Енот и Лисица

It's four o'clock in the morning Damn it! Listen to me good I'm sleeping with myself tonight Saved in time, thank God my music's still alive Elton John — Someone Saved My Life Tonight

Стук сердца в ушах становился настойчивым. И он не был слишком громким, скорее, раздражало его упрямство. Этот звук целеустремленно пробивался сквозь глухоту усталости и вынуждал прислушиваться к нему. Тук, тук, тук. Хоть бы что-то оригинальное предложило, сердце. Ракета подчинился настойчивости стука. Это не шум крови, это шаги! Эти легкие лисьи шаги он узнает всюду. Пит хочет, чтобы он жил? Пусть помогает в этом. — Бло…ди, — пробормотал полумирец будто сквозь сон. Нет, не так. — Пит. Пи-и-ит. Звучит, словно охрипший птенец. То-то же девчонка посмеётся. Субъект остановился совсем рядом, не до конца понимая, откуда исходит звук. — Пит… — Какого хрена ты залез туда, суслик-терминатор? Я тебя повсюду ищу. — Помоги, — униженно просипел Ракета. Терранка дернула его за лапу, вытаскивая из укрытия. Боль потекла по его венам с новой силой, и он заскрипел зубами. — О, черт… Судя по голосу, Квилл даже не пыталась скрыть испуг. Похоже, рана серьезнее, чем он думал. Енот-киборг с усилием раскрыл глаза. — Кто это… Боже. Как же ты?.. — она досадливо остановила поток слов, вырывающихся из нее. Пит сняла с себя кофту, оставшись в майке. — Двигайся, или тебя подвину я, и тебе не понравится. Ракета неохотно сдвинулся поближе к кофте. Девчонка перевязала рану и затянула перевязку с помощью рукавов. — Туже, — скомандовал он. Она повиновалась. — И еще. Человечка подняла его на руки, по инерции сделав шаг назад. Резкий подъем обеспечил полумирцу головокружение. К горлу подступила тошнота. — Боже! Какой же ты тяжелый! — она неловко обхватила его, не до конца понимая, как нести его, чтобы не навредить. В итоге она как-то усадила его, одной рукой удерживая чуть выше хвоста, а другой — его спину. Голова енота оказалась у нее на плече. Енот почувствовал тепло, исходящее от тела терранки, и чуть поморщился. Оно слишком настойчивое, как и звуки ее шагов. Наступающая боль, подпрыгивающий в голове с каждым шагом мозг и чужое тепло, заставляющее рану в животе пульсировать сильнее, — всё мешало ему успокоиться. Кажется, именно в этот момент он желал бы не вспоминать, что он ещё жив. Ракета раздраженно отстранился от Петры, свесив голову, и ощутил острую боль, будто кто-то садистски поковырялся раскаленной иголкой в его мозге. — Хватит капризничать, — внезапно строго произнесла она. — Хотя бы головой не мотай, иначе действительно окочуришься. В этот раз он послушает. Но это он знал и сам. Полумирец упёрся лбом в шею Квилл и прикрыл глаза. Так хотя бы мозг не будет в голове бултыхаться. Ракета очнулся, когда понял, что Пит остановилась, чтобы скинуть куда-то его бесполезное слабое тельце. Он инстинктивно вцепился в ее волосы, но очередная вспышка боли от резкого движения заставила его взвыть. По эху от его голоса стало понятно, что девчонка принесла его в госпиталь. — Успокойся. Я сейчас, — она откинула волосы подальше от когтей енота и осторожно положила его на кровать. Он залихорадил, или ему кажется? Кажется. Сейчас, когда исчезло навязчивое тепло девчонки, он почувствовал холод, несмотря на то, что был весь мокрый от пота. Жар шел только от раны, которая пульсировала, словно второе сердце, перегоняя по венам не кровь, а ноющую боль. — Если оно не будет того стоить… В ноздри бросился острый запах перегара. Док. Если этот бухой чудик с трясущимися конечностями сможет хоть что-то сделать, то можно будет поверить в чудеса. Ракета невольно хмыкнул. Ведь иначе он умрёт. Док выругался. Очень смачно. Килн явно