***
Сегодня холоднее обычного, но светит солнце и действует на меня как раздражитель. Я оставляю машину на парковке и несу для Евы новый букет цветов. Они ничего не означают, нет никаких акцентов, просто цветы, чтобы убрать из вазы те, над которыми она точно уже думала, и не раз. Направив медсестру в её палату, узнаю, что она спит. Я сама решаюсь поставить цветы. Солнце заливает просторное помещение, похоже, оно давно мешает Еве спать, она накрыла голову подушкой. Я не увижу её этим утром, к тому же она теперь не спит на спине. Меняю цветы, застываю возле койки, натягиваю одеяло на её освободившуюся из-под него ногу. Борюсь с желанием дотронуться, сбегаю. Всё утро рассматриваю деловые предложение по обеспечению клиники новинками аппаратов на рынке медицины. Заодно узнаю счета Брианы и тех, кто сейчас приближен к Еве. Я всегда предпочитала сама заниматься своими финансами, платить самые настоящие налоги, покупать акции, делать ставки на биржах. Суммы давно перестали меня волновать, слишком много кровавых денег бесконечно падают на счета. Я не знаю, зачем они платят, кто это делает и даже почему именно я должна выполнять эту работу. К полудню я навещаю своё любимое помещение, где клиника хранит запас крови. А после, насытившись, я очень вовремя натыкаюсь в коридоре на Бриану. — Привет, я шла к тебе, необычно, что ты теперь каждый день здесь, — она улыбается мне, от чего на её лице появляются милые ямочки. — Надеюсь, это временно, здесь слишком скучно. — Можем поговорить где-нибудь? — Бриана осмотрелась, разговор был явно не для посторонних ушей. — Да, я тоже хотела поговорить с тобой. — О чём? — Ты видела свой счёт? — Да, и это слишком много! — Послушай, за такие деньги я не так уж много и прошу. Всего лишь приглядывать за одним пациентом. Так почему Ева не спала ночью, хотя должна была? Таблетки? Она просто не проглотила их, а вы даже не проверили. — Я не знала, извини. Мы можем вводить внутривенно. Я буду внимательна, Ева не из простых. Приношу свои извинения. И, может, я чем-то могу загладить свою вину? Выпьем кофе? Я угощаю. — Хорошо, идём. Я занимаю самый дальний столик, Бриана приносит себе и мне кофе, я не собираюсь пить эту гадость, отставляю стакан. — Ты сказала, что она не из простых, что ты имела в виду? — Буквально всё, — загадочно улыбается она, странным образом эти слова заставляют меня испытывать ревность. Совершенно очевидно, что Бриана сейчас проводит с ней больше времени, они говорят о чём-то, может, даже обо мне? Интересно, Ева испытывает что-то к другим? — Как она чувствует себя сегодня? — Она могла бы идти на поправку, но решила всё усложнять. Ева отказывается от еды. Она не ела ничего вчера, что ещё было допустимо, но сегодня, после отказа, она спросила о тебе. — Обо мне? — я сглотнула, сосредоточившись на губах Брианы, что могли выдать мне больше информации. — Ева хочет видеть тебя. И она не будет есть, пока ты не придёшь в палату. — Я бываю у неё каждый день! — Когда она спит, да. Думаю, она хочет увидеть тебя и поговорить. — Ей понравились цветы? — Она попросила их убрать из палаты. — Что ответила ты? — Что не мне решать. — Скажи ей, что я в отъезде. Что ей придётся умереть от голода в ожидании меня. — Вы встречались? Она была… — Зачем ты спрашиваешь? — перебила я. — Если вы близки, возможно, ты могла бы помочь. То, что она пережила, и как закрыта сейчас, эта травма не на поверхности, я вылечить это не смогу, понимаешь? — Я могу подпустить к ней психолога. — Очередной посторонний человек? Слушай, а этот Нико? Это ведь её муж? — Они больше не вместе. — Кольцо при ней. — Хорошо, — заключила я, резко поднявшись, — Я зайду к ней, а ты не лезь во всё это, иначе мне придётся тебя отстранить. Бриана понимающе кивнула. Я прошла через зал и зашла на кухню, персонал уважительно поздоровался, ко мне подошёл шеф. — Мисс Камбелл, приветствую вас на кухне, чем могу помочь? Через пару минут я уже несла на подносе несколько видов желе. Прийти к ней не в ночи — определённо шаг вперёд. Постараюсь быть мягче, мы можем совсем не говорить. Ева встречает меня слегка напуганным и растерянным взглядом. Приподняв пульт, она убавляет звук, следит за каждым моим шагом, пока я не усаживаюсь на край койки. Слышу, как её сердце забилось чаще, ей некуда бежать от всего, что я принесла с собой, и дело не в желе. Слова и боль, наша война, её итоги — всё это читается в наших глазах и скованности тел. — Мне сказали, — начала я тихо, — Что ты отказываешься от еды. — Нет аппетита. — Мы можем обойтись без лжи? Попробуй, это несложно. Ева оскорбилась, собрав край одеяла в кулаки. Я развернула все баночки желе надписями к себе, подумала, что выбрать, и открыла первую. — Какой будешь ты? — Я не буду есть. — Ева, я здесь, твой каприз выполнен, теперь можно поесть. Хочешь интересный факт? — Ну? — Я перепробовала желе от семи разных производителей, чтобы утвердить одного и сделать его поставщиком. — Очень щепетильный подход, учитывая то, как ты относишься к людям. Какая тебе разница, какое желе им будут давать? — Это моя работа — следить за качеством предоставляемых нами услуг. Мелочи важны, из них и составляется общая картина. Начнём с персика. Я невозмутимо поднесла ложку к губам Евы, она нерешительно попробовала. — Вкусно, — грустно заметила она. — Знаю. — Почему в больницах дают желе? — Что? Ты не знаешь? Вот тебе ещё один факт! Желатин состоит из смеси белковых веществ животного происхождения и содержит 18 аминокислот, в том числе глицин и пролин, которых не хватает многим людям. Глицин