Quarter to four in the morning I ain’t feeling tired no no no no no Just hold me tight and leave on the light Cause I don’t want to go home You put a spell on me I’m right where you want me to be You make me feel like dancing Leo Sayer – You Make Me Feel Like Dancing
Он не знал, что спать с кем-то — полнейшее мучение. Девчонка оказалась беспокойной, нервной, разговаривала во сне и даже пару раз за ночь будила Ракету. Ей казалось, что огромная куча грязного белья превратилась в Маму Ло и надвигалась на них. Он неохотно вылезал из-под одеял и показывал Пит, что все в порядке, но она все равно недоверчиво смотрела на него влажными и испуганными глазами. Квилл долго металась из стороны в сторону, но к утру, измученная, заснула. Она вся была горячей, но жар от нее шел неровный. «Ее знобит» — понял енот-киборг. Он попытался осторожно выбраться, стараясь не потревожить терранку. Какая же она твердая и костлявая! Полумирец полагал, что люди мягче на ощупь. Наткнувшись на что-то упругое, он почти испуганно отдернул лапу, поняв, что уперся девчонке в грудь. Ракета не знал, что делать. Пит нужны лекарства, им нужна еда, новая одежда, душ. Да хоть бы выспаться в тепле. Вместо этого они лежат на грязных одеялах и ждут, когда их обнаружат и, наверное, бросят в карцер. А потом начнется самое интересное. Он боялся подумать, что будет с Петрой после всего этого. Скорее всего, она могла бы решить несколько проблем из тех, что у них накопились, благодаря своим воровским штучкам. А что он, хуже нее, что ли? Пора тряхнуть стариной и вспомнить времена, когда он еще стеснялся честных грабежей и промышлял тихим и незаметным воровством. — Куда ты? Его напугал этот слабый голос. Киборг почти виновато оглянулся. — Пойду уничтожать улики. У меня полные карманы твоих и своих волос. Может, достану чего пожрать и узнаю, что там об этом думают. Ты лежи. От тебя толку сейчас… Я быстро. — Хорошо, — после недолгого молчания отозвалась Пит. Он знал, что нихрена у нее ничего не хорошо. Девчонка боится, что ее заберут, что снова придет Мама Ло, что он бросит ее. Просто она слишком упрямая, чтобы признать это. Будет строить хорошую мину даже во время апокалипсиса. Зря он посчитал ее лисицей, она самая настоящая ослица. — Я вернусь, правда, — зачем-то неуверенно выпалил киборг. — Хорошо. Не верит. Ну и к черту ее! Он посмотрит, как она запоет, когда он все-таки вернется, и она проглотит свою неправоту.***
Ракета раздраженно доставал свою шерсть из кармана и бросал в унитаз. Вытащив волосы Пит, он поступил так же. Нужно вытряхнуть получше. Полные карманы волос — то еще удовольствие. Вот украдет он еду, она же тоже будет волосатой. О чем он только думал? Во время тщательной проверки его он наткнулся на что-то странное. Сначала полумирец подумал, что это перышко. Такое же белое, пушистое. Но потом он понял всю тупость своего предположения — волосатых и, тем более, вьющихся перьев не бывает. Похоже, он все-таки срезал Пит лишнего, когда она отвлекла его разговором. Наверное, заведи они осмысленную беседу, то сзади у нее образовалась бы проплешина. Ракета усмехнулся собственной шутке и положил локон обратно в карман. Пригодится, быть может. — Я вас искал. Все мышцы в его теле напряглись, и он приготовился к нападению. Оглянувшись, он понял, что это тот первый надзиратель, который распределял работу. Киборг пытался придумать ему кличку, еще в первый день, но его взгляд не мог ни за что зацепиться. Внешность Первого была самой настоящей загадкой, потому что была слишком размытой. Казалось, что если взять всех самых обычных людей и соединить в одного мужчину, то это и был бы он. Самое обычное пропорциональное телосложение — не толстый и не слишком поджарый, неопределенного русо-серого цвета волосы, светлые глаза. Ракета ощерился. Если Пит была слишком сложной, то этот — совершенно никакущий. — Я видел вас с девчонкой вчера. На кухне. Решил сразу все на него вывалить? — Где она? Она вчера была вся в крови. Это ведь она сделала? — Тебе-то какое дело? Может и я? — нехорошо оскалился полумирец. — Не боишься за себя, раз уж мне нечего терять? — Как это — нечего