не пошёл ксандорской интеллигенции на пользу. — Давно мне таких не приносили. Обычно тут все умирают, — а он умеет ободрить. — И что я должен с этим делать? — Ты должен ему помочь, разве не ясно? — раздражённо бросила Петра. — Он все равно, скорее всего, сдохнет. Вы шастаете где-то по ночам, наверняка подворовываете из кухни. Вас всё равно ждёт наказание, а он, даже если не умрет, то после такой раны не выдержит карцер. Какой смысл мне тратить силы, милочка? — сквозь полуприкрытые веки Ракета увидел, как Док чуть придвинулся к терранке и доверительно прохрипел ей на ухо. — Я бы добил его, сладкая. Вряд ли он хочет подыхать в муках. Так будет даже лучше. Можешь свалить всё на него, я буду как бы не при делах, ладно? Она отшатнулась от него. — Это твоя работа! Как ты… — бессильно сказала девчонка, понимая, что это не сработает. — Милочка, я здесь, скорее, для надзирателей, чем для вас. Ты же это знаешь, — рассмеялся Док. — Чего ты хочешь взамен? — сказала даже без паузы. Заранее догадывалась, что он не поможет просто так. Умная лисица. — Ты меня не интересуешь, сладкая, можешь даже не начинать. Оставь эти нюни для других. Эрн любит, когда к нему приходят просить, можешь попробовать с ним. — Я спросила чего, а не кого. Так чего же ты хочешь? — повторила она. — У тебя здесь нет ничего, что ты могла бы мне предложить. — Я воровка. Очень хорошая воровка. Опустошительница, ты наверняка слышал о нас. Я бы не отказывалась просто так от своих услуг. И я знаю, что тебе нужно. Он усмехнулся, но в его глазах загорелся жадный блеск. Квилл упрямо выставила вперёд подбородок. — Удиви меня, малышка. — Видел новеньких здесь, в Килне? Проверяющих. Один из них, красавчик, плотно подсел на одну штуку, теперь постоянно таскает её с собой. Я видела во время ужина, как он колется. Но вот проблема, — с притворным сожалением протянула Пит, — он улетает завтра во время работ, и достать эту штучку можно только сейчас. — Откуда мне знать, что ты не врёшь? — Проверь. Ты всё равно в любом случае сможешь нас сдать, и у тебя не будет проблем. Док провёл языком по сухим сероватым губам. — Думаю, ты пожалеешь, если не проверишь. Больше поставок с Ксандора не будет. — Как ты достанешь это? — задумчиво спросил он. — У меня нет времени придумывать тебе правдоподобную ложь, прости. Мужчина засмеялся — такой хриплый и неприятный смех, будто внутри него, как в коробке, перекатываются мелкие металлические запчасти. — Ты удивила меня, сладкая, — признал он и перевел взгляд на Ракету. — Неси чистые простыни и антисептик. Я займусь остальным. Если не помочь ему сейчас, — издохнет. Всё-таки я человек слова и выполняю свои обязательства. Он это сейчас иронично, или действительно так думает? Квилл кивнула и проворно скользнула в его кабинет. — Убедительная у тебя подружка, мохнатый, — сказал Док и щелкнул енота по носу. Урод. Пит действительно может быть убедительной, особенно когда хочет выжить. Ракета поморщился. Теперь она нужна ему так же, как и он ей, только теперь сильнее она. Унизительно, чертовски унизительно! Скоро всё было готово. Док разрезал ткань, от крови прилипшую к ране и бескомпромиссно отодрал её от тела. Полумирец сжал зубы. — Будешь держать его сверху, чтобы не вырывался, — приказал мужчина, приковывая ему ноги. Квилл схватила полумирца за запястья. — Ты был там, верно? Проследил за мной. Ракета промолчал. — Скажи хоть что-нибудь. Я… — Теперь я знаю… почему ты мне так не нравишься, — тяжело произнес он. — Ты всем своим видом твердишь, что с тобой нельзя иметь никаких дел, но ты всё равно пытаешься втереться в доверие. Она резко выдохнула. — Я все равно тебе нужен. Так что сохрани мне жизнь, чтобы ты