Белые ночи

Осень. Твое любимое время года. Она всегда восхищала тебя. Лужи от дождя растекаются по асфальту вместе с пролитым от машин бензином. Глядя в свое искаженное отражение, тебе хочется топнуть прямо по лицу в луже, настолько тебе противно от самой себя. Но не хочется чтобы ноги промокли. Деревья, словно изрядно подвыпившие, шатаются от холодного ветра, снося с их ветвей последние листья, которые дворники ленятся убирать. Холодный поток воздуха треплет твои и без того запутанные волосы. Да, осень в Нью—Йорке в самом разгаре. Красота ее природы неописуема. Интересно наблюдать как с ярко-зеленого меняют деревья свои листья на светло-желтые и бордово-красный. И с каждым годом ты ждала наступление сентября с нетерпением. Не только красоты осени подвергались твоему ожиданию, но и на удивление, твоя столь нелюбимая школа. Сидеть на последней парте самой и поглощать знания о великих поэтах серебряного века тебе очень нравилось. Ты не понимаешь людей, которые называют осень депрессивным временем года. Хотя конечно, куда этим людишкам. Засунуться в свои "муравейники" и словно ждут своей страшной участи. В конце концов, разве не приятно выйти на свой балкон ранним утром и вдохнуть свежий морозный воздух? Ты не любишь в такую погоду торчать дома. Но и погулять тоже не выходит. Выйдя из него, ты в очередной раз направляешься в больницу, ставшую тебе вторым домом. Там тебя уже наизусть знали. От фамилии до истории болезни. На часах 6.42 утра. Многие в это время еще лежать в кровати, видя свои сны, укрываясь теплым одеялом. Но не ты. Вдыхая этот желаемый морозный воздух, ты топаешь по дороге, знавшую наизусть. Ты как обычно ждешь, смотря в окна и ждя открытия. Ты уже не боишься звука бормашины, белых халатов и масок, все это для тебя уже норма. Слезы бегут по щекам нескончаемым ручьем до самой дороги домой. Очень больно. Но ты терпишь. Сейчас было бы неплохо зайти к своим новым знакомым, ведь после вашей последней встречи ты так и ни разу больше не приходила. Ты идешь по сырому от дождя асфальту, оставляя на нем следы от своих кроссовок. Ты проходишь ненавистную тебе школу, убогую и почти разваленную остановку, и останавливаешься на ней, заходя в первый попавшийся автобус. Сидя на потертом сидении маршрутки, ты смотришь в окна с разводами от дождя. Тусклый Манхэттен. Серое небо, такие же облака, которых льют капли дождя. Люди, словно зомби, выполняющие свою ежедневную рутину. День сурка. Но отличаешься ли ты? Ты также просыпаешься, идешь в школу, потом на работу, приходишь домой и заваливаешься спать. Иногда ты задаешься вопросом: реальны ли мы? Или же просто мы фантомы в параллельной реальности, за которыми наблюдают настоящие люди? Из мыслей тебя вывело оповещение о том, что автобус прибыл на твою остановку. Ты вышла под косые взгляды людей. Идя по тому же мокрому от вновь прибывшего дождя асфальту, ты задумалась: а рады ли они тебе будут?Может за эту неделю они спасли очередного человека,притаща в свое логово и говоря им те же слова, что говорили тебе? Со временем начинает казаться, что все то необычное что случается с нами всерьез, потом кажется тем, чем являются на самом деле — иллюзией. Что если нет никаких черепах—мутантов, пожилой крысы, жизни под этим городом? Ты вновь чувствуешь боль в руке, и понимаешь, что это правда. Незаметно ты дошла до своего дома. Ты поднимаешься на последний этаж. Не было еще ни разу, чтобы когда ты поднималась в свою квартиру, тебе на пути не попался сосед алкаш из 83. И этот день не исключение. Ты как обычно поздоровалась с источником вечного беспорядка на вашем этаже; вечные пустые бутылки, пачки из под сигарет, пакеты с мусором, щедро выставляемые им на площадку. — Привет, Нилюфер. Дома есть что-нибудь? — этот вопрос он задавал изо дня в день. Конечно, самому ведь впадлу заработать денег и купить еды. — Нет, мистер Флетчер, у нас у самих ничего особо нет, — эту фразу ты частенько использовала в качестве отмазки. Делать тебе нечего, кормить соседа, который только и делает что устраивает скандалы в подъезде и клянчит еду у всех пордряд. — А дай-ка я с мамкой поговорю, давно ее не слышно. После того как ты осталась одна, никто из соседей не знал об этом. Сидя в своих квартирах и смотря телевизор, думают, что их самая младшая соседка, единственный ребенок в подъезде, благополучно живет с мамой. — А мама на работе, — поспешно ответила ты, открывая дверь и прячась за нее. Сосед был немного в шоке, ибо ты хлопнула дверью прямо перед его носом. Ты медленно сползаешь по стенке, царапая ее белые обои, запустив руки в волосы, ты протяжно мычишь, в надежде, что боль быстрее утихомирится. — В четверг последний круг ада, — шепчешь ты, проходя в зал, где по прежнему работал невыключенный с утра телевизор. Ты не любила понедельники. Нелюбимое солнце слепит глаза, пытаясь согреть жителей Нью—Йорка своими еле тёплыми лучами. Ты радуешься когда оно заходит за облака и улыбка вновь убывает с твоего лица когда оно выходит снова. — И даже на улице с вечно недовольным лицом, — за спиной прокряхтел мерзкий голос, ты закатывая глаза идешь дальше, не обращая уже никакого внимания. Мымра. Заходя в закоулок, в который не попадает ни один луч света, ты видишь свой новый путь. Осматриваясь по сторонам, в надежде что кроме тебя тут никого нет, ты с трудом отодвигаешь тяжеленный люк и спускаешься в канализацию, закрывая его за собой. Несмотря на весь твой топографический кретинизм, ты неплохо запомнила дорогу до логова, зайдя не в тот тоннель всего один раз. Наконец ты видишь красно—кирпичную стену, турникеты и слышишь голос каждого из черепах, видимо, они о чем-то спорили. — Привет, ребята, — негромко произесла ты, после чего наступила тишина.