терять? — Ты и так сообщишь все своим дружкам. А я просто так уйти не намерен. Он предупредительно выставил руку вперед. — Я не за этим здесь. Ракета фальшиво захохотал, чтобы Первый понял, насколько тупо звучит его попытка выиграть время. — Официальная версия — взрыв опасных диодов в светильниках. Некоторые сомневаются, но им определенно все равно на заключенных. Кто-то обрадовался — Маму Ло здесь боялись. Я взялся все расхлебывать сам. По его виду невозможно было определить, лжет он или нет. — Тебе-то какая выгода? Тот гордо выпятил грудь. — Я считаю, что такое… монстр, — с ненавистью выдавил из себя он, — это недостойно Ксандора. Я долго пытался донести до начальства все то, что тут происходит, писал самой Нове Прайм, но до нее ничего не доходило. Кажется… Им неважно. Всем тем, кто занимается Килном. Кому-то даже выгодно. А потому на такое закрывают глаза. Ракета недоверчиво нахмурился. — Я знал, что у нее нет выбора, Мама Ло любила молодое мясо. Либо та девчонка их прикончила, либо ее бы съели. Я не оправдываю твою сообщницу, но на ее месте поступил бы так же. — Она не моя… — начал он, но тут же оборвал гневный монолог. Нужно сосредоточиться на другом. — Больно складно песни поешь. Где гарантии? — Гарантий нет. У тебя тоже нет выбора, — сухо ответил Первый. А он прав, чертяка. Пит найдут, рано или поздно, а он уже попался. Если откажется, то только оттянет неизбежное. Нужно пойти ва-банк. — Нам нужны новые робы, душ, еда, отдых. И лекарства. — Не все так сразу. Где девчонка? Пит лежала неподвижно, вся закутанная в одеяла. От ее тела все так же исходил неровный жар, а лицо блестело от пота. От нее пахло болезнью. Когда Ракета неуверенно дотронулся до терранки, чтобы разбудить, она недоверчиво открыла глаза и тут же вздрогнула, увидев надзирателя. — Что он тут делает? — обреченно спросила она. — Он поможет. «Я же вернулся, как и обещал. Хватит смотреть на меня так, будто я на твоих глазах ребенка освежевал» — с некоторой обидой подумал он. — Спрячь все подозрительное под одеялом. Пойдем обычным путем, чтобы меня не заподозрили. Я указал для остальных, что вы под особым моим наблюдением будете отмывать госпиталь. Поднимайся, — скомандовал Первый. Его речь почему-то подействовала на девчонку. Она, пошатываясь, встала и накинула на себя одеяло. В глазах надзирателя проскользнуло беспокойство. — Только не смей падать. На ручках я тебя не понесу, имей в виду. Слишком подозрительно. — Как раз-таки очень естественно. Хищник оглушил жертву и тащит ее в убежище, — хмыкнул Ракета. — Заткнись! Это вообще не про меня, — молниеносно вспыхнул тот. — Спокойно. Я в порядке. На Контраксии как-то раз мне подлили чего-то паленого и понеслось… Тогда было хуже. Ну конечно, рассказывай. Судя по реакции девчонки на убийство сковородкой, такие инциденты происходили в ее жизни нечасто. В общем коридоре на них действительно мало обращали внимания. Они просто растворились в толпе, где надзиратель привычно ведет заключенных на работы. Кажется, это самому Первому было совестно, что он укрывает преступников. Или же это какая-то болезненная мнительность. Он отвел их в полупустую комнату, где стояло пару десятков старых кроватей и несколько кресел и столиков. Несмотря на то, что все здесь ждало пациентов в «боевой готовности», было понятно, что здесь давно никого не лечили. Пит тут же рухнула на одну из постелей. — Доктор в очередной отключке после попойки с нашими. Он вас и не заметит. Несмотря на это, вы должны привести в порядок госпиталь до конца дня. Советую тебе, — он ткнул в него пальцем, — заняться этим прямо сейчас. Опять эта вонючая швабра. Ракета с ненавистью отпихнул ее на пол. — А где все остальное? — Не все сразу. — Как вернуть эту болезную к рабочему состоянию? У дока спросить? Он нажал на верную точку. У Первого дернулась щека. Он отстегнул от пояса фляжку. — Споить ее предлагаешь? — поинтересовался полумирец. — Она и на трезвую голову разборчивостью не отличалась, насколько я сумел заметить. Тот терпеливо вздохнул. Ну просто ангел воплоти. — Нет. Это просто ускорит выздоровление. Нужно только пару глотков. — Где регенерационная