FB
Прозвенел будильник. Слава нехотя открыл глаза, и свесив ноги с кровати, потянулся. Ещё совсем сонный он раскрыл комод, вытащил оттуда свежее нижнее бельё и серые брюки в клетку. На приоткрытой двери, на вешалке, висела белая поглаженная рубашка, которую он тоже прихватил с собой на пути в душ. — Доброе утро, зайчонок, — мама поцеловала его в макушку и торопливо прошла мимо. — Я приготовила вам овсянку на завтрак, только замочите ковшик. На сковородке тосты. — Доброго. Ты куда это? — спросил Слава уже посвежевший после душа, но всё ещё не особо понимающий, что вдруг произошло. — Тебе же ко второму сегодня. — Педсовет, — объяснила мама, накидывая на плечо увесистую сумку с тетрадками. — Незапланированный. Нужно прийти пораньше. Папу я уже предупредила. Всё, родной, хорошего дня. — Тебе тоже. — только и оставалось ответить Славе, когда она помахала ему и скрылась в прихожей. Дверь закрылась. В ванной шумела вода. Слава ещё раз потянулся и заглянул в прикрытый крышкой ковшик, откуда сразу вырвался влажный пар. Слава достал тарелку, положил себе совсем немного каши, поскольку не намеревался плотно завтракать. Он занялся приготовлением кофе для себя и папы, пока тот был в душе, и это заняло гораздо меньше времени, чем могло бы, потому что чайник уже был горячим. — Доброго ранку! — бодро воскликнул папа, появившись в кухне в одних только рабочих штанах. — Тебе тоже доброго. Твой кофе. — кивнул Слава на поставленную около отцовского стула кружку, и закусил овсянку тостом с намазанным на него домашним вареньем из слив. — Спасибо, сынок, — папа схватил со стола кружку и осушил её практически залпом, после сыто выдохнув. — Деньги на карманные расходы оставлю тебе в прихожей, мне пора идти на работу. — Уже? — удивился Слава, решив, что они сегодня сговорились. — Служу родине, — взмахнув плечами, улыбнулся папа, и поставил пустую кружку в раковину. — Что же тут сделаешь. Слава надел на светлую кучерявую голову пустую хлебную корзину, не побоявшись испачкаться в крошках, и стройно отдал честь правой рукой. Папа весело посмеялся, сняв с его головы корзину и поместив её на место. — Что это за шуточки такие, Вячеслав? — по-доброму спросил отец. — Нельзя отдавать честь без головного убора. Использовал подручные средства, товарищ генерал. — объяснился Слава крайне серьёзно. — Вольно, солдат, выдохни, — хлопнув его по спине, улыбнулся Валерий Витальевич. — Хорошего дня в школе. Слава очень скоро остался в квартире один. Воспользовавшись свободным временем, которое появилось вместо завтрака с родителями, он вымыл за собой посуду и поспешил выйти из дома, поскольку его посетила идея немного покататься на скейтборде. Он сразу поехал к дому Влады, который находился в конце соседней улицы. Слава сильно надеялся, что она не станет, как это обычно бывает, опаздывать на пятьдесят три года. Порой, дожидаясь, пока девушка выйдет, он действительно чувствовал, как на пару лет стареет, и по примерным подсчётам Славы, за всё это время ему исполнилось около пятисот тридцати двух лет. Он поехал по району долгой дорогой, поскольку вышел раньше, чем должен был. И когда Слава доехал до дома Влады, она уже ждала его с сигаретой в пышных губах и нервно меряла тротуар у подъезда белыми конверсами. — Привет, милая, — подхватив под мышку скейтборд, он ловко чмокнул её в губы и приветливо улыбнулся. — Давно ждёшь? — Нет. Но я уже собиралась тебе звонить, — сказала Влада с прикрытым недовольством. — У меня закончились сигареты, эта последняя. Слава молча достал из кармана распахнутой куртки едва начатую пачку сигарет и протянул её Владе. Она с радостью приняла подарок, хотя, конечно, надеялась на то, что Слава купит ей новую пачку, а не даст ту, в которой уже не достаёт трех никотиновых палочек. Сам Слава не особенно увлекался курением, и ему в общем было совершенно не жалко. — Как-то холодно ты со мной поздоровался, — вздохнула Влада, взглянув на ладонь Славы, что взяла в свою её изящные тонкие пальчики с аккуратными белыми ноготками квадратной формы. — Совсем не соскучился? — Конечно, соскучился, — Слава улыбнулся и ткнулся губами в её щеку. — Но ты всё ещё выглядишь немного обиженной, и я поэтому старался тебя не трогать. — Да нет. Всё хорошо, — она свела пухлые губы и небрежно посмотрела в сторону, прижав к себе сползающую с плеча сумку. — Рассказал бы мне, как съездил. — Отлично, — восторженно начал Третьяков, очень обрадовавшись тому, что она спросила. — Они все такие классные. Мы записали целую кучу всякого материала, и Ефим попросил меня быть на связи. Ещё мы были в классном грузинском ресторане в центре города, у него немного забавное название, но там очень вкусные хинкали… Слава очень увлёкся своим рассказом. Он был под сильным впечатлением после своей внезапной поездки и не мог заткнуться, пока они не пришли в школу. Откровенно говоря, в раздевалке, снимая куртку, и за партой, дожидаясь звонка на урок, он продолжал рассказывать о самых разнообразных эмоциях, полученных в ходе этого путешествия, пока Влада скучающе зевала и бесцельно перелистывала взятый у Славы конспект. Им предстояло написать очередной пробник по украинскому языку, поэтому вскоре и Третьяков начал повторять пройденный материал. Когда прозвенел звонок, учительница вошла в класс, поздоровалась и начала рассказывать о результатах проверочной работы, написанной на прошлом уроке. Затем она взяла в руки стопку листов с экзаменационными заданиями, и бросившись в дежурный инструктаж, пошла по рядам раздавать эти самые листы. Слава, не вслушиваясь в её раздражающий лепет, сразу же приступил к решению заданий — из раза в раз учителя говорили одно и то же, и он считал, что так у них только отнимается драгоценное время, отведённое на выполнение заданий. Кто-то по-прежнему, в очередной раз, задавал глупые вопросы, но Слава старался не отвлекаться на внешние раздражители, пока Влада не ущипнула его за колено. — Что ты делаешь? — шёпотом возмутился Третьяков. — Поможешь мне? — невинно спросила Влада. — Я ещё не закончил, — объяснил Слава серьёзно. — Ты же всё знаешь, это даже не математика. — Я знаю, но мне так надоело писать эти пробники, — устало протянула Корецкая. — Уже голова гудит от них. Я почти закончила с тестовой частью, может, ты поторопишься со своим вариантом и решишь мне парочку заданий? А я тебе потом подарочек сделаю. Она неоднозначно погладила его по колену и ангельски улыбнулась, на что Слава только утомлённо вздохнул. Он прекрасно понимал, что у него нет никакого выбора. Она вновь переспросила его о том, не откажет ли он ей в милости помочь с заданиями, и только Слава открыл рот, чтобы согласиться, как по парте легонько ударила учительская указка. — Слава, будь ласка, сядь за першу парту. — требовательно попросила учительница. — Він не списує! — возмутилась Влада. — Я це чудово знаю, — склонив голову над Владой, ответила ей учительница. — Ти його відволікаєш. Ви вже одинадцятий клас, чому мені доводиться