Корень мандрагоры, горькая полынь

Таша резко просыпается от кошмара и невольно оглядывается вокруг себя, дабы убедиться, что она в безопасности. Вороны вспархивают с веток и истошно кричат в небо, видимо, заслышав многочисленные шорохи из леса. Конь девушки, стоявший рядом, обеспокоенно заржал и ткнулся мордой в плечо хозяйки. Вятр поглаживает животное по голове, и тот сразу успокаивается. Последние три дня Таша ночевала под открытым небом; лишь раз она заехала в родительский дом и забрала оттуда книгу, остальное время девушка провела в разъездах. Руны и глифы, что были в старой рукописной книге матери, не принесли должных результатов, посему поиски по снятию проклятия продолжались. Метка тем временем покрылась темными трещинками, а Геральт и Регис до сих пор не смогли найти никакого решения. Единственным выходом, который был доступен для них всех — поговорить с матерью Таши, возможно, в ней проснутся материнские чувства, и она снимет с нее эту чертову руну (хоть в это девушке верилось с трудом). Поднявшись с лежанки, сделанной на скорую руку из еловых ветвей и собственного плаща, девушка разминает затекшие руки и ноги, все еще болевшие после тяжелых тренировок с Ривским. Вятр все думала о том, что, наверное, ей оторвут голову, когда она вернется домой, размышляла о том, что, наверное, она поступает опрометчиво и даже глупо, не предупредив ни тетю, ни Геральта и, в том числе, Региса о своих планах. Ей правда казалось, что она должна сама разобраться во всем этом. Искать виноватых просто напросто не было времени. Поэтому, произнеся короткое заклинание на древнем языке, она ждет, когда ее слова разнесет ветер, и сообщение, так или иначе, достигнет своего адресата. Солнце клонилось к закату. Сквозь побагровевшие темные тучи виднелись полоски алого неба и черные вороны, что ранее были посланы на разведку. Один из них спикировал вниз, пролетев значительное расстояние до крыши, и опустился на подоконник. Высокий мужчина поднимается изо стола и протягивает руку, дабы птица смогла переместится на его предплечье. Несколько секунд они переговариваются, ворон, казалось, произносит практически отчетливую речь, но стоящий позади них человек, не понимал ни слова, о чем они говорили. Спустя время, птица вспорхнула с руки мужчины и вылетела в открытое окно. — И что же тебе поведал твой крылатый шпион? — беловолосый обращается к своему собеседнику, и тот, чуть погодя, отвечает ему: — К сожалению, ничего, что могло бы нам помочь, единственное, ворон сказал мне, что они видели ее днем у кромки леса, где она разбила лагерь, однако, как ты сам понимаешь, с того момента прошло значительно много времени. — По крайней мере, мы знаем, что она все еще жива, — с каким-то облегчением подытоживает Геральт, — знаешь, я не беспокоился так с тех пор, как за Цири устраивали охоту, когда выяснилось, кто она по крови, теперь еще и ведьмы… Регис немногословно соглашается с ним, пусть и для него контактировать с представителями этой подрасы людей ему было не в новинку. Да, и сам Ривский частенько забывал, чьи дальним потомком он, в конце концов, является. Они ждут еще какое-то время; беседуют на отвлеченные темы, не связанные с нынешней ситуацией и вспоминают маленькую Цири, не навещавшую их уже очень давно. Пока разговор не прерывает частое воронье карканье. — Ты послал ещё одного? — удивился Ривский, думая, что на этом их поиски завершились, — Таша может быть, где угодно, так что… — Ворон перехватил сообщение, — вынужденно прерывает собеседника вампир, — она встречается с матерью, на старой площадке храма, нам стоит поторопиться, иначе, я опасаюсь, с ней может случиться нечто… плохое… — Я знаю примерный путь до туда, заброшенная церковь? Или руины того монастыря… Регис? — Я поведу нас. — Тогда в путь. Таша гонит лошадь во весь опор; рядом проносятся виды леса, поселка и старых построек. В какой-то мере ее удивило, что мать пошла с ней на контакт после всего этого и согласилась на встречу, однако вместо ожидаемого страха или злости, не чувствует абсолютно ничего. Только полная сосредоточенность и уверенность, придаваемая тяжестью меча за спиной. Впереди, за холмом, над руинами, кружат вороны, и девушка подгоняет коня, уже будучи близкой к цели. Ее встречают разрушенные каменные стены и круглая вымощенная плиткой площадка, поодаль стояла ее мать, холодная и собранная, коей и всегда была. — Я пришла поговорить, — девушка делает несколько шагов в сторону ведьмы, пока та остается неподвижной, будто каменное изваяние, — мы можем решить все мирно. Зима молчит, смотрит куда-то вдаль и наблюдает за кружащимися в небе птицами, казалось бы, совсем не обращая внимания на прибывшую. Изящным жестом руки она подзывает к себе одного из воронов, нежится с ним, как с собственным