Когда светлое время переходит в тёмное. Когда осень постепенно становится зимой, а краски из ярких превращаются в приглушенные. Когда ты прикоснулась ко мне. Когда я коснулась тебя. Соединились тьма и свет. Спасибо за ночь, мой свет.
Я закрыла глаза, вдохнула запах страницы, после — запах цветов. Они пахнут свежестью и прохладой, чем-то сладким с одной стороны и резким с другой. Успев спрятать записку с конвертом в висящую у двери куртку, я встретила Нико. — От кого цветы? — его голос дрогнул, но был с претензией на ревность. — Я заеду к Джесс перед работой, у неё родился малыш. Чтобы не искать цветы по дороге, я решила заказать домой. — Это дорого, и выглядит дорого. — Мы сдружились, она мне очень помогает. — Хочешь, съездим к ней вместе, у меня ещё есть время. — Нет, не стоит, я ещё не принимала душ, а мои волосы.. ты же знаешь, это надолго. — Тогда я поехал, хорошего дня, — поцеловав меня, Нико впервые за несколько последних дней ушёл из дома в хорошем настроении. Поставив букет в вазу, я сходила за конвертом и ещё раз прочла записку. Отчаянная мысль: не впускай её в себя — забилась в угол подсознания. Я набрала сообщение, палец застыл перед отправкой на экране и всё же опустился, сообщение улетело.Цветы? Серьёзно? А если бы дверь открыл мой муж?
Всё правильно, ты должна бояться, когда изменяешь на заднем сиденииТак эти цветы — угроза?
Это признание от меня тебе. Но своему мужу ты тоже должна признатьсяЯ не даю тебе права управлять мной и моей жизнью.
Уверена, ты разберёшься во всём самаСпасибо за цветы
Они понравились тебе?Ты умеешь дарить нечто особенное
Сходим в стейк-хаус сегодня? Ева? Ева, я знаю, где ты живёшь, приеду и заберу насильно.Адрес и время
Не могу расстаться с цветами, оставляю их дома. По пути на работу узнаю, что Джесс действительно родила, спешу поздравить в текстовой форме. Немного клонит в сон, но я готовлю себя к рабочему дню и встрече с Вилланель. Впервые покупаю кофе на всех в «Starbucks». Долго, дорого и ожидание заветных слов: "Ваш кофе готов" — для посетителей как ритуал. В офисе царит идиллическая атмосфера, пока не появляется Каролин. Я оказалась у неё в кабинете быстрее, чем рассчитывала. — Ты подготовила отчёт? — Нет. — Хорошо, отчёты не нужны, с этого момента никакого бумажного следа. — Почему? — Становится опасно, Ева, и если информация просочится, ты будешь под ударом. Вчера ты не взяла карту на расходы. — Возьму сейчас. Вилланель назначила мне встречу, я узнаю, когда она покинет Лондон. — Криминалистическая лаборатория прислала сегодня отчёт: в доме Анжелы найдены следы крови, тщательно отмытые от ковролина в коридоре. Ты была права, и, возможно, её убила Вилланель. Будь с ней осторожна, предельно.***
Я нервничаю больше обычного, ещё и опаздываю к назначенному времени в стейк-хаус «Констанция». На мне новое платье, которое я выбирала уйму времени, и Хьюго мне не особо помогал, наоборот, раздражал своим мужским видением ситуации. Он хотел подобрать то, что раздразнит Вилланель, я же хочу её успокоить, чтобы мыслей о сексе между нами было как можно меньше. Трикотажное платье на запах, цвета капучино, понравилось мне сразу, ещё я выбрала обувь и позволила себе такси, но всё равно застряла в пробке. Открытая кухня, шипящие мангалы, суета за стойкой, что отдаёт заказы в зал, стойкий запах жареного мяса, но при этом совсем не душное помещение. Я оставила пальто у выхода, здесь меня не встретил хостес. Я прошла в зал сама и увидела Вилланель за столиком с пивом и тремя полными бокалами вина. — Это всё тебе? — спросила я с улыбкой, Вилланель поднялась, чтобы пододвинуть мне стул, и явно рассчитывала на поцелуй, я подставила щёку. — Я давно тебя жду. Заказывала каждый раз по бокалу, когда официант подходил ко мне. Но, заметив моё унылое лицо, он отстал. — Прости. Пробки, — оправдала себя я. — Здесь на такое не обижаются, как и в Нью-Йорке. — Именно. Была там? — Да, в прошлом году, кажется. Я же тебе говорила, что была везде и видела всё. — Нельзя думать, что ты видела всё, твои глаза должны быть открыты, а сердце жаждать нового. Пока мы сидим здесь, на земле точно появляется то, чего ты не видела. — Это что-то из твоих психологических штучек? Позитивное мышление? Не пробуй на мне это. — У тебя плохое настроение? — Смотря, как ты себя будешь вести. — Я не спала, для меня ещё не закончился вчерашний день, но я не устала, странное самочувствие, тебе лучше не нагружать меня серьёзными темами. Вилланель протянула руку через стол, рассчитывая, что я вложу в неё свою руку. Мне хочется дотронуться до неё, но я смотрю по сторонам: здесь столько людей, и официант вот-вот подойдёт. Её взгляд настойчивый, под ним неуютно, я протягиваю руку в ответ. — Мне нравится, что мы встретились второй раз за день. — Я могу уделять нам время, насколько позволит работа, но дома всё уже напряжённо. — Зачем ты хочешь уделять нам время, это роман, или… — К нам подошёл официант, предложив меню, — Отлично, у тебя есть время подумать. Я не знаю, что ответить. Разобраться в том, чего я хочу, мне так и не представилось возможным. Вилланель моя работа, временный проект, эпизод в жизни или я влюбилась? По-настоящему, серьёзно влипла? Я даже сейчас смотрю поверх меню на неё. Она сосредоточенно изучает текст, её глаза сегодня подведены чёрным, от чего кажутся ещё больше и выразительней. Тёмный вечерний макияж добавляет холод её образу, строгому костюму на обнажённое тело. Часы на тонком запястье, кольцо, которое я каждый раз пытаюсь