***
Проснуться от криков и того, что на неë налетает чьё-то тело, оказалось на редкость неприятным опытом. Зато весьма бодрящим. Лидия в недоумении моргает, не понимая, когда успела задремать и почему сейчас упирается ладонями в чью-то худую спину. Первое, что ворвалось в сознание — это громкие мальчишечьи голоса. Один она различает придельно точно — это Себастьян — а ко второму приходится прислушаться. — Да, а чë ты сам меня напугал? Чë ты тут спрятался? — Ошибки быть не может, второй голос несомненно принадлежит бродяге: за время, пока брат сдавал экзамен, этот болтун успел прожужжать ей уши, так что невозможно было не узнать. — Спрятался? Да мы тут час тебя ждали! Час? Они уснули в этой вонючей помойке и проспали целый час? — Ну ты ж сам сказал, в полнолуние встречаемся! Вот, я ждал, пока луна откроется… — Полночь! Я сказал: полночь! — Перебивает парня Себастьян. — Какое ещё полнолуние? Лидия с интересом выглядывает из-за его плеча, рассматривая силуэт бродяги, освещаемый лишь светом уличного фонаря. За столь короткий промежуток времени он совсем не изменился, даже одежду не поменял. — А при чем тут оборотни? — Темноволосый задаëт этот вопрос с максимально серьёзным и задумчивым выражением лица, что не сразу понятно, это он так издевается или просто тупо шутит. Но столь бессмысленный вопрос наталкивает Лидию на немного другую мысль — бродяга совершенно сумашедший… — Ты упомянул вампиров, а не оборотней. …Но Себастьян его понимает. — Ну, ладно, ладно, извини!.. — Дурацкая улыбочка снова появляется на лице тëмноволосого, а затем он замирает, когда переводит взгляд на неë. — Аааа?.. Чувак… У тебя там… — Он бесцеремонно тычет в неë указательным пальцем, не давая вразумительного ответа, и девушка, не став дожидаться окончания фразы, показательно вышла на свет, вопросительно приподнимая бровь и складывая руки на груди. Стоять перед кем-то в мужской пижаме оказалось неловко. Но смущаться уже было поздно. — Это моя сестра Лидия. — Как ни в чëм не бывало представляет еë Себастьян. — Ничего, что она пойдëт с нами? Острое желание отреагировать как-нибудь нетипично для аристократки Лидии чудом удаëтся подавить на корню — самой собой она может быть лишь наедине с братом — поэтому блондинка лишь медленно, угрожающе медленно, поворачивает голову в его сторону и поджимает губы, чтобы не произнести ничего такого, о чëм потом бы пожалела. Но этот, она не постесняется этого слова, балбес еë уговаривал столько времени, заранее не договорившись с этим парнем? А если он против!.. — Да ничего. — На еë удивление спокойно отвечает шатен, а затем кивает в противоположную от их дома сторону, — попëхали. Себастьян молча соглашается, послушно направляясь вслед за ним и, одновременно с этим, посылает ей неловкую улыбку. Девушка же продолжает стоять на месте ещë секунду. Ей не хотелось вылезать из зоны комфорта и пускаться с малознакомым человеком в такой дальний — а может короткий — путь. Ведь они буквально собирались отправиться в дремучую неизвестность, предоставляя свои судьбы в обманчиво-ласковые руки случая. Но… …В последний раз оглянувшись, она откидывает все сомнения и спешит за мальчишками, пристраиваясь справа от брата. Да, ей страшно, но она должна хотя бы попытаться — давно пора уже начинать вырываться из собственных рамок и побеждать неприятное ощущение собственной никчёмности. Оглянувшийся на них бродяга, сверлит еë нечитаемым взглядом, а затем плавно сбавляет темп, отходя к проезжей части, преграждая ей дорогу и вынуждая свернуть в противоположную сторону. Поравнявшись с ними, темноволосый как ни в чëм не бывало подстраивается под их шаг, чтобы идти нога в ногу. — Что? — Улыбается он в ответ на их молчаливые переглядывания. — Не пристало даме идти рядом с проезжей частью. Лидия фыркнула, подавляя желание закатить глаза. Но возражать не стала.***