обладает противовоспалительным эффектом, помогает заживлять раны и улучшает сон. Поэтому больным дают желе, Ева, это просто нужно знать. Съев пару ложек, я предложила Еве ещё. Она странно смотрит на меня, я что-то не то сказала? Отложив стаканчик и ложку, я протягиваю руку к её лицу, я лишь хочу прикоснуться к ней, ничего более. — Спасибо, — произнесла она, и из её глаз хлынули слёзы, она задрожала, и я придвинулась ближе, чтобы уложить её на своё плечо. — За что? — Ты не дала им убить меня. — То, что ты сделала… Меня восхищают твои решимость и самопожертвование, но это напоминает безумие. Одна ты против клана вампиров — на что вы рассчитывали? Или им было абсолютно всё равно, выберешься ты из этого живой или нет? Тихо, тише, успокойся. Наверное, тебе даже плакать больно, а я не знаю, как тебя жалеть. Вряд ли ты хочешь объятий. Успокойся, ладно? Я подняла её со своего плеча, стирая слёзы, заставляя дышать ровно. Мы возвращаемся к желе, погружаясь в глубокую, медитативную сосредоточенность друг на друге. Мы откладываем всё, чтобы дышать вместе, рядом, я боюсь нарушить это. У меня есть причины ненавидеть, не доверять, опасаться, но причин любить больше. Только рядом с ней во мне горит огонь, пусть он готов прожечь меня насквозь, я буду учиться его контролировать.***
Ева не знает, что я собираюсь по-прежнему проводить ночи рядом с ней. Я прихожу поздно. Устроившись у её ног, я закрепляю лист бумаги на папке и делаю набросок карандашом. Множество острых штрихов терзают бумагу, я думаю о том, что было между нами днём. Этот контакт без слов после разговора о желе. Я не смела смотреть на её раны, но сейчас вижу её искусанное и истерзанное тело. Но, как бы не были ужасны следы, оставшиеся на её теле, они рано или поздно сойдут, а раны внутри неё останутся навсегда. Бриана права, Ева должна быть с кем-то сейчас, я не могу представить, что происходит в её голове! Слишком долго смотрю на её ключицы и возбуждаюсь, прячу взгляд в рисунке. Ева беспокойно спит, ей что-то снится, она во власти кошмаров. Может, я являюсь частью её кошмаров… В небе разорвался залп фейерверков, кто-то не вытерпел ждать ещё сутки и решил взбудоражить всех среди ночи. Я вздрогнула, а Ева проснулась, она избавилась от ночного кошмара, но тут же оказалась в другом. Ночь, дежурный свет в палате, я на её койке, и самый главный вопрос: должна я здесь быть или нет? — Напугала тебя? — Я знала, что ты приходишь ночью. — Мне хочется быть рядом, но я не готова говорить. — Понимаю. Я могу молчать, не уходи, останься. — Останусь. Ева мягко смотрела на меня сонными глазами, а я наносила новые штрихи на бумагу. Она поменяла моё настроение, и теперь я сглаживаю черты её лица. Закончив, я поднимаю взгляд, Ева всё ещё не заснула, и я нерешительно показываю ей свою работу. — Здесь много твоей боли. — Соглашусь. Это концентрированная боль. На самом деле, мне бы хотелось сейчас махать кистью на полотне в несколько метров. — Не хочу быть второй Анной для тебя. — Не будешь, — успокоила я, отложив всё в сторону. — Хочешь лечь рядом? В моей голове что-то щёлкает, и я испытываю горячий прилив во всём теле. Лечь рядом? Ева двигается, немного хмурясь от боли, я ложусь рядом и не дышу какое-то время. Мы вместе засыпаем. В окне сияет влажно-голубое небо, как и вчера, палату заливает светом. Я не проконтролировала себя и, похоже, сильно разлеглась, даже положив руку поперёк груди Евы. Кажется, она не возражает, напротив. Её пальцы, только их нежные подушечки, гладят воздух над моей кожей, задевая золотистые волоски. Я чувствую тепло и голод. На её напряжённой для нежных касаний руке вырисовываются вены, кровь в них будит во мне зверя. Сильнее крови сейчас я могу желать только секса. Любой перерыв для меня как нечто недопустимое. Наказывать саму себя я не привыкла. У неё крепкие дельтовидные мышцы и красивые руки, заживающие укусы как сигналы о том, что она готова к новым. Я выдыхаю слишком горячо и возбуждённо, Ева это замечает, и касание прерывается. — Прости, не хотела будить тебя. — Ничего, мне уже давно пора. Нужно подобрать платье, отдать себя в руки стилисту и быть готовой к банкету вовремя. Ева задерживает меня, схватив за локоть. — Ты придёшь? Я знаю, что сегодня ты будешь отмечать и тебе будет точно не до меня, но я буду ждать. — Не пропускай приёмы пищи. — Вилланель? — Не хочу ничего обещать.***
Никогда так остро не ощущала свою нецелостность. Меня разрывает на две части, передо мной два разных пути, и я изо всех сил стараюсь объединить их. Хелен везёт меня на приём в помпезный загородный дом, будут концерт, алкоголь, развлечения и, конечно же, салют. На Хелен костюм тройка и идеально прямые волосы, на мне короткое, золотое платье и укладка «Голливудские волны» Мы выглядим как пара, и она явно Альфа. Будет таскать меня за собой, знакомить и наслаждаться завистливыми взглядами. Физически я с ней, но все мои мысли остались в палате ещё с утра. Я представляю, как скучно Еве, как она ощущает одиночество ещё острее из-за сегодняшнего дня. Меня тянет туда, и я принимаю решение на время распрощаться с новой версией меня. Стало намного проще, я выдохнула, достала бутылку шампанского, Хелен не отказалась от фужера игристого в дороге. Я успела отвыкнуть от светского общения, меня поначалу это даже увлекло. Хелен знакомила меня всё с новыми людьми, и тем для общения был неиссякаемый источник. Время летело, алкоголь медленно завоёвывал мой разум, всё становилось куда легче. Я даже наметила два варианта для развлечения, как же мне хотелось