сыворотка? — На Ксандоре вдруг оказался? Ты на станции в открытом космосе. Сюда поставки в лучшем случае раз в две недели, а о такой роскоши и думать забудь. Енот-киборг закатил глаза и взял фляжку. — Только имей в виду: в какой-то момент ей станет максимально хреново. Это продлится недолго, но после этого выздоровление пойдет очень быстро. — Понял, — коротко ответил он. Первый кивнул и молча удалился, стуча каблуками, словно выступал на чертовом параде. Вот ведь чудик патриотичный. — На, выпей. Лекарство, — ворчливо пробормотал Ракета, протягивая девчонке флягу. Пит неуверенно взяла ее в руки и взболтала. — Йонду говорил мне, что алкоголь может залечить любые раны. Но не думала, что он был настолько прав. Киборг хмыкнул. Терранка сделала пару глотков и тут же скривилась. Наверное, ее бы вывернуло, если бы было чем. Она смачно выругалась. — Боже! Как же жжет внутри! — ахнула она и торопливо сунула ему фляжку, боясь пролить лекарство. Это и есть момент, когда ей становится херово? Нет, оправилась. Высунула язык как собака и часто и громко дышит ртом, пытаясь охладить ожог. — Ну вот, теперь жарко! — Квилл проворно залезла под чистое одеяло на кровати. Через секунду из-под него вылетели штаны и кофта, чуть запачканные засохшей кровью. — Я спать, — бескомпромиссно объявила Петра и действительно отрубилась. Полумирец закатил глаза. Она хоть что-нибудь серьезно воспринимает? Постоянно какие-то фокусы, маски. Потом он вспомнил ее опустошенность, а затем неприкрытый испуг ночью и досадливо мотнул головой. Уж лучше притворная веселость и лисьи уловки, чем слабость и искренний страх, с которыми он не знал что делать. — Я твоими шмотками сейчас полы вымою, — недовольно сказал Ракета, раздраженный наглостью девчонки. Вот на такое он точно не подписывался — за нахальными девками вещи убирать! И снова старая подруга, родная швабра. Киборг-енот без особого желания повозил ею по полу, прикинувшись, что это была уборка. У него мозг и лапы гениального инженера, а его в поломойки записали, судя по всему. Да чтоб их всех! Их слишком много со всеми их проблемами, которые заполонили его голову. Надзиратель-патриот, повариха, любящая полакомиться человечинкой, и — вершина всего этого — девчонка, генерирующая неприятности просто из воздуха. Почему-то всем в радиусе нескольких километров понадобилась именно она, чтобы ее убить, съесть, похитить или изнасиловать. Звездный час ненужной ранее никому болтливой воровки. Она будто маяк для всех убийц, наемников, охотников за головами, законников, каннибалов и извращенцев. И, похоже, для него. Что ж, он входит в несколько категорий представленных отбросов общества. Только что обретенная свобода закончилась для нее в тюрьме. Довольно забавно. И если они сбегут, за ней будет гоняться еще и Корпус Нова. В общем, дальше — лучше. Ему ли не знать. Понадобилось несколько лет, чтобы его перестали преследовать ищейки. И до сих пор иногда прилетает привет из прошлого, но не так часто, как прежде. Пит вскрикнула — звонко, как птица. — Ну чего опять? И снова эти испуганные глаза. Девчонка тяжко откинулась на подушку и часто задышала, приоткрыв сухие губы. Ее снова колотит, и она не до конца понимает, что происходит, бредит. Видимо, это тот самый «хреновый» момент. — Она взяла меня и поволокла, — тихо объяснила терранка, показав синяки от вчерашней драки на белой руке. Видна хватка Мамы Ло. — Будто до сих пор держит. — Нет, не держит, — нетерпеливо ответил Ракета. — Ее здесь нет. И не будет больше никогда. — Да, я знаю, знаю… — пролепетала Квилл. Он усомнился в верности ее слов. — Ты ее порешила. И теперь она никому не навредит. Уж тебе тем более, — убеждал полумирец. — А теперь спи уже, так всем будет легче. Она обняла себя за плечи. — Ты можешь просто потереться рядом? Походить здесь поблизости, ведрами погреметь? — Даже в бреду нашла способ съязвить. — Я хочу знать, что реально и… И не надо меня за ручку держать и жалеть или что-то, — внезапно резко и раздраженно добавила девчонка. — Я же знаю, что ты считаешь меня слабой. — Откуда, блонди? — Я знаю. — Опять это дурацкое упрямство. Ракета покачал головой. — Ты