вас пересаджувати? Більше не сідайте разом на моєму уроці, може, хоч так ви будете зайняті навчанням, а не один одним. Слава раздражённо выдохнул, и взяв свои вещи, переместился на три парты вперёд. Первая парта оказалась абсолютно свободной, поскольку спрос на них у одиннадцатиклассников был не слишком большой. Слава, конечно, был недоволен, но с другой стороны, Влада действительно его отвлекала. Теперь у него, по крайней мере, появилась возможность не думать о том, что нужно сделать в два раза больше заданий. К тому же, он был уверен, что Владе пойдёт на пользу сделать всё самостоятельно. Она ведь далеко неглупая и прекрасно знает материал, но привычка ничего не делать до добра никогда не доводит. — Вот сука! — эмоционально выплеснула Корецкая на выходе из кабинета. — Был бы у неё мужик, она бы так не злилась из-за того, что мы вместе сидим. — У неё же вроде есть, — тихо возразил Слава, припоминая мамины сплетни о коллегах. — Она просто хочет, чтобы обстановка оставалась учебной. — Я тебя все выходные не видела! — возмутилась Влада вполне справедливо. — И я по тебе соскучилась. Она приобняла его обеими руками, задержав в своих объятиях, а Слава улыбнулся и прижал её к себе в ответ, проронив негромкое «я по тебе тоже». Влада никогда не завтракала дома и начинала хотеть есть после первого урока, поэтому они обычно направлялись в столовую, как только прозвенит звонок на перемену. К ним присоединилась Оля, лучшая подруга Влады, невысокая симпатичная девочка с округлым лицом и большими синими глазами. В их компании ещё был Коля, но он обычно приходил только к третьему уроку, если приходил вообще, поэтому сейчас его никто не дожидался. Слава пока что не был голоден, а у Влады был контейнер с домашним ланчем, поэтому они заняли своё привычное место около одного из окон, пока Оля скучала в длинной очереди в буфет. Влада раскрыла контейнер и приноровилась к нарезанным фруктам, которыми заботливо кормила Славу с рук. — …В общем, — прожёвывая банан, продолжил Третьяков. — Наверное, на следующих выходных тоже поеду в Питер. — Искренне надеюсь, что ты шутишь, — мрачно заявила Влада, и Слава сразу же заметил, как она потемнела. — Нет, только не говори, что ты опять меня бросишь. — Я тебя не бросал, — нахмурился Слава. — Мы каждый день видимся. Неужели два дня без меня — такая большая проблема? Не ври, что тебе нечем заняться и не с кем погулять. — Дело не в том, что мне нечем заняться, — парировала она с раздражением. — Дело в том, что ты уезжаешь от меня за тысячу километров, чтобы потусоваться с какими-то новыми друзьями. Конечно, они ведь суперпопулярные. Может, тебя там уже и с какой-нибудь шлюхой познакомили, которая тебе меня с радостью заменит? — Не начинай только, — закатив глаза, Слава терпеливо выдохнул. — У меня нет никого дороже тебя, и не родилась ещё такая девушка, которая мне тебя заменит. Но для меня это ва… — Вот и докажи, что это не пустые слова! — вспыхнула Влада требовательно. — Останься со мной, а не езжай к своим кацапам. — Ты так злишься из-за того, что они русские? — удивлённо спросил Слава. — Нет! Не строй из себя дурака! — злобно бросала Корецкая. — Ты прекрасно знаешь, почему я злюсь. — Если честно, то я даже не догадываюсь, — с растерянным видом сказал Третьяков. — Может быть, милая, я реально дурак. Но я думал, ты порадуешься, что у меня что-то получается, а ты злишься на меня безо всякой причины, будто я сказал, что нам нужно расстаться. — Ты просто тратишь время впустую, — Влада цокнула языком и показательно сложила руки на груди. — Может, я бы и хотела встречаться с рок-звездой, но ты не рок-звезда. Реально думаешь, что эта поездка хоть что-нибудь стоит? Они делают это, потому что им нужны инфоповоды и всякое подобное. Ты останешься ни с чем. И без меня. — Без тебя? — шокировано переспросил Третьяков. — Без меня, — подтвердила она важно. — Я заслуживаю, чтобы мой парень ставил меня в приоритет. А у тебя в приоритете только твои тупые друзья и рэперы. Пора повзрослеть. — Влада, перестань, — строго сказал Слава. — Не нужно так со мной говорить. Я тебя люблю, и ты у меня на первом на месте. Но ты — не единственное, что есть в моей жизни. У меня есть интересы и амбиции, и я… — Знаешь, что? — оскорблённо начала Влада, но закончить не успела. Их потревожила русоволосая девочка лет четырнадцати. Она скинула на стул нежно-розовый рюкзак и напала на Славу с объятиями, чем сильно отвлекла от назревавшей ссоры. — Как дела у молодой звезды? — спросила Арина, заправив за ухо остриженные по плечи волосы, и упала на соседний от Славы стул. — Да ну, не издевайся, — улыбнулся Слава прельщённо и внутренне испытал необъяснимо огромную гордость. — Всё хорошо. Ты сама как? — Я и не издеваюсь, просто жутко рада за тебя. У меня всё нормально. Было бы, если бы не контрольная по алгебре через три урока, — вздохнула Арина, устало растянув руки по столу. — Мне кажется, я не готова. — Я могу зайти на следующей перемене и объяснить тебе материал, — предложил Слава радушно. — Ты сама дома смотрела тему? — Конечно, — ответственно кивнула девочка. — Мне даже репетитор её объяснял, но я всё равно не понимаю… Пока они разговаривали, к ним подтянулась Настя — одноклассница и лучшая подружка Арины. Совсем скоро появилась и Оля, сев за стол со своей пиццей и с лицом человека, пережившего апокалипсис. Поверх бессмысленных разговоров Насти и Арины, Оля заявила, что младшеклассники — это просто ужас. Конечно, кого они не пугают? Но у Влады теперь не было никакого шанса поговорить со Славой и заставить его остаться, что её совсем не радовало. Когда Арина всё-таки ушла, руководствуясь тем, что до звонка осталось совсем немного времени, Влада бесшумно вздохнула. — Как всегда невовремя. — кратко прокомментировала девушка, закусив своё недовольство кусочком яблока. — Что тебе опять не нравится? — устало вздохнул Слава. — Мы разговаривали, — трепетно объяснила Влада. — Может, твоя сестра будет спрашивать, стоит ли ей приходить? Это решит многие проблемы. — Ты теперь меня к сестре ревнуешь? — недовольно перервал Третьяков, услышав в её словах именно это. — Я тебя не ревную! — возмущённо ответила девушка. — Я когда-нибудь смогу просто нормально побыть с тобой? Оля, не тебе в обиду сказано. — Конечно, — вытянув симпатичные аккуратные губки в тонкую полоску, Оля смяла целлофановый пакет и закинула рюкзак на плечо. — Я буду в классе. Слава был разочарован тем, что Оля ушла. Ему жутко не хотелось опять ссориться с Владой из-за каких-то пустяков, но он видел, что она сегодня в ужасном расположении духа. По крайней мере, после случая на уроке и новостей о том, что на следующих выходных Слава снова собирается в Питер. — Так вот, мне одиноко. Потому что для тебя кто угодно важнее меня. — продолжила Влада, даже не обратив внимание на то, что её подруга уходила разочарованной. — С Ариной я общаюсь меньше, чем с тобой. — в ответ аргументировал Слава. — Ты просто тряпка, Слава, — неудовлетворённо