могла ей воспользоваться, Пе-тра, — он издевательски произнёс её имя по слогам. В ответ она больно сжала ему запястья. Полумирец не отреагировал — это всё ещё ничто по сравнению с раной, что его мучила. — Я не собиралась тебя сдавать, придурок. — Расскажи это кому-нибудь другому. Я всё слышал. — А что я должна была ему сказать? «Нет, спасибо, мы уже запланировали кое-что другое на сегодня»? — Хватит трепаться, — оборвал их Док. — И не смей отпускать его клешни и давать ему выгибаться. Вырубишь его, если понадобится. — Да с радостью, — пробормотала про себя Пит. Мужчина безо всякой осторожности промыл рану водой, а затем обработал антисептиком. Если раньше она жгла всё тело, то теперь она просто загорелась. В горле застрял возмущенный вскрик. Сраная карательная медицина. «У него трясутся руки. Он все еще пьян» — со страхом подумал полумирец, пытаясь отдышаться. Разве у него есть выбор? Он успел поймать странный взгляд терранки. Там была обида и что-то еще, плохо расшифровываемое. Что-то спокойное. Девчонка рассеяно смотрела на енота, но будто не видела его. — Ты сам хотел этого, малыш, — издевательски прохрипел Док, заметив, что он весь дрожит. Пошёл он. Обследование было не таким долгим, ксандорский интеллигент быстро приступил к делу. Так вот каково это, когда в твоих кишках роются, а ты в сознании. Если коротко, — это херово. Как будто у тебя нет кожи, и больно даже от легчайшего потока воздуха. Но ещё хуже — иголка в руках Дока. Острая боль с постоянством в несколько секунд пронзает тело. Ракета не выдержал и закричал в кляп, когда медик трясущимися руками в очередной раз промазал мимо цели. — Тише! — урезонила его Квилл. Она повторяла это слово каждый раз, как он собирался заскулить или вздрогнуть. Когда он пытался вырваться, она повторяла это требовательно, повысив голос. Когда он бессильно обмякал, то мягко и успокаивающе. Но всегда одно и то же слово. — Тише, — просила Пит. Беспомощность сводила с ума. И это слово, чертово слово, то звенело у него в голове, то щекотало ухо, когда девчонка невзначай касалась его губами или носом. Ракета дёрнулся, и она зашипела, — он вонзил когти ей в кожу. Это шипение глухо бродило в пустоте около мозга. Замолчи, блонди, просто замолчи! Перед глазами размывалась темнота. Он снова медленно проваливался в пустоту, будто вокруг него был вакуум. Боли больше не было — он не чувствовал своего тела. «Теперь-то ты успокоишься? Ты хотел, помнится» — иронично спрашивала его чернота. А он хотел этого? Кажется. Нет, он просто хотел, чтобы не было больно. Он не хотел уходить навсегда. Осознание этой мысли заставило его бултыхаться в этой пустоте. Всё, чем он был, растворялось в чернилах, как в кислоте. — Тише… Пит выдохнула это слово прямо на ухо, и свистящий звук отозвался во всём теле. Полумирец цеплялся за слово своими невидимыми лапами, пытаясь выбраться из этой липкой пустоты. Будто это слово было веревкой, лестницей. Путём наружу. Енот издал странный горловой звук и откашлялся. Снова прелести жизни — каждая клеточка тела выла от боли. Если бы у него остались силы, он бы взвыл вместе с ними. — А он крепче, чем я думал, — признал Док. — Слишком хочет жить, видимо. А вот будет он жить или нет — вопрос на засыпку. Ракета выдохнул. Вероятно, его подхватили и перенесли куда-то. Мозг словно заменили тлеющим углем. Который еще и сверлят при этом. И душно, боги, как же душно! — Ты можешь говорить? — Голова… болит, — прохрипел полумирец. Его макушки осторожно коснулись чьи-то пальцы. Он вздрогнул и напряг все мышцы. Девчонка. Бесполезно даже пытаться что-то сделать — какую силу он может противопоставить в ответ? Пальцы скользили всё дальше. У неё