дитя, и отпускает, наконец, соизволив обратить внимание на свою гостью. — Могли бы, — коротко произносит она без тени улыбки, — если бы ты, будучи умной девочкой, сама запустила механизм руны… И тогда бы ты вмиг избавилась от двух проблем сразу. — Смерть Региса — не решение всех проблем, — спокойно, хоть и с явным раздражением отвечает Таша, — прошло пятнадцать лет, а ты все думаешь о мести, на твоём месте я бы двигалась дальше. Зима усмехается. — Легко рассуждать об этом, будучи на свободе, а не запертой под древней вампирской печатью целых пятнадцать лет, — подчеркнула последние слова женщина, не желая даже слушать советы дочери. Для нее слова Таши - пустой звук. — Просто сними руну, — не теряя самообладания, произносит девушка, — нам нет нужды драться, ты ещё можешь поступить разумно… — Нет. Вятр не успевает закончить, как ведьма одним единственным словом прерывает ее попытку достучаться до неё без применения силы. Таша несколько раз моргает, не успев толком понять, как такое возможно. Она рассчитывала, что Зима хоть как-то ее послушает, обсудят все как взрослые люди, но та пресекает все ее подвижки на корню. — Что? — Я не стану снимать руну, — женщина холодно смотрит на свою дочь, — если хочешь снять проклятие, убей вампира, как подобает настоящей ведьме. Ты — мое наследие, ни своего отца, ни твоего учителя, ни кого-либо ещё. Так что, либо будь со мною, либо против меня, — взгляд женщины становится озлобленным. Таша заносит руку за спину. — Похоже, что придется мне пойти против тебя, — руны, нанесенные на меч, начали светиться, — давай побыстрее покончим с этим. Таша успевает поставить щит, прежде чем ее сносит ударной волной, разбивающей знак, и отбрасывает назад. Девушка падает навзничь, на секунду потеряв возможность дышать, но быстро подымается и встаёт в защитную стойку. Уже в следующий момент она уворачивается от острых каменных пиков, пробивающихся из-под старой плитки, и разносящие все вдребезги. Несколько пиков Таша сносит знаком, другие разрубает мечом и едва успевает отпрыгнуть от изворотливых корней, коими ведьма атаковала вместе с другим заклинанием. Постепенно Вятр движется вперед. Чередуя руны и знаки, она ставит щиты. Девушка чуть не сбивается с ритма, когда ставит знак слишком поздно, и острый корень разбивает защиту. Драться с ведьмой оказалось гораздо труднее, нежели с монстрами или людьми. Зима не подпускала к себе близко, обращаясь с магией сильно, виртуозно, как и подобает настоящей древней ведьме. От одного лишь сложного заклинания у Таши начинала кружится голова. На секунду Вятр удается обрушить цепочку планомерных атак, воспользовавшись заклинанием, которое она выучила у Йеннифер. Маленькая искра белого пламени обжигает руку Зимы, и Таша быстро схватывает, что если не атакует сейчас — проиграет. В считанные секунды ей удается добраться до ведьмы, чтобы приставить клинок к горлу, давя лезвием на сонную артерию. Хватит лишь малейшего взмаха, чтобы перерезать ей глотку и покончить со всем этим. Но девушка хочет дать ей последний шанс. — Сдайся, и сними это чертово проклятие. — Только если ты не истечешь кровью. На потертую кожу ботинок и разбитую плитку капали темные капли. Из пробитого насквозь корнем живота девушки сочилась кровь. Это была вынужденная жертва, дабы не дать ей сбежать, как это случилось в прошлый раз. Предугадав, что женщина не успеет исчезнуть за столь короткое время, она инстинктивно выпустила еще одно заклинание на защиту. — Можешь попытаться сбежать, но только с перерезанным горлом, — выдавила Таша, чувствуя, как по подбородку стекает тонкая струйка крови, — можешь вытащить этот сраный корень, но обещаю, я заберу тебя с собой. Сквозь жуткую боль с трудом вымолвила девушка, но это не помешало ей злобно ухмыльнуться ведьме в лицо. Казалось, ледяная маска Зимы дрогнула. Совсем рядом, в нескольких шагах от них, раздается удар. Ветряной знак сбивает их обеих с ног, выбивая меч из рук Таши, а ведьма, в полном непонимании и растерянности, глядит вокруг и видит незнакомого седовласого мужчину со шрамом на лице. Заклинание Зимы рассеивается, и корень, пробивший Вятр живот, исчезает. Девушка корениться на бок, стараясь удержать равновесие, но падает, сначала на колени, затем на бок, без сопутствующей опоры. Таша заходится в кашле и крепко, насколько это возможно, прижимает рану, пока в их разборку вмешивается третий. Но Зима больше не атакует. Во взгляде женщины что-то переменилось, надломилась маска, стоически державшаяся на ее лице, после чего женщина исчезает. Ее скрывает стая воронов, выпорхнувших из пустоты, оставив после себя лишь кричащих в небе птиц. Убедившись, что опасность миновала, Геральт убирает меч в ножны и подбегает к раненной ученице. Мужчина осторожно переворачивает ее