Дальнейшая дорога проходит в какой-то уютной тишине и она невольно расслабляется, начиная наслаждаться прохладой ночи. Луна вышла из-за облаков, помогая фонарям освещать им путь и преображать городские улицы ещë сильнее. Некогда серая и скучная дорога сейчас ей кажется загадочной и, в какой-то степени, словно магической. Идя по назначенному направлению к дому бродяги, она почти ни о чëм не думала, лишь задумчиво разглядывала открывающиеся ей виды и с каждым новым вдохом ею овладевало приятное равнодушие — почти покой — которого ей так не хватало. До назначенного места они добираются достаточно быстро несмотря на приличное расстояние, а чересчур энергичный и болтливый сопровождающий уже воспринимался как что-то привычное, хоть и неимоверно раздражающее. — Та-дам! — Бродяга приветливо махнул рукой в сторону одного из трейлеров. — Дом, милый дом. «Милый дом» в принципе, не отличался ничем примечательным на фоне остальных таких же «домов» — основная его часть была светло-зелёной, но к ней неряшливо была пришита пристройка ярко-оранжевого цвета покрытая такими же разношëрстными заплатками — но для званых гостей, привыкших к нормальным домам, он выглядел скорее дико. Благо, обоим хватило ума не сказать об этом вслух. — Так… — Подходя к входной двери и прикладывая к ней ухо, одновременно с этим доставая ключи и вставляя их в замочную скважину, произнëс подросток. — Свет горит, но мать, скорее всего, уже дрыхнет. Не хотелось бы еë будить… Под пристальными взглядами дверь наконец поддаëтся и приглашающе отворяется. В глаза тут же ударил яркий свет лампочки, а в нос — запах перегара. Брат с сестрой удивлëнно обводят глазами главную комнату — она была маленькой и тесной, и в всë в ней было подобно хаосу: всевозможный мусор, который когда-либо мог пригодиться, лежал во всяких коробках и импровизированных подложках, покоясь на деревянных кривых полках. В раковине целая гора немытой, явно лежащей там уже не первый день, посуды. Целый ряд разноцветных бутылок строем стоял на крышке телевизора. Использованные грязные тряпки, пропахшие спиртом также валялись где попало. Но больше всего блондины удивляются, когда замечают спящую в ободранном кресле полную женщину в грязном розовом платье, в одной руке которой находилась медленно тлевшая сигарета и бутылка из-под алкоголя. Дальнейшее разглядывание бродяга прерывает настойчивым подталкиванием в спину. Лидия послушно проходит вперëд, пытаясь ступать как можно тише, но женщина, видимо, почувствовав чужое присутствие, всë равно просыпается. — Сынок.? — Всхрапнув, спросила она. — Да, мам, это я… — Негромко отзывается он. — Слушай… Сходи за пивком, а… — Сейчас ночь, мам… — Опустил глаза в пол парень. — Магазины закрыты… — Ах ты выблюдок! — девушка испуганно пригнулась, прикрывая голову руками, когда в неё по косой траектории полетела бутылка. К счастью, всё обошлось без жертв — тара попала лишь в дверь, мгновенно разбиваясь на осколки и оставляя на поверхности расплывчатое пятно от остатков содержимого. — Где ты днём шараёбился?! — Я днëм в консерватории был, тупая ты жирная манда! — Повысил голос в ответ бродяга и открыл для них дверь, в проëм которой тут же спешат проскочить подростки. Лидия заходит чуть дальше, чудом не врезаясь в стол, на котором небольшой горкой лежат пластинки, а вот Себастьяну везëт чуть меньше — он врезается в странный кокон, подвешенный за потолок и набитый грязной — а может и нет — одеждой. Хозяин комнаты захлопывает дверь, приглушая несвязные фразы пьяной женщины и мелодию с телевизора, но недостаточно, чтобы не услышать растянутый вопль: «Сраные ноты, ненавижу, блядь, твою гитару!» От которого у девушки пробегает холодный пот по спине. — Твоя мать просто ужасна. — Произносит Себастьян и Лидия с ужасом бросает на него взгляд, но, как говорится: «вылетит воробей, не поймаешь». — Эй! Не смей так о ней говорить! — раздражённо приказывает бродяга, — ты не знаешь через что ей пришлось пройти… — Да ты сам только что… — Лидия хватает брата за тыльную сторону ладони, дëргая на себя и не давая договорить. — У меня есть причины так еë называть, а у тебя — нет. Ещë раз вякнешь что-то про мою мать, ебало набью. — Угроза в голосе явственно даëт понять, что данную тему лучше перевести в другое русло, не то ночная посиделка будет иметь совершенно иной конец. Себастьян цыкает, закатывая глаза и пока он снова не открыл рот, девушка быстро находит выход из неловкого