рассмотреть. Её ключицы идеально очерчены, длинная шея украшена россыпью мелких родинок. В моём горле пересохло. — Ты выбрала? — спросив меня, она застала мой взгляд на себе. — Я… нет. — Смотришь на меня? Делаю глоток вина — боже, оно идеальное! И она тоже, чем вводит меня в краску. Она специально решила немного показать себя, соблазнить? Официант вновь возле нас. — Попробую Рибай, с кровью, и бокал Мальбека к нему. Ева? — Мне стейк Денвер, абсолютно прожаренный, а вина на столе предостаточно. — Могу я предложить вам десерт? Пудинг, мороженое, у нас великолепные брауни. — Позже, — одним словом и взглядом она заставила его оставить нас наедине, — Итак, на чём мы остановились? Моя рука вновь оказалась в её руке, она мягко поглаживает её, и эти пальцы, то, что они сделали со мной ночью, — я возбуждаюсь, чего не должно сейчас происходить. — Это не роман, — выпалила я, её взгляд потускнел, и я поспешила всё разъяснить, — Я бы не хотела вешать ярлык на то, что происходит между нами. Ещё слишком рано, Вилланель. — Рано? — Да, должно пройти хоть какое-то время. — Мне нужно будет уехать, времени у тебя будет предостаточно. — Куда уехать? — Испания, затем Париж. — Когда? — Рейс в эту субботу, я хотела поговорить с тобой об этом, предупредить. — Насколько ты уедешь? — Не меньше двух недель. — Я могу поехать с тобой? — Со мной? Нет, это рабочая поездка. Точно не в Испанию, но ты можешь приехать в Париж, проведём время вместе, это было бы великолепно. — У тебя кто-то есть в Испании? — Везде кто-то есть, Ева. Но если ты скажешь, что у нас всё же отношения, я буду верной. — О, заставлять тебя отказываться от развлечений я не стану. Если твоя жизнь состоит из любовных похождений, не мне тебя осуждать и останавливать. — Ты ревнуешь? Точно ревнуешь, а говоришь, решать что-то рано. — Я не собираюсь тебя у кого-то отнимать, и ты не должна. Спасибо за цветы, они наполнены смыслом, как и слова в записке, но они бы мне навредили. Ты бы навредила, если бы это попало в руки моему мужу. — Но он видел их? — Я соврала, сказала, что они для подруги, она стала мамой. — Ты их отдала? — Нет, я совру ещё раз, скажу, что у неё аллергия, поэтому цветы остались дома. — Ты в этом профессионал? Во лжи, я имею в виду. Ты и мне врёшь? — Ты не узнаешь, когда это случится. — Ева… Мне определённо нравится, эта игра, только не обожгись, хорошо? Я допиваю первый бокал, она всё так же нежна со мной, поглаживает мою руку, теперь окружение меня не сильно заботит. — Хотела бы я быть такой мягкой, — вдумчиво, полушёпотом произнесла она, — Я колючая. — Вовсе нет. — Я не про тактильные касания, я так чувствую эти прикосновения ко мне, и меня так чувствуют окружающие. Вот ты мягкая: голос, движения, твои слова, — ты всё сглаживаешь, не остришь, в тебе это заложено. — В тебе это тоже есть, может, меньше, но есть. Да, твой взгляд чаще холодный и безучастный, ты говоришь грубые вещи, но ты умеешь быть мягкой. Я очень мало тебя знаю, но вижу это в тебе. — Как же мало ты меня знаешь… Вилланель Ева заблуждается, когда думает, что понимает меня, когда видит что-то во мне. Не знаю, насколько хороший она психолог, помогает ей это при анализе, видит ли она больше остальных? Я думаю, она слепа. Она не видит хищника перед собой, игнорирует очевидное. В её присутствии голод усиливается и мяса мне недостаточно. Её сердце бьётся сильнее, когда я что-то отвечаю на её частые вопросы. Мысль о том, что я не могу обладать ей как всеми, изводит меня. Не понимаю, зачем я подвергаю себя этому, в клубе есть доступные люди, их кровью можно наполнять бокалы, Ева дала мне лишь пару капель. Пару капель, и я как щенок на привязи! "Она не сексуальна", — решаю допустить мысль я, но в её густые волосы хочется упасть лицом. Жилистые, тонкие руки заводят своими узорами. Декольте намекает, что там есть, за что подержаться, её фигура идеальна — ничего лишнего. А её ноги, чёрт, эти икры просто секс. Она не умна? Но в течение всего вечера Ева отлично поддерживает разговор, да и в целом, она уже не раз меня обыграла. Она не красива — чушь, я не спускаю с неё глаз, слежу за каждым жестом, она завораживает. Она не смешная? Мы смеёмся над какой-то шуткой так, что на нас оборачиваются посмотреть. Ева запрокидывает голову назад от смеха, её напряжённая шея — я уже не смеюсь, а чувствую клыки во рту. Желание впиться и досыта напиться, неимоверно сильно и сдавливает мои рёбра. Я контролирую процесс, успокаиваю себя. Вернусь к тому, что она не проницательна. — Вилланель? Всё нормально? — Да, всё нормально, — отвечаю я с опущенной головой. — Вижу, что-то не так. Ещё одна победа за ней, сдаюсь, всё в ней меня притягивает. Я хочу её поцеловать, слишком явно смотрю на её губы исподлобья. Что такое, Ева? Не усидеть спокойно под давлением моего желания? Разглаживает салфетку пальцами, поправляет нож в тарелке, делает глоток вина. — Я не хотела говорить о ночи, но нам стоит это обсудить. — Тебе разве не должно быть стыдно? — специально стараюсь её смутить, но она не поддаётся. — Ты тоже там была. — Мне не стыдно, скорее, привычно. — Спасибо, что напоминаешь о том, что я очередная из твоих… — Нет, это не так, Ева. Тебя отличает от них слишком многое. — Но прыгнула я к тебе в постель, образно говоря, так же быстро! — Лучше, тебя даже везти никуда не пришлось, — я усмехнулась, но Еве шутка явно не понравилась. — Я отлучусь. Резко поднявшись из-за стола, она уверенно пошла в сторону уборной. Я что-то не так сказала? Это же