Рассекая тьму: Обман

— Хватит сидеть и убиваться, Кас, — раздался подчёркнуто нейтральный голос, обладательница которого стояла, скрестив руки на груди. Но ребёнок даже ухом не повёл — продолжал смотреть в одну точку, обнимая колени. Кас наблюдал за окном комнаты Гису. Уже который день он постоянно сидел здесь, у дерева, где они впервые встретились. Нахмурив брови, Азке подошла к страдальцу и отвесила подзатыльник. — Хватит, кому сказала! — Ай! Ты чего дерёшься?! — А ты чего игнорируешь? Я пришла вставить тебе мозги на место, раз уж взрослые не в состоянии. Слышала, ты даже отца довёл. Кас потёр ушибленное место и, отвернувшись, начал бормотать: — Он хотел отвести меня в поместье. А я не могу. Не могу, и всё тут! — О, так тебе страшно? Нашему бравому воину страшно! Вот значит, какой ты на самом деле? Бежишь, поджав хвост, если становится тяжело? — Азке! — Слышать ничего не хочу! Ты всегда всем доказывал, что станешь таким, как дядя Тола — сильным, храбрым защитником. И что я теперь вижу? Жалкого труса! Кас зажал уши руками, тихо всхлипывая. Он никак не мог понять, чего в нём сейчас больше — стыда, страха или злости на самого себя? Вздохнув, Азке села рядом и крепко обняла дрожащие плечи ребёнка. — Знаю, ты очень переживаешь за господина Гису. Так забудь, наконец, о себе и подумай, каково ему сейчас. Он один в огромном доме, лежит с травмой, а друг его даже не навещает. — Это всё из-за меня... если бы я тогда остался... — Прекрати. Прошлого не вернёшь. Лучше думай, что можно сделать теперь. — И бабушка... они не захотят меня видеть... Каса трясло. Азке с ещё большой силой прижала друга к груди. — Не тебе решать. Даже если прогонят, возвращайся снова. Ты нужен ему. — Откуда ты знаешь?.. «Прочитала кучу книг и чуть ли не цитирую тебе романы» — с иронией подумала Азке. Она никогда не проявляла таланта к ведению задушевных разговоров, но тексты анализировала и запоминала отменно. Потому, когда отец сказал, что все решения можно найти в классике, Азке незамедлительно начала штудировать книги с ситуациями, которые хоть как-то похожи на случившееся. — Просто знаю. Доверься мне. Кас хотел уже сказать, что всё понял, но тут их уединение нарушил знакомый, тихий и глубокий голос с хрипотцой: — Господин Касу, госпожа Изумаль, добрый день. Хозяйка беспокоится, вы давно не появлялись у нас. Господину Гису очень одиноко, целыми днями сидит, запершись в комнате. Переживает, что без ведущей руки стал вам не нужен. Вы ведь так любили тренироваться вместе... Дворецкий медленно приблизился к ним и замер, словно ожидая приказа. — Зир! Что значит... без ведущей руки? — потрясённо спросил ребёнок, запутавшись от удивления в объятьях подруги. Ему было очень неловко называть старика по имени, особенно перед людьми не из поместья, но за год общения кое-как привык. Зир ни на какое другое обращение не откликался, убеждённый, что Кас теперь почти член семьи, а значит, должен называть его так, как это делает господин Гису. — С прискорбием вынужден сообщить, что левая рука, которой господин держит меч, сильно пострадала. Выполнять ей какие-то... обычные действия он ещё сможет, но то, что требует реакции или точности... увы, нет. Мысли Каса будто остановились. Он даже забывал дышать. «Почему... как... он, что, думает, я был с ним только из-за тренировок или игр? И теперь брошу? Нет, я... я...» — Пожалуйста, отведи меня к нему! Азке, хранившая молчание с момента появления старика, одобрительно похлопала Каса по спине. Он стоял перед кроватью и не мог поверить своим глазам. Друзья часто лежали здесь вместе и наблюдали, как сменяются под потолком картины неизвестных им мест: скалистые пейзажи родной планеты, зеленые леса пятой, моря четвёртой, иногда даже