заявила девушка. — Не можешь сказать девочке, что она ведёт себя нагло и бестактно. — Прости пожалуйста, она к нам в постель залезла, пока мы трахались, или подошла на перемене поздороваться? — не выдержав, Слава повысил тон голоса. — Не нужно так говорить про мою сестру, будь добра, блять. Не говори про то, как тебе одиноко, ты сама делаешь всё, чтобы со мной поссориться. Пошла ты к чёрту, Влада. Слава прихватил свой рюкзак и направился к выходу. Следом за тем, как он вышел из столовой, прозвенел звонок, поэтому пришлось ускориться. На ОБЖ никогда не было ничего слишком важного, потому как, кажется, за пять лет они обсудили уже все темы, которые можно было обсудить. Влада села с Олей, Слава сел с Мишей, с которым общался вполне неплохо, хоть и редко. Усталый очкастый мужчина с колючей седой бородой начал вещать о природных катаклизмах. Прошло не больше трёх минут, и он поставил им невероятного качества фильм, а сам увлёкся игрой в карты на телефоне. — Ну и что ты собираешься делать? — Оля списывала домашнее задание по математике в темпе скоростной печатной машинки и параллельно слушала нескончаемые тирады Корецкой о том, что Слава поступает как самый настоящий мудак, намереваясь уехать от неё уже во второй раз — а ведь там недалеко и до третьего, и до четвёртого, и того гляди вообще дорогу домой забудет. — Я расскажу ему всё про нашего ребёнка, — уверенно сообщила Влада, стараясь быть тише. — Тогда он точно никуда не уедет. — Про «вашего»? — переспросила Оля также тихо, но с нотками неприятного изумления. — Про твоего и чьего? Или он всё-таки от Славы? — К сожалению, не от него, — разочарованно вздохнула девушка, на нервах вцепившись пальцами в волосы на затылке. — Никак не сходится, даже наоборот, расходится… Но я же его люблю, и семью хочу с ним. — Тогда тебе лучше всего сделать аборт, — ненавязчиво посоветовала Савичева. — И завести детей от него. — Если бы всё было так просто, — цокнув языком, она искренно возмутилась, что подруга пытается учить её. — Как ты себе представляешь это? Он скажет, что не готов к детям. Да и я не уверена, что готова, чтобы осознанно становиться беременной. А раз так уже получилось, то только это и даёт мне шансы удержать его. Он же точно меня бросит, если начнёт постоянно ездить в Питер. Там живёт почти пять миллионов человек, и сколько из них хорошенькие девчонки, которые захотят трахнуть смазливого кудрявого мальчика? А меня даже рядом не будет. — Мне кажется, он бы не стал так делать, — неосознанно, скорее автоматически ответила Оля, поскольку всё же пыталась вчитываться в то, что записывает в тетрадь. — Ты себя накручиваешь. Не помню, чтобы твои ёбыри были хоть чем-то на него похожи. И ребёнок не будет. Он не такой глупый, как ты думаешь, и обязательно заметит. — Ты во всём не права, — чутко отметила Корецкая. — Тебе семнадцать, а ты всё ещё девственница, это о чём-то да говорит. Как минимум о том, что ты совершенно не знаешь, что такое парни и с чем их едят. Во-первых, он обязательно будет с кем-то там трахаться. Во-вторых, Слава, может, и не глупый. Но мужчины никогда не замечают, что ребёнок не от них. Если повезёт, то он будет похож на меня. А если не повезёт, значит, на какого-нибудь троюродного дедушку, у которого нос точь-в-точь вот такой же и был, как у нашего с ним ребёнка. — Лучше в семнадцать лет быть девственницей, чем беременной, ты уж меня прости, — напористо ответила Савичева на все её мудрые замечания. — Вы, ты и он, получаете отличные оценки и идёте на аттестат с отличием. Зачем всё портить? Ведь если ты оставишь этого ребёнка, то ни ты, ни Слава, не сможете поступить. Только представь, ну, ты будешь сидеть дома и толстеть, а он работать на двух работах без образования, чтобы прокормить семью. Это ведь никому не нужно. — Ты меня послушай, — не уступала Влада. — Ребёнок — это единственный способ сохранить наши отношения. Может, не самый лёгкий способ. Но я уже наперёд вижу, что будет, если я стану потакать всем его хотелкам типа поездок в Россию и тусовок с модными рэперами. — Ну, как знаешь, — тягостливо вздохнула Оля и опрокинула на спину сидящего через две парты в соседнем ряду Славы совсем незаметный сочувствующий взгляд. — Но лучше подумай трижды, прежде чем портить ему жизнь. — Портить ему жизнь?! — переспросила Корецкая чересчур шумно, за что обе подруги получили замечание от учителя. Владе пришлось опомниться и снова убавить громкость. — У нас будет семья, и все будут счастливы. А потом я рожу ему его ребёнка, ну, может, лет через пять или чуть побольше. Слава любит детей, и он говорил, что не против завести их в ближайшем будущем. — Я не думаю, что в настолько ближайшем… — совсем уже беззвучно проговорила Савичева, покраснев от досады. — И не думаю, что он был бы рад узнать, что… Ладно, знаешь, это не моё дело. Но пока срок у аборта не вышел, подумай получше и представь, как всё будет происходить, если ты решишь рожать и обрадуешь Славу этой великолепной новостью. — Да что ты заладила… — не встретив поддержки, Влада сильно удивилась. — Потому что он не заслужил такого, — не выдержала Оля и едва сохранила нужный тон, чтобы их разговоры опять не разлетелись по классу громче транслируемого на проекторе кино. — У вас никогда не было этого без защиты, а я готова поспорить, что постоянная покупка презервативов — неподъёмная трата для школьника, которого обеспечивают родители. И всё-таки, он считал нужным тратить на это деньги, как и в целом на тебя с твоими сказочными запросами, а теперь ты хочешь заставить его отвечать за ошибки, которых он не делал. — Я гляжу, кто-то завидует, что Слава другой достался? — торопливо уколола Корецкая с видом очень самоуверенным. — Ты херовая подруга, Оля. — Ты тоже, — обезоружено выкинула она, окончательно замкнувшись в себе после предыдущей прозвучавшей фразой. Влада всегда знает, куда нужно бить, чтобы хорошенько попасть. — А ещё ты херовая девушка. И херовый человек. Может, Слава мне и нравится. Как и большинству девочек в школе. Но я никогда не намеревалась разлучить вас и даже сейчас пыталась дать тебе такой совет, чтобы твои отношения не пошли под откос. Ну делай, как хочешь, думай пиздой, раз она у тебя умнее, чем у всех у нас мозги. Диалог завершился сам собой, потому что слишком активное обсуждение темы, пусть и практически беззвучное, заставило учителя сделать очередное замечание, которое, в свою очередь, послужило катализатором горячей ссоры. Влада была твёрдо убеждена в правильности своих намерений. Конечно, она немного волновалась, и это ещё мягко сказано, ведь встречать последствия своих ошибок всегда неприятно. Она безумно боялась потерять Славу, поскольку знала, что такой товар долго на витринах не лежит. И, конечно, Корецкая была уверена, что она права в своей необходимости сделать что-нибудь, что заставит Славу уделять ей больше внимания, а незапланированная беременность послужила своеобразным знаком судьбы. Она много думала. Родить — не так уж и плохо, верно? Все рано или поздно это делают, ну, почти. До момента, когда тест показал две полоски, Корецкая сама бы только брезгливо фыркнула на мысли о том, чтобы сейчас завести ребёнка, но зная о своём положении, она чувствовала себя совсем по-другому. Словно бы она уже привязалась к этому бессознательному сгустку клеток. И теперь идея о раннем создании семьи не выглядела так уж плохо. До конца урока она погрузилась в самоуничижительные размышления, так как ссора с подругой всё же заронила внутри зёрнышко сомнений. Может быть, действительно не стоит вот так рубить сгоряча? Ребёнок ведь не неудачная стрижка, сам собой через какое-то время не исчезнет. С другой стороны, она всё же хотела стать матерью и знала, что Слава, в свою очередь, будет замечательным отцом. Когда он узнает, что Влада ждёт ребёнка, из его головы моментально вывалятся все бестолковые детские мечты. У неё в голове были наметки по поводу того, как стоит поступить, и после звонка она заставила Славу задержаться. — Чего тебе? — спросил он недоброжелательно, испытав на прочность коротенькую тоненькую ниточку её терпения, которая всё же не оборвалась. — Я хотела извиниться, — её рука поползла по юношеской шее с ласковыми поглаживаниями. — Я была не права, прости меня. Я должна понимать, как это всё для тебя важно, и, конечно, ты можешь поехать в Питер на выходные. — Серьёзно? — Слава сначала посмотрел на неё недоверчиво, но Влада лишь утвердительно кивнула и запустила ноготки в его роскошные волосы. — Я рад это слышать. Если бы ты только могла представить, насколько это важно для меня. — Не знаю, что на меня нашло. Ты прав, наверное, это ревность, — виновато повесив голову, бурчала Влада. — Я просто очень-очень люблю тебя и хочу, чтобы мы больше времени проводили вместе. — Я тоже тебя люблю, — мягко улыбнулся Третьяков, почувствовав крайнюю степень удовлетворения от услышанных слов раскаяния. — И я всегда о тебе думаю, даже когда я далеко. Не волнуйся об этом, ладно? Мне больше никто не нужен. И твоё одобрение много значит для меня, вот увидишь, я буду лучшим. — Ты уже лучший, — Влада взяла его за щёки и коротко поцеловала в нос. — Ненавижу ссориться с тобой. Хочешь зайти ко мне после уроков? Родителей не будет. — Можно, — утвердительно произнёс Слава, привлекая девушку в свои объятия. — Я так безумно люблю тебя, мисс Винница. И надеюсь, что мы сейчас не поругаемся из-за того, что я пообещал Арине помочь с алгеброй. — Конечно же нет, — невинно ответила Влада. — Иди, помоги своей сестрёнке.* * *
После уроков Слава зашёл домой совсем ненадолго и почти сразу отправился к Владе, прихватив с собой учебники, чтобы сделать домашнее задание на завтра. Они сначала разместились в гостиной, Влада упорхнула на кухню, чтобы сделать чай и достать какие-нибудь вкусности, поскольку того, что перед приходом в гости купил Слава, оказалось недостаточно. Третьяков удобно разместился на коричневом кожаном диване и стал доставать тетрадки, хотя меньше всего ему сейчас хотелось заниматься уроками. Лучше заставить себя сделать их пораньше и не переживать в одиннадцать вечера, что на завтра ничего не готово, внезапно. — Смотри-ка, — присвистнула Влада, мелькнув перед Славой с закупоренной бутылкой вина. — Мама с папой припрятали, думали, не найду. — Что-то это не похоже на чай, — вскинув брови, сообщил Третьяков, и тихонько усмехнулся. — Может, сначала решим задачки по математике, а потом будем пить? — Напротив, Слава, — со знанием дела ответила девушка, и сев рядышком, погладила его по плечу. — Математику можно решать только после того, как накатишь хорошенько. — В твоих словах не меньше истины, чем в самом вине, — улыбнулся Слава, отчего на его щеках появились совсем незаметные ямочки. — Но я бы всё же отложил это в сторону. — Скучный ты. — фыркнула Влада и всё же поставила бутылку на столик. Решив выиграть хоть что-нибудь от этой ситуации, она пересела к нему на колени и дежурно раскрыла тетрадку, приготовившись провести следующий час невероятно уныло. Слава был сконцентрирован на заданных упражнениях и чутко проговаривал всё вслух, исписывая черновик в несколько десятков непослушных строчек. Влада тоже участвовала, понимая, что в её же интересах как можно быстрее справиться с несчастным домашним заданием. Хотя бы из-за того, что увлечённый бесполезной математикой, он не обращал внимания ни на одну её попытку приставать. «Ну всё, я открываю вино» — сообщила она безукоризненно, подорвавшись с чужих коленей, чтобы раздобыть штопор. Слава безразлично бросил взгляд ей вслед и снова склонился над тетрадкой, достраивая биссектрису в одной из задачек. От вина он не отказался, они пили прямо из бутылки, и Слава делал не слишком большие глотки, пока дописывал последнее уравнение в очередном цикле заумных заданий. — Пойдём в комнату, поваляемся, — потянула она его за руку, когда Слава наконец закрыл тетрадь. — И нет, делать остальные уроки я сейчас не готова. — Ладно. Иди в комнату, я сейчас в ванную отойду и вернусь. — предупредил Третьяков, получив на это неоднозначный кивок. Влада взволнованно вздохнула, и кинув взгляд на закрытую дверь ванной, ушла в комнату. Всё шло так, как она и задумывала — ещё бы, ловушка-то была нехитрая. Слава остановился возле раковины и только выкрутил кран, как его взгляд невольно упал на одну деталь, которой до этого он не заметил, будто её вовсе не было, когда он заходил помыть руки, зашедши с улицы. Как он мог это не заметить? Глаза Славы зацепились за эту маленькую дрянь, и брови поползли вверх с совершенно идиотской мыслью «оу, ну ладно». — Твоя мама всё же ждёт ребёнка? Ты говорила, они передумали заводить ещё одного, — деликатно поинтересовался Слава, завалившись на кровать рядом с Владой, и встретившись с её недоумённым взором, поспешил объяснить свою реплику. — Я случайно увидел положительный тест на беременность на раковине. Извини, может, это не очень тактично, но я не мог промолчать. — Эм… Нет, — неловко ответила Влада, осознав, что это сработало не совсем так, как ей бы хотелось. Наверное, Слава был очень твёрдо убеждён в том, что этот тест не может принадлежать кому-то, кроме матери Влады, только вот самой Владе теперь придётся произносить вслух слова, которые она произносить не особенно хотела. — Это вообще-то… Мой тест. Я беременна. Не мама. — Блять, — выругался Слава, не удержавшись, и тут же подскочил на месте, уставившись в лицо Влады с попыткой увидеть улыбку, что выдаст её идиотский розыгрыш. — Ты шутишь, я надеюсь. Ты же шутишь, да? Ты ведь не беременна на самом деле? — Думаешь, я купила этот тест в магазине для приколов или нарисовала вторую полоску красным маркером? — разочарованно спросила Корецкая, предвкушая не очень приятный разговор, исходя из того, как перво-наперво на эту новость отреагировал Слава. — Я на это рассчитываю, — неровно сказал Третьяков и свесил ноги с постели, пусто уставившись в окно. — Ну? И?.. — Видимо, я забыла его