Белые ночи

      Звук каких-то пикающих приборов нарушает тишину. Да еще и так напрягает. Ты чувствуешь это? Рука. Ужасно саднит. А почему ты вообще что-либо до сих пор чувствуешь? А может ты упала с той крыши и находишься теперь в бесконечной агонии? Надо было повыше дом выбирать. Нет. Ты помнишь совсем другое.       Ты, свесив правую ногу с крыши, не удерживаешь равновесие. Представляя наконец долгожданную свободу. Тебе давно хотелось стать птицей. Расправить крылья, взмахнуть и улететь. Неважно куда. Чего тебе это стоит? Тебе просто хотелось улететь от всего этого хаоса, что творился с тобой.       Не давали жить спокойно, умереть тоже никто не даст. Чья-то холодная рука, грубая и совсем нечеловечная, хватает тебя за запястье, утаскивая назад. И силы твои, которые были уже на исходе, добили тебя, и ты, сильно ударившись головой о бетонную поверхность крышу, отключаешься. — Мама, смотри! — зовет она столь родного тебе человека, чтобы показать рисунок. И почему все дети любят рисовать?       Яркие краски на белоснежном листочке, у маленьких детишек вызывает восторг. Они не могут сами осознать, какой мир на самом деле. Они видят его красочным, полным загадок и тайн. Бумага — источник, на котором ребенок может изобразить свой мир. Для них это не просто насущная потребность, это часть сознания. Да, мир полон тайн, но не таких, какие дети ожидают. Видя маленького котенка, они подбегают к нему с мольбами: "Можно он останется у нас?", и получив отказ от взрослого, расстраивается. Но они ведь совсем малы, как можно сказать человеку, который не до конца познал все трепеты этой Земли, что его любимец, рано или поздно умрет? — Красиво, — коротко отвечает женщина, глядя на рисунок. — А кто это? — Я, ты и папа! — девчушка с кудрявой шевелюрой ласково положила свою голову к маме на коленки,обнимая их маленькими ручками.       Тебе бы сейчас так же, как и девчонка, прижаться к маме, обнять ее, но болезнь забирает лучшее. Она даже чем-то похожа на тебя. Такие же волосы,такие же глаза. Пухлые губы, вздернутый носик. Стой. Да это же ты и есть. Но как же так? Пару минут назад ты лежала где-то, где пикали приборы. Может, все таки упала с крыши? И никакая это не агония, а перемещение во времени. Что за бред? Твой отец был инженером, и всегда говорил, что провалиться в прошлое или будущее нереально. Тогда что это? Ты спишь? Ущипни себя. Больно. Ты чувствуешь боль в руке. — Мамочка, — девочка посмотрела женщине в глаза. Они так похожи. Они— одно лицо. Ты тоже на маму была похожа. — Ау? — женщина улыбается. — А вы с папой никогда меня не бросите?       Тебя словно парализовало. Ты помнишь. Помнишь эти слова.       Он умрет на следующий день. На станции, на которой работает...Прибор замкнет. Отец... — Конечно нет, солнышко, что за глупые вопросы? Как мы можем тебя бросить? —женщина протянула руки к тебе и обняла, ты чувствуешь это тепло, которое гониться вместе с кровью по твоему телу. Тебе так этого не хватает. Единственное что ты обнимала за последние два года, это одеяло. Туман медленно начинает заполнять комнату. Черный туман. — Мама?! — ты пытаешься прорваться сквозь черные клубы дыма, но тот, словно стражник отталкивает тебя. Туман доходит до тебя. Вдыхая его ядовитый газ,ты кашляешь, задыхаешься от его эффекта. Он стал колом в горле, заполняя твои легкие.       Больница. И как ты тут оказалась? Запах лекарств и хлорки. Тебе нравился этот запах. Тебе нравились больницы. Там всегда спокойно, никто не доберется до тебя, хотя бы потому, что всем все равно на тебя. Все таки быть отбросом общества не так уж и плохо. На глаза попадается знакомая койка, со стоящей рядом капельницей. — Мама... — шепчешь ты. Что с тобой стало? Ты никогда не плакала. И сейчас нахлынувшие эмоции берут свое? А ну-ка соберись! Ты не поддашься им. Не поддавайся своему страху. Ты его давно победила. Но все же, где ты? Может, за все грехи ты попала в ад, где тебя теперь пытают твоими самыми страшными кошмарами? Но где же вся лава, или что там в адах обычно бывает? Где Сатана и его служащие? — Я не скажу про тебя, — женщина совсем ослабевшая, сжимает руку повзрослевшей дочери. — Ты справишься, — тихо продолжала говорить та. — Я не хочу чтобы ты жила в детском доме, девочка моя.       