показывались трущобы второй, но вовсе не красоты голографических роликов занимали сейчас мысли и взор. «Его рука... выглядит жутко». Кас сглотнул. — Таль... прости, что долго не приходил... — «Но зачем пришёл? Со мной же теперь будет неинтересно» — правой рукой Гису поднял покрывшийся царапинами переносной компьютер. От удара о землю вид у него стал потрёпанный, на экране виднелись мелкие трещины. — Зачем?.. Таль, мы же друзья! Прости, прости меня!.. — Кас, до этого сдерживавший чувства, упал на колени и уткнулся носом в плечо перед ним. — Это я виноват! Если бы тогда не ушёл, смог бы их прогнать... — ребёнок помолчал какое-то время и отстранился, быстро утерев мокрые глаза, — Мне всегда интересно с тобой. А если кто-то опять захочет обидеть — будем драться, вместе! Гису слушал тираду, замерев с чуть приоткрытым ртом. Он никогда не интересовался религией, несмотря на набожность большей части населения родины и попытки бабушки привить уважение к Церкви Звезды. Однако сейчас ему казалось, что Бог стоит прямо перед ним. Будто желая удостовериться, не приснилось ли, Гису потянулся к сидящему рядом Касу и сжал уголок его майки. В ответ на это юного аристократа крепко обняли, отчего он опешил, не зная, как реагировать. Поняв, что друг его просто так не отпустит, Гису несмело положил здоровую руку на маленькую, но крепкую и надёжную спину. «Так тёпло...» Дети, поглощённые друг другом, не заметили, что всё это время за дверью стояла и наблюдала тень. Удовлетворившись увиденным, она отправилась дальше по коридору. Повернув за угол, силуэт тихонько постучал и прошёл в открывшийся проём. — Всё прошло как планировалось, Госпожа. Они даже обнялись. Лицо графини, до того походившее на застывшую маску, расслабилось. — Чудесно! Одной проблемой меньше, — она аристократично подняла чашку с дымящимся напитком и, отпив, поморщилась. В последнее время употреблять приходилось далеко не чай. — Этот ребёнок беспрестанно меня удивляет, Зир. Откуда он только взялся, такой воспитанный и честный? Настоящий подарок. — Если верить нашим источникам, у него нет заслуживающих внимания особенностей или интересной родословной. — Я знаю, вопрос был риторический, — Огма вздохнула и перевела взгляд на тёмную жидкость, что занимала уже меньше половины сосуда в её руках. Всматриваясь, она словно пыталась найти там ответы на бесконечные вопросы бытия. — Осталось лишь подождать, пока малыш Кас вытащит Гису из депрессии. Когда он увидит, как влияет на друга, то, уверена, примет наше предложение. Ведь без него мой внук теперь... — фраза оборвалась, но оба человека, находившиеся в комнате, понимали, что кроется за молчанием. Зир выдержал паузу и возобновил разговор: — Мне продолжать поиск рычагов давления на его родителей? — Да, будь добр... лучше безболезненные варианты. Мы должны остаться с ними в хороших отношениях. — Как прикажете. Деньги сами по себе их вряд ли интересуют... но вот если пообещать ребёнку будущее... Можно написать вашему другу, ректору академии? — Делай всё возможное, затраты не имеют значения. О, и ещё... — взгляд Огмы вдруг стал ледяным и безжизненным, — как продвигается то дело? — Мы нашли родственников, они уже не помешают. Остались только мать с отцом. — Ты безупречен, как всегда. Их мы пока оставим, нужно ещё немного выждать, чтобы совет не вздумал связать одну трагедию с другой. Даже сила подкупа имеет предел. Фигура Каса постепенно удалялась от поместья, и Гису неотрывно следил за ней. Лишь когда различить светлую голову в беззвёздной мгле стало невозможно, он отвернулся от окна. Друг долго сидел рядом, но вынужден был уйти домой — родители беспокоились. Гису остался один, и ему стало казаться, что комната слишком большая, холодная. По