выкинуть. Я пока не хотела тебе говорить, — натурально отыгрывала Влада, хотя изображать беспокойство ей не было нужно, поскольку эта эмоция охватила её целиком. — Ну раз уж ты его нашёл… То да. Я жду от тебя ребёнка. — Ты ждёшь от меня ребёнка, — пусто и тихо проговорил Слава, даже не моргая, и его словно бы насквозь поразила беспощадная электрическая молния. — Ты ведь будешь делать аборт, правда? Он даже не смотрел на неё, просто сложил ладони в замок на коленях и повернулся к Владе спиной, а взгляд у него был до жути опустевшим и потерянным. Влада с удобного ракурса заглянула в его уничтоженное лицо и тихонько приподнялась, погладив парня по плечу, что тут же пугливо дёрнулось. — Почему ты молчишь? — испуганно спросил Слава. — Ты будешь делать аборт? — Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?! — обвинила его девушка. — Как ты можешь так говорить… Конечно же нет. Я не буду делать аборт. Это же наш с тобой ребёнок, я не могу убить его. — Влада, мы же сами ещё дети, — попытался объяснить Третьяков, потирая руки, которых коснулся холодный пот. — А это… Это ещё не ребёнок. Это просто сгусток клеток. Ты вообще точно уверена, что… — Ты жестокий, Слава! — перебила его Влада, стараясь показать, как сильно он не прав. — Да, я уверена. И ещё я уверена в том, что я не могу уничтожить твоего ребёнка, даже если пока что это просто клетки! Почему ты так настаиваешь на том, чтобы убить его? Ты же говорил, что любишь меня и хочешь от меня детей! — Я и сейчас также тебе скажу, — повысив голов, Слава как подорванный вскочил с постели и заметно отдалился, он по-прежнему старался не смотреть на Владу. Следующие его слова стали гораздо тише. — Я люблю тебя. И хочу от тебя детей. Но только не сейчас. Влада, пожалуйста… Я прошу тебя. Давай ты сделаешь аборт, а потом… Года, ну, хотя бы через три, мы заведём детей? Я не готов к этому сейчас, мы ещё даже школу не закончили. — Придурок! — воскликнула Влада эмоционально. — А если я потом не смогу родить? Делать аборт — это вредно! — Вредно было, когда девушки засовывали в себя лук и вешалки, чтобы избавиться от беременности, — возразил Слава громко, пытаясь всё-таки добиться своего. — Давай сходим вместе в больницу, если хочешь, найдём платную клинику, я оплачу твой приём у гинеколога. Я уверен, что тебе не нужно будет бояться о своём здоровье. — Ты мне врёшь о любви! Ты не любишь меня! — заявила Влада уверенно. — Как трахаться, так ты первый в койку прыгаешь, а как отвечать за последствия… — Мы же предохранялись, — напомнил Третьяков требовательным тоном. — Откуда взялась эта беременность, блять? — Ну, знаешь, презервативы не дают стопроцентной гарантии, — в ответ парировала Влада. — Видимо, мы попали в тот самый процент неудач. Или ты теперь хочешь сказать, что я тебе изменила?! — Нет, конечно, нет, — поторопился оправдаться Слава и потеряно грохнулся на стул, повесив голову. Он закрыл лицо ладонями, готовый заплакать. — Я просто не понимаю… Я… Не могу. Я не знаю, что теперь делать. Влада, я тебя умоляю, не оставляй этого ребёнка. Моё слово должно хоть что-нибудь значить?.. — То, что ты конченый мудак, Слава! — уколола Влада, воспользовавшись тем, что Слава и без того был в отчаянии. — Как ты вообще можешь просить меня не оставлять ребёнка? Если бы твой отец тебя слышал, он бы… — Пожалуйста, хватит! — взмолился Третьяков загнанно и в самом деле ощутил, как глаза переполняются слезами, поочерёдно выскальзывающими из век. Её слова уничтожили Славу окончательно, и он чувствовал, что не может держать лицо перед ней. Слава ощутил, как проваливается в тёмную пропасть, и тут же, под стать моменту, задумался о том, что ему скажет папа. Как в целом отреагируют его родители. Идеальный ребёнок без единого изъяна, гордость семьи, объект зависти всех знакомых. Они будут крупно разочарованы, когда узнают, что Слава допустил такую глупую ошибку, что он позволил своей девушке забеременеть, когда им обоим нет ещё даже восемнадцати лет. Слава чувствовал себя мелким зверьком, которого загнала в угол стая хищников: это просто случилось, и у него нет никакого шанса как-то помочь себе. Слава никогда не понимал, почему конечное решение должно зависеть от девушки — нет, она, конечно, носит в себе ребёнка, но почему мужчин никогда не спрашивают, согласны ли они с этим решением? Будто бы эта новость абсолютно ничего не меняет в его жизни. — Слава. Хочешь ты или нет, я буду рожать. — твёрдо сообщила Влада. — Хорошо. Рожай. — бессмысленно сказал Слава, и на ватных ногах поднявшись, направился к выходу. — Ты уходишь?! — шокировано вскрикнула Влада, будучи не в силах поверить, что он действительно это делает. Слава обернулся возле самой двери и повернулся к ней покрасневшим лицом. Он застыл на месте, придерживаясь рукой за дверной косяк, чтобы не провалиться сквозь землю, и его глаза блестели слезами, во взгляде читался страх и… Обида? — Да, Влада, я ухожу. Потому что мне нужно побыть одному и всё обдумать. — сказал он с большим усилием. — Ты меня бросаешь?.. Бросаешь меня беременную? — по-своему переиначила девушка. — Я тебя не бросаю. Но… Блять. Пожалуйста. Дай мне побыть одному. — обессиленно попросил Слава, чувствуя, как вокруг этой девушки сворачивается сейчас всё его существо — она способна уничтожить всё, что в нём есть, не прилагая особенных усилий. — Хорошо, — недоброжелательно выкинула Влада. — Можешь уходить и быть один сколько угодно. Только если ты сейчас уйдёшь, можешь не возвращаться. — Да что с тобой не так, блять! — сорвался Слава, едва дыша от переполняющей его паники. — Я только что узнал, что стану отцом в семнадцать лет, а ты… У меня буквально весь мир перед глазами разрушился, всё моё будущее! Мне теперь нужно искать работу, а может и не одну, мне нужно как-то сказать обо всём родителям и желательно закончить школу — про университет я уже и думать не собираюсь. Неужели я не имею права хотя бы немного побыть в одиночестве, чтобы переварить эти новости? — Потому что мне тоже нелегко! — изображая такой вид, словно сейчас её настигнет небывалого масштаба истерика, протянула Влада. — Ты накричал на меня и сейчас уходишь, а мне вообще-то нельзя волноваться! — Извини, если я слишком резкий, — искренне раскаялся парень. — Но я не могу просто принять это в одну секунду с совершенно спокойным видом! Мне сейчас так хуёво, как никогда не было, а ты продолжаешь давить на меня своей беременностью. Я не буду спорить с тем, что тебе непросто, но ты осознанно всё усложняешь! Ты никогда не хотела принимать, что у людей вокруг тебя тоже есть чувства. Я не игрушка, Влада. Я живой человек. И уж прости, что я не обрадовался, когда ты поставила меня перед фактом, что будешь рожать. — Ты был бы рад, если бы любил меня, — манипулятивно заявила Корецкая. — Если бы ты по-настоящему меня любил, ублюдок! — Нихера это так не работает! — не поддался Слава. — Что ты от меня, сука, сейчас, хочешь? Я рад, блять. Я пиздец как рад. Очень жаль, что не