спину и быстро осматривает рану. — Тише-тише, — он прижимает ладонью к руке Таши, не давая крови течь так сильно, которую девушка потеряла уже достаточно, — Регис, она здесь! Вампир появляется рядом в ту же секунду. Одного взгляда на рану и количеству крови достаточно, чтобы сделать вердикт. — Геральт, нужно скорее доставить ее в город, у нас очень мало времени, — Ривский согласно кивает и как можно аккуратнее поднимает девушку, направляясь к своей лошади. Регис идет за ним следом. Буквально за короткий промежуток времени они домчались до лекарской, где практиковал Регис. Ночью она всегда оставалась закрытой, но для вампира это вовсе не оказалось проблемой. Всю дорогу Геральт разговаривал с девушкой, чтобы та не закрывала глаза, оставалась в сознании, и та правда держалась как могла, несмотря на обильную кровопотерю. Годфрой дал несколько коротких указаний Геральту и попросил перенести Ташу в другую комнату. Ривский остался в приемной, сидя на скамье, пока его друг-лекарь зашивает их подопечную. Несколько часов тянулись так, словно, то была вечность. И хоть мужчина был уверен в способностях Эмиеля Региса, все равно был обеспокоен, несколько раз вставая и бродя в полумраке комнаты. Регис вышел спустя час с того момента, когда он выходил в последний раз, чтобы взять какой-то пузырек. Мужчина вытирал мокрые руки о фартук с темными пятнами крови на нем. После вампир опустился рядом с Геральтом на скамейку и сложил руки на коленях. — Она будет в порядке, — заверяет мужчина, предугадывая вопрос собеседника, — рана оказалась тяжелой, Таша потеряла много крови. Думаю, на ночь ей лучше остаться здесь, я побуду тут, пока ей не станет лучше. Ривский кивает, устало потирая глаза и растирая лицо. За последнее время произошло столько всего, что мечник просто напросто не поспевал за всеми событиями. Мужчина тогда думал: «черт, кажется, я постарел…». — Отправляйся домой, друг мой, мы оба знаем, что тебе нужен отдых. Который день ты не спишь? — заботливо интересуется лекарь, на что Ривский только отмахивается. Геральт посчитал, что он успеет отдохнуть после того, как они разберутся с текущей проблемой, с той, которая сейчас лежит в другой комнате на операционном столе. — Так, какой у нас план? Регис хмыкает, ещё раз потирая руки о влажную ткань фартука, и хмурится, но без всякого колебания в голосе произносит: — То же, что мы и планировали с самого начала, другого выбора нет. — Ты действительно уверен? — усомнился беловолосый, — зная Ташу, она, скорее всего, сразу полезла в драку, не попытавшись поговорить с матерью. Есть шанс того, что с ней удастся договориться? Вампир покачал головой и усмехнулся, чем вызвал непонимание со стороны собеседника. — Возможно, ты удивишься, мой дорогой друг, но именно это она и сделала, встретившись с ней в первый раз за столько лет. Соглашусь, Таша… Бывает немного вспыльчива, но не до такой степени, как ты думаешь. Вероятнее всего, она старалась достучаться до нее, но ничего из этого не вышло. Ривский только едва улыбнулся и легонько толкнул плечом сидящего рядом вампира, уже напридумав кучу похабных шуток у себя в голове (влияние старого доброго Лютика). — Я явно о чем-то не знаю, — шутливо подмечает Геральт и добавляет, — я было думал, что хорошо ее знаю… Регис молча кивает тому в ответ. Вампир не мог сказать точно, в действительности ли девушка пыталась поговорить с Зимой или бросилась на нее с мечом сразу же, как только ее увидела. Однако был уверен, что Таша не поступала бы столь безрассудно, по крайне мере, когда есть шанс разрешить все мирно. Они вместе дожидаются утра, пока Геральту не приходится уехать в университет. На следующий день приезжает Трисс. Вместе с чародейкой мечник направляется в лекарскую, где все ещё находилась его подопечная. Он просит возлюбленную обойтись без телепортов, и пешком они добираются до места. — Терпеть не могу порталы, — ворчит мужчина, заходя в лекарскую, где их на входе встречает Регис. Вампир здоровается с Меригольд и отводит ее в покой, где за небольшой ширмой стояли койки с больными. Женщина долго не покидает приемной, и Геральт уже начинает беспокоиться, что что-то могло пойти не так, но вот уже через час они появляются. Девушки выходят в проходную, вызвав облегченный вздох у одного из ожидавших их мужчин. — Ну, вот и все, резвее лани и быстрее летнего ветра, — заверяет их чародейка о благополучии стоящей рядом девушки. Общую картину портил разве что внешний вид Таши — уставшая, с засохшей кровью на рубашке и растрёпанной косой. — Так по ней и не скажешь, — хмыкнул преподаватель по фехтованию, после чего предложил покинуть лекарскую и обсудить все дома. Регис согласился с общим мнением и обещал присоединиться позже, как только подойдет его коллега по цеху. Посему трое из