Мокрые следы на щеках от слез. Ты все таки сдалась. Девочка, сидевшая рядом с матерью, уходит, не подавая признаков своей душевной раны. Оглушительный крик, ты слышишь его. Ты помнишь его спустя годы. Твой крик. Придя домой после больницы, ты кричала. Соседи явно охренели. И снова туман. На этот раз белый, без удушья. Закутывая тебя в свои объятия, ты чувствуешь тепло, словно туман— это белое, теплое одеяло.       Голова трещит. Ты снова слышишь этот писк приборов. Да вырубите его уже кто-нибудь. Ты чувствуешь,что щеки влажные. Это взаправду? Это действительно было? Тогда где ты сейчас? Какое наказание за всю жизнь тебе снова будут предъявлять как на блюдце?       С трудом пытаешься открыть залитые свинцом веки. Неужто получилось? Ты видишь высокий железный потолок. Ты поворачиваешь голову: на столе стоит небольшая лампа, с трудом освечивая все помещение. Так вот почему рука так болит. Она сильно перетянута пожелтевшими от старости бинтами, сквозь которые до сих пор сочилась кровь. Ну, это не больница точно, на том спасибо, ибо из больницы тебя бы потом закинули в детский дом. Кто-то был там, на крыше. Но кто? Какому идиоту в голову взбрело подняться на крышу восьмиэтажки в полтретьего ночи? А где тот, который потянул меня назад? Что вообще происходит?!       Только сейчас до тебя дошло,как тебе легко дышать. Кислородная маска. Последний раз ты так легко дышала лет 7 назад. Сняв прибор, ты пытаешься подняться с высокой металлической кровати, застеленной тонкой простынью, которая не хотела давать холодному металлу тепло. Ты огляделась, вокруг всякие колбочки, жидкости, приборы какие-то, кислородные маски. Операционная какая-то. Может, ты все таки в больнице,в операционной? Да нет, бред. В обычной больнице все белое, максимум светло-голубое. А тут черно-серое. Сидя на кушетке, твоя голова не переставала гудеть. Естественно, долбануться так о бетонную плитку. Что-то внутри щелкает и ты словно плывешь. В глазах темнеет из-за низкого гемоглобина. Сильно зажмурив глаза, тебя отпускает. Ты встаешь ногами на холодный кафель, холод пробирает тебя насквозь, заставляя мурашки пробежать по спине и несильно вздрогнуть. Спасибо что хоть не раздели догола, а то знаешь ты этих "врачей". Осторожными шагами, ты измеряешь помещение, все ближе и ближе подходя к большой железной двери.       Внезапно, та щелкнула и в дверном проеме показалось нечто с трехпалыми конечностями, экипировкой, подобной бойцам, какой-то странный камень на спине, похожий на панцирь и пол головы накрытой фиолетовой повязкой. Ты никогда подобного не видела. Ты хотела было что-то сказать, но тебя перебили, не дав начать диалог. — Не бойся, я тебя не обижу, — начало существо. — Аллах помилуй, —негромко проговорила ты, — кто ты?       Существо, подобное пришельцу, ухмыльнулось и подходя немного ближе к тебе, начал разговор: — Я Донни. Мы с братьями увидели тебя сегодня на крыше. Ты... Покончить с собой хотела, мы верно поняли?       Чего? Какими братьями? Значит он не один такой? Ежики пресвятые... — Хотела, но не вышло, — тебе жизнь спасли, дура, будь благодарней. — А кто т...кхм, вы такие все же? Пришельцы? Марсиане может?       С биологией у тебя явно проблемы. — Мы тебе потом все расскажем. Ты как себя чувствуешь? — существо наконец прошло из дверного проема и вошло в комнату.       Несмотря на то, что это "нечто" давно уже прошло в центр комнаты, ты стояла к нему спиной, по прежнему глядя в дверной проем. — Ты в порядке? — трехпалый тихими шагами подошел к тебе сзади.       