шутка была. Официант наливает ещё вина по моей просьбе: не рассчитываю на то, что Ева опять поддастся градусу, но она выпила уже три. Может, это был сигнал? И эту тему она решила поднять именно сейчас не просто так? Что, если она ждёт меня там? Я следую за ней. В этом заведении отличные уборные, опрятно и мелодично, музыка ненавязчивая, а вот освежитель ужасен, не хотелось бы мне этим пропахнуть. Ева в единственной запертой кабинке, я рассматриваю себя в зеркале, поправляю волосы, поворачиваюсь к дверям, одергивая пиджак на себе. Руки перед собой в замке, значит, я защищаюсь, если отвести назад — скрываю волнение, убираю их в карманы — пусть видит, что я не опасна. Когда она выходит, то пугается моей компании, и я понимаю, что она меня не ждала, не было знака, она сбежала, потому что я сказала что-то не то. Но мы здесь, пока что наедине, и этим нужно воспользоваться. — Мне извиниться? — аккуратно задав вопрос, я наблюдаю за тем, как она включает воду, мельком посмотрев на себя в отражение. — Нет, я привыкну к твоей прямолинейности. — Отлично, ненавижу извиняться, — теперь я не уверена в своих словах, может, и это ей не понравится, сжимаю руки в кулаки в своих карманах, и это помогает, — Так, что ты хотела обсудить на счёт ночи? — Ты сделала мне приятно. — Обращайся, — натянув улыбку, я прикусываю язык. — И больно. Повернувшись вполоборота, я вынула руки, внимательно всмотрелась в её лицо, сосредоточенное и кажется, подготовленное, она хотела сказать мне это и думала как. Я стучу пальцами по мраморной столешнице умывальника, не знаю, что на это ответить. — Прошу прощения за это. — Ты же ненавидишь извиняться, — встряхнув руки, Ева выдёргивает полотенце сбоку от себя. Я приблизилась вплотную, так, что она ощутила моё дыхание на своём плече, слышу, как её сердце волнительно забилось сильнее. — Не надо так близко, — предостерегает она, но я хватаю её за талию и усаживаю на мрамор. Я стою между её ног, и она вцепилась в мои руки в страхе, что они что-то сделают. Её глаза бегают, она напугана, а я спокойна, я на своём игровом поле. — Хочешь полуправду? — Сюда зайдут, и мне будет второй раз стыдно за сутки. — Плевать. Так хочешь? — Да, скажи, — я тронула её колено под платьем, она задрожала. Не знаю, как сдержать в себе желание рассказать о том, какой особенный у неё вкус, и не только крови. Не знаю, как объяснить, что мне до безумия хочется заняться сексом, чтобы стоны переходили в крики, чтобы она шептала или выкрикивала моё имя. Не знаю, как объяснить, что она что-то новое среди посредственности? — Я хотела пометить тебя, оставить след, чтобы ты ещё долго не забыла о случившемся. — Если это полуправда, то что ты мне недоговариваешь? — Есть предположения? — Тебе нравится грубо, а я совсем не сопротивлялась. Ты и сейчас меня держишь против моей воли. — Я не держу, Ева, я хотела пожалеть тебя, — пустив ладонь по её горячей ноге вверх, я тут же встречаюсь с её взволнованным взглядом, — Разрешишь взглянуть? — Прекрати, — отдёргивая платье, она хочет спрыгнуть, оттолкнув меня, но я прижимаю одним рывком, я так близко к ней, что ей пришлось раскинуть ноги передо мной. — Я не хочу грубо с тобой, правда. Ты многое мне позволила в машине, смысл теперь строить из себя недотрогу? — Я была пьяна. — Ты говорила, что не пожалеешь об этом. — И я не жалею. — Но оправдываешь поступок алкоголем. — Он просто подтолкнул к тому, чего я и так хотела. — Так ты хотела меня, Ева. И мы обе остались довольны. Что тут обсуждать, это просто нужно повторять множество раз. — Вилланель. — Ладно, не пугайся, я не буду принуждать тебя. А насчёт того, что я сделала больно, я должна увидеть то, за что буду извиняться. — И мы уйдём отсюда? Я утвердительно кивнула, сминая её платье на колене. Получив разрешение, я начала обнажать её ногу, медленно, не пугая. Она остановила меня, перехватив руку за запястье, обозначая, что выше нельзя. — О, детка, выглядит ужасно, — признала я, рассматривая гематому с двумя неглубокими ранками. Прикоснувшись пальцами к коже вокруг, поглаживая её, словно утешая боль, я осторожно положила голову на её плечо и обняла другой рукой, поглаживая спину. Мне показалось, или она перестала дышать? Её заводит это? Конечно, заводит! Она даже убрала руку с моего запястья, перестав сверкать кольцом. — Знаешь, Ева, мне не приходилось извиняться за подобное. И так не хочется начинать. Дело в том, что это не последний раз, когда тебе будет больно из-за меня. — Думаешь, тебя ничто и никто не остановит? — Ну, пусть попробует, — усмехнулась я. Я чувствовала это напряжение и то, как сводит низ живота, на её коже мой след выглядит возбуждающе и сладко напоминает о том, что мне досталось в машине. Ну почему сейчас она недостаточно пьяна, чтобы закрыться со мной в кабинке? Я готова встать на колени, я на всё готова. Как же она меня заводит, моя рука сама по себе тронула край платья, и я попыталась поднять его выше. Пару секунд она позволила это делать, я даже увидела её алое бельё. Подумала о своей помаде, но не может же быть, что я настолько в её голове. Затем резкий рывок с её стороны, и мне приходится спустить её на ноги. — Насмотрелась? — Не груби, Ева, — предупреждаю я. Меня почти сбивает с толку её поцелуй. Резкий, вязкий, пропитанный похотью и всем возбуждением, до которого мы себя довели. Я готова затолкнуть её в кабинку, но помимо спокойной музыки слышу, что кто-то приближается, дёргает дверь на себя, и Ева тут же отстраняется. Девушка сконфужена, явно