положения: — А что это за?.. — Хватается она за пластинки, которые заметила ранее, но обрывается на полуслове с отвращением глядя на безобразный рисунок, что был на ней изображён. — Уродство... Последнее слово с лёгкостью вырывается из её горла почти шëпотом. — А, это… Это обложка от той пластинки, что я дал… — Бродяга на секунду замолкает, а затем тычет большим пальцем в Себастьяна, — ему. Брат, что до этого шокировано выглядывал из-за её плеча, тут же протягивает руку, переворачивая обложку со словами, что такие люди не могут играть такую музыку, но… «We're not gonna take it» — почти издевательски гласит розовая надпись и пластинка выскальзывает из рук, падая на стол с глухим шлепком. Оказывается, могут. — Что, культурный шок? — Смеётся тëмноволосый и хлопает их по плечам, — не бойтесь, это пройдëт. Говоря об этом, парень одновременно с этим проходит к кровати и садится на неë, укладывая на колени гитару. — У любого музыкального направления есть свои ответвления. Эту разновидность металла называют — глэм. — Поясняет он, поворачивая колки, чтобы настроить звук и переодически проводит пальцами по струнам, проверяя. Бросившая на него в этот момент взгляд девушка так и приклеивается к нему глазами. Но вовсе не умные речи и загадочный вид удивляют еë, а пëстрого цвета инструмент, в котором она моментально узнаёт… Главную ценность директора… Ещë бы она еë не узнала! Гитара была одной тех раритетных вещей, подаренных Консерватории прославившимися выпускниками. Той, которая раньше находилась в актовом зале в пример всем учащимся. Той самой, что долгое время изготовлялась на заказ лучшими мастерами… Это была дорогая гитара, ведь помимо весомой суммы в неë вложили ещё и душу… А теперь она здесь. В голове со скоростью света проносился воодушевлëнный рассказ Себастьяна о том, как бродяга украл еë ради него и потом он, сидя в парке, учил аккорды, потому что инструмент был расстроен и играть на нëм было сложно. А ведь тëмноволосый мог просто забрать лучший инструмент себе и отдать брату свой старый… Лидия настолько ошарашена, что абсолютно не слышит недовольства младшего блондина по поводу того, что ему дали странную кличку, пусть и в честь понравившегося жанра музыки, и того, как хозяина комнаты, имени которого они, кстати, так до сих пор и не узнали, так же обзывают «Чесноком». А потом помимо гитары открывается ещë и комбоусилитель, от которого девушка окончательно теряет опору под ногами и опускается на чужую кровать, ладонью прикрывая рот. У неë в голове не укладывается, что вот это всë было украдено только ради одной цели — просто, чтобы поиграть. Обязательно где-то должна быть подлянка. — Лидия, всë нормально? — Беспокоится за неë Себастьян, на что она лишь качает головой. — Ничего. — Приглушëнно произносит она, так и не убирая руку ото рта, — сыграйте что-нибудь?.. — А, у тебя же инструмента нет… — Спохватывается Чеснок. — Мне не надо. — Но как же… — Неуверенно произносит брат, но его перебивают: — Мне. Не надо. — Твëрдо отрезает блондинка, — сыграйте лучше что-нибудь. Пожалуйста?.. В комнате повисает тяжëлая тишина, но Чес тут же спешит еë разрядить, пихая в руки начинающему гитаристу листок с нотами. — Желание дамы – закон. Сможешь вот это сыграть? Себастьян кидает на неë косые взгляды, но послушно утыкается в листок, читая, а затем утвердительно кивает головой, поудобнее перехватывая гитару и зажимая первый аккорд. А потом начался, как назвал этот звук Чес, полный кайф. Резкий ритм совсем как на пластинке, но гораздо ярче, и комната наполняется гитарными переборами, лаская слух. Да, игра не была идеальной — мальчишки пока плохо чувствовали друг друга и ритм — но даже для первого раза это было весьма впечатляюще. Гитара в руках Себастьяна издает ноты рок-песни, а медиатор бьëт по струнам, не жалея сил, отчего возбуждение так и течёт через струны от грифа к комбоусилителю, резонирует в теле и выплёскивается на неë волной музыки. У Лидии моментально сбивается дыхание, а желание выключить голову и начать танцевать настолько сильно, что сдерживаться в какой-то мере становится даже больно. А игра продолжалась — мальчишки