похоже! Не нужно давить на мою любовь. Я не стану от этого счастливее. — Может, нам тогда лучше расстаться? — выкинула она последний козырь, и в голубых глазках тут же засверкали слезинки. — Давай, уходи. Пиздуй к своим друзьям, иди катайся на скейте, читай рэп и рубись в приставку, как двенадцатилетка, дальше считай себя ребёнком, сколько влезет. Оставь меня одну растить нашего малыша. А когда он будет спрашивать у меня: «мама, где мой папа?», я буду отвечать, что он космонавт и улетел в космос. Слава больно прикусил щёку изнутри и ощутил металлический привкус крови на языке. Ему было сложно оставаться здесь прямо сейчас. Конечно же, он не бросит её. И не сможет заставить сделать аборт. Он прекрасно понимал, что ему остаётся только принять это и думать над тем, что делать дальше, но вот так просто улыбнуться и сказать, что он безумно счастлив, он бы ни за что не смог. Слава просто стоял на месте, будто его ровно пришили, и долго пытался пересилить бурю неприятных эмоций внутри себя. — Что ты встал? — театрально всхлипывая, спросила Влада. — Уходи. Не хочу тебя видеть. И мне ничего от тебя не нужно. Я справлюсь с ребёнком сама, а у тебя будет отличный шанс стать известным рэпером или чего ты там хотел. Я понимаю, для тебя это важнее. Не могу тебя держать. Видимо, просто здесь наши пути расходятся. — …Ты выйдешь за меня? — спросил Слава не своим голосом, понимая, что другого выхода у него нет. — Что? — переспросила она глупо, будто в самом деле не расслышала. — Будешь моей женой? — Третьяков сам не понял, как смог управлять своими ногами, но они принесли его к Владе и заставили встать перед ней на колени. — У меня… Типа… Нет кольца. Но я его куплю. — Мне не нужно твоё предложение из жалости, — непреклонно ответила Корецкая. — Если ты хочешь… — Нет, — Слава взял её руки в свои и спрятал опустевшие глаза. — Я не буду рэпером. Не буду кататься на скейте. И не буду играть в приставку. Мне без тебя это всё не нужно. Я обещаю тебе сделать всё, чтобы наш ребёнок ни в чём не нуждался, если ты… Если ты согласна выйти за меня. — Я согласна! — воскликнула Влада счастливо и схватила Славу за шею, притянув к себе для поцелуя. Похоже, она была невероятно счастлива, а у Славы земля под ногами проваливалась. Ему было страшно. Страшно и больно. Он даже не верил, что только что отказался от всего, что делает его жизнь насыщенной и яркой. От всех своих увлечений, от тусовок с друзьями. Но так будет правильнее. Что ещё ему остаётся, если он где-то так крупно не уследил за собой, что теперь Влада была беременна? Слава укорял себя тем, что у него не было другого выхода, если он хотел сохранить свои достоинство и честь. Домой Слава еле вырвался. Влада хотела, чтобы он остался подольше, но Слава должен был побыть наедине с собой хотя бы немного. Теперь ему было как-то неловко ей отказывать, и он старался вести себя мягче. Когда он пришёл, родители уже были дома. Слава постарался быть бесшумным и просто растворился в своей комнате, где лёг на кровать, повернулся лицом к стене и тихо заскулил. Слёзы рвались в наружу, а он не препятствовал, позволяя себе выплакаться в надежде на то, что так станет легче. Всё вокруг померкло и затянулось мрачной пеленой. Слава просматривал в своей голове десятки нелицеприятных сцен, которых теперь ему было не избежать. Чёрт подери, но как так вышло? Он делал всё, чтобы этого не случилось и всегда был осторожен, а теперь, получается, можно было просто послать себя к чёрту. И Слава впервые серьёзно задумался о том, что было бы здорово исчезнуть — просто раствориться без следа, но это был бы ужасный поступок по отношению к Владе. Не она виновата в том, что так получилось, пусть решение не идти на аборт и было за ней. В дверь тихо постучали. — Зайчик, ты вернулся? — прозвучал голос мамы, который сейчас его порезал вдоль рёбер, коснувшись сердца остриём. — Будешь ужинать? — Нет, — собравшись со всеми своими силами, чтобы не звучать убито, ответил Слава. — Я не голодный, мам. — Слава, у тебя всё хорошо? — обеспокоилась мама. То ли она так хорошо чувствовала, что ничерта всё не хорошо, то ли Слава звучал куда более удручённо, чем ему показалось. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, приготовившись ответить, что всё хорошо, но сил не хватило, и он побито промолчал, заскулив в подушку. Дверь приоткрылась, и увиденная картина заставила Маргариту Владимировну взволнованно застыть на месте. — Малыш, что такое? Ты заболел? — спросила она чутко, разглядывая спину парня и разбросанные по подушке кудри. — Нет. Всё хорошо, — дрожащим голосом отвечал Слава, прекрасно понимая, что ему никто не поверит. — Пожалуйста, уйди. — Уверен, что не хочешь поговорить? — обезоружено клокотнула женщина, когда поняла, что Слава плачет. — Да. Просто… Уйди. Не трогай меня, прошу, — обессиленно умолял Слава, разглядывая заплывшим взглядом стену. — Прости. Я не хочу с тобой говорить. Я не хочу говорить ни с кем. — Как скажешь, — покорно ответила мама, не желая усугублять истерическое состояние сына. — Если тебе что-нибудь понадобится или захочется обсудить произошедшее, что бы там ни было, то… — Хорошо. — на полуслове прервал Слава и прикрыл рот ладонью, прикусив палец, чтобы не разрыдаться в полный голос. Дверь закрылась, и он снова остался один. Откровенно говоря, Третьякову не хотелось, чтобы мама уходила, но он ведь сам её попросил. А она всегда уважала его личные границы, даже если оставалась не очень довольна. Он прекрасно знал, что сейчас она уйдёт на кухню и скажет обо всём папе, а тот взволнованно покачает головой и пойдёт стучаться к Славе, вопреки просьбам мамы его не беспокоить. Так и случилось. — Мы с мамой обеспокоены твоим состоянием, — он закрыл за собой дверь и без приглашения прошёл в комнату, оставив большую ладонь на тонком плече сына. — Расскажи, что случилось. Тебе обязательно станет легче. — Не станет, — возразил Слава настоятельно. — Я просто… Я ничтожество. Я знаю, что вы будете разочарованы. — Слава, ты мой сын, — напомнил отец многозначительно и присел на край кровати, заставив матрас немного прогнуться. — Что бы у тебя ни произошло… Тебе не нужно переживать о том, что мы подумаем о тебе плохо. — Влада беременна. — пробормотал Третьяков в подушку, вслед за чем повисло минутное молчание, заставившее его ещё раз внутренне перевернуться. — Ну… И она хочет оставить ребёнка? — догадался отец, неловко почесав затылок, поскольку действительно не ожидал услышать что-нибудь подобное. Он был уверен, что проблема будет гораздо незначительнее — подростки всегда склонны преувеличивать свои трудности за счёт отсутствия жизненного опыта и постоянных гормональных скачков. А сейчас он был по-настоящему растерян и потерял всякую уверенность в том, что у него получится должным образом поддержать Славу. — Да, — ответил он скомкано, разойдясь в новом приступе слёз. — Я не понимаю, как так вышло. Мы предохранялись, и я… Я не готов к этому! Я не хочу. Не