при мне человека забила сковородкой. Это… неплохо, признаю. Правда, я не думаю, что ты знаешь другое применение этому предмету, летчица ты хренова. Он выбил из нее нервную улыбку, пусть потом Петра и испуганно закрыла ее ладонью, будто не знала, можно ли ей смеяться. Енот-киборг не выдержал и тоже ухмыльнулся. — Ну все, давай. Я не буду тебя жалеть. — Я знаю. — Просто посижу здесь. — Он примостился в кресло рядом. — Да… Сначала полумирец просто изучал скудный интерьер госпиталя, понимая, что Пит за ним наблюдает. Ракета не хотел смотреть на нее в ответ, отводил взгляд, чувствуя, что это будет неправильно. Но стоило ей закрыть глаза, он опасливо, будто бы нарушая ее границы, бросил на нее взгляд. Спящие беспомощны, смешны. Вот и эта, сопит, будто у нее в ноздрях турбины спрятаны. Енот-киборг заметил болезненно выступившие овалы ее скул и отвернулся. Обещал же. Вскоре усталость подкосила и его — он свернулся в кресле как можно удобнее и задремал.***
Их разбудил недовольный возглас Первого: — Какого черта здесь еще не все сверкает? Ракета мысленно послал его на всех языках, которые знал. — Все в порядке. — В порядке?! — Мы не разгромили госпиталь, не потревожили дока, и я протер полы. Думаю, этого достаточно. Я замечательно отдохнул, спасибо за участие. Тот закатил глаза. В руках надзирателя были два подноса с едой и новая одежда. — Обожаю подарочки. Правда, ты не очень похож на Санту. Скорее на его самого скучного в мире эльфа-менеджера из свиты, который постоянно пишет ответы детям, что Санта не может позволить себе подарить каждому ребенку по машине, так как это невыгодно для экономики. Если в девчонке проснулась болтливость, значит все приходит в норму. Она лежала в постели уставшая, мокрая от пота, отощавшая, с растрепанными волосами, но достаточно бодрая и здоровая, чтобы начать тарахтеть как старый, но еще прилично работающий мотор. Первый закатил глаза. В них явно читалось обреченное: «И эта такая же». — Ешьте и принимайтесь за работу. — Как тебя зовут? — перебила его Пит. — Зачем вам это? — Он явно занервничал. Его пальцы начали беспокойно теребить верхнюю пуговицу на пиджаке. — Ты нас спас и не сдал никому. Мне это нравится. Хочу знать, как тебя зовут. В ее лице промелькнуло что-то лисье, когда она склонила голову. Терранка явно переоценивает свою внешность, к тому же сейчас она просто выглядит изможденной, а не смазливой, как в лучшие ее времена. Этот зажатый чудик явно бывалый параноик. — Я Делориан. Губы Петры поползли вверх. — Простите? — Да, именно так, на последний слог, — нервно сказал он, поправляя идеально сидящую на нем форму. — И не надо так больше на меня смотреть. Недавнопредставившийся пулей вылетел из госпиталя. — Я буду звать его Тачкой, — сообщила девчонка и торопливо принялась за еду. — И нахрена тебе это было нужно? — со скепсисом спросил Ракета. — Он же от страха чуть не обделался. — Просто захотелось. Ты думаешь, я часто спрашиваю себя, зачем я что-либо делаю? — Точно, с кем же я говорю, — фыркнул он. — А почему, все-таки, Тачка? — На Земле такие штуки на самом пике популярности. Один док даже в машину времени ее переделал, — с набитым ртом объясняла Пит. — Ну конечно. Он заметил, как ее вилка неуверенно зависла над мясом. Его вид настолько смутил терранку, что она замолкла. Нет, это явно не человечина. Слишком белое мясо. Кажется. Впрочем, Ракета тоже был не в настроении проверять это наверняка, хотя пахло оно не хуже, чем все остальное. Переодевшись, они принялись за работу. С Квилл дело пошло быстрее, пусть она и провалялась большую часть времени на кровати, отдыхая. Девчонка залезала наверх, чтобы протереть верхние полки, а он снова размазал по комнате воду с помощью швабры и немного оттер стены. Первый, Делориан, Тачка, или как бы его не звали, результатом доволен не был, но енот-киборг специально не отжимал тряпку, чтобы полы казались свежевымытыми и не слишком грязными. Тот намекающе прохлюпал по лужам в своих начищенных сапогах, но Ракета сделал вид, что не заметил этого. Будет знать в следующий раз, как запрягать голодных и уставших в работнички. Им дали вымыться. В этот раз