телу прошла дрожь. «Страшно...» Ребёнок бросился к кровати и закутался в одеяло, создавая уютное убежище. Но страх не отступал. Пока Кас был рядом, он не испытывал этого леденящего чувства, а сейчас в животе будто скрутился тугой комок и подступил к горлу. «Почему?.. Раньше всё было хорошо...» Перевернувшись на бок, Гису задел пострадавшую руку и шумно втянул носом воздух. В полубреду от лекарств начало казаться, что на фестивале у него пытались отнять последнюю крупицу счастья. Будто сама судьба издевается, а люди смеются над её шутками. Сердце затопила волна ненависти, большей частью — к собственной слабости. Наследник рода Ниенталей скрипнул зубами и яростно сжал подушку. С тех пор Кас почти каждый день навещал его. Он всеми силами пытался звать Гису на улицу, но тот сразу замыкался в себе, про выход в город и говорить нечего. Иногда к ним присоединялась Азке, которой тоже разрешили свободно приходить в гости. Шло время. К счастью, вскоре Гису удалось вызволить из добровольного заточения... хитростью. — Таль, теперь ты водишь! Давай, закрывай глаза, — нетерпеливо тараторил Кас. Сегодня дворецкого и бабушки не будет, поэтому дети решили развлечься активной игрой. Прежде, в одном из комодов, они нашли чёрные непроницаемые очки, которые идеально подошли для их цели. Гису оказался совершенно слеп. Он должен идти на голос не подглядывая, и кого первым поймает — тот водит следующим. Известная забава. «Не сломать бы ничего... Бабушка так расстроилась, когда мы в прошлый раз откололи кусочек статуи» — волновался юный аристократ. Вместе с тем, непроглядная тьма будоражила, азарт подогревал кровь, разумные мысли под этим натиском пали. — Готовы? Господин Гису, я здесь! — крик Азке ознаменовал начало игры. — Сюда-сюда! Ахаха, Таль, там кухня, не опрокинь посуду! — Господин Гису, вы близко! Ооп, почти попалась. Убедившись, что их друг вошёл во вкус и не заметит подвоха, закадычная парочка двинулась в сторону огромного, от пола до потолка, окна, которое предварительно открыли. — Мы здесь! Будешь такой черепахой — никогда не поймаешь! Поддавшись на провокацию, Гису почти бегом ринулся в сторону подначивающих голосов. Тут внезапно его обвили знакомые руки и силой усадили на землю, а другие, более нежные, аккуратно сняли очки. «Что? Кас, я не хочу! Не хочу! Пусти!» — юное тело извивалось в объятиях натренированных мышц, пытаясь выказать протест языком тела. — Тише! Ну, успокойся, Таль, пожалуйста! Всё хорошо, мы рядом, я рядом, слышишь?! Посмотри, вокруг никого больше нет! Этим утром Кас опять жаловался подруге, мол «Гису не выходит из дома», на что она предложила довольно радикальное решение. Увлёкшись чтением, Азке пришла к выводу, что отец был прав — книги способны много с чем помочь. Вот и для ситуации со страхом она нашла интересный совет: «Клин клином вышибают». Взгляд её будто примагнитился, Азке не могла отвести глаз от сидящей перед ней парочки. Кас, наконец, немного успокоил господина Ниенталя, нашёптывая в ухо всё то, что подруга нашла среди текстов. Ему удалось поднять на ноги ослабшее от стресса тело, продолжая крепко прижимать к себе. «Хорошо. Но... почему-то... мне хочется на место господина Гису?.. Хочу обниматься? Бессмысленно и глупо...» — собственные желания смущали и пугали, но усилием воли Азке удалось закрыть их глубоко в сердце. Так она думала. После того случая дети стали иногда выходить на улицу, чем несказанно обрадовали бабушку. Чтобы, как она сказала: «Отметить выздоровление», подарила ребятам новое тренировочное оружие, ведь Гису упорно отказывался бросать фехтование, и разные игрушки. Друзья как раз вовсю изучали красочную стратегическую эмуляцию на вершине полюбившейся им башни, когда внезапно раздался