секса и крови. До Нового года оставался всего час, Хелен выпустила меня из своей хватки, я получила заслуженную всем вечером свободу. Выцепив глазами свою давно примеченную цель, я трачу всего десять минут на то, чтобы соблазнить и заманить в ловушку. Мы поднимаемся наверх, девушка хихикает, говорит, что хочет сделать что-то безумное в последний час уходящего года. Я тоже этого хочу и могу её удивить. Артерия на её шее соблазнительно пульсирует, мы остаёмся наедине в кабинете. Мы пьяны, я бессердечна, возбуждение, голод, я прижимаю её к стене. Она опять смеётся, я накрываю её губы своими губами, она целуется как подросток. Робкая, смущённая, но достаточно пьяная, чтобы согласиться на всё. Прерываюсь, чтобы снять с неё платье, она смотрит на меня. Молодое тело пышет жаром, красивая фигура, прижимаю её бёдра к себе. — У тебя такие красивые глаза, как звёзды, только уже погасшие, я несу бред, — тут я с ней согласна и отвечаю ухмылкой. Меня парализует то, что она решила сделать. Откуда она взяла это, зачем и почему именно сейчас? Она касается моего лба и проводит пальцами по переносице. Я обращаюсь к новой себе, я воспроизвожу в голове тот момент. Я, Ева, её дом, мой глупый колпак на голове, но крайне серьёзные намерения, безумный секс и это касание. После него Ева попросила об укусе. Я делаю шаг назад от незнакомой мне девушки. — Ты в порядке? Можно я сниму с тебя платье? — Нет. Нет, не думаю, — дополняю я. Оставив девушку в полном недоумении, я спускаюсь вниз. Избегаю встречи с Хелен, похищаю бутылку Cristal и отправляюсь на поиски водителя. Моё пальто находят быстро. Водители собрались своей компанией и что-то громко обсуждали. Пообещав большую сумму только за короткую поездку и строгое молчание после, я добралась до клиники. Охрана даже закрыла двери на ночь, и мне пришлось звонить на пункт наблюдения. Оказавшись внутри, я посмотрела на время: есть ещё десять минут. Казалось, мой стук от каблуков слышит вся клиника, он эхом разносится по пустым, ночным коридорам. В палате темно, только свет от плазмы мелькает на стене, и почему-то я сначала увидела пустую койку. В голове пронеслись ужасные варианты, но нет, Ева была здесь. Она стояла возле окна и только повернула голову в мою сторону. — Я успела, — мой голос тихо сообщил об этом, будто я могла чему-то помешать. Приблизившись, я поставила бутылку шампанского и два фужера на подоконник, и поторопилась снять пальто. Каблуки тоже ни к чему. — Ты сбежала? Выглядишь великолепно, — взволнованно делает комплимент она. — А твоя сорочка очень практична, и цвет приятный, — Ева улыбнулась на такой ответ. — Я выгляжу ужасно. У тебя случайно нет интересного факта о том, как ты заказала сорочки от разных производителей и носила их по очереди, выбирая самую практичную? — Чёрт, нет, -рассмеялась я, — Но! Я была против того, чтобы все видели задницы пациентов, так что можешь поблагодарить за то, что завязка есть теперь и на пояснице. — Спасибо, очень важная деталь. Мы обе посмотрели на пока ещё чёрное небо. Я хочу любого контакта с ней, хочется быть ещё ближе, хочется быть в ней. Я встаю за её спиной, опускаю руки на плечи, Ева не двигается. Чувствую, как у неё ускорилось сердцебиение и судорожно напряглись мышцы на спине, плечи поднялись, и от боли её дыхание изменилось. — Прости, — прошептала я, уткнувшись на несколько секунд в каскад тёмных волос, вдыхая любимый запах, — Прости, — повторила я, отступив. — Мне не больно. — Лечение и время способны исправить почти всё. — Почти? — Есть то, что не вылечить. Бриана сказала, что у тебя есть травма, не поддающаяся лечению. — А, ты об этом. Да, сложно будет забыть такое. Твой удар болит сильнее всех. Ты хочешь увидеть? — Нет. Прибавлю звук, чтобы слышать отсчёт. Остаётся всего минута, отсчёт пошёл, я встаю рядом с Евой и начинаю сосредоточенно снимать фольгу с бутылки. Раскручиваю мюзле, сжимаю пробку в кулаке, она легко поддаётся, наполняю два фужера. 3-2-1! — Загадай желание, — прошу я. Мы неотрывно смотрим друг на друга, в небе начинает взрываться фейерверк, освещая нас в проёме окна. У меня есть лишь одно желание, но оно кажется слишком огромным для вселенной. Выпиваем по целому фужеру, и Ева делает шаг ко мне. Нежные губы сомкнулись на моих губах, что вздрогнули от чуткости. Она поцеловала меня, я даже не успела ответить, только завелась и ощутила слабость в коленях, как она тут же отпрянула. Положив обе ладони на подоконник, Ева устремила взгляд в небо, которое разрывалось от ярких вспышек. Казалось бы, много грохота и разноцветные вспышки, что в этом такого? Но салют способен остаться в памяти навсегда, сохранив присутствие особенного человека рядом. Я помню салют в России, как Анна вела меня за руку сквозь толпу людей на площади, а потом эти пугающие, громкие звуки. Внутри всё тряслось от необъяснимого страха, но её рука тогда крепко сжимала мою, целый мир тогда исчез, сконцентрировав меня на ней. Сейчас мне тоже не нужен мир и эти красивые всполохи, я смотрю на Еву, мои губы печёт от поцелуя. — Извини, мне не стоило этого делать. Слишком рано в том случае, если ты меня простишь в будущем. И совсем неуместно, если ты не собираешься прощать. — Ева… — Знаю, я выгляжу как чучело, разве я способна вызывать хоть какое-то желание? И после того, что я натворила, ты вряд ли меня хочешь. Её слова кажутся мне унизительными, нет, я не хочу, чтобы она говорила такое, и думала так! Я хочу, я всегда хочу её! И я могу обижаться, ненавидеть, презирать, но буду продолжать изнывать от её губ. И в подтверждение