашками, и я спускаюсь губами к пульсирующей шее, чтобы дать нам короткую передышку. — Дан, — вдруг дрожащим голосом отзывается на мои прикосновения, и я слышу в этих звуках столько волнения, что мигом отрываюсь от своего занятия. Заглядываю в глаза, чтобы обнаружить причину слышимой тревоги. Замечаю, как Тина с трудом сглатывает комок в горле, — спасибо. — Да брось, это всего лишь комплимент, — с деланным безразличием пожимаю плечами, хотя прекрасно понимаю, сколько всего невысказанного моя девочка вложила в своё тихое «спасибо». Она закатывает глаза и смеётся, пока мои руки блуждают по позвонкам. Прижимаю её ближе к себе, соприкасаемся лбами. — Я не знаю, где бы я была, если бы не ты. И была бы вообще, — она сглатывает, медленно втягивая в лёгкие тяжёлый преддождевой воздух. Выводит подушечками пальцев символы у меня на животе и ногами стискивает меня так крепко, будто боится, что я растворюсь. — Я могу сказать то же самое, но у нас нет условного наклонения. Есть только мы. Здесь и сейчас. И я больше ни о чём не мечтаю, — тянусь губами к ней, но Тина успевает увернуться и пронзает меня лукавой улыбочкой. Снова замечаю танцующих в её глазах бесенят. — Ну, разве что ещё о сыночке, — шепчет мне прямо в душу, мгновенно наполняя меня всего каким-то бешеным наслаждением. Буквально чувствую, как оно лихорадочно разливается по венам и отпечатывается счастливой улыбкой у меня на лице. Сглатываю разбушевавшиеся эмоции под Тининым пристальным взглядом и оставляю поцелуй в её волосах. — О целой футбольной команде сыночков, — усмехаюсь и тону в звуках её беззаботного смеха. Тина выгибается, врезаясь в мой рот, тут же проводит языком по губам и разгоняет моё возбуждение до предела. Трётся бёдрами, переплетая наши тела. Шумно выдыхает, когда мои беззастенчивые пальцы находят края платья и тянут их к талии. Стонет, почувствовав мои руки на ягодицах. Покрываю поцелуями её подбородок, потерявшись во времени, пространстве и подоле её платья. Забираюсь под резинку белья с однозначным намерением, как вдруг холодная капля приземляется аккурат на кончик моего носа. Хмурю брови и отрываюсь от дурманящей кожи, чтобы посмотреть наверх. Там, в небе над нашими головами сгущаются грозовые тучи, и небесная вода выворачивается из тяжёлых облаков прямо на нас. Тина тоже поднимает лицо, когда прикосновения холодной воды начинают щекотать её обнажённые бёдра. Морщит нос, поймав щекой очередную каплю. Наклоняюсь и быстрым поцелуем забираю влагу с горящей смущением кожи. — Кажется, дождь собирается, — цитирую ей Пятачка, и Тина снова расплывается в блаженной улыбке. Разглаживает кончиком пальца складку у меня на лбу, — поехали домой? — Нет, подожди, — мотает головой, получая в ответ от грозового неба сразу несколько капель на нос. Снова морщится, не выпуская с губ счастливую улыбку, и смотрит на меня с очаровательным соблазнением, против которого я бессилен, — давай останемся? Всего на минутку. Откликаюсь на её предложение новым горячим поцелуем и перестаю реагировать на усиливающийся над нашими головами дождь. Тина захватывает пальцами края покрывала, уже давно съехавшего по капоту в результате моих поползновений, и поднимает его над нами. Укрывает себя и меня под тёплой мягкостью, покусывая мои губы. Практически впечатывается в моё тело, обвивая руками. Плед быстро пропитывается влагой, но никому из нас уже нет до этого дела. Вжимаю девочку в себя, переплетая наши языки в чувственном танце, где сегодня ведёт и рассказывает она. И история эта до того щемящая и счастливая, что пробирает меня волнами удовольствия до самых костей. Отвечаю на Тинины прикосновения со всем пылом, на который способен. И мы делим одну на двоих любовь под пропитанным грозовой водой пледом так долго, что время теряется, исчезает где-то за границами бушующей над нами непогоды. Мы обязательно останемся, моё счастье. Всего на минутку и на целую жизнь.