видела, чем мы заняты, я поднимаю брови с вызовом на то, что тут не на что глазеть, и она скрывается за дверью одной из кабины. — О чём я думаю, — бросает Ева, и вот её уже нет рядом со мной. У меня есть отличная идея загрызть эту девушку, что так не вовремя сюда зашла, но тогда я запачкаюсь и не выйду незамеченной, к тому же не могу бросить Еву. Вернувшись к столу, я была собрана и готова ко всему. Ева допила бокал вина, заказанного мной, перед тем, как пойти за ней. И тут к нам подошёл официант, положив счёт. К этому я не готова… — Это конец? — спросила я, опередив её желание посмотреть счёт. — Не смогу с тобой говорить спокойно сегодня. — Я всё испортила? — Мне пора домой. — Хорошо. Могу я тебя подвезти? Я сама за рулём. — Нет, — слишком резко отрезала она. — Обещаю не останавливаться и ничего не делать с тобой на переднем сидении. — Уф, — со злостью выдохнув, Ева полезла в телефон, вероятно, чтобы вызвать Убер. — И на заднем. — Прекрати уже! — Ладно-ладно. Неудовлетворённость тебе не к лицу. — Хорошо, что дома меня ждёт муж. Спасибо за ужин. — Ева? — Я напишу тебе. Только не звони больше ночью. И это всё? Она бросила меня здесь? Я даже не попрощалась, она даже не поцеловала меня на прощание! Схватив счёт, я сама дошла и поторопила с оплатой. Накинув пальто, я выбегаю на улицу с надеждой, что она ещё не уехала. — Бросаешь меня? — я спросила совершенно спокойно, поравнявшись с ней на тротуаре. — Задыхаюсь рядом с тобой. — Ты привыкнешь. — А нужно? — Сама как думаешь? — Это плохо закончится. — Разводом? Я переживу. — Не шути со мной о моём браке. — Может, погуляем? На улице свежо, много воздуха, я не так близко, если у тебя какие-то проблемы с этим. — Нет, я поеду, — на её ответ повлияло только что подъехавшее такси. Открыв дверь, я быстро нащупала купюру в пальто и передала её водителю. — Передумали, извините за беспокойство. — Эй! Что ты делаешь! — возмутилась Ева, но водитель уже тронулся с места. — Пока нормально со мной не попрощаешься, я буду отменять твои поездки. — Не хочу проблем дома, мы утром вроде как помирились. — О, ну, я рада за вас. Только ты не думала о времени, до определённого момента. — Ты права, я сбежала, потому что желание остаться стало слишком большим. — Ты можешь соврать ему. — Не проси меня об этом. — Не прошу, предлагаю. Я уеду, и можешь не отлипать от него, но сейчас удели мне ещё немного времени, дай хотя бы отвезти тебя. — Хорошо, поехали, но знай, это только из-за твоей настойчивости и холода. — Сэкономишь несколько стерлингов, сплошные плюсы. Я удивляю её тем, что сегодня на другой машине, так даже лучше, она не будет думать о том, как отдавалась мне беспрекословно. Но что-то мне подсказывает, она думает об этом нон-стоп. Нам не очень долго ехать, и трафик свободный, я не тороплюсь успеть на секции светофоров. Мне хочется заблокировать двери и отвезти её в ближайший лес, если бы и она этого хотела… Я уже не надеюсь на поцелуй и начинаю думать о Хелен. — Ты можешь не улетать в Испанию? — Ты вроде уже спрашивала, нет, Ева, не могу. — Это не может быть настолько важнее. — Важнее чего? — Останься. — Ты просишь меня об этом? Останусь, и? — Сходим куда-нибудь. — Можем успеть сходить на этой неделе или после того, как я вернусь. Я вообще-то предложила тебе Париж. — Не хочу добираться туда одна, если бы ты со мной была. — Не могу взять тебя в Испанию. — Объяснишь причину? — Работа, Ева, я уже говорила. — Тебя злят мои вопросы? — Злит, что не могу взять тебя с собой, но над Парижем подумай, я куплю билет в любой момент, хоть за час до вылета, если ты захочешь. — Знаешь, пришло время и мне извиниться. — За что? — За то, что довожу тебя, ты явно хочешь большего от наших встреч. — Всё нормально, я просто привыкла к другому. — Отвезёшь меня и куда поедешь? — Хочу домой. Проведу время с мамой. — У вас хорошие отношения? — Мы понимаем желания друг друга и уважаем их. — Странно звучит. Познакомишь нас? — Не знаю, вдруг ты западёшь на неё, я стану не нужна. — Что ты несёшь! — Хотя моя семья, они любят гостей, если хочешь, я могу организовать вечер, ужин, познакомишься со всеми. — Я ничего не знаю о твоих сёстрах, а ведь ещё и братья есть, да? — Я не особо общаюсь с ними. — По какой причине? — Они ревнуют мать ко мне. Наши отношения им поперёк горла. — Вероятно, ей тоже нелегко, у матерей не должно быть любимчиков. — Ну да, что за тема? Ты всегда спрашиваешь меня о семье. — То, как ты говоришь о семье, характеризует тебя. — Опять твои штучки психолога? — Я и без них многое вижу. Например, сейчас: нервозность на уголках рта, руки сжимают руль, ты не смотришь на меня. Стоило заговорить о семье, и ты изменилась. Это говорит о том, что ты утаиваешь что-то от меня, поэтому тебе неприятно о них говорить. — Ещё не поздно пересадить тебя на убер? — Уходишь в защиту. — Прекрати меня злить, иначе я отвезу тебя в лес. Блеф? Проанализируй. — И что произойдёт в лесу? — Я включу фары, выйду сама и силой заставлю выйти тебя из машины. Подведу тебя к дереву, начну срывать одежду на тебе и трогать твоё тело. Я прижму тебя и почти доведу до оргазма, а когда ты будешь хотеть этого больше всего на свете, я остановлюсь. Брошу на капот и буду изводить ласками. Затем я покусаю тебя и оставлю в этом лесу. — Хорошо, что мой дом близко. А твои сексуальные фантазии весьма жестоки. — Возбуждает? — Не останавливайся у дома, Нико может увидеть, не хочу вопросов. — Ты не ответила. — Ты сама знаешь. Я остановила машину, но заблокировала