этому я делаю второй шаг, следуя за ней. Повернув её лицо к себе, я прижимаюсь к губам, позволяя нам насладиться грохочущими взрывами за окном и нашими громкими сердцебиениями. Её мягкие губы так податливы, и я проскальзываю между ними, завязав танец с её языком. Мы вновь делаем это, стираем всё вокруг. Я слишком жадная, но и перерыв был невероятным. Я прерываю глубокий поцелуй, чтобы повторить всё заново, ещё и ещё, каждый раз вторгаясь в её рот, страстно захватывая территорию. Если она загадала это, то желание исполнено. Задохнувшись, мы делаем паузу, но продолжаем проникать друг в друга глазами. — Проверяй, — предлагаю я, облокотившись на подоконник и приподняв платье. Ева борется со смущением, но встаёт ко мне максимально близко и проводит рукой по моей обнажённой ноге. — Проверить, насколько ты завелась от поцелуя? — Насколько меня заводишь ты. Её пальцы сдвигают в сторону бельё на мне, прощупывают, становятся влажными, она хочет меня не меньше, её движения меняются. — Я хочу сделать это с тобой, — произносит Ева в мои губы и оставляет лёгкий поцелуй. — Можешь сделать это на коленях? — Как захочешь. — Стой, не говори так. Это звучит так, будто я могу делать с тобой, что захочу. Не позволяй мне. — Я хочу позволить тебе. Странный разговор подошёл к концу, она просто рывком спустилась вниз, я закрыла глаза, считая секунды до её действий. Горячие ладони легли на мои бёдра, направились вверх, задрав платье. Её дыхание обжигает мою кожу. Она слишком долго не приступает, я готова вмешаться, но тут всё началось. О боже, какие это были движения, горячий язык изучал меня, осторожно или напористо, она была непредсказуема! Её язык, что она творит? Я чувствую каждый его поворот, каждое касание к клитору, внутри губ, снаружи, по кругу, это какой-то сон! Я сжала подоконник, в голове что-то защёлкало. Она убрала руки, после её ладоней на бёдрах остались горячие, чуть влажные следы. Пальцы погладили мой лобок и направились в меня. — Стой, стоп, без рук, хорошо? Убери руки. Ева послушалась меня, поднимая руки, будто сдалась. Она тут же жадно набросилась, всосав в себя мою чувствительную плоть, я вскрикнула, и сама не поверила, что сделала это. Всё тело пронзают резкие уколы удовольствия, мне слишком жарко, в висках пульсирует. Моё ощущение себя — вечно голодное, озлобленное и алчное — трансформировалось в нечто очень даже управляемое и мягкое. В низу живота и под сердцем образовалась какая-то сосущая пустота, которая желала чем-то заполняться, но чем? — Хочу жёстче, ты что, не скучала по мне? — пытаясь сказать это ровным голосом, я выдала своё состояние стоном на конце вопроса. Я ожидала чего угодно, но только не того, что станет ещё лучше. Она начала проникать в меня языком, буквально доставая из меня соки и после распределения его по губам обсасывать их. Всё закружилось вокруг, напряжение мышц сдавило тело, а она продолжала работать ртом. Теперь я побоялась что-то сказать, решив, что если будет ещё лучше, я не выживу. Да! Прямо так! Моя жестокая душа разорвётся от её потрясающего владения мною, как один из залпов за моей спиной. Я уже готова и стонать, и просить, и подчиняться. Эти звуки её влажного проникновения, мой тихий скулёж в свой кулак создали весьма будоражащую композицию. Когда напряжение и наслаждение слились воедино и достигли своей крайней точки, я забилась в агонии оргазма. Она подарила мне освобождение, жгучие волны прожгли тело изнутри. Я подаю обе руки и поднимаю Еву с колен, на уровне моих глаз она не такая смелая. Её кожа стала горячей на ощупь, ладони влажные, она прижимается ко мне, а я сжимаю её руки. — Не жди, что я поверю чему-то подобному. Ты спала со мной, чтобы подобраться ближе, теперь тебе нужна свобода. — Меня никто об этом не просил. С самого первого поцелуя это было лишь моё желание. — Не надо слёз, Ева. — Я знала о тебе так много и могла об этом рассказать им, но я молчала, я выбирала тебя с самого первого дня. В конце её слов звучит визг фейерверка, за ним следует череда залпов, мы перенесли всё из старого года в новый. Нет, мы не должны его так начинать. Я освобождаюсь от её объятия, как от чего-то сдерживающего. Прохожу по палате, прибавляю ещё звук. — Разве это не наша песня? — спрашиваю я у Евы. — У нас нет нашей песни. — Давай выберем эту, — предлагаю я, протянув ей руку. Здесь много места, звучит медленная, приятная музыка, и если не говорить, то тогда танцевать. Ева подходит осторожно, я спрашиваю, как могу обнять её, не причинив боль. Она кладёт мои руки себе на талию, сама обвивает мою шею. Мы переступаем с ноги на ногу, это не похоже на танец. — Нас никто не видит, и это только для нас, — напоминаю я, — Расслабься. — Почему ты здесь, раз не веришь мне? — Давай не будем портить первый час этого года? Скажи мне, когда устанешь. Хочу вернуться мыслями к тому, что случилось несколько минут назад, как моё тело отреагировало на то, что делала Ева. Думаю, себя она мне не даст. Хотя я бы не упустила шанс. Я хочу видеть её тело, хочу брать это тело, хочу выплеснуть всё, что скопилось во мне, именно таким образом. "Потом", — успокаиваю я себя. Уткнувшись носом в её висок, я прислушиваюсь к её одинокому, разбитому сердцу, оно вновь одно.***
Я не спала остаток ночи, допила шампанское, посмотрела всю праздничную ветку телепередач, добралась до самых ужасных мыслей в себе. Отгоняла от Евы кошмары, нашёптывая спокойные слова, прижимая к себе. Хелен несколько раз пыталась дозвониться до меня за ночь, потом прислала сообщения.Всё понятно, ты с ней.
