Наваждение

      Сидя на кушетке в кабинете одногруппницы, Шень Вэй вяло вслушивался в разговор.       Доктор Чэн сурово отчитывала Чжао за то, что тот слишком сильно затянул жгут, вон, даже кожа вокруг раны побелела. Чжао нервно наматывал круги по кабинету и то и дело бросал в его сторону странные взгляды.       Рану промыли и зашили, и обездвиженная рука лежала теперь на фиксирующей повязке. От госпитализации он сразу отказался, хотя Чжао, казалось, был готов уложить его сюда на неделю. А вот на капельницу пришлось согласиться. От нее немного прояснилось в голове, но этого все равно было мало.       — Чжао Юнь Лань.       Тот мгновенно остановился.       — Ты не мог бы принести воды?       — Но… — Доктор Чэн хотела что-то сказать, но поймала обращенный к ней взгляд и осеклась. — Ладно. Автомат на первом этаже в вестибюле.       Чжао фыркнул на их переглядывания и вышел, демонстративно хлопнув дверью.       Шень Вэй со вздохом пристроил затылок на стене и закрыл глаза.       — Ты можешь достать атропин?       — Что?       — Атропин.       — Шень Вэй, лучше скажи честно, в чем дело.       Мужчина открыл глаза и чуть повернулся в ее сторону.       — Нейротоксин. Нож был отравлен. Я частично сдерживаю его распространение с помощью своей силы, но это создает определенные неудобства. С антидотом было бы лучше.       — Шень Вэй, — доктор Чэн устало присела на край стола. — Я же просила начистоту. Кто-то использует в Дисине химическое оружие?       — Что? Нет, — Шень Вэй чуть качнул головой. — Но действие похожее.       — Ты слишком рискуешь.       Молодой человек только пожал плечами.       — Шень Вэй, я серьезно, — вздохнула девушка. — В прошлый раз тебя едва успели довезти. Не надо так бездумно тратить свою жизнь.       — Доктор Чэн, — дисинец осторожно встал с кушетки. — Не думаю, что стоит продолжать этот разговор.       — Подожди, я принесу лекарство, — доктор торопливо покинула кабинет.       Было чертовски грустно слышать такое.       За дверью она едва не споткнулась о мужчину, сидящего на корточках с бутылкой воды в руках. Чуть сжала его плечо и понимающе улыбнулась.       Чжао со вздохом поднялся и шагнул в кабинет. Демонстративно вытащил телефон, набрал номер, и, глядя в глаза Шень Вэю, с какой-то злостью произнес:       — Цзя Цзя, профессор Шень берет больничный до понедельника.       Помолчал, запихивая телефон обратно в карман и все-таки не выдержал.       — Какого черта ты творишь?! Ты знал, чем тебе грозит эта рана, зачем подставился? Ты же не бессмертный, какого черта ты так бездумно тратишь свою жизнь?!       Собственные слова рефреном пронеслись в голове, подкидывая очередной пласт воспоминаний.       — Должен отдать эту жизнь мне? Отдал уже один раз — что, полегчало?       — Чжао Юнь Лань…       — Хочешь отдать жизнь? Попробуй. С того света достану.       Глядя в расширившиеся карие глаза напротив, Чжао вдруг понял, что сморозил что-то не то.       Или, наоборот, — именно то, что нужно.       — Чжао Юнь Лань, — Шень Вэй в два шага приблизился к нему практически вплотную. — Что ты сделал?       — Не помню, — совершенно честно ответил тот. — Но что бы это ни было — если потребуется, я сделаю это снова. И не важно, какой будет цена.       — Я этого не стою, — рассеянно отозвался молодой человек.       Сказал — и замер, понимая, что повторил однажды брошенную ему фразу. И отвел взгляд, заранее зная, что услышит зеркальный ответ — горячий и предельно искренний:       — Стоишь.       Чжао осторожно обнял его, стараясь не потревожить лежащую на перевязи руку, и повторил почти в ухо:       — Стоишь, Шень Вэй, ты стоишь гораздо большего. Целого мира. Обоих миров. И ни черта они не стоят, если тебя в них нет.       Постоял так немного, и мягко улыбнулся, отстраняясь:       — Пойдем домой.       — Мне нужно в университет.       Сдавленно зарычав, Чжао осмотрительно подхватил его под левую руку.       — У тебя. Больничный. До понедельника.       — Сегодня вторник, у нас запланирована важная тема…       — К кровати привяжу.       Шень Вэй с усмешкой приподнял бровь:       — Справишься?       — Хочешь проверить? — в тон ему отозвался мужчина.       К счастью, атропин действительно помог от дисинского яда, и к вечеру последствия почти прошли. Пальцы все еще ощущались немного ватными, но он уже смог закрыть рану силой, не боясь усугубить действие токсина.       Чжао, несмотря ни на какие уговоры, отказывался выпускать его из поля зрения, утащив в свою квартиру и разве что в туалет не сопровождая. Попутно черкая что-то в блокноте, поглядывал то и дело на часы и окно.       — Шеф, — наконец мяукнуло на подоконнике, и на пол сполз растрепанный заместитель начальника Бюро. — Это ужас какой-то. Добрый вечер, профессор Шень. Та дисинка умерла практически мгновенно — полный паралич, вплоть до легких. Сердце продержалось немногим дольше. А еще из нее словно вытянули всю темную энергию.       Шень Вэй нахмурился, вспоминая собственные ощущения. Так вот в чем дело. Токсин влиял не только на тело, но и на энергию тоже. Поэтому его удавалось сдерживать изнутри, но совершенно бесполезно было пытаться исцелить снаружи — он словно подпитывался твоей силой, только сильнее распространяясь.       Это наводило на какие-то туманные мысли.       — А еще с окраины пропал столп.       Сосредоточенно разминающий пальцы молодой человек замер на середине движения.       — Что? — Ну тот, в котором был заточен Е Цзун. Ни следа от него не осталось. Только странные следы рядом… Будто прошел мужчина в годах, роста чуть выше среднего. И пахло от них странно. Песчаной пылью и озоном.       — Столп…       — Берегитесь Столпа, — отозвался с дивана Чжао, захлопывая блокнот. — Та дисинка напоследок сказала именно это. Я думал, она это фигурально.       — Цзин Фэн была артефактором, — нахмурился Шень Вэй. — Она что-то почувствовала. По сути, Столп — печать, созданная четырьмя Реликвиями. Так что в какой-то мере его тоже можно считать артефактом. Но… он не Е Цзун. Он не мог покинуть то место. Он не живой.       Чжао молчал, уставившись в блокнот. На душе скребли кошки.       В схематичных набросках четырех Реликвий на линованном листе он упрямо видел живые лица. «Глава Усмирителей. Мы всегда слышим твой голос». Вот почему Столп так упорно пытается до него добраться — он, Чжао, может позвать Реликвии одним своим желанием.       А еще Столп за многие тысячелетия с Е Цзунем постепенно обретал душу — по крупицам собирая ее из мыслей своего пленника, из останков поглощаемых им дисинцев. Собирал собственную силу и жизнь из всех, кто когда-либо к нему прикасался. И среди всей этой скапливающейся в нем тьмы не мог не перенять навязчивое желание поглотить весь мир. И брата в придачу.