двери, я знаю, как её возбудило то, что я сказала. Но она опять упустила то, в чём я в очередной раз призналась. Поймёт, когда я сделаю это с ней по-настоящему. — Поцелуешь — отпущу. — Спасибо за вечер, отличное место, и ты была почти сносной его большую часть. Я давно так много не смеялась. И меня никто так сильно не хотел, как ты. Ты говоришь вслух то, что должна держать в мыслях, и всё равно так много скрываешь. — Ты узнаешь меня, обещаю. Ева смотрит на меня с сожалением, будто знает, что этого не случится. Я способна чувствовать угрозу, она исходит от неё. Трогает мою щёку, притягивает к себе, мягкий, но короткий поцелуй. Мне тоже пора начинать задавать вопросы, что скрывает она? — Я пойду, — её желание быстрее уйти от меня раздражает. — Думай обо мне, когда будешь под ним. — Желаю и тебе того же, с кем бы ты ни была. Двери разблокированы, я смотрю на то, как она торопится домой. Мне не удалось снять с неё и это платье. Чёрт, какие же у неё сексуальные ноги. Я срываюсь места, сигналю, пролетая мимо неё: медленная езда меня утомила.***
Застаю всех за столом, мне предлагают присоединиться, но я не в настроении и спешу в свою комнату. Сбросив пальто, я подхожу к трюмо, снимаю часы и кольцо клана. Дверь открывается без стука, такое может позволить себе только Хелен. Я мельком вижу её в отражении, она остаётся позади меня. На ней маленькое чёрное платье, идеальное для её фигуры. Снимаю серьги, почувствовав лёгкость. Хелен убирает волосы с одной стороны моего лица и прикасается губами к шее. Другой рукой она расстёгивает верхнюю пуговицу пиджака. — Спасибо, я сама разденусь. Отлучившись в гардероб, я взяла плечики и вышла, чтобы повесить пальто, Хелен оказалась напротив и с едкой улыбкой схватила меня за скулы. — Ты опять не в настроении? — Пропустишь? Хочу повесить. — Сыграем партию в шахматы? — На твоё платье? — Тебе всегда нужна ставка? Хорошо, первая игра на раздевание, вторая на одно желание. — Я хожу белыми. Я помню своё обращение, как меня будто выворачивало наизнанку, апатия к свету, еде, жизни, через это трудно пройти самостоятельно. Именно в то время Хелен учила меня игре в шахматы, это отвлекало и успокаивало. С тех пор я часто играю, меняю соперников и совершенствуюсь. Подарок Константина — шахматная доска по мотивам средневековой Германии 14-15 веков — стоит в углу моей комнаты. Мы садимся лицом к лицу, Хелен касается изящными пальцами верхушек пешек. Не знаю зачем, она всегда это делает. Мне интересно представлять, что это за фигуры, кто они, герои этой шахматной битвы? Рыцари из разных замков? Конфликтом, возможно, послужили притязания на земли или борьба за драконов, легенды о которых были популярны в те времена? Может, это сражение за чьё-то сердце? Я делаю ход. Серебряные фигуры отдают холодом, хочется зажать одну из них в руке и согреть. Шахматная доска изготовлена из долерита и яшмы, приятно пахнет деревом и по сей день. Когда я думаю, то стучу по голове одному из драконов, на которых держится доска. Хелен всегда ходит быстро. — Ты была с ней? — ещё одна её способность: говорить и думать одновременно. — Будешь меня отвлекать? — Ты не дома и не на работе. Пропускаешь собрания, не разговариваешь с отцом. Я уже не говорю, что ты игнорируешь всех остальных. Для тебя все массовка? — Я немного увлечена людьми и клубом. — Каждый по-отдельности занимает немного места в тебе, а вместе, это вся ты? Клану ты тоже нужна. — Для них я поеду в Испанию, уже в субботу, недостаточно? — А после исчезнешь в Париже? Опять будешь упиваться кровью, и писать портреты? — Я давно не брала в руки кисти. — Ты убила её десять лет назад, может, стоит забыть уже? Она на всех твоих портретах, на каждом клочке бумаги. — Анна не умерла, она во мне, она то светлое, что можно во мне любить. Ты будешь ходить? — До того, как я создала Вилланель, создала тебя, была Оксана, она и сейчас есть. Анна здесь не причём. — Я разберусь в себе сама. Всем так хочется копаться во мне, это знаешь ли, бесит! — Кто ещё в тебе копается? Ты же не допускаешь этого. Я делаю ход, она сбивает меня, теперь я не уверена, что пошла верно. — Ева любит задавать вопросы и делать выводы. — Не подпускай смертных близко. — Почему? Может, она моя судьба? — И где твоя судьба сейчас? — Дома, с мужем, но это ненадолго. — Убьёшь его? — Ева сама его бросит, — с уверенностью, заявляю я, уничтожая пешку Хелен на доске. Преимущество на её стороне, игра замедляется, я пытаюсь всё продумать, но она знает, как я пойду наперёд. Прошу её помолчать и дать мне подумать. Мои фигуры летят с доски. — Шах и мат через два хода, — предупреждает она, я смотрю на доску и не вижу выхода, мой король на краю доски, под ударом, она победила. — Я была не настроена на игру. — Урони короля и раздевайся. Хелен откинулась назад, анализируя игру, это было просто. Я роняю короля и встаю, чтобы запереть дверь. — До белья? — Полностью, Вилланель. Расставляет фигуры по новой, я снимаю с себя одежду, мне было комфортно в этом костюме весь вечер, я надеялась, может, Ева его с меня снимет? Но я и там проиграла. Обнажив себя, я села за стол, Хелен подняла взгляд. — Ты прекрасна. Теперь я буду играть белыми. Я испытываю одуряющее возбуждение от её холода. Неужели она не хочет рассмотреть меня? Послать к чёрту эти шахматы и уложить меня на стол? Её выдержке можно позавидовать, а я чувствую себя влажной. — Сексуальные излишества отупляют тебя? — Возможно. В последнее время я слишком на взводе. — Из-за неё? Она