Эрна не было, а потому захлебнуться в той оранжевой блевотине полумирцу не грозило. Теплые струи смывали пот, кровь, грязь и усталость, позволяя действительно почувствовать себя чистым. Он краем глаза видел, как Пит яростно скребет ногтями свою кожу, будто надеясь выцарапать с себя вчерашний день. Терранка быстро оделась и легла на скамью, прикрыв веки. Ракета хотел съязвить, мол, это не слишком-то гигиенично, мало ли кто там жопу складывал, но промолчал. Девчонка повернулась к нему спиной. Короткие, недавно срезанные пряди начали завиваться в крупные кольца. Ее тело, съежившееся на скамейке, неожиданно показалось ему маленьким, хрупким, несмотря на то, что деваха была крупнее его. — Эй, вставай, — смущенно, и потому нетерпеливо дернул ее за плечо киборг. Она вздрогнула и поднялась. — Поскорее бы все закончилось, верно? — Пит продемонстрировала ему широкую улыбку, сморщившую ей все лицо. — Ага. — Что ты сделаешь, когда выйдешь отсюда? Ракета пожал плечами. — Пойду искать работу снова. Не знаю я. Тебе-то чего? — А я включу музыку, куплю ящик бухла и пол закусочной где-нибудь подальше отсюда и буду смотреть на звезды. Их здесь не видно. Одни блевотно-зеленые лампы. А ему зачем эта информация? Впрочем, и вправду звучит занимательно, особенно в той части, где говорится о выпивке. Да и поесть хоть что-то, кроме той дряни, что по большей части готовят здесь, было бы неплохо. Около столовой было небольшое оживление: никто не знал, что случилось с Мамой Ло и ее подручными, но волновало это всех. Если повариха исчезла, значит, кто-то должен был стать на ее авторитетное место. А если нет… То она может и покарать зазнавшегося идиота, если вернется в строй. Полумирец переглянулся с Петрой. Из всех заключенных только они знали правду. Надзиратели с любопытством ученых наблюдали за начинающейся заварушкой. Вмешиваться — не их прерогатива, лишь бы не сбегали. Какой-то громила, весь покрытый беловатыми шрамами собрал в закутке команду поддержки в виде десятка таких же амбалов. Кажется, кто-то задумал взять власть. И хотя они пытались говорить тихо, у них это явно не получалось, и любой желающий мог послушать то, что они задумывали. — Неудачно резал овощи? Ходил на свидание с аскаварьянкой? — вполголоса высказала теорию о происхождении шрамов Квилл. — Как думаешь, у него и на заднице шрамы? — подхватил Ракета. — И на яйцах тоже. — Это он просто их побрил неудачно. — Поскользнулся с бритвой в одной руке и яйцами в другой. Они прыснули, несмотря на всеобщую серьезность. Неужели никто не видел, насколько все казалось уморительным, неуместным? Кучка болванов, желающих вылезти вперед, не зная как, зачем и почему. — Я видел, как эти ушлепки уносили три тела. Жирная повариха и ее зверушки мертвы, — говорил исполосованный. — Теперь она не будет указывать нам, что делать. — А ты, значит, будешь? — саркастично пробормотал про себя енот-киборг. Ему казалось, что он сказал это достаточно тихо, но на него оглянулись заключенные. Кто-то с недоумением, кто-то со смехом, кто-то с предвкушением драки. Громиле в шрамах пояснили ситуацию, повторив ему на ушко слова Ракеты. — А ты что-то против имеешь? — почти ласково спросил он, угрожающе приближаясь со своей фанбазой придурков и окружая его. Полумирец усмехнулся. Этим его не запугать. Ну, давайте, нападайте. Просто так он не дастся, это уж точно. А эти козлы только выглядят храбрыми, а когда сталкиваются с реальной опасностью, то разбегаются. — Тебе-то что? Болтай, просвещай народ, — встряла Пит. — Или ты докажешь хоть что-то остальным, если тебе грызун глотку вспорет? — Ну что ты, малышка. Из него выйдет классный коврик для туалета. Повешу его там, буду на него стряхивать каждый раз, чтобы он вспоминал, что Шрамолицего перебивать не стоит. Не стоило девчонке на себя внимание обращать. Мама Ло, может, теперь и не опасна, но вот остальные могут этим воспользоваться. — Если хочешь, учту твои пожелания. — Будто в подтверждение его мыслей тот дотронулся до ее плеча, но терранка увильнула от его прикосновения. Шрамолицый схватил ее за запястье и грубо притянул к себе. — Меня выбрала Мама Ло, помнишь? Я была