Извини, что оставила тебя. Тебе и без меня было веселоЯ отвернулась на несколько минут!
У меня была замечательная ночьРаз ты с ней, узнай, на кого именно она работала. Имя и адрес.
Хорошо, узнаю.Жду тебя сегодня
Ева проснулась сама, я не будила её, я вообще не двигалась. Мне нужно что-то решать, я не могу держать здесь её, и эти ночи, не сказать, что мне здесь комфортно. — Ещё пара дней, и я заберу тебя отсюда, — вместо «доброго утра», которое таковым для меня не является, я произнесла это как обещание, как заклинание, я поставила себя в рамки. Теперь я должна разобраться во всём за два дня. — Я потерплю. — Мне кое-что нужно от тебя сейчас, — поднявшись, я открыла приложение в телефоне и протянула ей, — Введи адрес того, кто был приказчиком. — Я рассказала Хелен всё. — Не всё, Ева, ты не добавила конкретики, теперь об этом прошу я, без угроз. — Что ты с ней сделаешь? — С ней? Тобой управляла женщина? Надеюсь, потом не окажется, что вы любовники. — Вилланель, у всего этого будут последствия. — Не говори мне о последствиях! Делай то, что я тебе говорю, вводи адрес! Её палец застыл над экраном. Мне неприятно видеть её сомнения, ей не хочется сдавать своих, она знает, чем это закончится. — Согласна, у тебя ужасная роль во всём этом, Ева… Ты не предана им и не предана мне, ты дважды враг. — Я хочу это изменить. — Набери адрес, и я буду знать, что сегодня ты на моей стороне. Ева набила адрес и передала телефон мне. Дорогой район, там шикарные дома. — Каролин Мартенс. — Я не убью её. — Что бы она тебе не сказала, знай, я не могла иначе. — Мне пора идти. — Я буду ждать тебя вечером.***
Мы наблюдаем за домом больше пяти часов, мои лакричные палочки порядком раздражают Хелен. Ещё она зла за ночь, хотя злиться на меня за что-то — это её обычное состояние. Стемнело, давно стало понятно, что в доме только один человек, мы вышли из машины и размяли спины. Стук в дверь, я представила себе её, тьма заполнила все мои вены и жилы. Дверь нам открыла женщина, с тонкими губами и испуганными глазами, она узнала меня. Мы вошли без приглашения. — Позвольте представиться: Хелен и Вилланель Камбелл. Вы были так заинтересованы нами, а мы даже ничего о вас не знали, пора это исправить. — Каролин Мартенс. Надеюсь, вы понимаете, с кем говорите. — У меня есть несколько вопросов, настоятельно рекомендую ответить на них, — Хелен перешла на деловой стиль общения. Каролин настроена воинственно, держится уверенно, но сердце её выдаёт. Хелен в её личном пространстве и держит под контролем. Предложенное нам вино должно было расслабить обстановку, мы следуем на кухню. Теперь у нас есть по бокалу вина и не очень длинный разговор. Каролин не скажет больше, чем нужно, я знаю таких людей, преданных делу всю свою жизнь, умрёт — но не расскажет. Мои вопросы легче, чем у Хелен, и я хочу их задать. — Каролин, как так получилось, что у вас было самое сильное, но неэффективное оружие в руках? Я говорю о Поластри. Сколько раз вы смогли выстрелить из этого оружия? Тут я сама отвечу, в меня попала одна пуля. В Испании пришлось нелегко. Нет, на самом деле, меня волнует другой вопрос. Ева спала со мной по указу? — Нет, это не входило в её задание. — Вы знали о нашей связи? — Это стало весьма очевидно в скором времени, но не мешало ходу операции. — Вы считали, что она не встанет на мою сторону, что доведёт дело до конца? — Кажется, мы все разочаровались в Еве. — Она дала мне ваш адрес. Она лишь немного посомневалась, но выбрала мою сторону. — Что ж, это худший выбор. — Вы так считаете? Ева дорого заплатила за предательство. Вы не ошиблись, когда выбрали её, она актриса и далеко зашла, вот только финал был смазан. И смею предположить, его испортили вы. Если бы мы убили Еву, это дало бы вам огромное преимущество, но она жива, и, вероятно, вы ждёте её возвращения. Момента, когда она придёт и всё расскажет. Но нет, рассказывать больше нечего. С надеждой, что вы королева на этой шахматной доске, мы убираем вас с поля. — Обычно говорят «ничего личного», — начала Хелен, поднявшись из-за стола, — Но это определённо не тот случай. Вы жаждали ответов, и вы всё поймёте за пять секунд. Я же сказала Еве, что не убью Каролин. Хелен впивается в её шею, дом наполняется ароматом крови, что лучше любых духов на земле. Глаза Каролин смотрели на меня с ужасом и в какой-то момент безжизненно замерли, она получила ответ. — Ммм, она на вкус как отлично выдержанное вино. Попробуешь, пока тёплая? — Нет, давай убираться отсюда.***
В палате темно и тихо, Ева спит, но это меня не останавливает. После визита к Каролин мы поехали в клуб, меня заводило буквально всё, соблазна было так много, и Хелен… Но я смогла вырваться, точно зная, что мне нужно этой ночью. Я намерена разбудить Еву, потревожить её сон, наполненный кошмарами, погрузить в реальность. В ту реальность, где хищником хочу быть я. Она спит на спине, значит, ей уже не так больно, или эту боль можно терпеть. Дежурный свет обволакивает меня, навевает сон, я могла бы лечь рядом и заснуть, обняв её. Но нет, всё, что я услышала от Каролин, всё, что сделала Ева за моей спиной, не помещается во мне. Хочу простить, но не выходит. Снимаю пальто. Я купила всё необходимое по дороге в клинику. Раскрыв сумку, чувствую поток возбуждения, он проходится по мне, как током, и