хочу… — Ты… Что ж, ты уверен, что это твой ребёнок? — первым делом поинтересовался Валерий Витальевич. — Или что она действительно беременна? Если вы предохранялись, то этого не должно было случиться, так что… — Что ты говоришь, — задето протянул Слава и неуклюже перевернулся на спину, рвано вздохнув. — Конечно, это мой ребёнок. И зачем ей врать о беременности? — Мало ли может быть причин, — выдохнул мужчина отягощённо. — Но если ты в ней уверен, и если она твёрдо решила оставлять ребёнка, то женись на ней. — Я уже сделал ей предложение, — немного спокойнее проронил Слава, но эти слова заставили его в очередной раз содрогнуться и совсем неловко приподняться на постели с опухшим от слёз лицом. — Но я не знаю, что делать дальше. Я не могу… И бросить её тоже не могу. Я такой долбоёб, боже. Я просто сломал себе жизнь. И ей. Нам обоим и ещё нашему ребёнку. И что вы… — Не говори так, — папа утешительно потрепал его по плечу и сжал губы в тонкую полоску. — Мы будем помогать. Уверен, её родители тоже. Чтобы хотя бы ты смог получить образование. — О каком образовании речь? Мне теперь нужно думать о том, где найти работу. — усмехнулся он болезненно. — Это просто пиздец. И мне так стыдно перед вами за свою безответственность. Хотя я даже не понимаю… Я правда ничего не понимаю, такое ощущение, как будто это просто сон, и мне хочется поскорее проснуться… Не найдя в своей голове подходящих слов, Валерий Витальевич крепко прижал Славу к себе, позволив ему и дальше вымещать избыточное количество эмоций слезами. Конечно, он не был бесконечно рад таким новостям и теперь тоже был озадачен не меньше, чем сам Слава. — Он уснул? — спросил Валерий Витальевич, вытаскивая из посудного шкафа низкий квадратный стакан. — Уснул, конечно. Столько успокоительных ему накапала. — вздохнула Маргарита Владимировна и с тяготой опустилась на стул. — Успокоительные… Не помешают. — с этими словами мужчина достал из соседнего шкафа бутылку коньяка и наполнил свой стакан почти наполовину. — Это ж на праздник было… — нестрого напомнила Маргарита Владимировна и только рукой махнула, мол, пускай пьётся. — Так у нас праздник. Такой праздник, хоть хлопушки в жопу засовывай, — помахав стаканом так, что янтарная жидкость в нём едва не расплескалась, сказал Валерий Витальевич. — Надо поговорить с её родителями. В идеале было бы, чтобы они уговорили её сделать аборт, но обсудить дальнейшие действия в любом случае нужно. — Налей мне тоже, — очень скоро сдалась Маргарита Владимировна, поставив на стол второй стакан. — Как-то рано он нам решил внуков подарить, рано всё-таки… С родителями её, конечно, надо поговорить, но они люди тяжёлые. Уверена, скандал затеют по самое не балуй, и мы во всех смертных грехах окажемся виноваты. Но Валер, неужели и правда мы где-то не доглядели за ним?.. Может, были слишком мягкими? — Пацану семнадцать лет, Рита. За ним уж бесполезно было глядеть, — сказал ей муж, подлив в пустой стакан порцию коньяка. — Не говори, что провожая его на ночёвки, ты не знала, чем они там будут заниматься. Её родители вечно уезжают куда-нибудь, устраивают себе медовый месяц по пятнадцать раз в году, и детям тоже фора повеселиться. Он-то пацан толковый, а вот чего у его девки в голове — непонятно… — О чём ты говоришь, Валера? — немного не поняла Маргарита Владимировна, и тут её горло обожгло крупным глотком крепкого алкоголя. — Слава не дурак, но многое не понимает в силу малолетства. Я-то уже пятьдесят два года как Валера, — начал он издалека. — Он мне слёзно клялся, что всегда пользовался презервативами. Тут либо он мне наврал, либо она ему. — Ты думаешь, что ли, что она не от него беременна? — она явно взяла в толк эту мысль, но не до конца её приняла, что-то внутри всё же отторгало это предположение. — Уж не знаю, что тут делать… У меня нет никаких сомнений, что мы вырастили честного парня, но он мог и наплести чего-нибудь от страха. Стресс всякое с людьми делает. — Мне никогда Влада не нравилась. И тебе тоже, как ни старайся этого не признавать, — надавил Валерий Витальевич, почувствовав, как выпитое понемногу развязывает ему язык. — Всего дерьма, что в нём есть, понахватался от неё и от её взрослых друзей. Курить он начал, потому что у них это считается здорово. Двадцатилетние парни курят и четырнадцатилетки за ними вслед. Или ты забыла, как он в пятнадцать лет вернулся домой в первом часу ночи, сшибая табуретки, и спьяну плакал перед тобой: «мамочка, прости меня, что я напился, я просто хотел девочке понравиться». Там ничего хорошего, абсолютно ничего. Как он только с этим всем на учёбу болт не забил, одному Богу известно. — Влада красивая девочка и неглупая. Истеричная, правда, и очень избалованная, — неоднозначно заговорила Маргарита Владимировна, не торопясь уничтожать крепкий напиток также быстро, как это делал её муж. — Всё можно стерпеть, пока видишь, что она делает его счастливым. Но сегодня Слава был… Последний раз я его таким видела, когда он лет шесть назад не занял призовое место в районных соревнованиях. — Вот именно, Рита, что она неглупая. Я бы сказал тебе, что парни в его возрасте только членом думают, но нам со Славой повезло побольше. У него голова-то есть, и она работает. Но девушки в этих вопросах всегда взрослее, и я уж не знаю, чего она там придумала. — недобро отзывался Валерий Витальевич. — Чего придумала… Конечно, хочется Славу оправдывать. Но ведь стоит признать, что дыма без огня не бывает, — тяжко вздохнула женщина. — Нам теперь слишком мало известно о некоторых моментах его жизни, чтобы вот так сгоряча делать выводы. — А я говорю… — настойчиво продолжил Валерий Витальевич. — Они оба несовершеннолетние. И уж не ей решать, будет ли этот ребёнок. Не дай Бог её родители настоят на том, чтобы его оставить. Они, конечно, могут, но в таком случае без теста ДНК я не позволю Славе подписать себя отцом в документах. Он впервые в жизни сегодня при мне матом выражался, у него это вышло само собой, а я ничего не сказал, потому что нынешняя ситуация другого лексикона не предусматривает. — Это, конечно, правильно, — согласилась она сразу же. — Но заранее не стоит надеяться, что Слава здесь не причём. — У неё с головой не всё в порядке. Какая нормальная девчонка в семнадцать лет будет настоять на том, чтобы сохранить незапланированную беременность? — не успокаивался мужчина. — Сама подумай, его ребёнок или нет, но это никакая не случайность. Она твёрдо решила что-то без его ведома. Возможно, из-за того, что у него теперь появились командировки в Питер. Он же собирался и на следующих выходных туда ехать, а теперь куда он поедет? Он мне сказал, что поступать передумал. Говорит, работать буду. Кем, блять? Кем он будет работать? Официантом? Грузчиком? Листовки раздавать пойдёт или мыть полы в поликлинике? Чёрт с тем, что мы для него хотели не такого будущего. Главное, что он сам для себя этого не хотел. — Ты надеялся, что они расстанутся, — тяжко вздохнув, проговорила Маргарита