там, если хочешь знать. И он был тоже. — Где была? В туалете? А у тебя, похоже, все плохо с намеками, тупорылый? Поняв это, Петра закатила глаза. — Мы были на кухне в последние секунды жизни Мамы Ло. Никогда бы не подумала, что этот пушистик может быть настолько опасным. Не видел, тех двоих не по частям вывозили? — Я видел только труп Мамаши, — бросил ей он, дернув Квилл за руку. — О, а это уже работа блондинки. Ты же видел, как той туше череп раскроило? — ввернул Ракета. По виду Шрамолицего стало понятно, что он не врал. Он действительно видел ее тело. — Да, да мы тоже были там, если еще не догадался. Угадай, чем это ее? Он промолчал. — Ну, пока ты думаешь, чем можно смять бошку в кашу, мы перейдем к сути. Ракета преувеличил для впечатлительной публики, но эффект от его слов оказался более чем удовлетворительным. Амбалы одновременно отошли от него, давая пространство, и постаралась приблизиться, чтобы услышать каждую реплику. — Блонди, озвучишь? — Мысль такова, что ты можешь навредить мне или ему со своей подтанцовкой трусливых балерин. Но мы найдем достойный способ возместить ущерб. Прикольно, если у тебя будет коврик со шрамами, верно? Полумирец чуть не заржал, но оправился, постаравшись сохранить тон беседы. — Ты постарайся потом на него не стряхивать тогда, ладно, блонди? Он увидел, как уголки ее губ дрогнули. Тем не менее, девчонка с несколько утрированной серьезностью смотрела на Шрамолицего. Он чувствовал ее насмешливый настрой, но его тупого мозга не хватало понять, почему она так себя ведет. И в этом он почему-то увидел угрозу. Громила отпустил руку Пит. — Мы же не мешаем друг другу, верно? — спросила она. — А если это мы найдем способ возместить ущерб? — сквозь зубы бросил он ей. — Как ты думаешь, почему мы избежали карцера? У нас есть связи. И если мне что-то не понравится, я доложу тем парням с дубинками. У него по лицу забегали желваки, но он сдержался. Дернув плечом, он удалился, его массовка последовала за ним. — Я даже не успела испугаться, — фыркнула Квилл, когда его покрытая шрамами спина оказалась далеко от них. — И это только у меня проблемы из-за болтливости, полоскун? — А с какого хера он подслушивал? — равнодушно отозвался Ракета. — Тебя тут не полюбят, докладывательщица. Законников здесь ценят не больше кучки навоза. Этот длинный язык всем насплетничает. — Мне не нужна их любовь, пока они меня не трогают. Надеюсь, он расскажет остальным, кто грохнул тех троих на кухне. Он заметил, что ей понравилось то, как амбалы отреагировали на слова об убийстве Мамы Ло. Что, блонди, захотелось запугивать? Еще недавно она бледнела при виде искалеченных тел. Полумирец раздраженно хмыкнул. — Я не говорю про любовь, а, хотя бы, про банальное равнодушие. Обожаю его. Ты никому не нужен, и никто на тебя внимания не обращает. Теперь ты будешь звездой всея Килна. И будет интересно, будут ли тебя ценить за пошиб Мамы Ло или ненавидеть за твою связь с законниками. Убивать тебя не будут, а вот гадить наверняка. — Я уже раньше привлекла внимание хотя бы тем, что я не выгляжу, как развалившаяся грязная рухлядь по сравнению с теми, кто тут застрял. Скажи, как еще я могла себя защитить? Опять кому-то черепушку пробить? Запросто. Всегда теперь так буду делать! Ракета упрямо покачал головой. Поняв, что енот-киборг с ней не согласен, Пит сжала губы. Ее наигранная непробиваемость раздразнила в нем что-то мстительное. — Хватит из себя строить. Ты ведь не делала этого раньше? Не убивала? Она оскорбленно вскинулась, решив, что он смеется над ней. Ну же, Пити, не будь такой нервной. Это всего лишь вопрос. На который он знает ответ, впрочем. — Ты не похожа на убийцу. Род занятий у тебя не такой. Ты ничего не подумай, каждый зарабатывает на чем умеет. — А у тебя, значит, род занятий правильный? — саркастически произнесла терранка, тряхнув копной светлых волос, закрывших ей пол лица. — Смертоносная тумбочка с глазками. — Ты не хотела убивать Олли. А с той… женщиной у тебя просто не было выбора. Я бы даже не вспоминал об этом, а ты все еще трясешься. Я бы подумал, что ты трусиха, но… — Что? — У нее заблестели глаза. — Будешь