присутствующих покинули приемную и вышли наружу. На часах пробил полдень. — Ты в своем уме, Ривский?! — вопрошала Меригольд, когда стало известно о состоянии девушки, за которой, кстати, мужчина обещался присматривать пока они не снимут проклятие. Чародейка прожигала взглядом возлюбленного и, кажется, огонек в ее глазах готов был, в прямом смысле этого слова, вспыхнуть и прожечь дыру в стоящем напротив в паре шагов Геральте. Вышеупомянутый стоически выдерживал словесную пытку, хоть и по лицу его было ясно, что с трудом. — Я как неделю прислала вам заклинание, а девочку уже с того света приходиться вытаскивать! Благодари всех богов, Геральт, что твой друг хорошо ее подлечил, ты видел, что творится с ее рукой? Белоголовый кивком головы просит Ташу показать руну, и та с неохотой закатывает рукав. Руны, как таковой, не было видно, только обугленное темное пятно с черными веточками-венками ползущими по всей руке. — Когда все стало так плохо? — обратился к девушке Геральт, но та сперва не ответила, задумавшись о чем-то, так что мужчине пришлось переспросить, — Таша, ты слушаешь меня вообще? — С прошлой ночи, когда жар начался, Регис, кажется… говорил что-то. Трисс буквально кипела от злости. — Мало тебе было Цири, когда вы с Эскелем и Ламбертом ее обучали в своем бастионе, где ветер сквозь каждую щель гуляет… Так, у вас есть, не побоюсь этого слова, хоть наметки какого-то плана? Я так понимаю, ты его не один придумывал. — Да, осталось уточнить у Региса, как воплотить его в действие, — сложив руки на груди, оправдывается Ривский, на что получает снисходительную улыбку. По крайней мере не фаярбол в… одно место. — Тогда будь добр приготовь ванну, сейчас моя очередь показывать, как нужно присматривать за своими ученицами. — Госпожа Меригольд, спасибо, не стоит… — пытается уйти Таша ото всех разговоров, сводящихся к ее персоне, но Геральт шепотом добавляет, что это бесполезно, так что ей придется принять заботу чародейки, как само собой разумеющееся. Сначала она заставляет Вятр выбросить окровавленную рубашку. Трисс помогает расчесать спутавшиеся волосы, а после ванны, которую любезно подготовил Ривский, дает на смену одну из своих хлопковых блуз. Женщина все никак не могла надивиться, как много у девушки синяков и других кожных повреждений: таких же, как она впервые осматривала у Цири, когда та была совсем маленькой. — Небось с тропы мучеников, как они ее называют, — недовольно отзывается рыжеволосая, пока девушка сидела на расстеленном на полу ковре и принимала «ухаживания за больными». Женщина потрудилась заплести ей косу, так что теперь волосы Таши выглядели опрятнее, чем обычно. «Трисс была бы хорошей матерью» — подумалось в тот момент Вятр. Однако, по вине жестокой судьбы, все чародейки были бесплодны. Таша это знала. — Геральт так упражнялся с Цири, — рассказывает чародейка о приемной дочери Ривского, — на тело было страшно смотреть, гоняли как мальчишку… Таша слушала рассказы о девочке, которую когда-то спас Геральт. Так срослось, что он начал воспитывать ее, сначала вместе с Йеннифер, потом с Трисс, а после и вовсе юная охотница стала в одиночку странствовать по миру. — Не хотелось бы тревожить тебя, но… За что твоя мать прокляла тебя, к тому же таким сильным заклятием? Таша не знала, как правильно ответить на этот вопрос. Она и сама толком не понимала, зачем ее мать затеяла все это. Месть — первопричина, но не единственное из-за чего она наложила руну. «Она так ненавидит расу вампиров, что готова пойти на все, чтобы их уничтожить» или же «она ненавидит Региса сильнее, чем любит собственную дочь». Возможно, правда была таковой, что мать ненавидела ее саму за то, что она встала не на ее сторону. — Не знаю, может быть, она промахнулась или просчиталась, она хотела убить Ре… господина Региса, у них были какие-то разногласия в прошлом. Попалась под горячую руку? Не знаю. Меригольд тяжко вздохнула, с разрешения девушки снова осматривая последствия заклинания, которое она выслала: ожог, что даже после тщательной обработки не смог толком зажить. Вероятно, губительное действие проклятия. — Ты говорила с ними о том, как может активироваться проклятие? — уточняет чародейка после длительного осмотра, — это очень важно. — Нет, — честно отвечает девушка, — если я расскажу им, то заклятие может сработать само по себе, древняя магия действует и таким образом. Скажу вам только одно: руна, которую оставила мне мать, означает в прямом смысле «любовь» и неважно в каком ключе, только вот руна — черная, в этом и вся проблема. Больше не могу рассказать, извините. Женщина понимающе кивает, примерно догадываясь о том, что имела ввиду Таша. — Надеюсь, Геральт знает, что делать… — шепчет Трисс, глядя куда-то в окно, откуда виден город. Девушка теребит