Владимировна. — И я надеялась, что уж там. Вокруг полно хороших девушек, и внешне не хуже, чем она. Но они уже очень долго вместе, там видно было, что всё серьёзно. Он и так хотел на ней жениться. — Ну чёрт с ним, и женился бы, — слабо стукнув ладонью по столу, признал Валерий Витальевич. — Если бы повстречались ещё года два или три. Я бы что, смог ему возражать и выбирать за него, с кем ему жизнь провести? Но это было бы его решение, на которое никто никаким образом не влиял. Слава с ней сошёлся, когда ему было четырнадцать, сейчас ему семнадцать. Ещё через три года ему будет двадцать, ей тоже, и они будут уже совершенно другими людьми. В таком возрасте жениться и заводить детей… Ей просто нужна была гарантия, что он её не бросит. Когда есть ребёнок, какая там разница любит всё ещё или уже нет, правильно? — Да что мы сделаем, в любом случае, — обессиленно произнесла женщина, осушив стакан до конца и грубо поморщившись. — За Славу мы больше решать не можем, он уже вырос и считает, что достаточно, чтобы считать себя взрослым. За его… Невесту, твою мать. За неё мы тем более решать не можем и… — Так и с какого хуя она-то за него что-то решает, раз даже мы не можем? — справедливо возмутился Валерий Витальевич. — Рита, тебе не больно на это смотреть? Мы семнадцать лет воспитывали нашего сына. Не спали ночами, меняя ему подгузники, учили его ходить, завязывать шнурки и держать в руках ложку, успокаивали после первой двойки, поддерживали его на соревнованиях, я учил его стрелять, разговаривал с ним про секс и половое созревание. Это всё чего-нибудь стоит, если теперь какая-то малолетняя пигалица, которой родители вместо любви давали деньги, лишь бы поменьше болталась под ногами, решает за него, как сложится его будущее? — Ну конечно же, мне обидно. Я уже лет семь не видела, как он плачет, — с тоской ответила Маргарита Владимировна. — Но нам сейчас остаётся только быть рядом и поддержать его. Ты же понимаешь, что сделанного не воротишь. Так и эдак, в их возрасте младенец — это забота старшего поколения, так что, считай, что мы второго завели. Слава спал крепким сном под двойной дозой снотворного, а вот его родители не могли сомкнуть глаз практически до самого утра. Когда прозвенел будильник, Слава проснулся с большим трудом, и мама уложила его обратно, объяснив, что уже написала ему объяснительную записку за пропуск учебного дня, и собственноручно передаст её директору. Слава спросонья наткнулся глазами на сообщение от Адама, в котором говорилось о процессе мастеринга его трека и планах на предстоящие выходные. Это сообщение со стороны Славы сопроводилось колкой болью под ребром, и он вынужден был без объяснения причин написать, что не сможет повторять свои поездки в Питер на выходные. Тут же ему написал взволнованный Ефим, напомнив, что если дело в деньгах, то всё решаемо. И это жутко беспокоило Славу, потому что дело было совершенно не в деньгах. — Діти, обов’язково прочитайте роздруківки, які я вам дала і підготуйтеся до наступного уроку. Можете бути вільні, всім гарного дня! — торопливо произнесла Маргарита Владимировна, как только раздался звонок, зовущий школьников на перемену. Класс потихоньку начал пустеть, Маргарита Владимировна опустилась в учительское кресло и сразу начала готовиться к следующему занятию, вытащив из стола материал предстоящего урока у семиклассников. — Маргарита Владимировна, — деликатно протянул знакомый голос, заставивший женщину придержать при себе усталый вздох. — Почему Слава не пришёл сегодня в школу? Я ему писала, а он не отвечает на мои сообщения. — Он себя плохо чувствует. — холодно ответила Маргарита Владимировна, не поднимая взгляда. — Это он Вам так сказал?.. — пытливо спросила Влада. — Это я догадалась после того, как он сказал мне, что у вас будет ребёнок. — не очень вежливо произнесла Маргарита Владимировна. — Так вы уже знаете, — вздохнула она то ли с облегчением, то ли, наоборот, с тяготой. — Вы его от меня прячете, что ли? Просто чтобы вы знали, он сделал мне предло… — Я знаю, Влада. И никто его от тебя не прячет. Но я полагаю, что это важные новости, которые нельзя вот так просто проглотить. Если бы я могла, я бы тоже сегодня не пришла в школу, — Маргарита Владимировна подняла тяжёлый взгляд на Владу, стараясь прикрыть раздражение, вызванное тоном, которым с ней разговаривала новоиспечённая невестка. — Мы собирались позвонить твоим родителям. Ты им уже сказала? — Нет, они ещё не знают, — неловко ответила Влада, искренне посыпаясь от мысли о том, что эту новость нужно будет преподнести маме с папой. — Так что пока не звоните. Я удивлена, что Слава вам так быстро рассказал. — Не вижу ничего удивительного. — лаконично бросила женщина, желая скорее избавиться от этого разговора. — Я тогда навещу Славу после уроков. — ненавязчиво сообщила Корецкая. — Не стоит, — мягко отказала Маргарита Владимировна. — Он никуда не денется, не переживай. Но и давить на него не нужно, если ты, конечно, не хочешь, чтобы он получил нервный срыв. «Если не уже» — мысленно добавила она. — О чём вы говорите? — невинно пролепетала Влада, сложив руки за спиной. — То есть, вы хотите сказать, что я плохо влияю на его состояние? Ну извините, что он в меня кончил. Слава теперь мой жених, и я имею право… — Ты на всё имеешь право, Влада. Даже разговаривать со мной такими фривольностями, — будучи не в силах это выслушивать, перебила женщина. — А что насчёт Славы? Он имеет право на что-нибудь? Он человек, а не твой плюшевый мишка. Побудь умнее, чем кажешься со стороны, прояви терпение и дай ему время прийти в себя. Он не просто так сегодня остался дома. — Я… — Если у тебя остались какие-то вопросы по поводу урока, то задавай их. Если нет, то, пожалуйста, не отвлекай меня от работы и готовься к следующему уроку. Если мне не изменяет память, у тебя сейчас математика. — ненавязчиво подводя неприятный диалог к концу, произнесла Маргарита Владимировна. — Какая же она сука! — процедила Влада, торопливо спускаясь по лестнице. — Я всё равно пойду к Славе, это не ей решать. — Господи, — прошептала Оля, спускаясь следом за ней с прижатым к груди докладом по истории. — Я же тебе говорила… — Ты была не права! — вдогонку бросила Корецкая. — Он сделал мне предложение, ясно? Мы поженимся. — Только какой ценой, — невзначай добавила Оля. — Неужели в этом была такая срочность? Вы бы и так поженились когда-нибудь. — А что если не поженились бы? — укоризненно спросила Влада, пресекая все её поучения. — Я сделала то, что должна была, чтобы сохранить наши отношения. — Есть ощущение, что ты сделала всё наоборот, — не прекращала Савичева. — Следовало ожидать, что всё так и будет. — Мы помирились час назад, ты хочешь опять поссориться? — ловко манипулировала Влада. — И вообще, мне нельзя волноваться. «Ну само собой. Не волнуйся, пусть теперь это делает Слава» — подумала Оля, но промолчала. Всё складывалось как нельзя хуже, и ей было совершенно неясно воодушевление подруги.FBE