Значит, это все правда? Эти рассказы, о мутантах, роботах, монстрах—правда?       Нет-нет, ты просто спишь. Но боль. Почему ты ее чувствуешь? Ты где-то посередине. Не рай, не ад. Не жизнь, не смерть. Тело борется за жизнь из последних сил. Но сердце сопротивляется ему. Оно не хочет. Оно тоже устало. И оно разбито. Однажды, его попросту недолюбили. Кто сказал, что "разбитое серце" — итог несчастной любви? А потеря? Что насчет ее? Когда теряешь, когда уходит из жизни твой родной человек сердце не разбивается? Обзывательства, травля, бойкот? "Камень вместо сердца" — говорили они. И что? Больно все равно. Стены одинокой квартиры крепко сдавливают сердце изнутри, заставляя его ломаться на части. Она давно опустела, в ней холодом веет.       Ты, в своих бесконечных мыслях не заметила, как существо—мутант под руку вело тебя обратно на кушетку, заметив твою перемену. — Так вы мутанты? —впервые за все время, ты говорила уверенным голосом, не охрипшим. — Да, — коротко ответил тот. — И как я вижу, — продолжила говорить ты, осматривая спину своего нового приятеля, — черепахи? — Верно. И ты даже не будешь убегать отсюда с воплями: "спасите, меня похитили мутанты"? — мутант ухмыльнулся. — Нет, а должна?       Как будто ты каждый день видишь зеленых черепах мутантов, с оружием, под 2 метра ростом. Действительно, должна ли? — Почему вы не дали мне закончить начатое? — ты не хотела это спрашивать. Слова сами вырвались из твоих уст. Но почему? Почему у этих существ сердце добрее чем у людей? Зачем ты вообще им сдалась? Кто ты такая чтобы они спасали тебе жизнь? — На то мы и ниндзя. Мы не можем позволить себе, чтобы кто-то умер.       Ниндзя? Ну конечно...Ниндзя. Иначе откуда бы экипировка? — Мне нужно уходить. Спасибо вам, — и с каких пор жизнь стала тебе дорога?       Посмотрев на тебя, Донни ответил: — Ты слабая еще, пережди ночь хотя бы, а утром вернешься к себе.       Прошло совсем немного времени. Раз я была там в два часа ночи. — Хорошо. — Никто еще не спит, можешь выйти позакомиться со всеми, если хочешь.       Точно, их же несколько, но ты еще не совсем готова. Но и отказывать неприлично. Ты бы лучше сейчас домой вернулась, может позже удастся уговорить. Интересно, остальные выглядят также как он? Или совсем иначе? А сколько им лет вообще? — Не бойся, они неплохие парни, только Майки — заноза в панцире.       Закрыв глаза, ты улыбнулась, идя вслед за мутантом.       А что если ты им не понравишься? Вдруг осудят за что-то? Да за что могут осудить мутанты с разумом человека?       Выйдя из комнаты, ты увидела большую просторную комнату,в центре которого стоял диван, на котором сидели три похожих по телосложению и внешности, мутанта. — Привет, — негромко произнесла ты.       Три пары глаз устремились в твою сторону. Остальные не были так похожи на Донни, они абсолютно разные. Вон тот, в оранжевой повязке, гораздо ниже Донни, да и остальных в принципе. В красной, с более мышечной массой. А в голубой повязке... Да он даже ничем не выделяется, он кажется более спокойным что ли. —Уже очнулась? — проговорил последний.       Он был каким-то холодным, веяло от него холодом, что мурашки по спине бегут. Ты коротко кивнула. — Ты зачем так с собой поступаешь? — спросил мутант в красной маске. Ты неловко потерла плечо. — Это тяжело объяснить, — ответила ты. — Скажи как есть, мы поймем, — такой жизерадостный голос, давно ты таких не слышала. Лишь вечно недовольные возгласы одноклассников, учителей и остальных людей. Этот мир слишком жестокий. Это была черепашка в оранжевой повязке. В отличие от двух других, от него веяло радостью и теплом.       Ты грустно улыбнулась. — Тяжело так жить, — ты сделала паузу. — Одной, — увидев, что черепаха в красной повязке было открыла рот,чтобы что-то сказать, ты продолжила: — Работать, когда у тебя на кану экзамены и поступление. Каждый божий день... — ты усмехнулась, — слышать убогие оскорбления, которые сыпятся в твой адрес. — Что значит "одной"? Тебе разве есть 18? — не успев вставить свое слово в прошлый раз, краснобанданный сделал это сейчас, вследствие чего взоры устремились в его сторону. — Нет. Обычно и значит. Живу одна, без родителей. — А где они?       