стук: — Юные господа, пожалуйста, спускайтесь. Хозяйка напоминает, что у господина Гису сейчас будет урок, поэтому он должен пройти в кабинет. Господина Касу она приглашает скоротать время на прогулке. Кас проводил друга до двери огромной, набитой старой техникой и всевозможными вещицами, комнаты, оставив Гису с Варой, которая, помимо обязанностей садовника и помощницы дворецкого, наблюдала за учебой юного господина. Серая инь была тихой, нелюдимой, но всегда улыбалась Касу, вызывая у того невинное любопытство и симпатию. После встречи с ней ян направился в сторону сада. У них с бабушкой выработался своеобразный ритуал: когда Гису уходит учиться среди дня, они отправляются любоваться красотой небольшого, но шикарного заповедника природы. Иногда хозяйка дома соглашается понаблюдать за одиночной тренировкой своего спутника. Таль рассказывал, что на большую скамейку, озерцо, высадку невероятных деревьев и клумб ушло целое состояние, судя по причитаниям Зира. Старый дворецкий любит говорить сам с собой, когда думает, что его никто не видит. Госпожа Огма как всегда сидела на лавочке из цельного куска матово-белого кристалла, усилиями мастеров седьмой планеты ставшего ажурной скамьёй. Коротко стриженые волосы обрамляли лицо, делая его похожим на профиль воителя в затейливом шлеме, что контрастировало с пышным изумрудным костюмом, который, по мнению Каса, стоило носить лишь во дворце. Но, похоже, обладательница его особо не ценила, позволяя ткани постоянно пачкаться о землю и грязь. — Бабушка, я тут! — хозяин энергичного, звучного голоса плюхнулся рядом с аристократкой, по привычке не особо заботясь о манерах. Для него она уже была частью семьи. Поэтому Кас расслабился, откинувшись на спину, только украдкой оглядывал свою белую рубашку и штаны с красивой вышивкой, которые получил в подарок не так давно. Бабушка вручила их со словами: «Гису хотел сделать тебе приятно, но сам стесняется. Прими как знак дружбы нашей семьи». Он не получал ничего такого от друзей раньше, поэтому воспринял всё серьёзно и следил теперь, чтобы на одежде не было ни пятнышка. — Добрый день, Кас. Кто кого обыграл сегодня? — Он меня! Гису в последнее время совсем озверел, никак не могу победить. Такие финты выдумывает, ух. — Ты не огорчаешься, когда проигрываешь? Собеседник задумался на несколько секунд, провожая взглядом стайку большекрылов, летящих в сторону леса. — Нет, конечно! Это же весело, да ещё можно научиться всяким военным трюкам. Воин должен принимать поражение с честью! — Значит, всё хорошо. Я рада. Но, знаешь, Кас, дорогой... ты не замечал, что Гису улыбается только с тобой? — Э? О чём вы? Огма подняла глаза к небу и прикрыла веки. Ветер дул со стороны её юного спутника, принося эфемерный аромат искреннего беспокойства. Конечно, то лишь мираж подсознания, но волна упомянутого чувства определённо дошла до хозяйки поместья, вызвав мысленную улыбку. Лицо же оставалось бесстрастно. — Когда ты уходишь домой, он запирается в комнате. Мне с трудом удаётся уговорить его даже поужинать. Уж и не говорю про выход в свет... но когда ты рядом, Гису будто приходит в себя. — Н-не думал, что он так... Графиня задумчиво посмотрела на спокойную гладь озера. — Возможно, даёт знать и то, что случилось с его родителями... он не рассказывал? Широко раскрыв глаза, Кас отрицательно помотал головой. — Гису родился в столице, как ты знаешь. Мы с сыном были в давней ссоре... общались весьма редко. И однажды незнакомые люди привели ко мне внука, сказав, что больше у него родственников не осталось. Несчастный случай. О том, что «случай» включал похищение и шантаж, она благоразумно умолчала. — Поэтому, Кас, прошу, оставайся жить в нашем доме. Уверена, так ему постепенно