концентрируется между ног. Я трогаю разметавшиеся по подушке кудри Евы, прислушиваюсь к ровному дыханию, ощущаю каждую артерию в её теле. Я снимаю с себя всё, кроме рубашки, и надеваю колготки. Я завелась достаточно только думая о том, что сделаю с ней, так что одна сторона страпона входит в меня без смазки. Сжав своего помощника на сегодняшнюю ночь, я забираюсь на койку. — Ева? Проснись, пожалуйста, эй, проснись, — упрашиваю я, поглаживая её лицо. — Вилл? Ты так поздно, — не открыв глаз, Ева ищет руками одеяло, чтобы накрыться им. Наклоняюсь ниже, целуя её шею, следуя вверх. — Я так хочу тебя, — мне удаётся потереться губами о мочку её уха одновременно с шёпотом в него, — Хочу и возьму, проснёшься ты или нет. — Не думаю, что я готова, хочешь, я сделаю тебе так же приятно, как прошлой ночью? — открыв глаза, она смотрит внимательно на мои губы, что я покусываю. — Нет, Ева, не хочу, — не раздумывая, даю ответ я, — Мне нужна ты, нам вместе будет приятно, только расслабься. — Не надо, — предостерегает она, и я чувствую первые обратные действия, она что, отодвигается? Я хватаю её, прижав к койке, впиваюсь губами в шею, касаясь поцелуями и тех мест, где укусы ещё не зажили. Ева начинает вырываться и задыхаться подо мной. Вся эта возня меня ещё больше заводит. Её сопротивление как топливо для моего внутреннего демона. Она навредит себе, если не остановится, её руки упираются в мою грудь, и я их перехватываю, прижав к подушке. — Не ломайся, ты знаешь, если я хочу, всё равно возьму. — Ты меня пугаешь! — Наконец-то. Ты никогда меня не боялась, что теперь изменилось? Чего ты боишься, Ева? — Твоей бессердечности. Твоей грубости. Ты иррациональна. Ты магнетична и поэтому опасна. Я не хочу подчиняться тебе полностью! — Прошлой ночью, на коленях, ты говорила другое. — Прошлой ночью передо мной была ты. А сейчас… Твои глаза черны. — Это тоже я. Ты не должна разделять меня на то, что тебя устраивает, и на нечто иное, что ты отвергаешь. Поверь, сейчас с тобой я буду цельной. Перекладываю одно её запястье к другому, я удержу их одной рукой. Запустив ладонь под её сорочку, я сжимаю пальцами горячее бедро. Между приоткрытых губ стиснутые зубы, я провожу по ним языком. Ева мотает головой и на полном серьёзе сопротивляется. — Я так зла на тебя, что хочу терзать твоё тело. Почему им было можно, а мне нет? Они имели тебя, пили тебя, ты дала им всем. Твоя кровь текла по их гортани, они улыбались, стегали тебя, — я двигаю ладонь к центру, — Когда я пришла, там был невообразимый запах. Феромоны, пот, кровь, секс. Каждый в том зале хотел тебя на другом уровне. Тебя хотелось иметь, выпить без остатка. Когда ты прижалась к моему колену… Я прервалась, вспоминая то, что было. Дыхание перехватывает от осознания, что тогда, кроме страха, я чувствовала возбуждение. — Вилланель, пожалуйста, — заскулила Ева, я уткнулась в изгиб её шеи, горячей и пульсирующей. Мои пальцы грубо проникли в не совсем податливое пространство. — Ты тоже была возбуждена болью. Если бы я всё не остановила, ты бы выполнила любой приказ. Все бы смотрела на то, как ты меня ублажаешь. Любовь или просто похоть? Тебе нравится мой интерес к тебе? Что такая, как я, изнывает по тебе? Что, Ева? Дай мне хоть один ответ! — Я отвечала тебе много раз, я люблю тебя! — Любишь? Зачем тогда вырываешься сейчас? — Пусти, мне всё это не нравится! Ева бьётся подо мной, и когда я ослабляю хватку, зная, что она уже выдохлась, мои поцелуи воспринимаются иначе. Теперь она слабая и уставшая, я легко поворачиваю её, укладывая на живот, подсунув под него подушку. Развожу её ноги, оглаживаю её ягодицы, ещё немного сопротивления с её стороны, но мой удар её присмиряет. На её коже вспыхивает алый след от моей ладони. Немного лубриканта на пальцы, что вдавливаются в её центр, немного на страпон. Я не контролирую себя, я так хочу движений, что не медлю. Ева сжимает подушку под своей головой и кричит в неё. Я туго проникаю и в себе чувствую напряжение. Её бёдра задрожали, я потянула назад. Всё повторялось, раз за разом было всё легче. Я развязала завязки её сорочки и увидела её спину. Неестественный цвет от гематом, видны чёткие полосы, места укусов выглядят как алые засосы. Я наклонилась, остановив движение, чтобы коснуться губами своего удара. Лопатки Евы потянулись к позвоночнику, она выгнулась, я прижала к нему язык и повела его вверх, к затылку. Мои бёдра прижались к её горячим ягодицам. — Тебе нравится? Ева. — Отпусти. — Насилие будет продолжаться так долго, пока ты не отдашься, смирившись с ролью пассива. — Нежнее, пожалуйста. Впервые слышу жалобный голос — это меня только раззадоривает! — Считай! — приказала я, поставив её на колени, сорочка упала с её плеч. Оставляя в ней только головку, я одним движением бёдер захожу полностью и заново выхожу, Ева считает до крика, до хрипа, я сохраняю карательный ритм. Сжалившись, подсовываю под неё руку, нащупав маленький, жёсткий пучок нервов, помогаю ей, она потекла сама. Любое движение в неё отражается и во мне, но я стойко терплю. Настало время череды быстрых, коротких проникновений, и это делает с нами что-то немыслимое. Её руки хватаются за подушку, я держу её за бёдра, прижимая и раскачивая тело. Нас поглотил влажный воздух, мы быстро загорелись, и в телах было столько силы. В