не даёт тебе? — У нас уже был один раз. — И каким он был? — Ей понравилось, она кончила на заднем сидении моей машины. — А ты? — Она не трогала меня. — Знаешь, о чем это говорит? — Она не пробует и не экспериментирует, это не от скуки в личной жизни. Она хочет меня, и когда будет готова… — Всё бы уже случилось, если так. — Она боится, и это нормально. — Напомни, сколько людей боялось, запрыгивая в твою кровать в первый день знакомства? — Ева не такая. Думаешь, таких нет? Кто хочет другого, не просто секс на раз. Я уверена, когда она решится, это будет лучший секс в моей жизни. — Со мной значит, не лучший? — Когда с чувствами, всё иначе. — У тебя нет ко мне чувств? — Остановимся? Мы далеко зашли. Тебе пора сделать ход. — Она похожа на Анну? — Да, думаю, похожа. — Может, это тебя и притягивает? — Сейчас я хочу тебя. — Тебе трудно сидеть обнаженной? Учись сдерживать своего зверя, что ненасытно хочет только трахаться и упиваться кровью. — Хочу снять с тебя платье. — Сосредоточься на игре. Пока я думаю, у Хелен есть возможность пройтись по мне взглядом, и он обжигает. Соски твердеют от возбуждения, я кладу ногу на ногу. Ходит она медленно, всё тщательно просчитывая, хочет выиграть приз? Моя очередь ходить. Я передвигаю фигуру, прикусив нижнюю губу. Смотрю на неё, начиная дразнить, она делает ход, и с вызовом смотрит на меня. Я делаю свой, наклоняясь вперёд. Разворачивается жаркая игра или жарко только мне? — Твоя последняя пешка, — уничтожив её конём, Хелен покручивает пальцами маленькую серебряную фигуру, — Хочу, чтобы ты её облизала. — Не рано с желанием? Я ещё не проиграла. — Проиграешь. Сделай это сексуально, порадуй меня. Я забираю пешку из её руки и касаюсь губами верхушки, её заводит, когда я посасываю предметы. Так я кажусь ей невинной, глупой и ведомой, а она любит мной управлять. — Вставь её в себя. Туда, куда ты всегда запрещаешь мне проникать. — Не унижай меня, — грубым голосом отвечаю на это я. — Скажи, что не хочешь этого. Давай, сделай это для меня. — И мы продолжим игру? — На твоё усмотрение, решишь сама. Глаза Хелен чернеют, а пальцы сжимают край стола, когда я приподнимаюсь и, облокотившись одной рукой на стол, выполняю её просьбу без намёка на смущение. — Теперь сядь. — А если я выиграю? Поменяемся местами? — Делай ход. — Я не могу думать, когда в моей заднице чьё-то извращённое желание. — Вилланель, ходи! — Ты сказала, я решу. Не хочу играть, — смахнув рукой все фигуры с доски, я улыбаюсь в ответ на её злость. Хелен резко поднялась, пара шагов приблизили её ко мне, протягивает мне руку, я придерживаю её, пока она избавляется от каблуков. Смотрю на неё снизу вверх и получаю нежность. Она гладит моё лицо, я двигаюсь на угол стула. Мне сложно терпеть, я хочу контакта и прижимаюсь своим центром к её ноге. Вероятно, почувствовав мою влагу, Хелен одобрительно погладила меня по волосам. Забираюсь под её платье, целую бедро, скольжу языком к белью, она вжимает колено в меня, и я тоже отвечаю движением. Трение нарастает, когда я целую её живот, хочу спустить с неё бельё, но она останавливает меня. Без слов поднимает на ноги и укладывает грудью на шахматную доску, её пальцы уже там, и я вздрагиваю от их прикосновений. Позволяю себе стон, Хелен царапает мою спину, от затылка к пояснице, я прогибаюсь, подставляюсь сильнее. Большим пальцем она надавливает на пешку, двумя пальцами плотно проникает в меня и начинает движения. Я чувствую наполненность, чувствую всё, содрогаясь под её движениями. Все сдерживающие центры в моём сознании полетели от неистового возбуждения, и я стонала от её пальцев, пока они не довели меня до оргазма. Ева Никакого секса с Нико. Я отпихнула его, хотя после утреннего примирения секс отлично закрепил бы результат. Но я не могу делать это после слов Вилланель, не могу быть под ним, думая о ней. Смотрю, сколько рейсов улетает в субботу в Испанию, один из них заберёт её подальше от меня, и, возможно, это пойдёт нам на пользу. Я вздохну с облегчением, что в этом городе её больше не будет, смогу ходить беззаботно на работу, заниматься своими обычными делами. Или я сойду с ума? За две недели? Бесконечно думая о том, с кем она, кто её жертва, её схватили, её убили при задержании? Они отправятся вслед за ней, её найдут, и в этом будет частично и моя вина. Я уже сообщила Каролин о субботе. Меня больше не допустят к этому, я не узнаю, чем всё закончится и какой будет план. Её просто не будет. Я начинаю думать о том, как можно затянуть всё это, как я могу вовлечь себя сильнее. Если бы Вилланель согласилась взять меня с собой. Взять с собой. Я зацикливаюсь на этой мысли до глубокой ночи.Надеюсь, ты не ответишь, потому что спишь
Отвечу. Всегда отвечу, Ева.Не хочу тебя отпускать
Влюбилась?У меня плохое предчувствие
Я всегда возвращаюсь, даже не бери в головуПочему ты не спишь ночами?
Я всегда мало сплю, это мне не особо нужноТы что, не человек?
Нет. Постоянно тебе об этом говорю:) :) :)
Может, я бы уснула с тобойТы хочешь этого?
Хочу ленивых, утренних поцелуев. А ты каких хочешь?Мне нравятся все твои поцелуи
Хочу целовать тебя в самых красивых местах мираНо не берёшь меня в Испанию
Париж был бы отличным началомВсё это так вычурно
Проще… Хочу нежно целовать тебя в углу, на самой громкой вечеринке, чтобы нам было наплевать на всех.А как же лес?
Я согласна на машину, хочешь, приеду прямо сейчас?И отвезёшь меня в лес?
Я напугала тебя этим?Никогда не слышала ничего подобного в свой адрес
Я особенная?Определённо.