хвостик косички, тоже в душе надеясь, что Регис нашел способ, что спасет их обоих. Уже на следующий день они собираются в склепе у вампира, и тот рассказывает о ритуале, способный разрушить проклятие черной руны. Регис смог отыскать его фрагменты среди множества старинных книг и выудить целостное описание, не забыв описать все в своих заметках. — Таша, будь добра, передай вон ту книгу. Вятр заторможено, но кое-как реагирует на происходящее. Она берет увесистую книгу в руки и отдает ее преподавателю, стараясь включиться в разговор, хоть и терпела крах (чисто физически). — Все хорошо? Выглядишь невыспавшейся, — Ривский кладет ей руку на плечо слабо сжимает. Девушка кивает, и они возвращаются к изначальной теме разговора. — Что ж, из того, что мне удалось узнать, я выяснил, что никаких специфических атрибутов или редких артефактов нам не потребуется. Только чаша из чистого металла, думаю, это удастся раздобыть без особых проблем, — рассказывает вампир, попутно вспоминая все детали ритуала, — к сожалению, мне не удалось перевести часть текста, может быть, Таша, ты сможешь это сделать, поскольку текст полностью описан рунами. Регис передает ей открытую книгу с подчеркнутым текстом. Знаки были начертаны в разрыве от остальной части книги, видимо дописанные позднее. Несколько минут девушка углубленно погружается в расшифровку знаков, о которых, вот так удивление, не знал даже высший вампир. Возможно, это было к лучшему, потому как перевод Таша озвучивать не стала. — Ничего интересного, просто авторские заметки. Они не относятся к ритуалу, так что мы ничего не теряем, — пожимает плечами девушка и отдает книгу обратно, — вы уверены, что это единственный выход? Этот ритуал… Мне кажется, это слишком. — Геральт, ты не оставишь нас на минутку? — на просьбу вампира Геральт кивает и уже через мгновенье покидает темное помещение, ожидая где-то в у выхода. Регис обходит стол, на котором громоздились пыльные тома старинных книг, останавливаясь в паре шагов от девушки. Вятр стояла, прислонившись к стене, клевала носом и даже не слушала о чем говорили преподаватели. — У нас очень мало времени, — начинает плавно подходить к теме Годфрой, — каким бы ни был риск, нам стоит пойти на это. Ни Геральту, ни мне самому не хотелось бы ставить на кон твою жизнь, Таша. Мы оба понимаем, что если Зима захочет, она рано или поздно добьется своего. Не стоит рисковать своей жизнью из-за мстительной натуры твоей матери. Девушка ничего ему не отвечает. Они не затрагивали никаких серьезных тем ещё с того дня в замке, когда Регис потерял контроль над собой, тогда, когда Регис впервые поцеловал ее. У Таши до сих пор не укладывалось это в голове. Ей показалось, что все это просто почудилось — кровопотеря творит ужасные вещи с организмом в таких случаях. Только списать симптомы потери крови в том случае в зале уже не получится. Вятр ненавидела неясность и недосказанностей, а то, что происходило сейчас являлось именно всем тем, что девушка больше всего не любила. Только выяснять это в данный момент и в данной ситуации она не хотела. — Кровные узы — они же на всю жизнь, — с некой горечью в голосе произносит Таша, — на мою, по крайней мере… В таком случае смерть одного из этих уз не делают жизнь другого… болезненной? Разве это справедливо? Регис понимающе улыбается. Людей так часто волновал вопрос, что они посвящали этому целые науки, религии и другие исследования, хотя разница для них была совершенно не существенна, лишь определенный промежуток. По крайней мере, для вампиров. Как раньше упоминал Геральт: «разница в системе координат. Богач, имеющий во владении все золото мира, не поймет бедняка, что имеет всего пару монет в кармане». Маги живут дольше обычных людей, но в запасе этой вечности ни у кого не было, у Таши в том числе. — Увы, но таково условие, о котором стоит жалеть в последнюю очередь. Есть все основания полагать, что все мы воспринимаем чью-либо смерть болезненно. Мы, вампиры, в этом плане мало отличаемся от вас, людей. Но этот выбор я делаю не только из-за злой воли случая, но и осознанно подхожу к нему, понимая, что стоит на кону. Таше приходится согласиться с вампиром, пусть, по правде говоря, у нее не было никаких сил оспаривать его слова. Она чертовски устала и хотела поскорее с этим закончить. — Когда мы отправляемся? — в последний раз интересуется девушка, считая, что тема для разговора исчерпана. — Сегодня вечером, если быть точнее, ближе к ночи, к лесам Нюлэс Тьёела, — отвечает мужчина, после чего добавляет, — тебе стоит отдохнуть, Геральт сказал мне ты не спишь уже вторые сутки. «Мне снятся кошмары, и мать не дает мне покоя» — Я в порядке, тем более до вечера не так далеко осталось, я потерплю, — девушка почти на сто процентов была уверена, что не сможет