Борьба

      Данилов бесцельно брёл по аллее. Камень, попавшийся под ноги, он пинал чуть ли не от самого дома. Ожесточённо, будто все проблемы планеты Земля лежат на ничтожном сером булыжнике.       - Котов! - злобно прошипел Степан сквозь зубы и яростно зарядил носком кроссовка по камню, тот, похоже, решив, что, хватит с него быть "грушей для битья" отлетел в густые заросли кустов.       Ветерок нежно пробежался по сердитому лицу оперативника, заставляя тугую складку между бровей сдаться и расслабиться под невидимым касанием.       Сколько лет он знает Риту? Шесть? Шесть долгих лет Степан лелеет глубоко в сердце мечту о ней.       Что мешает прямолинейному Данилову выложить ей свои чувства, как на тарелочке, огорошить, мол, люблю? Избавиться от сладострастной ноши и разделить ее с Ритой? Расставить точки над "и", раскрыть карты, опустошить разум.       С бывшими возлюбленными Степан всегда понимал, что чувствует дама, читал ее, как открытую книгу, бегая по строчкам, улавливая каждое слово, но Власова - другое дело. Данилов не то, что не понимал, что написано на страницах, он даже не касался обложки.       Страх - самая сильная эмоция. Степан живо ощущал, как боится выдавить из себя слова, что щекочут нёбо. В большей степени он боялся не отказа, нет. Страшно было лишиться дружбы, проверенной годами.       - Маргарита Власова, - представила новенькую Рогозина.       Многие в детстве мечтали, что мир застынет и можно будет творить всё, что угодно. Мечта сбылась. Время замерло.       Степан лихорадочно огляделся, коллеги окаменели, точно скульптуры.       - Маргарита, - облизал пересохшие губы, прошептал он и готов был поклясться, что в ее глазах, цвета неспелых ростков пшеницы, сверкнул огонек.       Данилов вознамерился тогда во что бы то ни стало сблизиться с ней. И что теперь? Они друзья, преданные, уверенные друг в друге. Но Рита так и осталась недостижимой мечтой. Словно расстояние между ними не сократилось ни на жалкий сантиметр. Искры ее золотистых глаз испепеляли до тла.       Что чувствует Рита?       Шесть лет работы плечом к плечу, несчётное количество передряг, из которых они вместе выбирались. Напиваясь, Власова называла его "дружище", и обращение, лестное, для кого-то не влюбленного в нее, каждый раз отражалось как удар розги для него. Исполосованное сердце кровоточило, открытые раны не заживали.       - Спасибо, Стёп, ты отличный друг! - сказала как-то его возлюбленная. Впервые. Самый больной удар плети.       Привычка - вторая натура. Он привязался и стал чувствовать себя счастливым, когда срывалось с ее чётко очерченных губ ненавистное обращение. Как мазохист любит испытывать физическую боль, так и Степан пристрастился, только к ментальной.       Ее объятия - самые желанные, самые крепкие, самые нужные.       Она обхватила его как-то за плечи и Данилов подумал, что можно спокойно умирать. От женщин он всегда получал чего хочет, от нее же хватало того, что она благодушно предоставляет.       Больная какая-то любовь.       Степан иногда хлопал по столу и решал, что, вот, настал момент, когда он выпалит, как на духу, всё, что испытывает, но завидев Риту, оседал, отступал, прятался и сбегал, как мальчишка.       "Ты навыдумывал!" - истошно вопило нутро. И оно было право. Ведь Данилов не знал, что на деле думает Рита, он пессимистично окрасил будущее в чёрный, словно только и уверен, что ответом на его "люблю" будет равнодушное - "нет".       Данилов плюхнулся на лавку. Мягко шелестели листья, играя мелодию, в которой Степану представлялось, как капли росы, стекают по ним, на миг застревают в паутине и падают на землю, подхватываемые ковром изумрудной травы.       Стрекотали сверчки, и Данилов явственно слышал в их песне грудной смех, с тихим придыханием, принадлежащий Рите. Видел улыбку, редкую гостью на ее красивом лице. Улавливал шепот ее губ, когда они втихушку обсуждали версии в переговорной.       - Я так с ума сойду, - промямлил Данилов и положил руку на лоб, мизинцем надавливая на веки.       "Не думал, что буду по женщине страдать", - мыслил Степан, рассматривая небо. Тёмно-синее, с белыми точками звёзд. Были женщины, которых он любил. Сейчас же о любви, кроме как к напарнице, он даже не помышлял.       Степан стал все чаще ловить себя на мысли, что девушки, которые оказываются в его постели, всегда чем-то походят на Риту. Похожий цвет волос или губ, похожая форма носа. Имитации. Фальшивки. Замена, для мужчины, который желает только одну женщину.       - Сейчас же к ней пойду, - уверенно произнес Степан, подскакивая со скамейки. - И чёрт с ним! Будь что будет!       В ее ставнях горел свет. Во дворик выходило окно кухни. За пепельно-серыми занавесками бродил женский силуэт.       Данилов взглотнул и дёрнулся, намереваясь сбежать. Сколько раз он приходил в ее двор, глядел в окно, решившись признаться, точно преступник на допросе? Неисчеслимо.       Ручные часы пиликнули, показывая десять вечера.       Он набрал номер Власовой, оттягивая момент исповеди. Так глупо. Длинные гудки. Фигура Риты в окне скрылась.       "Похоже, пошла за телефоном".       - Привет, - поздоровалась Власова с ноткой удивления в голосе. - Что-то случилось?       - Нет-нет, - заверил Степан, прислоняясь к стволу дерева. - Извини, что так сегодня себя повёл, я...       В окне возобновился силуэт Власовой. Рука потянулась и распахнула штору. Затем открылось окно и Рита облокотилась на подоконник.       - Всё нормально. Я переживаю, у тебя точно всё в порядке? - Власова потрясла мокрыми волосами, откидывая их рукой назад.       "Дура! Простынешь!" - внутренне возмущался Данилов, тем не менее, не отводя взгляда кофейных радужек от Риты. Конечно, она его не видела.       - Всё хорошо. Не волнуйся, я... - "около твоего дома". Степан замер, слова застряли в горле. На детской площадке на лавочке сидел Котов и махал ему рукой, подзывая.       - Стёп, что такое? - взволнованно проговорила Рита. Данилов отметил, что она оторвала локоть от подоконника, намереваясь тотчас бежать ему на помощь.       - Ничего, - выдавил Степан. - Спокойной ночи.       - Спокойной ночи, - пожелала в ответ Рита, окна чвакнули и закрылись. Занавеска задернулась.       Данилов резко сорвался с места и достиг скамейки, на которой вальяжно развалился Котов, в считанные секунды.       - Привет, - Костя выставил ладонь. - Снова зассал? - насмешливо произнёс он, закидывая лодыжку одной ноги на колено другой.       - Заткнись, - злобно прошипел Данилов, озираясь то на лицо Котова, с кривой ухмылкой, то на окно Риты, в котором погас свет.       - Или что? - с гонором пробасил оперативник, задействуя весь потенциал грубого голоса, будто надеясь, что Рита услышит их склоку и выглянет.       Степан помотал головой. Набить ему морду? Нет. Он считал фэсовцеф своей семьёй, а Котова, если уж не другом, то хорошим приятелем.       - Ничего. Пока, - Данилов развернулся и зашагал прочь, скрываясь между зарослей деревьев.       Котов закусил нижнюю губу.       - Мне тоже рыжие нравятся, - проговорил он вслед коллеге.