теплые руки, ими она будто ощупывает границы допустимого и, не встречая сопротивления, двигается дальше. Тело невольно расслабилось: голова действительно перестала гореть. Боль жаром стекала по пальцам Квилл, по её запястью, локтю и падала тяжелыми каплями на пол, Ракета почти видел это. — Как ты… — Может, руки растут у меня не из того места, но они точно золотые, — хмыкнула она и тут же посерьезнела. — Ты должен рассказать мне, что произошло. Сначала хотелось рассмеяться — он никому ничего не должен, — но он тут же урезонил себя. Какая теперь разница? Он в любом случае попадёт в потные ладошки красавчика. — Горбун. Пырнул меня, пока я пытался вытащить генератор. Я сбежал, вонзил ему когти в глотку, когда он меня чем-то накачивал. — Он мёртв? — Не знаю, мне не до этого было, знаешь ли, — проворчал он. — Но я постарался, чтобы это было так. Её пальцы прекратили движение, и боль вернулась. — Ты будешь мне верить? Несмотря на всё это? — Мне уже все равно, блонди. Теперь уже все равно. Он не будет просить у неё ничего. Если и уйдет, то безо всякого унижения. Он честен с девчонкой — это больше, чем она того заслуживает. Может, он поморщился или незаметно для себя вздрогнул, показав неудовольствие, но Пит снова провела рукой по голове полумирца и остановилась чуть выше бровей. Там располагалось средоточие боли. Хочет продать его, но всё равно жалеет? Боги, блонди!.. Она действительно полна тупых сюрпризов. Терранка легла рядом с ним, и вскоре он почувствовал температуру её тела. Теперь это был не неровный жар, как во время её болезни, а живое, успокаивающее тепло. Может, это даже приятно, но странно. Зачем она так делает? А, впрочем, всё равно. Пусть творит, что хочет, лишь бы не убирала пальцы от ноющей точки на его голове. Тепло усыпляло его. Хотя, возможно, он просто переутомился. Неудивительно. Сквозь полусон он чувствовал, как Пит роется в его кармане, ища браслет с пропуском. Идёт предупредить Вула или хочет отдать долг Доку? Она засунула что-то обратно, но это был не пропуск. Что-то щекочущее. Он и забыл, что когда-то сохранил прядь волос девчонки. Ракета почувствовал стыд. Стоит только надеяться, что Петра не догадается, что это, или подумает, что он просто забыл выкинуть её. Почему он всё ещё беспокоится, что подумает о нём эта лисица? С этими мыслями он устало провалился в темноту. Это не был сон, скорее, полубред. Полумирец то всплывал на поверхность и видел грязноватый потолок госпиталя, то тонул в черноте, пытаясь бултыхаться в собственном сознании. Наконец, она милостиво позволила ему отдышаться и отдохнуть, чтобы потом снова продолжить их маленькую игру. Боль, проснувшись, снова гвоздем вкрутилась в его голову. Из-за неё рана в животе казалась лишь незначительным неудобством. Ракета стиснул зубы и шевельнул лапой, пытаясь нашарить руку девчонки. Место, на котором лежала Петра, было холодным. Она ушла уже очень давно. А он-то думал, что его разбудит толпа тюремщиков во главе с Зубоскалом. Впрочем, ещё не поздно. Почему всё это происходит? Что задумала человечка? С этой лисицей никогда нельзя сказать наверняка. Она согласилась сдать его, но не сдаёт. Договорилась на свой страх и риск с Доком, хотя могла просто пойти к красавчику, и он заставил бы этого нарколыгу работать. Встретилась с псевдоофицеришкой, но не сказала зачем. Знает, что «дружок-енот» не доверяет ей, но жалеет его. Какого черта? Сложная, слишком сложная штучка. Не штучка, девчонка. Как раз штуки сами по себе просты, а живые, особенно людишки, устроены нерационально. Квилл сама себя не понимает, а уж остальным можно точно плюнуть на это дело. Если он выживет и сбежит, то больше никогда не будет