заснуть, и тем более выспаться, учитывая, что ведьма как-то влияет на ее сны, искажает их, превращая в тошнотворные кошмары. В детстве у нее случалось нечто подобное, а теперь это повторяется снова. Таша хотела бы, чтобы они скорее прекратились. — Ночь предстоит долгая, так что все же лучше немного отдохнуть, мы с Геральтом подождем. Ривский возвращается спустя минут пять, подышав свежим воздухом, и уточняется у обоих, что они собираются делать дальше. Таша же утверждает, что просто не может уснуть, без объяснения причин. — Попробуй глотнуть регисовой настойки, тотчас же вырубишься, — усмехается Геральт, и девушка вяло улыбается, оценив его шутку. — Споить меня вздумали? И не мечтайте… Стоп, вы что здесь самогон гоните? Геральт заходится в хохоте, меж смехом бормоча что-то нечленораздельное, Регис же что-то озвучил, и только после этого девушка согласилась отоспаться пару часов. — Ладно, только самогон не предлагайте, иначе я точно не усну, но еще и не проснусь после этого. Ближе к полуночи Таша просыпается от кошмаров, ее будит Регис, и девушка едва различает силуэт в кромешной тьме. На рефлексе она чуть не бьет его в лицо, но вампир мягко ловит её кулак, сжимая ладонь Таши в своей. — Простите, рефлексы, — девушка инстинктивно сжимает руку вампира и начинает дышать ровнее, пока не приходит в норму. — Пора выезжать, мы должны успеть к месту к полночи, — оповещает девушку Регис, и та сразу подымается. Всë это время мужчина не отпускал ее руки. Кажется сердце перестало биться так быстро. На выходе из склепа их ждет Геральт. Они проверяют все необходимые для ритуала вещи, только после этого седлают лошадей и покидают старое кладбище. Через несколько часов всадники добираются до ветреного леса. — Ты спрашивала, что будет, если ничего не делать с проклятием, так вот… — беловолосый просит девушку снова закатать рукав и невесомо проводит пальцем от руны до груди, не касаясь кожи, — чернота дойдет до твоего сердца, и ты погибнешь, так было сказано в книге. Таша взглянула на опутывающие всю руку черные «нити», тянувшиеся от предплечья и до самого плеча. Еще за несколько часов эта зараза распространилась дальше. Еще немного и руна действительно убьет ее. — Сложностей возникнуть не должно, если следовать записям Региса. Первое: нужно взять чашу или сосуд и омыть ее под лунным светом. Не смотри на меня так, Вятр, не я писал этот трактат, держи: вот заговор и вода из кристального озера. Таша переняла из рук Геральта серебряную чашу и кожаную флягу. Текст был простым, на старом языке, который еще называли языком ведьм. Так что, по сути, она находилась в своей «родной» стихии. Регис и Геральт молча наблюдали за действом. — Дальше… — Ривский пробегается взглядом по тексту, — вы зачитываете клятву, каждый на своем языке, Таша, я думаю будет лучше, если ты будешь читать на старом языке, как бы то ни было, ты все же ведьма, затем нужно смешать кровь, твою и Региса. — А затем? — Таша хотела отсрочить этот момент, как можно дольше, существовало лишь два пути таких ритуалов, по несчастью, первый способ был им недоступен, просто потому что Регис являлся вампиром, для скрепления же рукопожатия «кровью» сторонники договоры должны быть представителями одной расы. Вятр беззвучно выругалась. — Вы наполняете чашу своей кровью, не до полного обескровливания, горсть, если можно так выразиться, после кровь должна потемнеть, стать «отравленным лекарством», как написано в записях, затем каждый, по очереди, выпивает немного крови, по идее, на этом ритуал должен завершится. Таша не проронила ни слова. Они сделали все в точности, как предполагает собой ритуал. Вампир первым наполняет чашу кровью: маленьким острым кинжалом режет ладонь, откуда темные капли стекают по линиям жизни и ударяются о металлическое дно. Девушка впервые слышит звучание древнего языка вампиров. Своим низким гипнотическим голосом вампир завораживает, практически вводит их в транс. Но вот он завершает последнюю строчку, и Таше приходится проделывать тоже самое. Вятр практически не чувствует боли, скорее лёгкое покалывание. Ей думается, что ее рука уже прогнила, кровь высохла, а мясо превратилось в труху. Кровь практически черная, смольная стекает по ладони вниз, но поворачивать назад пути нет. И ей придется рассказать им, просто, чтобы они знали, они имеют на это право, ведь именно они предложили ей помощь, и пытаются помочь до сих пор. — Постойте, я не хотела вам это рассказывать, просто я… Считайте, что я поступаю глупо и безрассудно, просто… В тех пометках в книге была описана кровная связь между ведьмами и вампирами. Вы не нашли доказательство существования этой связи, потому как ее нет. Древние ведьмы не выживали после вампирской крови, поскольку для них — это все равно что принять