станет легче. Как глава семьи, приглашаю тебя в поместье Ниенталей. «Уверена, эта история поможет тебе принять верное решение...» Ребёнок оторопел, а на лице его смешались удивление, восторг и сожаление. — Бабушка... вы серьезно? Нет, я бы хотел... ради Таля. Но дома хозяйство, да и родители будут беспокоиться! — О, не волнуйся об этом, дорогой, мы с ними уже поговорили. Они дали своё разрешение, ты волен решать свободно. Если сильно соскучишься, можешь ночевать у них. У Каса от напряжения свело живот. Ребёнок впервые в жизни ощутил, что сам делает значимый выбор. Такая ответственность опьяняла и пугала, но он быстро отбросил страх: — Ну... думаю, раз можно, то хорошо. Всё равно почти каждый день видимся, да и к Аз отсюда ближе идти. Реакция Гису на столь неожиданное известие была весьма предсказуема. Он, радостно улыбаясь, долго благодарил бабушку, да так искрился счастьем, что, казалось, ещё немного — вылетит фейерверк. Покончив с восторгами, друзья побежали осматривать новую комнату Каса, которую госпожа Ниенталь приказала подготовить задолго до сего дня, и которая располагалась сбоку от комнаты её внука, сразу через стену. В ней стояла большая и удобная кровать, как у наследника рода, только без видео проекции на потолке, встроенный в неё же компьютер, две стойки с боевыми костюмами, скорее всего — декоративными, пара шкафов и прочая мелкая мебель. Особняком держался небольшой алтарь Церкви Звезды, устроившийся в углублении стены над одним из комодов. Типичная чаша для подношений, которую непремянули заранее поставить на своё место, всегда напоминала Гису голодную пасть и вызывала неконтролируемое отторжение. Или даже неприязнь. Потому он, несмотря на слабые протесты Каса, первым делом занавесил объект нелюбви красочным полотном с эмблемой воинской академии, куда мечтал попасть друг. Привязанность Каса и Гису со временем только росла, ребята стали совсем неразлучны, подпуская в свой маленький мир одну лишь Азке. Так начались их беззаботные дни. А чьи-то, напротив, закончились. — Ах ты маленький!.. Да как ты!.. — Отстань! Только и делаю, что сижу теперь дома! Не пойду я к святошам, сама иди, если хочешь. — Прекрати немедленно! Вот придёт отец... — Что тогда? Бесите! — Лулу хлопнул дверью перед носом расстроенной матери, быстро закрыл замок и опустился на пол, обняв колени. Всего одно происшествие превратило его жизнь из рая в ад, а хуже всего было то, что он ничего не мог исправить, ощущая себя абсолютно беспомощным. Слабаком. Тем, кого сам всегда шпынял и презирал. «Болтает о какой-то божественной каре... Я, что ли, виноват, что у нас всё семейство хилое и дряхлое — мрут постоянно. Если этот их Бог всё видит, то знать должен, что я не хотел!.. Ещё друзья теперь шарахаются, тоже мне. И Кас... его вообще не видно» — сидящий на полу ребёнок производил впечатление загнанного зверя, который осознал всю безысходность своего положения. У него никак не выходил из головы образ окровавленного месива, которое осталось на месте руки того благородного, Гису. До мельчайших деталей Лулу помнил его лицо, искажённое агонией, и рот, который беззвучно кричал, он был уверен, что кричал, ведь как-то услышал его, не ушами — чем-то другим. До сих пор слышит. Сидя под домашним арестом, он больше всего скучал по свободе, но временами мысли его занимал Кас. Им не довелось особо сблизиться, потому что Акбиш всегда трусил подойти первым, оправдываясь гордостью или «имиджем». Так и зависли отношения на уровне хороших знакомых, но в сердце Лулу всегда восхищался храбрым, добрым соседом. Ему хотелось вернуть всё назад. Сказать простое: «Давай дружить!», но всё, что он теперь мог — сожалеть, не видя возможности исправить содеянное. Так и заснул.