указывать, как мне себя вести? — Вспомни Маму Ло. Это для тебя нехарактерно. Если бы дело не касалось чьей-то жизни, ты бы двинула ей по черепу сковородкой? Допустим. Но продолжила бы? А тот звук?.. Ты же до сих пор слышишь этот звон в ушах? А помнишь, когда стало мягче бить? Он попал в точку. Девчонка оскалилась, но он видел, как ее бьет мелкая дрожь. — Отстань от меня! — Убивала? — Да… Иногда, косвенно. Но не так… От неумелой бравады они снова перешли к неприкрытому испугу. Ракете захотелось вонзить когти себе под мех. Зачем он это сделал? Чувство, обосновавшееся в его грудной клетке, довольно возросло, сдавив внутренние органы, однако полумирец больше не ощущал удовлетворения. Может, ему действительно нравится ее ненавидеть? За что — за ложь, притворство? Но, признаться, он решительно не знал, что делать и с ее честностью. Как же ему с ней сложно, черт возьми! — Ты доволен моим признанием? Теперь ты у нас главный эксперт по этому, так ведь? — Я не должен был… — начал Ракета. — Точно. Не должен был, — ядовито оборвала его Квилл. Настоящая, правдивая злость. Заслуженная. Напомните, чем она лучше фальши? Ну и придурок же он. Придурок, который не может разобраться в том, что ему нужно — неуправляемая правда или ложь, с которой можно иметь дело. — Зачем все?.. Я не хочу тебя рядом, не сейчас. Она отвернулась. Эти слова заставили его вздрогнуть, но он тут же оправился, желчно фыркнув ей в спину.***
Он неторопливо шарился в шкафчиках дока, пытаясь найти хоть что-нибудь стоящее. Местный врач ничего ценного, что могло бы помочь Ракете починить «Милано», не хранил. Зато, похоже, страдал от алкоголизма и сопутствующих ему отеков, благодаря которым док, прочищая горло, периодически издавал короткий, но оглушительный всхрап. Только из-за него можно было понять, что человечьишка не сдох, потому что он лежал недвижимо и практически не дышал. Нос енота почувствовал на верхней полке что-то съедобное. Самое оно. Поднявшись наверх, Ракета понял, что сорвал джекпот. Печенье, почти целая пачка. Уже приготовившись прикончить ее, полумирец вспомнил о девчонке. Помнится, на Ксандоре эта любительница сложных мужчин и простых углеводов с удовольствием поглощала все сладкое. Он вздохнул. — Держи. — Ракета демонстративно кинул ей на колени пачку печенья. — Это извинения? — саркастично осведомилась Пит. — Это печенье, блонди. Она пронзила его своим обиженным взглядом, но печенье взяла. Видимо, голод даже упрямиц делает послушнее. Голод, болезнь и постоянная опасность — вот, видимо, его стратегия успешного общения с терранкой. Можно же хрустеть не так громко? У него и так желудок от запахов сворачивается в морской узел. Увидев его недовольство, Квилл неожиданно смягчилась. Странная она. Может, ему постоянно с кислой рожей ходить, чтобы ей нравилось? — Какого хрена ты постоянно творишь? — наклонив голову, спросила Петра. — Я только начинаю думать, что этот агрессивный блохастик все-таки не подхватил бешенство, как ты делаешь что-то такое, от чего меня всю трясет. — Это специально для тебя. Чтобы ты не расслаблялась, — нагло ухмыльнулся Ракета. В ответ она просто закатила глаза. Молчание продлилось до неудобного долго. Полумирец знал, что девчонка ждет от него хоть чего-нибудь. Желательно не наезда. — Ты говорила, что ты мне не нравишься… Это неправда. Точнее, не совсем правда. Ты неплохая, но… — И что тебя так во мне бесит? — Я не люблю работать с кем-то, ясно? Остальные меня задерживают. А если приходится делать это, я предпочитаю им доверять. Она усмехнулась, но он увидел, что заставил ее задуматься. — Что я сделала такого ужасного, что потеряла твое уважение? — не без иронии спросила Квилл. — Может, у меня тоже есть свой падлометр. И он говорит мне не верить тебе. Ты иногда ведешь себя… Увиливаешь, а потом приближаешься и снова что-то вытворяешь, будто бы логичное и продуманное, но оказывается, что ты и секунды не задумалась об этом. Или что-то отбитое, над которым ты типа долго размышляла. А еще эти твои постоянные актерские выкрутасы. Я нихрена тебя не понимаю! — признался он. — Ты хоть кому-нибудь доверял в своей долгой енотской