микстуру с ядом. Так что, вероятность того, что такое все же существует, крайней мала. Таша могла наблюдать, как Регис и Геральт не могут подобрать слов, несколько минут просто молчат, а после Ривский срывается первым. — Почему ты не рассказала об этом? — нельзя было точно прочесть в его голосе злость или же беспокойство, а то и все сразу, иногда Геральт мастерски скрывал свои эмоции, — если это убьет тебя… — А что у нас есть другие варианты? — резко обрывает его девушка на конце фразы, — меня либо убьет проклятие, либо кровь, а мою мать… Вы убить не сможете и не стоит. Так что нет разницы, что может случиться со мной сейчас, в любом случае мы можем попытаться завершить все это до конца, — Таша высказала все как есть. Возможности отыскать лекарство или иной способ снять древнее заклятие у них не было, да и ни за что бы она не стала просить их рисковать собственной жизнью, чтобы спасти ее. У нее был шанс исправить это, но, увы, не вышло. Кто знает насколько по-настоящему сильны древние ведьмы. Регис откладывает чашу в сторону, на несколько шагов ближе подходит к девушке и бережно сжимает ее руку в своей. Он переходит на шепот, так чтобы это услышала только она, его лоб бороздят складки морщин, брови сводятся к переносице. — Ты можешь отказаться от клятвы, ты знаешь? Таше не приходится долго думать над ответом, потому как он и так заранее был известен. — Люди умирают каждый день, какая разница, когда это случится и со мной, правильно? Кто знает, может быть все получится, — Вятр выдавливает из себя улыбку, вспоминая свой разговор с Эдваном, там в аудитории, берет уже зажившую от пореза руку вампира и что-то чертит на ладони кончиком пальца. Маленькая руна светится и тут же исчезает. — Если не помру, расскажу, что это, — добавляет ещё тише девушка, но вампир не улыбается. Вятр завершает ритуал: читает клятву на старом языке древних, как и Регис, пьет смешанную вместе кровь. Это правда походило на яд; дыхание перехватило, и Таша схватилась за грудь, когда дышать стало совсем болезненно. Из горла вырывались только хрипы и сдавленный кашель, как будто та пыталась выплюнуть легкие или скорее ту чужеродную кровь, попавшую в ее организм. Геральт что-то кричит, но Таша уже этого не слышит. Ее пошатывает и, кажется, вот-вот потеряет сознание, но она только падает на колени и сжимает руки в кулаки, оставляя в земле глубокие борозды. Глаза начинают слезиться от боли в груди, но та не утихает, лишь усиливается с каждой секундой. Еще немного, и все это закончится, все ощущения и чувства отступят, нужно лишь немного подождать. Вампир укладывает ее в своих руках, Геральт застыл в ожидании ответа. — Она не дышит. Ривский громко чертыхается, бродит по поляне и что-то бормочет себе под нос. В голове всплывают неприятные, болезненные воспоминания. Геральт не может собраться с мыслями. Позади них раздается скрежет, что-то истошно и жутко воет, и когда те поворачиваются, видят пред собой силуэт — страшную костлявую женщину в серых разорванных одеждах. Она парила над землей, готовая броситься на живых, и Геральт выругивается снова. — Моровая дева, твою же, Регис, унеси Вятр отсюда! Мужчина бросается наутек. Мчится к лошади так быстро, насколько возможно, ведь там его спасение - его серебряный меч, способный рубить даже бестелесных созданий. Только бы добраться до него живым. Ривский вынимает из ножен меч и одновременно с этим бьет знаком, отбрасывая назад чудовище, тем самым увеличивая дистанцию между ними. Он оттесняет деву к поляне, бьет в пируете, кружится, снова бьет и ударяет знаком. Геральт быстро прикидывает в голове план и приводит его в исполнение. Избегая прямого столкновения с чудовищем, он расставляет по кругу глифы — магические заряды, что уничтожат моровую деву раз и навсегда. Он кружится вместе с ней по поляне, загоняя ее в ловушку, и когда все пять зарядов были расставлены, Геральт складывает пальцы в знак и короткое, но емкое заклинание срывается с губ мечника, и чудовище пожирает белое пламя, в то время как глифы бьют чудовище магической атакой. Когда, наконец, дева сгинула, Геральту удается перевести дух. Что произошло сейчас, он не мог сказать точно, но предположения были. С этими мыслями он и направился к Регису. — Что это было, Геральт? — вампир держал девушку на руках. Ривский не может отвести взгляда от мертвенно-бледной кожи, перед глазами снова встаёт образ Цири, — Геральт, ты в порядке? — Да-да, черт… — мужчина проводит рукой по лицу, ещё полностью не осознав и не приняв всю ситуацию, из груди вырывается тяжкий вздох, — моровая дева, похоже, что ее высвободило проклятие. В воздухе повисло молчание. Ни Гералььт, ни Регис не хотели говорить о том, что произошло. Просто тогда им хотелось верить, что все это было затеяно не зря. — Не