А где они? Тебе так стыдно. За то, что когда иной раз им было плохо, ты не была рядом, хотя они так в этом нуждались. А почему? Ты мысленно пожимаешь плечами, до боли глупо улыбаясь. Какая же ты дура. — Между нами облака, — курсы философии пошли на пользу, нашла как красиво ответить.       Ничего не ответив на твой комментарий, ты увидела подходящего к тебе мутанта в оранжевой повязке. Он расправил руки в стороны, и ты, не сумев сдержать улыбку, обняла его. Совсем нечеловеческая кожа. Очень грубая, шершавая. — Нам жаль, это очень сложно, — он отранился от тебя, по прежнему улыбаясь, но уже слабже. После его слов ты уже не улыбалась, лишь положительно кивнула. — А как тебя зовут? — это предложение разнеслось в помещении эхом. Ты не стеснялась своего имени, нет. Оно красивое, не споришь. Но порой из-за него было сложно познакомиться с кем-то. — Нилюфер. — Ух ты, —улыбнулась черепаха во все 32, — классное имя. А я Майки. А это мои братья: Раф, Лео и Донни, —он указал на каждую черепаху, в соответствии с его маской. — Слушайте, я очень благодарна вам за все, но мне нужно вернуться домой, — спорить с тобой всегда бесполезно, тебе невозможно вправить мозги, ты еще упрямей, чем твоя училка по физике. — Время почти 5 утра, — начал Лео, —останься до завтра, а как проснешься, вернешься к себе. — Я тебе то же самое говорил, Нилюфер, с нами тоже спорить бесполезно, — Донни улыбнулся. — Пойдем, я тебе повязку поменяю и ляжешь спать. — Спокойной ночи всем, — доброжелательно пожелала ты и скрылась за дверьми лаборатории.       Ты вновь сидишь на этой кушетке, из под марлевой повязки до сих пор небольшими каплями сочится кровь. Ты задумалась. А как же так получилось, что они превратились в мутантов? Кто обучил их боевому искусству? Как давно они тут живут? Несмотря на свою трусость, ты решила все же озвучить свой вопрос, заставляя "врача" беспокойно взглянуть на тебя исподлобья. — Я не думаю, что должен стать тем, кто тебе об этом расскажет, —завязывая узелок на конце бинта, ответил тот. — А кто тогда? Лео? Майки? Раф? — Нет, не они.       Что значит не они? Может у них есть друзья, с которыми ты знакома и они мне все расскажут? Ты так говоришь, будто у тебя знакомых большой вагон и маленькая тележка. — А кто же? — Завтра узнаешь, Нилюфер.       Ты ненавидишь когда не договаривают. Если начал — продолжай. Но ты не можешь жаловаться. Это уже грехом будет. — Кстати, Донни. Мне кажется, Лео не очень доволен моим пребыванием у вас, — а что ты ожидала? Что за то, что ты изрезала себе руки и чуть с восьмого этажа не грохнулась, тебя по голове погладят? Мечтай. Но Донни лишь тихо засмеялся. Ты что-то вслух озвучила? — Он сам сказал, чтобы ты перебыла у нас.       Сам? Неужто такой холодный с виду мутант, способен притащить кого-то в свой дом? У этих существ поистине доброе сердце, несмотря на свою хладнокровность, во всех смыслах этого слова. Ну, кроме Майки. Мальчишка, по всей видимости очень дружелюбный и способен подружиться с любым за пару минут. Не зная твоей проблемы до конца, он понял с полуслова.       Но ты не понимаешь одного. Почему они, спасая людей по всему городу, прячутся где-то под землей, в канализации. Это ты поняла по запаху сточных вод и большое количество труб. Разве настоящие герои заслуживают такого? Даже полицейские твоего города, которые ни черта не занимаются, ни расследованиями, ни ловлей преступников, живут в роскоши и радуются себе. Но ниндзя всегда остаются в тени. Это их, своего рода —убежище. Услышав последние слова Донателло о том, чтобы ты ложилась спать и положительно кивнув, он покинул комнату.       Но в ту ночь, ты так и не уснула.