жизни? Сомневаюсь. Доверял. И тебе, блонди, до нее как пешком отсюда до твоей родной Терры. Ракета промолчал, не желая разговаривать о прошлом. — Впрочем, ты и не хочешь мне верить. Ты хочешь знать наверняка, что я выкину. Немного разные понятия, не находишь? — Даже ты сама не знаешь, что ты выкинешь в следующую секунду. — Ну же, разве в тебе нет ни капли авантюризма? — насмешливо промурлыкала она. Он смутился. — Ты хитрожопая, наглая, болтливая, любишь нарываться на опасности, с тобой трудно, а личностей в тебе больше, чем в пациентах в психушке. Вдобавок ко всему ты — магнит для проблем. И ты спрашиваешь, почему ты меня бесишь и я не могу тебе верить? — беззлобно ответил ей енот-киборг. Судя по выражению ее лица, она явно хотела отвесить порцию комплиментов ему в ответ, но сдержалась. — Можешь мне не верить, мне все равно. Не веришь — знай. Ты знаешь, что я никуда от тебя не денусь, пока не выберусь отсюда, и в моих интересах защищать наши с тобой шкуры. А еще теперь ты знаешь, что я сделаю ради этого все, что угодно. Так что расслабься и жри свое печенье. У тебя будто динозавры в пузе умирают. Пит пододвинула к нему пачку. Ракета не стал уточнять у терранки, кто такие динозавры и с чего вдруг у нее проснулась благодарность, и просто набил рот печеньем. — Я тоже никому не доверяю. Так же проще, верно? Вера — штука дорогая, а вот знать куда надежнее, — неожиданно продолжила Квилл. — Все знать невозможно. Уж тебе ли не понимать, ты же даже не пытаешься знать хоть что-то. Она не отреагировала на его подколку, задумавшись. — Ну, тогда ты просто отдаешься ощущениям. Так ведь все поступают. — Какая ты простая. — Не могу позволить себе жить сложно. — К ней снова вернулся ее привычный игриво-веселый тон. Притворный? Настоящий? Какая ему разница? Ему должно быть все равно. — Иногда ты просто не знаешь, куда тебя жизнь заведет. И если тебе хорошо, то ты просто следуешь по тому пути, где тебе хорошо. И тебе неважно, что будет дальше, ведь оно, хорошо, прямо сейчас, а будущее где-то там, неопределенное… Она явно смутилась, чуть покраснев. Полумирец понял, что смущение настоящее, и почему-то ухмыльнулся, вразрез тем мыслям, которые занимали его голову буквально секунду назад. — Это что за пьяные разговоры в госпитале, блонди? Сахар в мозг ударил? — намеренно грубовато спросил он, чтобы усилить ее неловкость. Ему удалось. — Заткнись, суслик со шваброй! Точно настоящее. — Ну и развезло тебя! Она бросила в него подушку. Не такая уж эта девчонка и необычная. Ракета ощутил азарт, сравнимый с тем, какой он чувствовал, когда начинал разбирать работу очередного механизма.***
Пару раз в госпиталь заявлялся Тачка и прикрикивал на них, угрожая, что завтра они будут пахать как рабы. Довольно забавная угроза, учитывая то, что на Килне заключенные именно этим и занимаются. Во время уборки постелей девчонка начала мычать какую-то песню. Сначала отрывки, бормотание слов, а потом она запела вполголоса. Слов Ракета не разобрал, занятый тем, что пытался уловить мелодию. Она была гораздо сложнее тех, что он слышал раньше. Он ощутил что-то внутри себя, прямо между ребер. Это не то мстительное, сдавливающее внутренние органы чувство, а нечто неуловимое. Оно появилось в груди, разлилось теплом по телу. Оно тянуло вверх, поднимая голову и плечи. Оно обещало легкость. Ракета понял, что застыл на месте как идиот, уставившись в одну точку. Голос Пит ушел ввысь, вызвав мурашки. Уши пошевелились, желая уловить мелодию. Полумирец догадался, что этим он себя выдал. Раздраженно тряхнув головой, он сбросил с себя наваждение. Девчонка спрятала лицо, тем не менее, енот-киборг все равно знал, что она ухмыльнулась своей лисьей ухмылкой. Поняла, что он слушал. Ему захотелось осадить Квилл, сказать что-нибудь резкое, чтобы она не чувствовала себя так, будто может управлять им, будто это что-то значило для него. Уже заготовив пару фраз, он осекся. Нет, так эта легкость покинет его, а он этого не хотел. Наваждение, гипноз, оцепенение, да хоть бы и заклинание какое-нибудь, черт его дери — неважно. Все равно, лишь бы не разрушать. Он просто захлопнул пасть и принялся за работу.