таком сексе есть что-то примитивное, мои грубые толчки, при которых она уже не кричит и давно не может назвать ни одной цифры, и это слепое желание затрахать её. Я ощутила оргазм всем телом, но напряжённым ногам досталось больше, следом сдалась Ева, удержать её было невозможно. Я села, свесив ноги с койки, мне нужно было прийти в себя, успокоить в себе зверя. Убедить его, что крови не будет, как бы Ева не источала доступность. На мои плечи легли её руки, приятно надавили, размяли, от чего я зашипела. Схватив, я подтащила её к себе и усадила на свои колени. Лицом к лицу, провожу ладонями по её груди. — Ты хочешь ещё? — Да. — Зачем ты сопротивлялась, Ева? — Я думала, будет больнее. Горячий лоб утыкается в мой лоб, губы так близки, её руки забираются под мою рубашку на затылке. — Покажи мне, как ты хочешь. Ева приподнимается, направляет в себя страпон, опускается с выдохом в мои губы. Затем облизывает их и сама начинает поцелуй. Я отвечаю неспешно, остро чувствуя её настроение. Тёплая, мягкая, влажная кожа ощущается на моей коже, на торсе, к которому она прижимается. Потирание её рук, ласки, с меня падает рубашка, она гладит меня и медленно двигается. — Хочу не торопиться, хочу нас, — её шёпот низкий, гортанный, едва разборчивый из-за желания стонать. Я восхищаюсь её телом, этой хрупкостью, изящностью, каждый нерв во мне умоляет об удовольствии с ним. Ева притягивает мою голову к своей груди, я захватываю налившийся сосок в свой рот, чувствую её ногти на своей спине. Её движения стали совсем слабыми, она устала, и я решила сменить позу. Подняв её, я встала на ноги, повернулась и усадила её на койку. Меня настигла амбивалентность, я люблю и ненавижу её, мне хочется ласкать это тело с той же силой, что и насиловать. От того мои движения стали то резкими и насыщенными, то плавными и растягивающими, Ева тихо скулит, елозя на койке, её бьёт дрожь, она точно получает наслаждение, а я — странное, извращённое удовольствие. Тонкие пальцы сжимают влажную кожу моей спины, с её губ иногда срывается моё имя. Мне жарко, как при лихорадке, до внутреннего содрогания, холода рук и легкой испарины, помню это состояние из детства. Посмотрев вниз, на её раскинутые ноги и то, как в неё погружается страпон, я ускорилась, стала проникать глубже и возвращаться обратно наполовину. Своего удовольствия мне тоже хватает, та часть, что во мне, крепко зажата мышцами, но всё же имеет возможность двигаться. Ева нежно гладит меня, я не сразу заметила — пытается сбавить мой темп. Я слишком разошлась, эти звуки, её стоны, мои ноги горят от напряжения, мышцы живота задеревенели, я вся напряжена, и эта скорость. Я целую её пылко и на остатках сил. Мы кончаем от моего сбившегося ритма. Мы забрались на койку, Ева легла на бок, я за ней. Её обнажённое тело не даёт мне покоя, я стала осторожно целовать её спину. Мне бы хотелось думать, что Ева получила самое страшное наказание от меня, но есть те, кто просто не выжил после встречи со мной. Мы немного остыли, и я накрыла нас одеялом. Не стоило мне прерываться, теперь Ева повернулась ко мне. Кажется, она немного отдохнула и хочет взяться за меня. Её поцелуи в шею обезоруживают, она спускается к груди, и томное чувство в теле начинает потягивать низ живота. Ева уделяет много времени моей груди, облизывает соски, покусывает их, томно мнёт. Мне захотелось остаться в этом, этого достаточно, но Ева скрывается под одеялом. Поцелуи на торсе и ниже, я запускаю пальцы в её волосы. Низ живота обжигают её губы, она вытягивает из меня страпон, я ощущаю, как там всё сокращается от потери. Она заменяет его на свои губы и жадно исследует меня языком. Я сдалась слишком быстро, но Ева на этом не остановилась. Она вставила страпон в себя и вошла в меня, одеяло вновь оказалось сброшенным. Остаток ночи всё же достался сну. Ева спала очень крепко из-за того, что устала, или наконец-то чувствовала себя защищённой. Заснув прямо на мне, она не дала мне шанса встать и уйти. Мне хотелось крепко обнять её, но я не забывала о её спине, поэтому мои руки покоились ниже её поясницы. Утром я не торопилась уйти. Мы вместе почистили зубы и позавтракали, сохраняя тишину, только смотрели друг на друга. Мне позвонила Хелен, из-за припаркованной машины возле клиники она знала, что я здесь, мне не хотелось, чтобы она начала искать и нашла меня. Поэтому я согласилась встретиться в моём кабинете. — Мне пора идти. — Так ничего и не скажешь? — О чём? Ночи? — Можно и о ней. — В следующий раз, тебе лучше не сопротивляться. — Я здесь последний день? Ты сказала… — Я ещё ничего не решила. — Тебе нравится этот контроль надо мной? — Я буду называть это заботой. — Это не она. — Не скучай тут, — сказала я напоследок и вышла из палаты. Хелен сидела в моём кресле, новый брючный костюм придавал ей строгости. Поманив меня к себе, она вручила мне папку с документами. Я пролистала содержимое, не вчитываясь. — Как ты на это смотришь? — спросила она, сложив руки. — Как на попытку вторгнуться в моё личное время своим необоснованным присутствием. — Раз ты здесь теперь каждый день, много проектов можно поторопить с реализацией. — Я изучу это, что-то ещё? — Ночью возле нашего дома были гости, нейтрализовать их было опасно. Нам всем стоит на время разъехаться, ты определилась с датой