И что мы будем с этим делать? Ева.Будем спать, приятных снов
Завела и укладываешь спать? Хорошо, пока. Я сжала в руке телефон и прижала его к груди, будто в нём были все тайны этого мира. Я теперь точно не усну.***
Несмотря на то, что новый день неминуемо приближался к концу нашей истории, о чём знала я, но не знала она, мы не увиделись. Каролин подготавливала миссию, за Вилланель проследят с аэропорта, установят наблюдение и, чтобы она не задумала совершить, ей помешают в самый последний момент. Я не могла об этом думать и представлять, я даже была рада, что мы не увидимся. Лучше я отпущу уже сейчас. Но за день до вылета мне поручили узнать номер рейса. Их всего шесть в этот день, у нас есть вся информация о купленных билетах, но нигде нет её имени. Конечно, она не полетит со своими документами! А ещё она может себе позволить частный рейс. А что, если она полетит не прямым рейсом в Валенсию? Я не хотела вызывать подозрение и ждала, когда она сама напишет или позвонит. За день до вылета она точно захочет это сделать. После полудня, когда мой телефон завибрировал на краю стола, все в офисе затихли. Они не понимали, зачем я затягиваю с этим, считали, что я давно должна была навязать ей встречу и узнать информацию. Я спокойно ответила на вызов. — Ева, ты ещё помнишь меня? — Смешно, — сказала я, и мне правда смешно, забывала ли я о ней хоть на минуту за эту неделю? — Прости, что мы так и не выбрались куда-нибудь. Это мой коварный план —@@ затащить тебя в Париж. — У меня есть ещё целая неделя, чтобы подумать об этом. — И у тебя есть остаток дня, чтобы увидеть меня. — Ты свободна? — Не совсем. Работа в центре, подписываю контракт через полчаса, вечером ещё одна встреча. Мне хочется, чтобы она не замолкала, чтобы говорила и не останавливалась, хочу слушать её голос часами, но она замолчала. — Хочу тебя увидеть, — это вырвалось из меня, это не касалось работы и задания, я хочу этого. — Приезжай ко мне, я скину адрес, тебя встретят и проводят ко мне. — Я не буду мешаться? — Нет, Ева. — Я приеду. Когда я закончила разговор, то встретила любопытные взгляды на себе, Хьюго единственный крутился на стуле, перебирая кубик в руках, и взглянул последний. — Ты же не переметнёшься на её сторону, Поластри? Не проговорись ей. — С чего ты взял, что я могу поставить под угрозу миссию? — Не только я вижу, что тут уже что-то личное. — О, да пошёл ты. — Твой муж знает? Ева? Я сдёрнула пальто со стула и направилась к выходу. Никому не понять, с чем я столкнулась в себе, что обнаружила и как это давит. Зловещие, свинцовые тучи спрятали солнце, они наступали с севера, поглощая светлое небо. Надеюсь, дождя не будет. Спускаюсь в метро, так будет быстрее, но от него приходится далеко идти. Меня встречает мужчина в халате и с представительской улыбкой. Сам центр кажется огромным айсбергом на фоне уже почерневшего неба. Я благодарна Вилланель за то, что она позаботилась о сопровождении, и мне не придётся искать её самой. Рамки на входе, охрана, тут много людей, но никакой суматохи, здесь царит сосредоточенная и спокойная обстановка. Длинные коридоры, занятой персонал, мы проходим к лифту, моё сопровождение очень тактично помалкивает. — Как вам Вилланель? — О, она виртуоз своего дела и очень благодетельный человек. — Правда? — Фонд их семьи помогает многим. Не у всех есть деньги или страховка в нашей стране, вы же понимаете. — Извините, что спросила. — Ничего. Кроме этого мне и сказать больше нечего. Мисс Камбелл очень скрытна. Прошу, нам сюда. Постучавшись, он услышал её одобрение войти и открыл мне дверь, я поблагодарила за сопровождение и зашла в кабинет. Просторное помещение в оливковых тонах имеет лишь два шкафа с книгами, стену с сертификатами и наградами и большой стол по центру. Панорамные окна открывают красивый вид на площадь. Но какое это имеет значение, если она уже встаёт с кожаного белого кресла и идёт ко мне на встречу! Она на каблуках, и это делает её настолько выше, что разница в росте теперь очевидна. Строгие, узкие брюки, заправленная в них рубашка и белоснежный халат — как же ей всё это идёт. Вышитые инициалы и фамилия у кармашка на груди привлекают моё внимание. Я дотрагиваюсь и провожу пальцем по золотым нитям. Я чувствую между нами что-то странное, необъяснимое, но обладающее таким притяжением, что этого не скрыть, и я обнимаю её. — Ты так приятно обнимаешь, — шепчет она, а я дышу в изгиб её шеи, не могу оторваться от аромата её кожи и духов и просто молчу. Не мне её учить жизни, я пришла слишком поздно, я чувствую, что опоздала и её судьба уже решена. Время сильно поспешило вперёд, поэтому всем ещё только предстоит убедиться в том, кто она, а я уже это знаю. Мы ещё только должны начать отношения, но мы в их конце, и меня пугает эта любовь. Этого не должно быть. Мы знакомы меньше месяца, откуда её столько? Невыносимо. Её руки стягивают пальто с моих плеч. Её губы так близки для поцелуя, но я отворачиваюсь. — Я ненадолго, — кидаю я, словно пытаюсь защититься. — Почему? Здесь не скучно! Я могу провести тебе экскурсию по всему центру. Спорим, ты не видела аппарат МРТ? А лаборатория с голограммой? — В другой раз, — пожимаю я плечами, осматриваясь. — У нас есть зал, похожий на ботанический сад, множество зелени, свет и всего одна кушетка. Там приятно привести мысли в порядок. Тебе, как психологу, должно быть интересно это попробовать. — Я хочу побыть с тобой тут, Вилланель. — Хорошо. Кофе? — Его слишком много во мне. За окном потемнело, поднялся ветер. Капли, что попадали в окно, стекали быстро вниз, оставляя длинные линии, я подошла ближе, тронув одну. "Только бы дождь не разошёлся", — подумала я, и он ливнем обрушился на парковку. Он вмиг встал стеной между возможностью отступить, сбежать и остаться здесь. Ладонь Вилланель касается стекла рядом с моей рукой, она дышит мне в затылок, и я чувствую спиной, как она медленно прижимается. — Что ты здесь делаешь, Ева? — Хотела увидеть тебя перед тем, как ты улетишь. — Тогда посмотри на меня хоть минуту. Я поворачиваюсь опасливо и осторожно, смотрю в её потемневшие глаза, но не чувствую угрозу, а за моей спиной