вини себя, Регис, — Ривский кладет руку на плечо друга, — шанс того, что она выживет, был крайне мал. Она выбрала этот способ, потому что так хотела. — Знаю, Геральт, но ты не хуже меня знаешь каково это — потерять человека, которого ты поклялся защищать любой ценой. Беловолосому не находится что ответить, понимая, что вампир прав. Они медленно бредут к лошадям, и каждый из них думает о своем, и каждого гложет вина за случившееся. На насущный вопрос: «что делать дальше?» никто не знал ответа. Ни Геральт, ни Регис не решались нарушить тишину. Только сорвавшаяся с ветки птица пролетела над их головами, и внезапный кашель, заставивший дрогнуть обоих мужчин. Девушка, что они до сего момента считали мертвой, вдруг резко очнулась и зашлась в страшном кашле, будто бы подавившись, пока не смогла свободно дышать. Ривский не мог поверить своим глазам. Он вдруг схватил ладонями ее лицо, словно пытаясь найти доказательство чудесному оживлению, но его отпихивают, при этом попутно обругав. — Я не умерла, хватит меня тормошить! — Ташин голос еще немного хрипит, но несколько раз откашлявшись, приходит в норму, — что, под ёлкой закопать меня вздумали? Лучше под берёзой, там тело разложиться быстрее, ай, Геральт, больно, пусти! Мужчины все ещё не могут поверить тому, что случилось. Пока девушка просит опустить ее на землю, оба переваривают информацию, и внезапно их осеняет. — Получается, что ритуал сработал, — заключает Регис и вызывает удивление уже у Таши. Она спешно осматривает свою руку и видит, что руны больше нет. Ни следа от черных «нитей», все исчезло, включая тот ожог, и раны зажили, как будто их не существовало. — Черт возьми, не верю, что у нас вышло, — усмехается Таша, но тут же заходится смехом, когда Ривский обещает протащить ее по тропе мучеников двадцать раз, пока у его подопечной не отвалятся ноги, а затем в конце добавляет, как она до ужаса их напугала. Они проходят рощу и выходят к тропе, что должна вывести их из леса. Геральт уходит за лошадьми один, ссылаясь на то, что ещё секунда и он отвесит своей ученице подзатыльников за её выходку, на деле же оставив Ташу и Региса одних, чтобы они смогли поговорить. — Я рад, что исход этой ситуации вышел таким, какой он есть сейчас, — вампир мягко улыбается, останавливаясь у деревьев, и смотрит, как в ночном небе загораются звезды, — и что твоей жизни ничего не угрожает. — Разве что Геральт с его тренировками, — подмечает девушка, вызывая короткий смешок у вампира, — он редко шутит. Регис встает рядом с Ташей и почти невесомым движением руки убирает выбившиеся из косы пряди. Вятр ничего не озвучивает на этот счёт, только едва заметно улыбается. В голове по-прежнему витал немой вопрос: «и что же теперь дальше?», но, похоже, вампир знал, что нужно делать. — Помнится один человек обещал рассказать мне, что значит та маленькая руна, которую мне начертали на ладони, — в антрацитовых глазах вспыхивает хитрый огонек, но скорее безобидный, чем азартный, и девушка, пусть и была в какой-то мере смущена, все равно оставалась полна сарказма и беззаботности. — Только этот кто-то забыл, что при условии, если я не помру, а, судя по вашим лицам, я была таковой как минимум несколько минут, — усмехается Вятр, оставаясь на месте даже тогда, когда вампир приближается на шаг ближе, становясь практически вплотную. Девушка и забыла, что Регис такой высокий и ей приходится задирать голову, — но вы все ещë можете попытаться угадать, что она значит. Вампир обхватывает ладонями лицо Таши, и когда та набирается храбрости заглянуть ему в глаза, он произносит: — В таком случае я попытаю удачу. Мужчина наклоняется вперёд и осторожно целует, медленно, тягуче, после чего также аккуратно углубляет поцелуй, стараясь не задеть острыми клыками. Он заключает девушку в объятия, прижимая ближе к себе, и Таша, в свою очередь, обвивает руками шею вампира. Регис целует ее так долго, насколько позволяет дыхание (не его, конечно же) и им не приходится разорвать поцелуй на какое-то время, чтобы вампир мог поцеловать ее снова и снова, дабы вызвать улыбку на расчерченным шрамом губах возлюбленной. К этой мысли Годфрой уже невольно начинает привыкать. Он очерчивает пальцем скулу Таши. Даже после всего этого она смотрит на него так: с взаимностью и искренностью. Вампир хотел бы узнать ответ на мучивший давно его вопрос, да только попытку это бесцеремонно прерывают. — Регис, я же шутил. И стоявший в паре локтей от них беловолосый мужчина, державший поводья, смотрел с неким изумлением и неопределенным выражением, расшифровать которое было весьма затруднительно. Ташу этот вопрос поставил в тупик, а вот вампир догадался, что имеет в виду его дражайший друг, но никак это не прокомментировал, только улыбнулся, обнажая ряд желтоватых клыков.