связываться с гуманоидами. С него хватило одной невыносимой терранки. Пит плавно вынырнула из темноты, будто отодвинув её, как штору. — Как ты, жив? Впрочем, неважно. Сейчас точно оживешь, — в её руке блеснула игла. Безо всяких прелюдий Петра воткнула её в живот полумирцу. Он запоздало завозился, пытаясь достать хотя бы до руки девчонки, но та ловко убрала её, лишив его даже мнимого шанса отомстить. — Извини за это. Просто я хочу точно знать, что ты дотянешь до завтра. В животе пульсировал горячий комок, тепло которого быстро распространялось по всему телу. Регенерационная сыворотка, судя по действию. — Это… — Да. Стащила из запасов Вула, когда исполняла заказ Дока. Наш красавчик будет в ярости. По многим причинам. — А горбун? — Он мёртв, — сухо заверила его терранка. — Пришлось немного подождать, чтобы узнать наверняка. Похоже, эти идиоты проверили только модуль с заключенными. Даже в голову не пришло, что кто-то мог бы пробраться к ним. Она поднесла к его рту бутылку. Ракета закашлялся, жадно глотая воду. — Если интересно, то Док использовал регенерирующую сыворотку и вколол ту дрянь, которой пользуется Вул. Повезло, что я спрятала для тебя, иначе и это бы употребил. — Не интересно. — Хватит ворчать. Я спасла тебя, ты будешь жить. Он взорвался. Притворщица. — Это не одолжение мне. Ты сделала это, чтобы спасти собственную вшивую шкуру. Пит смутилась, но тут же оправилась. — Не только свою. Я не люблю оставаться в долгу. Я вытащу тебя, можешь не беспокоиться. Ну конечно. — Зачем тебе это делать? Ты же мне не доверяешь? — издевательски спросил он. — Теперь готова проверить твою лояльность. — С чего бы? — Узнала кое-что. Не беспокойся, я постараюсь не использовать это против тебя. Он раздраженно фыркнул в ответ. О чём она? О награде за его голову? Или же… Почему-то резко начало клонить ко сну. Обычно такого не бывает после сыворотки. Терранка виновато продемонстрировала ему пустой флакончик, который дал ей Зубоскал. — Пусть это не добавит мне очков, но нужно, чтобы ты выспался. Завтра нас будет трудный день. — Выспался? Чт… — Рана будет мешать заснуть, — терпеливо, как ребенку, объяснила она. — А сейчас отрубишься и через несколько часов будешь как новенький. — Сидеть в клетке, да, блонди? — Я же сказала, что вытащу тебя, — Квилл растрепала пальцами прядь светлых волос. — Я не хочу вредить тебе, понимаешь? — Не могу. Лицо Пит закрывалось густым туманом, и всё быстро становилось неважным. «Завтра. Я разберусь со всем этим дерьмом завтра» — подумал Ракета. Она снова дотронулась до той точки на его голове, и боль отступила. Освоившись на старом месте, пальцы неуверенно скользнули чуть ниже, задевая мех на щеках и подбородке. Это уже наглость! Несмотря на возмущение, он даже не попытался пошевелиться, притворяясь, что уже заснул. Девчонка коснулась его шеи. Тело предало его, расслабив все мышцы. Из горла вырвался какой-то странный звук — не то сытое рычание, не то стрекотание. Чёрт, чёрт, чёрт! Енот услышал, как она резко выдохнула — засмеялась. Смешно ей. Оборжаться можно. Он почувствовал девчонку совсем рядом: от её дыхания зашевелился мех на лице. Она склонилась над ним и коротко поцеловала его в самый кончик носа. Прежде чем Ракета смог отреагировать, Пит скрылась за шторой из тумана. Какого?.. Что это значило? У нее мягкие и теплые губы. Настолько теплые, что он до сих пор чувствует их, будто они обожгли ему кончик носа. Не обожгли, а как?.. Приятно обожгли? Подогрели? Подогрели нос… Да о чём он вообще думает?! Кажется, та штука, что Квилл добавила ему в воду, начинает действовать. Когда он проснётся, то решит, что всё это был сон. Или бред. Бред — точное описание этой ночки.