вылета? — Думаешь, это из-за того, что мы сделали вчера? Разве, убив её, мы не остановили расследование? — Вероятно, не она была главной или же её преданные люди решили не отступать. — Что говорит Константин? — Он возвращается в Баварию сегодня вечером. — А ты? — Думаю пожить в твоём убежище, в Париже всегда много дел. — Только не трогай картины. — Ты слишком привязываешься к вещам и людям. — Я хочу иметь хоть что-то, чтобы было куда сбежать, а бежать, как видишь, приходится. — Мы не сбегаем, временно тушим к нам интерес. — Почему это нельзя решить по-другому. Почему «Двенадцать» не могут с этим разобраться? Или они могут раздавать только приказы нам? Кто они вообще? — То, чего ты не знаешь, тебе не навредит. Я рассмеялась, правда, это смешно. В последнее время мне вредило только то, что я чего-то не знала! Нет, не хочу пускать в голову все эти проблемы, мне нужно решить, что делать с Евой, и улететь отсюда. Хелен уходит, оставив собственнический поцелуй на моих губах, ей предстоит много работы, я тоже найду, чем заняться. Всё утро и весь день я хотела вырваться из своего кабинета, мысль о том, что Ева рядом, не давала мне покоя. Хелен прислала мне ещё больше работы, на которую я совсем не рассчитывала. Когда от вызова я вздрогнула, вынырнув из задумчивости, я за пару секунд решила, что всё брошу и не стану доделывать. Ответив на вызов от Брианы, я вслушалась в её нервный голос. — Вилланель, ты у себя? — Да. — Какие-то люди сейчас в палате Евы, они говорят, что ей необходимо пройти с ними. — Задержи их, я сейчас буду. Сунув телефон в карман, я взволнованно осмотрелась по сторонам. Из оружия у меня ничего нет, но есть подаренный мне набор скальпелей. Открыв коробочку, я выбрала брюшистый скальпель. Была мысль позвонить Хелен, но я решила, что со всем разберусь сама. Резко открыв дверь, я действительно увидела двоих мужчин, солидно одетых, настораживающе грубых на лицо и со стиснутыми перед собой руками. Моё появление их озадачило, они переглянулись, а я плотно закрыла дверь и взглянула на испуганную Еву. Поправив на себе халат, я подвинула Бриану, загородив собой. — Чем могу вам помочь, господа? — Ева Поластри пройдёт с нами. — Можно узнать, зачем и кто вы? Поластри является пациентом нашей клиники и не может быть выписана без осмотра. — Девушка, занимайтесь своими делами, так всем будет спокойнее, — вступил со мной в разговор один. — Она никуда с вами не пойдёт. — Мы не предоставляем выбор, — ответил другой и завёл руку назад. "Они вооружены", — тут же поняла я, и они намерены забрать её, встану я на их пути или нет. Я двинулась к Еве и сунула одну руку в карман. Всё произошло так быстро, один вынул пистолет из-за пазухи, другой схватил меня за плечо. Я среагировала, полоснув скальпелем по его манжету, хватка ослабла. Выбила пистолет из рук другого и полоснула его по горлу, кровь брызнула на стены, клыки скользнули по моей нижней губе. Зажимая горло и задыхаясь, он упал на колени, Ева вскрикнула и спрыгнула с койки. Второй, с раненой рукой, хотел напасть на меня, навалившись телом, но я увернулась и воткнула скальпель в его сонную артерию. В палате всё почернело, в висках забарабанило, голод приказал мне насытиться, но я отвернулась от двоих, что истекали кровью на полу, и увидела прижавшуюся к двери Бриану. — Что… что ты такое, — пробубнила она, слёзы текли по её лицу, в глазах ужас от увиденного. Я шагнула к ней, я не могу оставить всё так, она видела всё. Сердце Евы вырывается из груди, её страх передаётся мне, я перевожу на неё взгляд. — Пожалуйста, не трогай её, — просит она. — Ева, я не могу. Схватив Бриану, я поворачиваю её спиной к себе, зажимаю её рот ладонью. Она пинается, из последних сил хочет вырваться. — Больно только первые пару секунд, прости. Вонзаясь в её шею, я получаю жуткое наслаждение от тёплой, живой крови. От того, что я сдерживалась с Евой всю ночь, теперь я не могу остановиться. Насыщение приходит ко мне плавно, тело Брианы покидает жизнь, и я останавливаюсь. Теперь нужно успокоить Еву, я поворачиваюсь, но её нет, дверь открыта. Я кинулась к умывальнику. Смыла кровь, вытерла лицо халатом и бросила его здесь. Выбежав в коридор, я сбавила шаг, чтобы не привлекать внимание. Из клиники Ева не убежит, а здесь большинство дверей с ключ-картой. Ввожу код на медицинской тележке и беру одну дозу Пропанедита. Проверяю одну палату за другой, пару кабинетов, подсобное помещение. Она не могла далеко убежать. На этаже есть длинная палата, с несколькими пациентами, захожу в неё тихо. Ряд коек с ширмами дают плохой обзор. Но я слышу запах Евы. Пациенты смотрят на меня больными, безразличными глазами, я иду мимо них. В конце палаты я вижу Еву, она стоит спиной ко мне, смотрит в окно. Её тело мелко дрожит, сердце быстро стучит, она так напугана, я подкрадываюсь сзади и накрываю её рот ладонью. — Не кричи, не нужно, только не кричи, хорошо? — шепчу я, — Да, мне пришлось убить, но, ты же знаешь, выбора не было. Прости меня за Бриану, я всё тебе объясню, мы с тобой поговорим, хорошо? Мне очень жаль. Я сейчас уберу руку, и ты не будешь кричать, мы выйдем отсюда вдвоём. Я готова была убрать ладонь, но всё тело Евы напряглось, я знала, что она захочет вырваться. Мне пришлось не допустить это, скинув колпачок, я мягко ввела иглу в её тело.