продолжали терзать струны гитар и подтопывать ногами в такт, постепенно подстраиваясь под друг друга и играя более слажено. Себастьян от усердия высовывает кончик языка, а из причёски выбиваются отдельные светлые пряди волос, спадая на лоб. Чеснок же просто довольно улыбается, качая головой. Когда головокружительный мини-концерт заканчивается, Лидия может лишь молча похлопать им. Всю оставшуюся ночь она продолжает хранить молчание, лишь пристально следя глазами за всем, чему учит тëмноволосый брата. Еë даже пробивает на смешок, когда тот пытается научить его движению «покрутиться вокруг своей оси и упасть на колени». Призраком грации и плавности в Себастьяне не то, что не пахло — он здесь скончался в ужасных мучениях. Потом Чес провожает их до дома — хотя вполне мог остаться дома, в кровати. По дороге Лидия задумчиво смотрит в небо, на то, как постепенно гаснут звëзды, а редкие облака окрашиваются в лилово-розовый — где-то там уже поднималось солнце, но за крышами серых многоэтажек его пока не было видно. — Увидимся завтра, ну или уже сегодня, в то же время? — Спрашивает их шатен, опираясь плечом о стену. Глэм — Лидия тут же себя одëргивает, брата вообще-то зовут по-другому — вопросительно смотрит на неë, на что она лишь утвердительно кивает головой. — Да. — Отвечает он. Но прежде чем они начинают расходиться, Чес вдруг протягивает руку для рукопожатия. Себастьян замирает, смотря на это, и явно не понимая, что с этим делать, но затем так же протягивает руку, неуверенно пожимая. Когда тëмноволосый повторяет то же действие с ней, Лидия лишь нервно растягивает губы в улыбке и напоминает брату, что им стоит поспешить домой. Чес улыбается, ни капли не обижаясь, и машет им вслед рукой.***
— Тебе не понравилось?.. — Тихо спрашивает Себастьян, стоя позади неë. — Нет. — Отвечает девушка, растëгивая пуговицы на рубашке. — Всë совсем наоборот. — Просто… — Он замолкает, шурша одеждой. — Ты всë время молчала… — Я думала. Мне было интересно с чего это он решил помогать нам. Она действительно размышляла об этом, потому что не понимала, с чего им достался такой подарок небес — грязный и вонючий, но всë же подарок — который готов им безвозмездно помогать. Почему решил украсть для брата гитару — лучшую в консерватории, между прочим — и комбоусилитель. Зачем привёл их к себе домой, почему… Просто, почему? Какая ему выгода от этого? Но как бы она не искала ответ, прийти ни к чему дельному так и не смогла. — Я тоже его действий не понимаю. — Неловко признаëтся блондин. — Но было достаточно весело, что я просто… Решил довериться ему?.. — Ясно. — Отзывается она, застëгивая молнию на юбке и поправляя еë в бок. Ей бы хотелось сделать так же, как и он, но ей, на самом деле, чертовски сложно вот так просто взять, и поверить другому человеку. Потому что отец с детства учил еë не быть наивной. — Я всë. — Я тоже. — Они разворачиваются практически одновременно и пристально осматривают друг друга на приметы, которые могли бы их выдать; осматривают одежду — всë-таки они опирались на грязные стены подворотни. Но, ничего не заметив, облегчённо выдыхают. — Нам стоит поспать, — произносит блондинка, кивая на часы, что показывают полпятого утра. — Спокойной ночи… Глэм. — Произнося его новую кличку она хитро ухмыляется, на что получает в ответ нервный и смущённый смешок. Блондинка выходит из комнаты и опирается спиной о дверь, тяжело вздыхая. Улыбка, что она послала Себастьяну на прощание моментально исчезает с лица, и на её месте вновь появляется неподвижная маска. Она не верит Чесноку, что ворвался ураганом в их жизнь, но ему верит брат. И если однажды все пойдет наперекосяк, и если еë опасения не окажутся напрасными, а план Себастьяна, столкнувшись с реальностью, потерпит поражение — она будет рядом. Она будет готова готова использовать все свои силы и даже идти по головам, если то потребуется, чтобы вырваться с ним на свободу. И пусть потом он не скажет ей и слова благодарности, может даже обвинит в жестокости и бесчеловечности, но она будет готова сделать это, несмотря ни на что. Она будет готова сделать это для Себастьяна, который подарил ей мечту.