набирает обороты ливень. — Ты счастлива? — решаю узнать я. — Это с очень сильной натяжкой, я удовлетворена своей жизнью. — Что тебе нужно для счастья? — Мимолётного, возможно, даже твоего поцелуя будет достаточно. О другом счастье у меня специфическое представление. — Поделишься им? — Напугать тебя ещё сильнее, Ева? — Я не напугана! — Ты дрожишь. — Я пришла с холодной улицы, никак не согреюсь, вот, потрогай, — я предложила ей взять мои руки, она положила их на свою талию, прижимая. — Для счастья мне достаточно быть сытой и с красивым телом в моей постели. Как насчёт тебя? — В твоей постели? — Нет, я про счастье, как у тебя с ним обстоят дела? — она вгоняет меня в краску, но я позволяю себе усмешку и немного правды. — Оно было, но не задерживалось. — Это потому, что мне или тебе всегда приходится уходить? — Речь разве о нас? — Не надо дразнить меня, Ева, этим заигрыванием кто кого. Ты не сбежишь, как делаешь обычно, погода испортилась, — посмотрев за моё плечо, она приблизилась к моему лицу. — Если она будет такой и завтра, рейс отменят? — Сейчас из-за такого рейсы не отменяют. — Что я могу сделать, чтобы ты не полетела? — Ничего, Ева, это очень важная поездка для меня и для семьи. — Скажи мне номер рейса. — Зачем тебе эта информация? — Я через приложение прослежу за взлётом и посадкой. — Ты правда так волнуешься за меня? — Я не заметила, как мы сблизились, но отдаляться мы будем медленно. Самолёт, другая страна, неделя, затем другая неделя. — Я напишу тебе адрес моей квартиры в Париже, если расстояние для тебя покажется невыносимым, всего неделя — и мы увидимся, решать тебе. Номер рейса BA2574, прямой, утренний. Не пойму, что ты устраиваешь, Ева? Зачем этот надрыв? Я слетаю и вернусь, ты пока определишься, зачем нужны эти встречи. — Мне хочется, чтобы они происходили. — А секса тебе не хочется? Может, я просто не понимаю твоих сигналов? Колено Вилланель оказалось между моих ног, мне некуда отступить, но я уверена, поддаться будет ошибкой. — Вилланель… — Будет так, как захочешь ты, — шепчет она, пробуя коснуться моих губ, от этого начинает трясти, в её руке, из кармана брюк, появляется глянцевая упаковка. — Нет, — тут же протестую я, убирая её руку от меня. — Хорошо, значит, ртом. — Выпусти меня. — Я тебя не держу. И заметь, ты сама приходишь. Заводишь меня, дразнишь и ничего не даёшь сделать. Всё просто, как улыбка младенца, но ты специально усложняешь. — Мне лучше уйти. — Да, ты всегда сбегаешь. Я тоже думаю, что тебе лучше уйти, — я двинулась, чтобы сделать хоть шаг, — Но ты не уйдёшь. Я закусываю нижнюю губу изнутри до определённой боли, чтобы собраться, но ничего не выходит. Вилланель оттягивает ворот моей водолазки и, склонившись, кусает ключицу. Резкий, горячий прилив заставляет меня удариться затылком об окно, руки тут же соскользнули с её талии, разместившись на плечах. Я могу оттолкнуть её, но не делаю этого, потому что слышу её стон, чувствую её губы, и мои ноги почти теряют устойчивость. Это не поцелуи, она всасывает мою кожу, стараясь оставить след на шее, это невозможно будет скрыть от Нико. Она наказывает меня за то, что я издеваюсь над ней. — Хорошо, прекрати, — чуть не взорвавшись стоном, хриплю я. — Ты понимаешь? — я смотрю в её глаза, и как бы это ни было странно, я понимаю, поэтому киваю и вонзаюсь в её губы поцелуем. В одежде теперь так жарко, она прижимает меня к окну, по которому барабанит дождь точно так же, как моё сердце в груди, точно так же, как удары в дверь. — Ну, нет, — стонет Вилланель, отрываясь от моих губ. Нас застают в самый неподходящий момент или это действительно стоило остановить? Мне одной неловко поправлять одежду на себе, Вилланель подходит к столу и кладёт обе руки на него. — Мисс Камбелл, все ждут только вас. — Пол, скажи мне, что ты видишь на этом столе? — Монитор, бумаги, — отвечает виновато сотрудник. — Верно, а ещё? — Телефон? — Точно! Пол, почему нельзя было позвонить? Выйди, скажи, чтобы ждали! — Я мешаю, тебя ждут, — тут же сказала я, Вилланель схватила меня по пути к моему пальто. — Закроем дверь, и пусть ждут. — В следующий раз. — Как удобно, когда он будет? Мне терпеть? Ты определилась с тем, что между нами? — Можешь развлекаться в Испании с кем хочешь. — Так тебе плевать? — Нет, но я знаю, что это не моё дело. — А я вот запрещаю тебе спать с мужем. Пока я не вернусь, пусть не трогает тебя. Потому что клянусь, одна мысль об это взвинчивает мне нервы! — Ты присваиваешь меня? — Я могу оставить на тебе такие следы, что ты перед ним не разденешься. — Это грубо, ты грубая. — Невероятно, как тебе удаётся каждый раз лишать меня того, чего я хочу. — И чего же ты хочешь? — Твоей крови, Ева. — О, ты уже её пьёшь, — засмеялась я, высвобождаясь из её рук. — Останься, подожди меня здесь. — Надеюсь, в следующий раз ты не будешь такой грубой. — Ты доведёшь меня, Поластри! — Лёгкого тебе перелёта. Я вышла за дверь, но больше не смогла сделать ни шага. Лишившись наивно придуманной близости, я готова разрыдаться, потому что эта близость не выдумка. Я подписала ей смертный приговор и не смогу жить с этим. Без неё не смогу. Губы полыхают, как и щёки, я в подчинении у импульсивных решений, возможно, последнее, и фатальное, я принимаю прямо сейчас. Я возвращаюсь в кабинет и закрываю за собой дверь на замок.***
Вилланель звонит и оставляет мне сообщения всё утро. Я жалуюсь на самочувствие Нико, не могу встать при нём с постели, вся моя шея в страстных отметинах. Всю ближайшую неделю я не выберусь из водолазок. Номер рейса появился в приложении, Каролин не спросила, как я его узнала. То, что произошло вчера, от чего низ живота тянет даже сейчас, а мышцы приятно ноют, я запру в себе. Никто никогда не узнает об этом. Голосовое сообщение от Вилланель, я запускаю запись. — Не знаю, почему ты не отвечаешь, Ева. Я на взлётной полосе, хотела услышать твой голос. Лететь всего два часа, и я буду всегда на связи, пиши мне, звони, я буду ждать. Спасибо, что вернулась вчера, так всё и должно было закончиться: твоим оргазмом в моих руках. Спасибо бете за очередную большую работу над моими ошибками! И спасибо Екатерине за донат.